В. Г. Сиваш
СИВАШСКАЯ
ОДИССЕЯ
Уральский центр ПР и рекламы «Марат»
Екатеринбург
2005
ББК63.5
С-34
Сиваш В. Г.
Сивашская одиссея.— Екатеринбург: Уральский центр ПР и рекламы
«Марат», 2005.— 592 с.
В книге заслуженного изобретателя России, кандидата технических наук В. Г. Сиваша предпринята попытка документально изучить происхождение топонима Сиваш, проверить различные версии появления фамилии Сиваш, а также рассказать обо всех однофамильцах, так или иначе попавших в поле зрения автора.
Особое внимание уделено анализу исторических версий происхождения Руси, казачества. Детально рассмотрены документы, в том числе и секретные, касающиеся появления отдельных населенных пунктов, революций 1905 и 1917 годов, создания СССР, коллективизации, создания совхозов в Сальских степях в увязке с судьбами простых людей.
Доказано историческое право русских на Северное Причерноморье, Приазовье, Крым.
Исследования проводились в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Клева, Краснодара, Запорожья, Полтавы, Донецка, Геническа, Екатеринбурга. Их результаты позволили по-новому взглянуть на многие исторические факты.
Книга издается в авторской редакции.
ISBN 5-85247-073-2
© В. Г. Сиваш, 2005.
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ I Живая старина
СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА, КУЛЬТУРА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
ЧАСТЬ II Сиваши и мip
Глава II. АБОРИГЕНЫ-РОДСТВЕННИКИ
КРАСНОПЕРОВЦЫ ИЗ ПЕТРОПАВЛОВКИ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Никогда не предполагал, что когда-нибудь всерьез займусь своей родословной. Считал, что время еще есть, да и дело не первостепенное. Знал об отце, что семья его раскулачена. Мать в 12 лет попала в детдом. И этого, казалось, достаточно.
Но вдруг, когда родителей не стало, понял, как много вопросов не успел им задать; ощутил, как быстротечна человеческая жизнь. К удивлению, на родословном поприще намного раньше меня созрел мой младший брат Федор. Его настойчивость и конкретное соучастие растопили мое равнодушие к генеалогической проблеме. С помощью брата быстро и довольно неожиданно выяснил, что однофамильцев, и частично родственников, пруд пруди. Обладатели редкой, как казалось, фамилии обнаружились не только в Украине и России, но также в Казахстане, Белоруссии, Грузии, Молдавии, Болгарии, Израиле, Венгрии и даже в Северной Америке.
Однако практически все, кто откликнулся, знают свою родословную не дальше четвертого-пятого колена. И знания эти не документальны, чаще всего на уровне слухов. Поэтому первоначальное название книги «Сивашское древо» пришлось заменить на «Сивашскую одиссею», потому как часть героев книги по своей или чужой воле испытала такие передряги в жизни, проявив при этом чудеса жизнестойкости, изобретательности, изворотливости, что мифическому Одиссею пришлось бы перед ними снять шляпу.
Залив Сиваш — виновник появления людей с такой же фамилией. Но этимология этого слова, как выяснилось в процессе исследования, восходит к периоду существования Скифии и Черной Болгарии или, скорее всего, к эпохе пребывания в Причерноморье ариев.
Чтобы понятнее стали некоторые выводы, психология и мировоззрение отдельных людей, чтобы книга вызвала интерес не только представителей одной фамилии, вниманию читателя предложена многовариантная макроистория славян, история их взаимоотношений с другими народами в совершенно новом ракурсе, с учетом разнообразных, иногда противоположных точек зрения, в том числе высказанных в предшествующие века, но не замеченных по разным причинам, чаще всего преднамеренным. Ряд документальных фактов задевает национальное самолюбие представителей разных этносов, но из песни слов не выбросишь.
Ориентация на древнерусский язык, на котором говорили все славяне Восточной Европы, а также их предки, жившие в Малой Азии, позволила сделать интересные выводы об истории приазовских и причерноморских земель, обнажила в некотором плане связь времен, племен и народов. Не зная этих связей, не понять и не представить условий жизни предков, умерших в безмолвии и не оставивших нам в силу ряда объективных причин никаких следов, кроме географических названий и немногочисленных летописей. Из фамильных летописей простолюдинов найден пока всего один дневник братьев Рубелей, освещающий жизнь крестьян Запорожской области в XIX и начале XX века.
Эта книга — скромная попытка зафиксировать пусть и короткий по историческим меркам, но достаточно интригующий этап в жизни представителей одной фамилии, не причастной к царям, князьям и атаманам, с тем чтобы потомки в поиске истины, углубляющей знание прошлого, могли начинать не с нуля.
Искренне признателен сотрудникам Пологовского краеведческого музея и Запорожского областного государственного архива; Дине Александровне Варакиной, ст. научному сотруднику Генического краеведческого музея; Надежде Георгиевне Заходенко, создателю Раздольненского музея; Андрею Новикову, Анатолию Леонтьевичу Кузину, Владимиру Владимировичу Урицкому, а также всем родственникам, особенно Ивану Ивановичу Сивашу, и однофамильцам, приславшим письма, фотографии, документы, большую часть которых читатели смогут обнаружить на страницах этой книги.
Автор
ЖИВАЯ СТАРИНА
Глава I. СИВАШ
Только тогда можно понять сущность вещей, когда знаешь их происхождение и развитие.
Аристотель
Не океан. Масштабы не те, всего 107 верст* в ширину и 150 в длину. Но водам его, отливающим в штиль на знойном солнце серовато-сизыми бликами, а в шторм — желто-серыми, ведомы, как и океанским глубинам, настоящие отливы и приливы. Только рождаются они не изменчивым земным притяжением, а прихотями своенравного Стрибога, властителя ветров и бурь, будоражащих с завидным постоянством воздушную стихию ныне безлесной Тавриды, Таврии.
Тавры, жившие в первом тысячелетии до новой эры, то есть до Рождества Христова, имели честь оставить потомкам это древнее название Южного Крыма, распространившееся со временем на весь Крым и юг Украины.
И когда над голой, выжженной солнцем, уходящей за горизонт таврической степью разгуляется ветер, дующий со стороны Азовского моря, в Сиваш устремляется через узкий, шириной 80—150 м, Генический (в переводе — Тонкий) пролив морская вода и за несколько часов заполняет его до краев, как корыто.
* Верста равна 1,0668 км.
Сиваш заиграет крутыми волнами, взбунтуется на горе рыбакам, неизменно присутствующим на всех водоемах, где есть хоть какая-нибудь клюющая живность. А повернет ветер в сторону моря, вода отливает... Сиваш превращается в огромное, непролазное болото, где на каждом шагу мочаги и трясины, заполненные малоотличимой от твердого дна коварно притаившейся густосоленой жижей, способной проглотить кого угодно. Именно по такому болоту на исходе Гражданской войны холодной ночью 11 ноября 1920 года Инзенская дивизия Южного фронта, которым командовал М. В. Фрунзе, ведомая местным проводником, форсировала Сиваш и предопределила поражение белых войск, защищавших Перекоп от прямых атак 51-й дивизии В.И.Блюхера. Остатки трупов красноармейцев Инзенской дивизии сохранились до 1944 года, когда немецкие снаряды и бомбы поднимали их в воздух вместе с водой, грязью и буденовками. К батарее советских войск, стоявшей на берегу Сиваша, снаряды подвозил Григорий Федорович Сиваш — мой отец.
Второе название Сиваша — Гнилое море — в связи с этим фактом звучит неубедительно. Процессы гниения в Сиваше если и идут, то очень медленно. Гнилостные микроорганизмы не могут жить в концентрированном растворе морской соли — сивашской рапе. Но соленость воды в заливе — величина переменная. Изменяется она как в течение сезона, так и в зависимости от удаленности от Генического пролива. Диапазон колебаний солености велик, может в десятки раз превышать соленость эталона — азовской воды.
Большая концентрация солей, высокая летняя температура — главные факторы, препятствующие развитию растительности на Сиваше. К этому следует добавить постоянное отравление Сиваша сероводородом, который образуется из-за разложения мельчайших водорослей — диатомей*.
Диатомеи в огромных количествах развиваются в Сиваше, ветром их прибивает к берегу. Иногда водорослей так много, что местами они вызывают такое интересное явление, как «цветение» Сиваша: поверхность воды приобретает ярко-зеленую окраску, не исчезающую в течение нескольких дней. Это явление можно видеть только на мелководьях, где складываются наиболее благоприятные условия для жизни водорослей. Немалую роль в их жизнедеятельности играют погодные условия, но главное — определенное содержание минеральных веществ в воде. Наиболее оптимальной является концентрация от 45 до 80 г/литр. Поэтому в сильно опресненном Геническом проливе диатомей не встречаются. Однако слишком высокая концентрация солей также губительно действует на них, поэтому в южных районах восточного Сиваша этой растительности нет.
Любопытно, что диатомей — кремнистые водоросли, клетки которых имеют твердый кремниевый панцирь, когда-то в огромных количествах обитали на уральских просторах, точнее, в водах, их покрывавших. Мощные пласты диатомитовых глин, оставшиеся после них от Камышлова до Тюмени, красноречивое тому свидетельство. С другой стороны, аморфный кремний снижает хрупкость кровеносных сосудов, чем в немалой степени способствует укреплению здоровья людей. А диатомеи могут стать основным источником сырья для его, кремния, производства.
* И. Шутов. Арабатская стрелка. «Таврия», 1983.
* * *
Сиваш в целом — мелководный, площадью 2560 кв. км залив Азовского моря — весьма сложное переплетение суши и воды, необычный земноводный лабиринт. Он извилист, образует многочисленные заливы, полуострова и острова (см. № 1 цветн. вкладки). Последних в акватории Сиваша около 60-ти. Самые крупные из них — Низменный и Куянлы. Часть островов в 1947 году объявлена заповедными. В их числе находящиеся в центральной части сивашского комплекса острова Китай, Мартынячий и Куюк-Тук. Здесь обитают и останавливаются на отдых массы гнездящихся и пролетных птиц. Особенно многочисленны серебристые чайки-хохотуньи, серые утки, пеганки.
На островах Мартынячий и Китай самое крупное на Сиваше гнездовье крачек-чеграв — красивых птиц с белым оперением, черной «шапочкой» на голове и ярко-красным клювом. Пройти по острову бывает трудно из-за лежащих едва не вплотную гнезд чаек и серых уток. На острове Кукж-Тук — гнездовья пеганок и место произрастания тюльпана «шренка», занесенного в Красную книгу*. Низкие, топкие берега, покрывающиеся летом слоем белой морской соли, предопределяют еще одну особенность Сиваша — поверхность его акватории при тихой погоде и ординарном уровне не превышает 1955 кв. км. Общая площадь берегов, покрываемых солью, своеобразных соляных лугов, достигает 565 кв. км.
По мнению знаменитого геолога И. В. Мушкетова, на месте Сиваша в недалеком геологическом прошлом была суша, и Крым, как и теперь, представлял полуостров, связанный с материком более широкой полосой низменной суши. Сиваш возник на ее месте при вторжении поднявшихся вод моря. Горные породы, слагающие Перекоп и все берега Сиваша, не морского происхождения. Преобладающая здесь красно-бурая глина по внешнему виду однородна, но минеральный состав ее неоднороден: жирные разновидности глины соседствуют с суглинками, глинистыми песками. Дно Сиваша повсюду ровное, покрыто значительным слоем вязкого ила, образующегося из сносимых туда проточными водами глинистых частиц. За счет них при шторме воды Сиваша приобретают желто-серый цвет. Но обнажающееся при сильных ветрах ровное дно Сиваша коварно. Известны случаи, когда такая обманчиво ровная поверхность «проглатывала» волов с повозками.
* В. Г. Ена. Заповедные ландшафты Крыма. Симферополь, «Таврия», 1969.
Согласно М. В. Муратову, район Сиваша к концу третичного периода представлял мульду — чашеобразную впадину земной коры, в которой располагалось значительное количество изолированных озер. В ледниковую эпоху благодаря влажному климату и обилию осадков часть озер слилась между собой, образовав обширный бассейн с почти пресной водой. По окончании ледникового периода, когда климат стал более теплым и сухим, испарение стало преобладать над притоком, и вода становилась более соленой. Ряд мелких озер высох, превратившись в солончаки. Подъем уровня воды в Азово-Черноморском бассейне, вызванный образованием пролива Босфор, привел к проникновению Азовского моря в Сивашскую мульду.
* * *
Крымская поваренная соль, отличающаяся высокими вкусовыми качествами, добывалась в Крыму еще в глубокой древности. Для получения соли из морской воды известны три способа: свободное выпаривание на воздухе энергией солнца; выпаривание искусственным подогревом; вымораживание.
Первый способ наиболее распространен как наиболее дешевый.
Практически добывание поваренной соли из Сиваша и соляных озер Крыма осуществляется следующим путем*.
Часть озера отделяется с помощью шпунтовых свай от основной площади и разгораживается на небольшие бассейны прямоугольных очертаний. Рассол напускается в эти бассейны тонким слоем, благодаря чему он сильно прогревается и быстрее испаряется. Рапа, при помощи рапокачки, может быть перепущена в любой бассейн. Первоначальное упаривание рапы до солености 12—15% производится естественным путем в самом озере. При этом в промежутках солености рапы от 6 до 16% выпадает углекислый кальций, остающийся, таким образом, на дне озера. После этого рапу напускают в так называемые подготовительные бассейны сравнительно небольшим слоем в 25—30 см, и в них рапа упаривается естественным путем до солености 25%. Здесь выпадает главная масса гипса в кристаллах, и рапа перекачивается в запасные глубокие бассейны, где остается до будущего года.
Весной следующего года эту рапу перепускают в мелкие садочные бассейны, в которых она медленно испаряется, и при достижении ею плотности 1,222 или солености 27,28% из нее начинает «садиться» поваренная соль. Добавляя, по мере испарения, все новые и новые порции рапы, за летний сезон на дне садочных бассейнов наращивают пласт соли толщиной 5—7 см.
* И. И. Бабков. Сиваш. Крымиздат, 1954.
Оставшуюся рапу (маточную) сливают и собирают в запасные маточные бассейны, где она зимует, чтобы после быть пущенной в дело.
Осевшую на дно садочных бассейнов соль выламывают («выволакивают») вручную, либо простыми лопатами, либо лопатами-волокушами емкостью до 200 кг соли. Малая механизация на соляных промыслах существовала с незапамятных времен. Так, воду в бассейны подавали архимедовым винтом, который приводился в движение ветряком. Остальной труд был ручным, тяжелым и однообразным. В 1913 году на соляных промыслах работало более трех тысяч человек.
Электрификация отправила в отставку не только архимедов винт. Соль, выпавшую в осадок, убирают специальные комбайны, которые срезают соляной пласт плоскими ножами и шнеками подают на ленточный транспортер.
Транспортеры доставляют соль на берег, где ее складируют в большие кучи—кагаты. В кагатах соль выдерживают длительное время, чтобы осадки «вымыли» горькие соли магния. Не так давно подсохшую соль доставляли по узкоколейке на солемельницу, затем баржами в Керчь. Крымскую соль для засола рыбы использовали даже на Дальнем Востоке. О соляных промыслах напоминают рапокачки, насосы, стоящие кое-где на сваях над Сивашом. В настоящее время соль прямо из кагатов отправляют на технические нужды.
Кроме поваренной соли методом вымораживания из сивашской рапы добывали глауберову соль — мирабилит. Каждую суровую зиму можно наблюдать кристаллизацию мирабилита. Выделившийся из рапы и выброшенный на берег, он долго лежит в виде грязно-белой накипи на берегах залива.
В сивашской рапе содержится около 200 млн. тонн различных солей, в том числе изрядное количество йодобромистых соединений и около 30 млн. тонн хлористых и сернокислых солей магния. Промышленное использование последних в советское время для производства, в частности, электротехнического периклаза оказалось нерентабельным.
Вблизи Сиваша немало соленых озер. Самое крупное из них — Сасык-Сиваш находится между Евпаторией и Саками. Оно отделено от моря песчаной косой. Из пяти заводов, построенных с ориентацией на сырье из местных водоемов, только Перекопский бромный, Красноперекопский и Крымский содовые частично используют морскую рапу, а «Титан» и Си-вашский анилинокрасочный полностью работают на привозном сырье, сбрасывая миллионы кубометров стоков в Каркинитский залив Черного моря.
* * *
Глубина сивашских вод не превышает трех метров, но и при таком мелководье Сиваш умудряется постоянно демонстрировать свою строптивость и непредсказуемость. Ежегодно, с наступлением холодов, сотни рыбаков выплывают на резиновых лодках с надеждой на богатый улов и верой, что происки загадочной стихии их не коснутся.
Эта самонадеянность свойственна, похоже, всем рыбакам. Сколько раз оторвавшиеся льдины уносили в открытое море беспечных фанатиков на Западе и Востоке, Юге и Севере, сколько раз они проваливались в полыньи и промоины, иногда вместе с автомашинами, тонули на хлипких суденышках в морских пучинах, но никакие опасности не могут истребить рыбацкие рефлексы. И Сиваш, как только начинается западный порывистый ветер, всегда демонстрирует свой гонор: разбуженная стихия, как правило, уносит жизни нескольких рыбаков. Их всегда ищут, но безрезультатно. Зато находят других, прошлогодних или бог весть каких утопленников. Наиболее эффективный способ поиска — самолетный облет. Всплывшее одиночное тело доставляет немало хлопот родственникам. Но с постоянством западного ветра все повторяется, как только начинается клев. Жирный бычок и широкая, как лопата, камбала Глосса обожают холод и мутные волны: у них начинается жор — мечта рыбаков. Кстати, Глосса, одна из 500 разновидностей камбалообразных рыб, похоже, получила свое название от глоссария — сборника непонятных слов и выражений. Свежевыловленная сивашская рыба тут же доставляется в Джанкой на городской рынок. Браконьеры, как и везде, предпочитают сети. Рыбный промысел позволяет им кормить свои семьи, несмотря на все страхи и риски.
Как только профессиональный сивашский рыбак находит клевое место, он не сомневается, что на дне в качестве рыбной подкормки — труп. Подтверждение тому -^ интервью Виктора Трояна, опубликованное в украинской газете «День». Опытный рыбак инкогнито рассказал В. Трояну: «Клевало так, что брали сомнения. Аж страшно. Как будто кто-то цеплял рыбу на крючок. Наловил две сетки, а самого «жаба» душит, повернуться не могу. А вдруг хтось место займет? И представь, «он» опередил! Всплыл около меня большой и раздутый. Утопленник. И не иначе руками шевелил, гнал волны к берегу. Я как на мине «подорвался»! А «он» тут тебе и «пошел» на дно. Я так к берегу греб, что не помню, как выплыл, а через час — шторм! Трое утонуло. Если бы остался — так же «крякнул» бы. На том месте долго не ловил, но никому не рассказывал. Это, наверное, страшная тайна. Но не удержался и начал там ловить. И каждый раз с рыбою. О! Меньше пятидесяти килограмм не ловил. А ему я горилки в воду поливал, на спомин. Это «он», значит, мне рыбу загонял. Тут, знаешь, какие случаи бывают? Одного «он» потянуть хотел, когда тот перевернулся в лодке. За штаны хапал... И сапоги стянул, и штаны ватные. Выяснилось, спасал, иначе утонул бы в обмундировании. «Они за нас». Спроси его, почему рассказал теперь. А потому, что весной «его» вытащили и похоронили. И сразу на том месте «хапать перестало».
Ежегодно с десяток утопленников приносят рыбацкое счастье сиваш-ским «мореходам». Почему не находят утонувших? Свидетели говорят, что рыбаки им «приделывают ноги»: привязывают по морской традиции к ступням паровозные колосники и отправляют на дно. Пусть «загоняют» рыбу, предупреждают о шторме, а мы за упокой и на помин души поливаем горилкою желто-серые волны...
Но рыбы здесь все меньше и меньше, хотя залив является уникальным рыбным пастбищем. Кефаль в Сиваше на втором году развития растет в 5—7 раз быстрее, чем в Азовском море. Местные специалисты* причину акселерации видят в детритах, мелкой органике или частично минерали зованных веществах, оседающих на дно. Но детритами питаются только детритофаги, то есть черви, моллюски, но не рыбы. А рыбы едят некоторых детритофагов. Причина, скорее всего, в температурном режиме Сиваша и обилии корма. Ускоренный рост рыбы наблюдается в садках, использующих нагретую воду оборотных циклов тепловых электростанций.
Рыбопромысловое значение имеет только северо-восточный Сиваш, соединенный Геническим проливом с Азовским морем. Это визуально можно наблюдать, проезжая по автостраде Симферополь—Москва. Первые 130 км вдоль нее радуют глаз овощными и фруктовыми плантациями. Следующие 30 км — от Чонгара до Новоалексеевки — сплошная рыбная зона. 70% находящейся в этой зоне рыбы нагуливает свой вес у крымских, родных берегов, но уловы местных рыбаков ничтожны, они не превышают нескольких десятков тонн.
В начале XIX века азовские казаки успешно занимались на Сиваше рыболовством, вылавливая в путину тысячи тонн жирной рыбы (азовские рыболовли известны еще до н. э.). А чумаки со всей Украины ездили в Крым за рыбой и солью. От чего пошло безрыбье? Еще в XV веке на генуэзских картах Арабатская стрелка обозначена как цепь островов. В протоках между островами существовало интенсивное течение, служившее основным ориентиром сезонной миграции рыбы к местам нереста. Нерестилища были в устьях рек Салгир и Карасевка, впадающих в Сиваш. Одновременно протоки обеспечивали поддержание оптимальной солености сивашской воды. К середине XIX века Арабатская стрелка стала сплошной: все протоки, кроме Генической, занесло песком и илом. Рыба, идущая на нерест, подчиняясь генетической памяти, подходила к Арабатской стрелке и, естественно, не находила своих проток. Годовое испарение воды с акватории Сиваша составляет около 1100 миллионов кубометров, а поступление пресной воды (осадки и реки Крыма) не превышало 30% этой цифры. В итоге резко росла соленость Сиваша.
У азовских казаков, как считает Евгений Середа, «...не было землеройной техники — экскаваторов или земснарядов, чтобы восстановить замытые песком протоки Арабатской стрелки, поэтому они в основной своей массе вынуждены были покинуть Крым и уйти на Кубань вслед за ушедшей рыбой. Река Кубань в то время впадала в Черное море, и казаки с их неиссякаемым жизнелюбием и самоотверженностью лопатами прокопали новое русло реки и повернули ее в Азовское море. Это обеспечило полупроходным формам рыб (тарань, лещ, судак) комфортные условия обитания (нерест, нагул, зимовка)».
* Е. Середа. Гнилое море может стать вторым Клондайком. Крымская правда, 9.07.1998.
Можно согласиться с такой трактовкой исторического факта, если бы азовское казачество не было переселено на Кубань вместе с казаками из Черниговской и Полтавской губерний по решению правительства Российской империи в 1860 году. А что касается проток, то если уж Кубань казаки повернули в нужную сторону, так с протоками они справились бы без проблем.
Ввод в эксплуатацию Севере-Крымского канала привлек к сбору в Сиваш за счет горизонтального дренажа около 1460 миллионов кубометров пресной воды, что положило начало его опреснению. По данным «Крым-геологии», соленость сивашской воды в 1965 году составляла 180 промилле, в 1975 — 98; в 1985 — 48; в 1995 — 24 промилле. К 2005 году можно ожидать 10—12 промилле, что соответствует солености Азовского моря. А к 2015 году вода в Сиваше станет пресной, и тогда начнется процесс его настоящего заболачивания, что отрицательно отразится на экологии всего района.
Выход из положения Евгений Середа видит в строительстве рыбоходного канала через Арабатскую стрелку и приобщении к родным пенатам свежевыведенной (15—20 лет тому назад) породы рыб — пеленгаса, которого турки называют «русской кефалью» и ловят его до 25 тысяч тонн в год. А Россия с Украиной — 5—6 тысяч тонн. Если построить рыбоходный канал, то стабилизируется соленость Сиваша, восстановятся отменные нерестилища и Сиваш вернет былую славу казачьих рыбных промыслов.
Только непонятно, каким образом рыбоходный канал нейтрализует опресняющее действие днепровской воды, дренирующей в залив. Поэтому, вероятно, желающих реализовывать плохо проработанный проект пока не находится. Да и кто знает, как быстро море занесет его песком и илом.
* * *
От северной оконечности Сиваша до Каркинитского залива Черного моря протянулся Перекопский перешеек, соединяющий Крымский полуостров с материком. Землю эту называют легендарной. Когда-то в Крым по суше можно было попасть только через этот перешеек. Сегодня интерес вызывает, прежде всего, знаменитый Перекопский вал с глубоким рвом — уникальный памятник фортификации, протянувшийся в нескольких километрах севернее г. Армянска — в самой узкой части перешейка. Протяженность вала — 8475 м, ширина у основания — более 15м, высота от дна рва — 18—20 м. К валу прилегает ров шириной 20 м и глубиной 10 м. В древности ров заполнялся водой, и на небольших судах из Каркинитского залива можно было пройти в Сиваш. Ныне вал и ров основательно разрушены временем и войнами, выглядят не столь неприступными, как прежде.
Когда они возникли? На этот вопрос историки и археологи до сих пор не могут дать единого ответа. Согласно «Книге Белеса», Перекопский вал и ров соорудили тавроскифы в конце III века до н. э. для защиты от сарматов. Очевидно, они же дали ему бесспорно русское имя — Перекопский: согласно О. Н. Трубачеву, язык причерноморских россов в действительности не иранский, а древнеиндийский, индоарийский, то есть санскритский. Близость санскрита и древнерусского общепризна-на. Но вал еще называют Турецким по той причине, что турки облицевали его камнем и возвели на нем фортификационные сооружения. На валу возвышалось шесть бастионов, несколько башен, а посредине — построенная Сахиб-Гиреем крепость Op-Капу, из которой в сторону Ар-мянска вели глубокие подземные ходы. На берегу Каркинитского залива, где берет начало вал, и на другом конце его, у Сиваша, где были сооружены высокие башни, руины их сохранились. К ним ведут неплохие автомобильные дороги.
Крепость Op-Капу служила воротами Крыма. Здесь располагалась резиденция ор-бека, начальника, который осуществлял надзор за всеми ордами ханства, находившимися за пределами полуострова. Издревле единый путь из причерноморских степей на полуостров вел через эту крепость. По мосту, который был перекинут на толстых цепях через ров, наполненный водой, в ханство следовали различные посольства, гнали невольников, табуны лошадей и отары овец. Отсюда, через крепость, уходили в разбойничьи набеги войска ханов и беев. В крепости постоянно находился большой гарнизон.
Казавшийся неприступным Перекопский вал в Крыму в разное время штурмовали и преодолевали войска Д. Ддашева, П. Конашевича-Сагайдач-ного, И. Сирко, В. Голицына, Б. Миниха, П. Ласси, М. Фрунзе, С. Буденного, Ф. Толбухина, Я. Крейзера и других. В 1771 году перекопские крепости были взяты русскими войсками под командованием генерал-аншефа В.М.Долгорукова и разрушены, после чего уже не восстанавливались.
В прошлом тут пролегал знаменитый Чумацкий шлях, которым ежегодно проходило более двадцати тысяч чумацких возов, доставлявших в Крым различные товары и увозивших соль и рыбу.
В годы Великой Отечественной войны перекопская земля не раз становилась ареной ожесточенных боев. Осенью 41-го здесь в тяжелых боях сдерживали натиск немецко-фашистских войск дивизии 51-й Отдельной армии, а два года спустя наступавшие советские войска с ходу прорвали оборону врага и захватили плацдарм; другой плацдарм был отвоеван на побережье Сиваша. С этих плацдармов 8 апреля 1944 года войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление, которое привело к полному освобождению Крыма.
Между прочим, в 1941 году 11-я армия Манштейна также с ходу преодолела Перекоп, о чем советские историки скромно умалчивали. Правда, командующий войсками Юго-Западного направления С. М. Буденный и представитель Ставки Верховного Главнокомандующего С. 3. Мехлис за бездарную оборону Крыма были наказаны. Буденный больше не выполнял функций командующего направлением, а Мехлис лишился всех своих воинских званий.
С Перекопским перешейком связано еще одно историческое для Крыма событие. На месте, где пересекаются Перекопский вал и русло Северо-Крымского канала, 17 октября 1963 года строители канала взорвали земляную перемычку, и воды из Днепра потекли на Крымский полуостров, чтобы преобразить засушливый край.
* * *
СИВАШ созвучен тюркским названиям озер и населенных пунктов России: Шарташ, Буланаш, Куяш, Карабаш, Канаш, Кутлубукаш, Ак-таш; Крыма: Сююрташ, Сивурташ, Таганаш, Узенташ, Кизилташ; Ирана: Хаш и Гераш; Молдавии — Калараш; Турции — Геваш (берег озера Ван). Особняком звучит турецкий город Сивас, прежние названия которого Кабира, Диосполис, Себастия говорят о его богатой истории. Но Сивас фонетически очень близок к Сиваш, и это заставляет познакомиться с ним поближе. Название городу дали курды, живущие по сей день в этих местах, а не турки, в течение столетий ведущие нескончаемую войну с курдами, которые упрямо не желают окончательно стать тюрками и мусульманами. Это принципиальный момент в этимологии слова Сивас, о чем разговор впереди. Вникать в эти тонкости никто не стал. Поэтому авторы «Большой советской энциклопедии» считают Сиваш тюркским словом. И. И. Бабков утверждает, что «сиваш» в переводе с турецкого означает «грязь». И оно стало употребляться не только как имя собственное, но и как нарицательное.
Длинные, узкие заливы Сиваша, часто высыхающие вследствие колебания уровня воды, местное население называет «сивашами». Что касается нарицательности, то это действительно так. В понимании «залив», «лиман» Сиваш был использован не только присивашскими жителями, но и населением других территорий Крыма.
А вот слово «грязь» на турецком звучит в трех вариантах: «чамур», «кыр», «пызлык»; на татарском «пысрак», «ласпи». Как нетрудно заметить, эти слова ничего общего со словом «сиваш» не имеют. Точно так же понятия «болото», «липкий», «скользкий», «вонючий», приписываемые Сивашу якобы в переводе с тюркского (без указания группы) другими авторами, абсолютно не соответствуют действительности: татары и турки называют его Чуваш и относят к названию племени, возможно, жившему на его берегах. Название залива существовало до прихода татар и турок в Крым, название это они не меняли. Налицо обыкновенная халтура, знакомая нам во многих ипостасях.
Римлянин Плиний Старший, живший в первом веке нашей эры, описывая Сиваш в своей «Естественной истории», назвал его озером БУК. Это, вероятно, искаженное слово БЫК, так тавры, точнее, греки называли полуостров Крым. Слово «syavar» в переводе с санскрита значит «черный бык», a tavros в переводе с греческого — бык. Один из притоков Сиверского Донца также называется Сиваш*. (Сиверский повсеместно заменен на Северский, что не имеет веских оправданий.)
Слово Сиваш не тюркское, а древнерусское, точнее — арийское. И «Большой энциклопедический словарь» под редакцией лауреата Нобелевской премии А.М.Прохорова, переработанный и дополненный в 1997 и 2000 годах, тюркским Сиваш уже не считает. Для этого есть дополнительные основания. И довольно неожиданные. Рассказ Джека Лондона «Мужество женщины» начинается так:
«Волчья морда с грустными глазами, вся в инее, раздвинув края палатки, просунулась внутрь. — Эй, Сиваш! Пошел вон, дьявольское отродье! — закричали в один голос обитатели палатки».
В этой палатке Ситка Чарли — простуженный индеец из племени сивашей (Северо-Запад Канады) — рассказал удивительную историю о маленькой женщине, которая любила своего мужа, большого и здорового, но излишне жирного мужчину, могучей любовью, которая помогла им преодолеть трудную дорогу, жестокие морозы, глубокие снега и мучительный голод.
«Я знаю, что, когда я хвалю кого-нибудь из племени моих отцов, вы не обидитесь и не скажете: «Ситка Чарли — сиваш, его глаза видят криво, а язык нечестен. Не так ли?
Братья, — продолжал Ситка, — в моих жилах течет красная кровь сивашей, но сердце у меня белое. Первое — вина моих отцов, а второе — заслуга моих друзей. Когда я был еще мальчиком, печальная истина открылась мне. Я узнал, что вся земля принадлежит вам, что сиваши не в силах бороться с белыми и должны погибнуть в снегах, как гибнут олени и медведи».
Но это еще не все загадки, спрятанные в Сиваше...
Е.П.Савельев в книге «Древняя история казачества» (Новочеркасск, 1915) утверждает, что от бога Шивы, или Сивы, произошло название Сиваш. А в американском штате Вашингтон, где находятся основные резервации американских индейцев, есть легендарная скала Сиваш... Ясно, что тюрки здесь ни при чем.
* В. Федоренко. Арийские истоки. Интернет, 2002.
Глава II. СЛАВЯНЕ И ТАВРИЯ
Свойство истории таково, что с течением времени происходит переоценка ценностей, и поэтому приходится все подвергать сомнению.
Жан Боден
Язык — это брод через реку времени...
Вит. Шеворошкин, профессор университета штата Мичиган
Кирилл и Мефодий создавали письменный и церковный язык не для одного какого-то славянского племени, их было много на огромной территории от Дона и до Одры, а для всех славян, говоривших на одном языке. Не зря славяне называли себя «словами», корень названия «слово», что означало «понимающие друг друга». Вспомните «Русскую Правду», свод древнерусского права, существовавшего пять веков, или «Слово о полку Игореве». В отличие от соплеменников немыми, или немцами, славяне считали тех, кого не понимали. Впрочем, в эпоху расцвета Киевской Руси на ее территории было 22 разноязычных народа и 12 обособленных славянских племен. Может быть, поэтому россияне имеют возможность похвастаться антропологическим многообразием: существует около 60 «русских» подтипов, на формировании облика которых сказывалось, кроме того, влияние финнов, калмыков, татар, турок и других иностранцев.
В. Шеворошкин и немногие его единомышленники считают, что на земле существовал единый доисторический моноязык — «праматерь всех существующих языков», на котором говорили Адам и Ева. Об этом говорит Библия: «На всей земле был один язык» (Бытие 11:1).
Но при изучении «мертвых» языков ученые зачастую не могут опереться на «ископаемые» письменные тексты, так как самые древние образцы письменности, обнаруженные в Месопотамии, относятся всего лишь к 6000-летней давности. Но у лингвистов имеются свои методы, позволяющие реконструировать истоки многих языков. Пионером в этом деле был англичанин Уильям Джонс, судья из колониальной Индии. Изучая санскрит, он обнаружил в нем элементы сходства не только с латинским и прагерманским, но также с древнегреческим и кельтским языками. В 1786 году сэр Уильям обнародовал свою теорию индоевропейского языка. Современные лингвисты утверждают, что хетты, греки, римляне, славяне и германцы имели общих индоевропейских предков. А индоевропейский язык входил в огромную семью языков народов Старого Света, условно названную ностратической. К ностратической общности относятся также языки: кавказские (картвельские), уральские (финно-угорские и самодийские), алтайские (тюркские и монгольские), синокавказские (адыгские и китайские). На таких языках общались европейские племена 10—12 тысяч лет назад. С трудом верится, что адыги и китайцы говорили на родственных языках. Но профессионалам виднее.
Самая сногсшибательная гипотеза утверждает, что 20 тысяч лет назад на месте Ледовитого океана находился материк, населенный высокоразвитым народом — предками древних славян... Опережая на десятилетия археологов, филологов, физиков, астрономов, палеонтологов, индийский ученый Б. Г.Тилак в 1903 году в книге «Арктическая родина в Ведах», впервые изданной на русском языке в 2001 году, утверждал на основе древнейших памятников литературы, Вед и Авесты, написанных ранее 4500 года до н. э., что прародина ариев — нынешняя Арктика. Но уже тогда, по словам Тилака, «вместе с ариями жили и другие расы».
Длительность полярных дней и ночей, месяцев и сезонов на далеком севере, а также состояние созвездия Орион в 4500 году до н. э. удивительно точно высчитаны индийским ученым. Расцвет культуры ариев в послеледниковый период он датирует X—VIII тысячелетиями до н. э. Но современная наука вместе с тем не располагает данными, достаточными для того, чтобы в целом принимать или отрицать такую точку зрения, тем более что ряд исследователей (Г. Чайлд, И. Тейлор, Ж. Морган) родиной ведических ариев называют Армянское нагорье.
Если верить некоторым авторам, то под землей, в болотистом Сейдо-зерском ущелье (Мурманская область), скрыты остатки таинственной Гипербореи (она же Арктида и Олимпия). Здесь лишь окраина большого острова, существовавшего на севере Земли, в районе Северного полюса, и, как гласят легенды, населенного некогда могущественной цивилизацией. Факт существования Арктиды-Гипербореи до сих пор не подтвержден ничем, кроме древнегреческих легенд и старых гравюр, на которых изображен легендарный материк, а вокруг — побережье Северного океана.
Сегодня ряд ученых, опираясь на древние источники, пишут новую историю нашей планеты. Характерный образец этой истории приводит Дмитрий Кандыба: «Наша прародина была огромным равнинным континентом, омываемым со всех сторон Мировым океаном, по разные стороны которого находилось четыре огромных острова-материка (современные названия — Америка, Гиперборея, Евразия и Берингия). Палеоботаники подтвердили, что в Арктиде цвели магнолии, росли кипарисы и платаны, каштаны и тополя, плодоносили виноградные лозы. Изменение климата Арктиды началось около 10 миллионов лет назад из-за общепланетарного похолодания, связанного с оледенением Южного полюса...
Однако остров не сразу превратился в страну белого безмолвия...»
Гиперборейский народ владел огромным количеством знаний. Именно выходцы из Гипербореи обучили древних греков слагать поэмы и гимны, открыли им основные законы мироздания, научили музыке и философии. Под их руководством был построен знаменитый храм Дельфийского оракула.
Плиний Старший относился к описанию неведомой страны весьма серьезно. По его записям почти однозначно прослеживается местонахождение Гипербореи. Существование Арктиды подтверждали Помпоний Мела и Солина, побывавшие в стране «славных гипербореев». Но добраться в Арктиду, согласно Плинию, было трудно, требовалось «перемахнуть» через некие северные Гиперборейские горы. Трудно было обычным людям, но не гиперборейцам: они умели летать. Косвенным подтверждением сказанного служит такой факт. За семь лет до кругосветного путешествия Магеллана адмирал военного флота Оттоманской империи Пири Рейс, живший в первой половине XVI столетия, составил карту мира, на которой были обозначены не только Америка и Магелланов пролив, но и Антарктида: русским мореплавателям предстояло открыть ее лишь 300 лет спустя. Береговая линия и некоторые подробности рельефа представлены на этой карте с такой точностью, какой можно достигнуть при аэрофотосъемке, а то и съемке из Космоса. Самый южный континент планеты на карте Пири Рейса лишен ледового покрова!
Коротенькая запись в дневниках турецкого адмирала говорит о том, что он составил свою карту на основе материалов эпохи Александра Македонского. Откуда греки, точнее македонцы, знали об Антарктиде в четвертом веке до новой эры?
Карта Пири Рейса не единственная, где Антарктида, ныне покрытая льдом толщиной не менее 1,5 км, изображена свободной ото льда. Такую карту в 1531 году составил Оронтеус Финиус, а в 1737 году — француз Филипп Буаше. По сообщению командира 8-й эскадрильи технической разведки ВВС США от 6 июля 1960 года подполковника Гарольда 3. Ольмейра, «географические подробности, изображенные в нижней части карты П. Рейса (берега Антарктиды), прекрасно согласуются с данными сейсморазведки... Мы не представляем, каким образом согласовать данные этой карты с предполагаемым уровнем географической науки в 1531 году».
В конечном итоге все сходятся на том, что между пятым и десятым тысячелетиями до н. э. на планете Земля существовала цивилизация людей, обладавшая достаточными для мореходства знаниями в области навигации, картографии и астрономии — никак не ниже уровня конца XVIII века. Эта цивилизация предшествовала нашей и не являлась продуктом инопланетного производства. Но вот где она находилась, точки зрения не совпадают. Возможно, именно гиперборейцы и были теми картографами, которые начертили уникальный рисунок нашего древнего мира. Поэтому американский физик и философ Д. Милхиседек заметил, что «давным-давно мы пали с очень высокого уровня сознания, и память об этом только сейчас начинает возвращаться».
Поиски Гипербореи сродни поискам погибшей Атлантиды, с той только разницей, что от затонувшей Гипербореи все-таки осталась часть суши — север нынешней России. В 1997—1998 годах философ Валерий Демин предпринял первые поиски остатков древней Арктиды. В ходе экспедиций «Гиперборея-97» и «Гиперборея-98» найдены несколько разрушенных древних строений, некоторые искусственные древние изделия, наскальные изображения. Находки эти не сенсационны, но оставляют шансы открыть то место, откуда «пошли народы».
Подтверждение сказанного не заставило себя ждать: оно уже пылится несколько лет в столичном институте, но о нем стало известно широкой общественности лишь в 2003 году благодаря публикации А. Павлова в «Комсомольской правде». Вещественным доказательством высочайшего уровня развития арктической территории, составлявшей в древности часть Гипербореи, могут служить вольфрамовые пружинки, найденные геологами в Приполярном Урале вблизи города Инта, на границе Республики Коми и Ханты-Мансийского автономного округа. В 1994 году работники ЦНИИ благородных и цветных металлов в этих местах делали шурфы глубиной 6—12 метров, из которых веревками вытаскивали ведра с песком. На этой глубине в пластах верхнего плейстоцена, которым не менее 100 тысяч лет и которых не коснулась современная цивилизация, и были обнаружены вольфрамовые пружинки, имеющие чрезвычайно малые размеры и правильные формы, свойственные современным на-нотехнологиям. Самая загадочная пружина как бы навита на вольфрамовый сердечник.
Парадокс, пока никем не объясненный, состоит в том, что вольфрам в природе в чистом виде не встречается, только в соединениях. Ни в одном из найденных на Земле метеоритов самородков вольфрама также не обнаружено. Самое существенное — эти изделия стотысячелетней давности спокойно лежат в ЦНИИ благородных металлов: их никто не исследует. Единственное продвижение — пружинки попали в доклад Российской академии наук. Скупой доклад о них заканчивается фразой — «Генезис неясен».
* * *
Более аргументированна скифская гипотеза. Первыми обитателями южнорусских степей, о которых имеются реальные письменные свидетельства, были скифы. На протяжении почти 15 веков Северное Причерноморье и Приазовье, где обитали скифы, было предметом спора пришлых племен. Готы, гунны, авары, хазары, угры, печенеги, половцы, татары по очереди сменяли друг друга.
Скифы — выходцы из арийских народов, которые, согласно Священному Писанию, произошли от одного из колен племени Иафета, сына Ноя. Это колено, поселившись в верховьях рек Амударьи и Сырдарьи за несколько тысячелетий до н. э., дало начало многим племенам Малой Азии, Персии, Италии, а также германским, романским и славянским народам. Движение ариев на запад происходило волнами. Первая, более ранняя, волна породила германские и романские племена. Вторая волна породила скифов. Скифы делились на скифов-земледельцев и скифов-кочевников, или царских скифов. Именно царские скифы в VII веке до н. э. опустошили Персию и другие государства Средней Азии, спрятав несметные сокровища в своих гробницах.
Процесс превращения скифов в славян связан с самой, как казалось, красивой сказкой древности — легендой об амазонках, рассказанной слепым Геродотом. Эта легенда гласит, что плененные эллинами амазонки перебили в открытом море своих победителей и прибыли к Кремнам на Меотийском озере. Здесь они стали жить вместе со скифами... Так появилось к востоку от Меотийского озера (Азовского моря) племя савроматов, рожденное амазонками. Женщины савроматов ездят верхом на охоту, ходят на войну вместе с мужчинами и носят мужскую одежду. Ни одна девушка не выходит замуж, пока не убьет трех врагов.
Впрочем, есть и другие версии появления амазонок. Ломоносов, Лейбниц, Тредиаковский, Карамзин, анализируя античные тексты, считали савроматов родоначальниками славян. Отрицал это Татищев, основатель Екатеринбурга. Татищева поддерживают и некоторые современные исследователи. В конце XIX века археологи, поверив Геродоту, в «трех днях пути к северу от Меотийского озера и в трех днях пути на восток от реки Танаис» (Дон) в некоторых курганах среди великолепия погребального убранства увидели флаконы для благовоний, бронзовые зеркала и другие «женские» предметы. Легенда перестала быть легендой.
Первые свои курганы савроматы оставили в VII—VI веках до н. э. Через триста лет они стали хозяевами скифских территорий — всех земель между Днепром и Доном. Во II веке до н.э. конница сарматов (так к этому времени древние историки начали называть савроматов) появляется у стен якобы древнегреческих городов: Ольвии (район нынешнего Херсона), Пан-тикапея (Керчь), Херсонеса. По свидетельству Плиния, отряды сарматов доходят до Балтийского моря, появляются на берегах Дуная, проходят Европу до Пиренеев...
И, глядя на портрет Ярослава Мудрого, на «шапку Мономаха» (см. № 2 и 3 цветн. вкладки), хочется воскликнуть вслед за Александром Блоком:
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, — С раскосыми и жадными очами!
В 1971 году журнал «Вокруг света» опубликовал результаты археологической раскопки скифского кургана Толстая Могила, подтверждающие слова А. Блока. Однако доктор исторических наук В. Ольховский, признавая антропологическое сходство скифов и славян, отрицает сходство языков и материальной культуры. Действительно, считать запорожских казаков прямыми потомками скифов лишь потому, что скифы любили носить длинные свисающие усы, можно только в состоянии политической ангажированности. Демин*, соглашаясь с Блоком, категорически отрицает наличие у скифов «раскосых и жадных очей», что справедливо при антропологическом сходстве славян и скифов. По грузинским летописям Константинополь в 626 году был осажден «скифами, кой суть русские».
Черту подвести пытается А. В. Века**: «Современными научными изысканиями доказано, что скифы были иранцами. Уже в VII веке до н. э. они имели прочные экономические и культурные связи с греческими городами на берегах Понта. В 514 году до н. э. скифы сумели отразить нападение персов, а в 30-е годы IV века до н. э. неудачей закончился поход против них македонян». Но персы были и остались иранцами. Получается, что иранцы (скифы) воевали против иранцев (персов). Не убеждает. Если учесть, что между Причерноморьем, где «сложился прочный племенной союз царских скифов», и Персией (нынешний Иран) — дистанция огромного размера, то вероятность боевых столкновений между скифами и персами ничтожно мала. Не могли персы по щучьему велению преодолевать тысячи верст чужой территории, да еще с целью побить соплеменников. Нечто подобное можно сказать и о македонцах.
В довершение о древнегреческих городах. В VII веке до н. э. этих городов не существовало: в этот период греки вообще не умели строить городов. Что-то не так в этих «современных научных изысканиях», равно как и в традиционной хронологии Скалигера-Петавиуса, о которой американец И. Великовский, умерший в 1979 году, написал книгу «Века в хаосе», а россияне Н. А. Морозов, А. Т. Фоменко и В. Г. Носовский математически доказали его предположения, хотя сделали уж слишком революционные выводы.
* В. М. Демин. От ариев к русичам. М., «Русская Правда», 2002.
** А. В. Века. История России. Минск, «Современный литератор», 2003.
* * *
Третья гипотеза, или, быть может, исторический факт, принадлежит Нестору, монаху Киево-Печерского монастыря (еще не лавры), автору «Повести временных лет», жившему в XI и начале XII веков. По его мнению, славяне в Восточную Европу пришли с запада. Многие сведения «Повести временных лет» археологически подтверждены. И ряд современных исследователей полагает, что самое раннее славянское племенное образование, впервые (IV век н. э.) попавшее в поле зрения римских историков под названием венеды, появилось на склонах Северных Карпат. Но в этот период славяне, венеды и их крупнейшее племенное объединение — анты вместе с другими народами вторглись с востока на территорию Римской империи. Тут уж их нельзя было не заметить. О славянах-антах говорит памятник на берегу речки Этока, в 30 км от Пятигорска. Сооружен памятник в IV веке в честь великого полководца Буса (295—375). В его честь названа речка Бак-сан. Имя Буса Белояра упоминал Иордан, названо оно и в «Слове о полку Иго-реве». Родился Бус, согласно книге Ве-леса, в граде Киеве Антском (Cap-граде) близ горы Эльбрус. Власть предков Буса распространялась от Алтая до Кавказа. Один из предков Буса Белояра — Бус Бактрийский — в IV веке до н. э. правил в Бактрии и Согдиане, провинциях Персии. Его отец — князь Да-жин — царствовал в Русколани, трон которой передал сыну по наследству. Его сын Боян пел и играл на гуслях, где ему не было равных.
Известен памятник с 1771 года благодаря немецкому ученому Гульденштодту.
Памятник Бусу.
О непобедимости Буса слагались песни. Но в IV веке на земли восточных славян вторглись готы под руководством Винитария. В разноплеменном войске Буса, куда входили адыги и другие народности Северного Кавказа, перед началом сражения с Винитарием кто-то предложил провести общую молитву с почитанием восточных богов, неприемлемых актами. Бус отказался принять участие в таком молебне. Единство в войске было нарушено. Винитарий разбил Буса, обманом взял его в плен и вместе с сыновьями и семьюдесятью старейшинами распял на крестах: «Чтобы вид повешенных удваивал страх побежденных».
Согласно адыгейскому преданию, тело Буса привезли на родину на упряжке из восьми волов, и, по указанию его сестры, на берегу речки Этока был возведен курган и поставлен памятник из гранита. Этот факт говорит о давних контактах антов (славян) и адыгов (черкесов), которые издревле населяли Западное Предкавказье. Древнерусские летописцы называли их касогами, а древнегреческие — керкетами. Правда, самые ранние адыгские археологические памятники — поселения и могильники, обнаруженные в районе Урупа и Лабы, а также в верховьях Кубани, относятся к V—VII векам.
«Повесть временных лет» документально зафиксировала прямой контакт русичей и касогов в 965 году: войско Хазарского каганата, разгромленное Святославом, включало аланов и касогов. В 1022 году тмутараканский князь Мстислав Владимирович (Лаврентьевская летопись) совершил поход на касогов. Касожский князь Редедя по обычаю того времени вызвал Мстислава на поединок «не оружьем, а борьбою». При этом Редедя добавил: «Если одолееши ты, то возмещи именье мое, и жену мою, и дети мое, и землю мою, аще аз одолею, то возьму твое все». В критический момент поединка, в нарушение неписаных правил, Мстислав ножом убил Редедю.
По преданию «Редедичей» (к их числу относит себя ряд русских, дворянских фамилий, в том числе Лопухины), семья Редеди последовала за Мстиславом в Чернигов, где ей было выделено «земельное пожалование», о чем говорит существующая до сих пор в Черниговской области речушка Редединка. Мстислав вырастил сыновей Редеди (Юрия и Романа) и выдал замуж за одного из них свою дочь.
Для адыгов Тмутаракань всегда являлась ближайшим и самым крупным центром внешнеторговых связей, а воинственные и независимые касоги не раз становились под знамена тмутараканских князей. При этом кашаки (адыги), как отметил арабский путешественник и историк Аль-Масуди, были слабее алан, так как «не позволяли поставить над собою царя, который объединил бы их... Но среди племен тех мест нет народа более изысканной наружности, с более чистыми лицами, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин, более стройных, более тонких в поясе, с более выпуклой линией бедер и ягодиц...»
По этой причине на рынках Крыма и Малой Азии черкешенки ценились дороже всех. За ними шли славянки.
Но в «Истории царей» Ат-Табари (VII век) приведен пространный монолог Шахриара, правителя Дербента, содержащий любопытную фразу: «Жители этих стран, все неверные, из хазар, русов и алан. Они смешались с тюрками и взаимно соединились с ними посредством бракосочетаний». Этот факт подтвержден археологами: в могилах Северного Кавказа нередки случаи, когда муж похоронен по одному обряду, а жена — по другому.
Русы как племя, родственное аланам и живущее с ними рядом, упоминается и в других восточных источниках. Описанию русов и их страны в поэме «Искандер-нам» много внимания уделил великий Низами (XII век), памятник которому стоит в центре Баку. Когда русы напали на Абхазию, царь абхазов обратился к Искандеру: «Соблаговоли, великий царь, отомстить за меня несправедливым русам, которые похитили наших юных красавиц... Рус, жадный к битвам, явился к нам ночью из стран аланов и арков и ударил нас, словно град... и пробудил в нас ненависть, которая издревле разделяла наши две народности...»*.
* Е. С. Галкина. Тайны русского каганата. Москва, «Вече», 2002.
Но княжество Абхазия добровольно вошло в состав Российской империи в 1810 году, о чем скромно умалчивают многие авторы, живописующие жесткое противостояние адыгов (черкесов) и русских.
Бус погиб в 375 году. Не осталось и следа от его гранитного памятника на могильном кургане. Осталась лишь зарисовка контурных изображений да несколько строк не совсем ясно скопированной заезжим немцем надписи. Самое удивительное, что памятник с 1850 года находится в Москве, в запаснике Исторического музея. Фотография реликвии опубликована в 1963 году в книге А. Ж. Кафоева «Адыгские памятники». Но самый большой экспонат Исторического музея упрямо не замечают отечественные историки и археологи, предпочитая ему поиски «новых открытий» или работу с вторичным материалом.
* * *
Часть славян называла себя русами, россами, русскими, а страну соответственно — Русь. Откуда название? Историки спорят об этом почти 300 лет. И. Л. Солоневич в начале XX века писал: «Русская историография за отдельными и почти единичными исключениями есть результат наблюдения русских исторических процессов с нерусской точки зрения».
Приглашенные на русскую службу немцы сочинили норманнскую гипотезу, согласно которой славяне — это «склявен», «склавины», то есть рабы. А слово Русь произошло от названия варяжского племени Русь, точнее, Ruotsi, выходцами из которого были три брата: Рюрик, Трувор и Синеус, приглашенные в 862 году править северными племенами славян.
Серебряная печать Рюрика, Синеуса и Трувора.
В переводе с финского Ruotsi — швед. И Рюрику возле Стокгольма поставлен памятник. Но авторы норманнской версии, признавая идентичность топонимов Ruotsi и Русь, опровергают сами себя. Дело в том, что шведы и норвежцы — это германизированные славянские племена Скандинавской Руси — свей и нори-ки (руги), о чем сказано в «Повести временных лет» и «Книге Белеса». Новгородские славяне это, безусловно, знали. Норманнскую версию доказательно опровергает и А. Г. Егурнов: «Древнерусские князья Рюрик, Синеус и Тру-вор, несправедливо названные варягами (варяги — это скорее профессия, чем национальность. — Авт.), в действительности были исконно русскими князьями. Славянское племя Рус, управлявшееся своими князьями — Рюриком, Синеусом и Трувором в IX веке, проживало на берегу Ботнического залива, в районе нынешнего шведского города Остхаммара. Эти князья были внуками новгородского князя Гостомысла от его дочери Умилы.
Имя Рюрик по-древнерусски означает сокол, имя Синеус понятно без комментариев, Трувор (Туревор — турий рог). Материальным свидетельством правления Рюрика, Синеуса и Трувора является их тройственная серебряная печать о взимании пошлины с привозного и провозного через их территории зерна. К сожалению, эта национальная реликвия русского народа находится много лет в Лондоне, в Британском музее».
Расшифровка клинописной надписи начинается так: «Главная подорожная пошлина нашего трехбратного коренного князя...». В ней содержатся слова «русского, гордого, праведного», а также имена трех братьев и размер пошлины.
Если с «варягами» ситуация становится однозначной, то с Русью по-прежнему нет ясности. Племена, претендующие на право быть основателями Руси, жили в разных концах Европы и именовались по-разному: Росы, Русы, Русины, Роги, Руги.
По немецкой версии Русь — это германское племя, завоевавшее часть славянских земель. В Южной Германии существует область с названием Reisland. На этот счет абсолютно логично еще в 1854 году возразил обрусевший немец Егор Иванович Классен: «Как можно вывести огромнейшее племя Русое, занимавшее половину Европы, из крошечного племечка».
Русы в средневековой Европе (по А. Кузьмину).
Тут нелишне вспомнить, что больше половины земель нынешней Германии между Одрой (Одер) и Лабой (Эльба) до 1170 года принадлежала славянским племенам — лютичам, бодричам и лужичанам. Славянский город Липск стал Ляйпцигом, Бранный Бор — Бранденбургом, Мишны — Мейссеном (мейссенский фарфор). Ах, какие были сочные, ласкающие славянское ухо, названия. Этот список можно дополнить не одним десятком городов: Дроздяны (Дрезден), Старград (Альтенбург), Дымин (Деммин), Велеград (Дит-рихсхаген), Дубовик (Добин), Зверин (Шверин), Витемир (Висмар), Волынь (Иомсбург), Виндебож (Вена), Светла (Цветль) и т. д. Российские историки не могут найти предшественника Новгорода, столицы Новгородской Руси. А он находится почти рядом — Альтенбург, в переводе буквально «Старый город».
Трагедию полабских славян старательно замалчивают почти все историки. Поэтому немного подробностей. Полабские славяне были, как и многие другие их соплеменники, язычниками. Немцы-христиане, опиравшиеся на поддержку всего христианского мира, часто организовывали под ширмой крестового похода нападения на них. Опасный враг заставлял славян объединяться. В 1044 году князь бодричей Готшалк объединил бодричей, лютичей и поморян в единую Вендскую державу. При Готшалке и его преемнике Крутом (1066—1093) славяне отбивали атаки немцев. Но державу раздирал местный сепаратизм отдельных племен. Одни славяне готовы были принять крещение, другие желали воевать до последней капли крови, чтобы сохранить язычество.
Новый король Вендской державы, сын Готшалка, Генрих решил принять христианство и призвал немецких епископов. Возник новый раскол на христиан и язычников, и Вендская держава, измученная внутренними распрями, распалась. Но князь бодричей Никлот нанес рыцарям ряд поражений, сжег Любек, построил крепость Добрин и заключил перемирие. После гибели Никлота сопротивление язычников по очереди было сломлено. На новые земли хлынул поток переселенцев, а славяне очень скоро были онемечены, хотя язык лужичан продержался до начала XX века. Эта же участь постигла племена пруссов, а также литовские племена жемайтов, аукшайтов, ятвягов. И только поляки и чехи, принявшие христианство в IX веке, устояли перед немецкой агрессией.
Единственное утешение для потомков исчезнувших племен — в 2000 году папа Иоанн Павел II, то есть поляк Кароль Войтыла, принес извинения за крестовые походы, покаялся за грехи своих единоверцев-предшественников.
Возвращаясь к происхождению слова Русь, следует отметить, что этноним «русы» появился в арабском мире в VI веке н. э., то есть до появления полян на берегах Днепра. Русов упоминает повествование о строительстве крепостной стены Дербента (ас-Саамеби), племя «рос» есть в сирийской хронике VI века (Захарий Ритор). С VII века народ «рус» уже «живет» на страницах многих документов арабоязычньгх авторов.
Нельзя игнорировать племя роксалан, или, как предложил русский историк Д. И. Иловайский (1832—1920), рос-алан. (Это точнее, чем общепринятое «роксоланы».) Тацит их заметил в 69 году н. э., когда 9 тысяч роксаланских конников вторглись в Мизию. Во втором веке о роксаланах вспоминали римляне Спартиан и Капитолии, греки Птоломей и Д. Кассий. В третьем веке роксаланы убили Регилиана, одного из так называемых тиранов, за что император Аврелиан с ними посчитался. В четвертом веке А. Марцелин называет роксалан в числе народов, обитавших около Меотийского озера, к северу от Понта. Иордан пишет о вероломных роксаланах, погубивших готского короля Германариха, за что с ними и анта-ми расправился Амал Винитарий, разгромивший войско Буса.
В числе роксаланских князей названы Сарус и Аммиус. Имя последнего, похоже, звучит в названиях двух донецких рек, МИУС И КАЛЬМИ-УС, впадающих в Азовское море.
О правомерности поиска праславянских, даже прарусских, корней на Кавказе и в Причерноморье говорят малоизвестные работы А. Джагаряна, который в 1960-е годы по методике М. Герасимова восстановил облик людей из Лчашенских захоронений (Армения), датируемых вторым тысячелетием до н. э. Выявились всего два типа: армянский и русский, что для многих западных исследователей кажется неправдоподобным.
Восточные авторы, кроме того, писали даже не об одной Руси, а о трех: первая — вокруг Великого Новгорода, вторая — Киевская, третья — возле Азовского моря. Такую Русь, которую называли еще Арта, Артания, большинство авторов располагало на острове, размеры которого — три дня пути вдоль и столько же поперек. Одни отечественные историки местоположение Артании, «острова русов», относят к Таманскому полуострову, другие — к Крыму, А. Кузьмин — к Прибалтике. Б. А Рыбаков считал Артанию государством антов и располагал ее в Нижнем Подонье.
У Ибн-Даста и Мукадеси «остров русов окружен озером, покрыт лесами и болотами». Никто вразумительно эту деталь пока объяснить не смог, кроме Макаренко с «Новой географией». Но еврейский хронограф X века Иосиппон свидельствовал другое: «Руси живут по реке Кира, текущей в море Гурган». Гурган — это Каспийское море, а Кира, вероятно, Кура. Получается, что русичи обитали на обширной территории, и работа Джа-гаряна лишнее тому подтверждение.
Независимо от географического положения Артания существовала, похоже, в составе Русколани, которая, консолидировавшись в 630 году, отвоевала у Византии в 670—680 годах Крым. Земли славян в VI—VII веках сильно приросли югом Европы, в основном за счет Византии. Дунай стал большей частью, как и Днепр, славянской рекой. Северная Фракия стала Болгарией. Македония, куда когда-то отец Александра Македонского, кривой Филипп, приглашал для обучения своего сына знаменитого Аристотеля, превратилась в славянское государство с тем же названием.
После распада в конце XX века Югославии современная Греция не желает признавать суверенным славянское государство с греческим названием Македония. Но оказывается, притязания греков беспочвенны. На золотой монете статере, выпущенной другом и соратником Александра Македонского Лисимахом, царем Фракии (361—281 годы до н. э.), имеется текст, переворачивающий азы древней истории: «Защищенный истинными древнерусскими богами великими сын русского бога брани Перуна Александр Великий.,.»
Великий македонец, как и все македонское племя, был славянином, значит, нынешние македонцы могут гордиться своим предком, а золотая монета — вещественное доказательство их гордости.
В VII веке также появились Сербия, Черногория, Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина, а 80% населения Пелопоннеса составляли славяне. Кстати, Хазарский каганат, возникший в 780 году, населяли в том числе и славяне, исповедовавшие иудаизм. Крым входил в состав Хазарского каганата.
Переселение славян чаще было военным, не мирным. Киевский князь Святослав около 965 года разгромил Хазарский каганат, который возглавляли иудеи-рахдониты. Подчинил себе приазовскую область с городом Таматарха (Тмутаракань) и положил начало древнерусскому Тмутаракан-скому княжеству, в которое вошла и древняя Пантикапея, переименованная славянами в город Корчев. Границы Киевской Руси заметно расширились.
В 987 году другой киевский князь Владимир потребовал у византийского императора Василия II согласия на брак с его дочерью Анной в ответ на военную помощь в подавлении восстания Варды Фоки в Малой Азии. Владимир подавил восстание Фоки, а Василий отказался отправить Анну в Киев. Тогда Владимир осадил и взял центр византийских владений в Тавриде — Херсонес, который славяне называли Корсунем, и всю «кор-сунскую землю». Эта земля занимала южное побережье Крыма от Каламиты (Прекрасной гавани) до Еникале.
В Тавриде было немало городов, но только три из них имели древнерусские названия: Корсунь, Корчев, а также Сурож (Сугдея, Судак). Почему древние русичи проявили внимание и'назвали по-своему Сугдею, Херсо-нес, Пантикапей, а к другим, не менее заметным городам Таврии, остались равнодушны. Ответ достаточно прост. Эти города они считали своими, так как завладели ими в 680 и 711 годах, точнее, отвоевали их у Византии повторно, после потери в 570 году. Значит, до 570 года эти города также принадлежали древним русичам. Многие греческие полисы, приписанные к Северному Причерноморью, скорее всего, находились в другом месте или их вообще не было, так как большую их часть найти не могут. Основания для такого утверждения указал Гвинн: «Когда Архия отплыл из Коринфа или первые ионийские колонисты из Милета, в Греции еще не было городов».
Подтверждает сказанное и Геродот: «Общее название всех скифов, по имени царя их, сколоты (одно из названий славян); скифами назвали их эллины». Отсюда следует, что славяне = сколоты = скифы. А последнее скифское княжество в Крыму лишь во втором веке до н. э. вошло в Пон-тийское царство. Значит, скифы-славяне обосновались в Крыму до пон-тийцев, покоривших Боспорское царство, и, отвоевав Пантикапей, на законном основании вернули ему первородное имя — Корчев.
Этот факт стал неопровержимым, когда узнал, что моя родственница Ольга, внучка Ивана Петровича Сиваша, живущая в Софии, вышла замуж за болгарина по имени Иван Корчев. Фамилия в данном случае — вещественное доказательство участия болгар в переименовании Пантика-пея. Случайность здесь практически исключена.
В работах Д. И. Иловайского основательно изучена «Русь азово-черно-морская». Его выводы: болгары, как и русы, были чистым восточнославянским племенем, ничего общего с камскими булгарами не имеющим. Это огромное племя занимало территорию от Днестра до низовьев Кубани и состояло из тиверцев и уличей. Таврические, азовские и кубанские тиверцы именовались черными болгарами, или Тмутараканской Русью. Болгар, живших в Крыму, римляне и византийцы называли тавроскифа-ми, или гунно-болгарами. Тмутараканская Русь длительное время находилась в составе Хазарии, а до этого была в составе Великой Болгарии. В пятом веке н. э. историки отметили сильные столкновения между рок-саланами и болгарами. Но после разгрома Хазарии удаленное от Киева Тмутараканское княжество безропотно выступало на стороне киевских князей, оказывало всяческую помощь в морских походах Киевской Руси. По свидетельству К. Багрянородного (905—959) и других авторов, хазарские климаты (округа) граничили с Херсонесом. Но более существенна другая фраза в сочинении византийского императора: «...из Днепра русы отправлялись в Черную Болгарию, Хазарию и Сирию». Сирия, по мнению официальной истории, в данном случае считается ошибкой: русы в Сирию не ходили. К этому вопросу вернемся позже.
История Херсонеса хорошо известна, но она, как и многое другое, слишком одноцветна, окрашена только в греко-римские цвета. Основанный в V веке до н. э. греческими колонистами из Мил ста*, он, Херсонес, оставался якобы до конца своего существования греческим городом. (По В. И. Кузищину, в 422 году до н. э. Херсонес основали выходцы из Герак-леи Понтийской.) Но Милет, современный Балат, имевший в античном мире устойчивую славу одного из самых цивилизованных городов, основали хетты — могучий народ древности. О хеттах разговор впереди. Масштабы города можно представить по сохранившимся развалинам римского театра (см. № 4 цветы, вкладки), вмещавшего 25 тысяч зрителей. (Хер-сонесский театр вмещал три тысячи зрителей.) Какое участие потомки хеттов принимали в судьбе Херсонеса, определить трудно. Но славянское, первозданное имя — Корсунь (в честь арийского бога Хорса, олицетворявшего Солнце), наличие в Корсуни Евангелия и Псалтыря, написанных по-русски до появления кириллицы, и ряд других фактов, зафиксированных историей, возникнуть на пустом месте не могли.
А вот история Сурожа до середины VIII века покрыта мраком, хотя возник он якобы в 212 году. Но последующие столетия мрак этот не прояснили, хотя сурожане документально отметились на межгосударственном уровне в качестве делегатов на похоронах русских князей. Этого не могли сделать люди захолустного городка, да еще далекие от славян. Оказалось, что предыстория Сурожа детально описана** в «Книге Белеса», которую основательно изучает А. И. Асов: «Сказкой казалась легендарная Сурожская Русь в древней Тавриде, напоенной солнцем, ласкаемой теплым Черным морем... Согласно «Книге Белеса», Сурож был русским городом, столицей Сурожской Руси, где славяне жили с VIII века до н. э. чуть не две тысячи лет. И сей город греки не раз захватывали, разоряли славянские храмы, самые богатые и прославленные на Руси. Но вновь приходили русские воины, брали приступом его стены...
Летом 1999 года я еду в Судак. Современный Судак у подножия горы живет своей обычной курортной жизнью. Мало что изменилось с прежних советских времен. Удручает только дороговизна и умиляет на новых деньгах «щирый украинец» Ярослав Мудрый с великолепными галицкими усами. Мало кто, кроме приезжих, интересуется древностями.
В первый же день я пошел осматривать Крепостную гору и крепость. Величественные стены Судакской крепости впечатляют. С чем сравнить их? По красоте и по стилю разве что с Московским Кремлем. Высокие и толстые стены дважды опоясывают всю гору... Не менее потрясает и то, что за стенами. Холмы, холмы, холмы... Под ними погребен нераскопанный древний город. Почти ничего не касалась лопата археолога... Культурны слой здесь достигает 15 метров... Это настоящая русская Троя...
* И. Джуха. Одиссея мариупольских греков. Вологда, ЛИС, 1993.
** А. И. Асов. Священные прародины славян. Москва, «Вече», 2002.
Я нашел самого знающего местного археолога. Это старый хранитель крепости Алексей Матвеевич Горшков. Ему за семьдесят... Он более сорока лет занимается изучением древностей Судака. Он показал мне 20 написанных им, но не опубликованных книг. По его убеждению, Сурож всегда, со времен основания, был славянским купеческим городом, столицей купеческой республики, подобной Новгородской. И только после того, как турки в конце VII века вырезали и разрушили весь город, славяне отсюда ушли на 200 лет... Я показываю Алексею Матвеевичу копии дощечек «Книги Белеса», перевожу древний текст: «Мы — славные потомки Дажьбога, родившего нас от коровы Земун. И потому мы — кравенцы: скифы, анты, русы, борусины, сурожцы. Так мы стали дедами русов и с пением идем во Сваргу синюю».
Согласно славянским мифам, Дажьбог — внук Белеса, рожденный коровой Земун. Одно из сакральных имен Белеса — Тавр, а по-гречески «таврос» значит «бык». Смотритель крепости обрадовался, ибо он« также считал тавров предками славян, то есть тиверцами, потому что археологическая культура тавров (керамика, например) совершенно идентична более поздней культуре тиверцев-уличей, живших на Днестре.
Таврами их называли греки, а сами они себя называли по именам своих прародителей. Во-первых, русами, ибо были потомками Роси, матери Дажьбога. Во-вторых, тиверцами, ибо были потомками Тавра-Велеса. И конечно, сурожцами, то есть потомками Сурьи-Солнца... Только почему мы все к грекам обращаемся? Гораздо более древние свидетельства о таврах-уличах можно найти в «Махабхарате»... Поход Арджуна, где упоминаются тавры-уличи, был в третьем тысячелетии до новой эры... И «Книга Белеса» помнит об этом походе Арджуны, коего именует князем Яруной, пришедшим из Пенжа. Об этом походе и ныне рассказывают в Индии, ибо там чтут ведическую традицию. А у нас об этом даже не знают».
Первый захват Сурожа греками, согласно «Книге Белеса», произошел в IV веке до н. э. По А. М. Горшкову, именно афиняне в период Перикла основали в 437 году город Афинион, развалины которого у пансионата «Сокол» обнаружил П. Шульц. Получается, что не основали, а захватили.
Отвоеванный Бусом Белояром у остготов Сурож пережил небывалый расцвет, стал спорить по количеству жителей, храмов и объему торговли с самим Константинополем. Все эти факты разительно не соответствуют общепринятому мнению. Их незнание или умалчивание дает право заявлять о Крыме как о своей исторической родине немцам, татарам, грекам, туркам. И только славяне по своей извечной лености или медлительности о своих правах помалкивают. Впрочем, без проведения раскопок, нахождения вещественных доказательств говорить об этих правах преждевременно. А учитывая политическую и экономическую ситуацию в Крыму, трудно что-либо предполагать в ближайшей перспективе.
* * *
Ответ на многие вопросы русской истории, в том числе истории европейской, содержит опубликованная в конце 2003 года книга В. Макаренко «Откуда пошла Русь?», претендующая на создание «Новой географии». Автор, опираясь на тщательный анализ трудов по этимологии, грамматике, этнографии, по военной, экономической и общей истории стран Востока, аргументирует тезис о целенаправленной фальсификации античной истории, осуществленной в Средние века. Он считает, что все европейские народы, в том числе греки и римляне, переселились в Европу из Северо-Восточной Африки и Передней Азии. Но переселенческие утраты дополнились кострами инквизиции, тотальными религиозными войнами, идеологическими диверсиями. Поэтому в русских летописях зияют неохватные дыры, встречаются бесконечные разрывы в повествованиях.
По В. Макаренко, изначальная Древняя Русь находилась на Ближнем Востоке, в исторической Палестине, рядом с пустыней СУР. Если читать арабское название пустыни справа налево, то получается СУР = РУС. А русских в Афганистане называют «шурави». Объяснять, почему СУР = ШУР, нет необходимости. Только при чем здесь арабский язык?
Н. Вашкевич считает русский и арабский «системными языками мозга», что, по сути, означает их «поразительную близость». Если согласиться с Вашкевичем, то носители русского и арабского языков длительное время жили вместе или были частями одной и той же более древней этнической общности. А это уже дорога в Вавилон, к языку Адама и Евы, на котором говорили 72 народа в период строительства вавилонской башни. Но коль РУСы говорили на русском, то СУРы — на СУРСКОМ, который легко трансформируется в СИРИЙСКИЙ. Средневековые арабские источники фиксируют незначительную разницу между сирийским и арабским языками.
В библейский период, по Вашкевичу и Макаренко, русский этнос после Вавилонского исхода жил на территориях современных Сирии — Иордании — Палестины. Здесь продолжают жить курды, сохраняющие многие родовые черты с русскими. В курдском и русском языках обнаружено около трех тысяч(!) однокоренных слов. Поэтому представляется логичным курдский, не турецкий, топоним Сивас (город) приравнять к славяно-арийскому Сиваш (залив).
Одним из неоспоримых доказательств присутствия русского, то есть индоевропейского, языка на Ближнем Востоке, в Сирии и Палестине, является неоднократно подтвержденное археологами пребывание на этой территории хеттов. Словацкий ученый Бедржих Грозный в ноябре 1915 года официально сообщил миру о расшифровке хеттского языка. Но о том, что хетты говорили на русском, еще в 1854 году написал Егор Классен.
Сегодня доказано, что хетты в Передней Азии обосновались раньше, чем там появились греки. Но Макаренко ставит вопрос шире, ссылаясь, в частности, на Никаноровскую летопись. История «Русской земли и создания Новгорода» начинается с Иафета, который в «лето от сотворения света 2244» получил в обладание западные и северные страны. «По мале же времяни правнутцы Афетовы Скиф и Зардан отлучишеся от братия своея, и от рода своего от западных стран» и поселились у Черного моря. «Тесноты ради места» между потомками Скифа начались «распря и междоусобие». Правили тогда «единого отца дети»: Словен, Рус, Болгар, Ко-ман и Истер. Мудрые и храбрые скифские князья Словен и Рус стали размышлять со своими подданными и приняли за благо покинуть места междоусобиц и поискать иную землю. В 3099 году от сотворения мира они отправились в путь и 14 лет спустя добрались до озера Ильмень.
Здесь Словен основал город, названный Словенск Великий, позже переименованный в Новгород. «И от того времяни новопришелцы, Скифы тии, начаху именоватися Словене, иже прежде быша Скифы».
Удивительно, что трактовка этих событий всеми историками упирается в ныне существующий, средневековый Великий Новгород. Но время, о котором идет речь в летописи, ветхозаветное, и никакого Новгорода на территории нынешней России в тот период быть не могло. Путем несложных расчетов получается, что Словенск Великий основан в 2510 году до новой эры. Черным морем в Библии называется море Красное. Город Словен существует и сейчас в Палестине на западном берегу реки Иордан и называется Наблус: этимологический смысл этого арабского слова — новый город, а при чтении справа налево оно совпадает с топонимом «Словен».
На расстоянии одного перехода каравана от Наблуса был обустроен другой главный город — РУСА. Он известен как Иевус, будущий Иерусалим. Последователи Моисея смогли завоевать Иевус только при Давиде (1055—1015 годы до новой эры). А озеро Ильмень, по-старорусски Ел-мерь, — это арабское Эль-Мерь, или нынешнее Средиземное море.
Если русскую документальную историю начинать с даты появления Сло-вена, то она удлиняется на 2900 лет. Палестина — это буквально «земля славян» в переводе с арабского. Польша — отзвук Палестины, а в ней есть Варшава = Веершева и Краков = Эль-Карак. Н. Вашкевич аргументирование доказывает, что Сурия = Русия, а ДАМАСК = МОСКВА. Понт Эвксинский — это озеро Аль-Хамар, где Хамар означает «море черное».
Киев указан в «Библейской энциклопедии» как Кириаф. Таких городов два в Палестине и 16 в Европе. Столица нынешней Украины к выражению «Киев — мать городов русских» никакого отношения не имеет, так как, по мнению Макаренко, слишком молода.
Хроники славян и русов, идущих от одного корня, от Иафета через Ария, не воспринимаются как одно целое. Они, скорее всего, разделены по родовым ветвям. Так, А. Кур пишет: «После смерти Ярослава Мудрого летописная «Русская земля» была захвачена словенскими князьями, и все русское было заменено словенским. Заменили и первую «Повесть временных лет» Нестора работой Сильвестра, так как Нестор был русским летописцем, а Сильвестр словенским».
Но имеющиеся летописи славян, русов, включая опубликованную в 2000 году «Книгу Белеса», работы античных историков и географов, хроника гота Иордана, священные книги евреев и мормонов позволяют с небольшими отклонениями обозначить общую для всех европейских народов древнюю историю, которая началась в одном географическом районе — Древней Европе, ныне именуемой Азией.
Как же оказались славяне на берегах нынешнего Черного моря по Макаренко? В начале новой эры население Передней Азии составляло 34 млн. человек. К 1600 году осталось 13 млн. Переселение шло около 15 веков. Великая Скифия, где жила основная масса славян, занимала территории нынешних Палестины, Сирии, Ирака, Северного Ирана и части Аравийского полуострова. Войны, в том числе религиозные, связанные с обособлением христиан, иудеев, мусульман, многолетние неурожаи, наступление пустыни, резкое потепление климата в Гиперборее послужили причинами массовых исходов населения. Частично переселенцы переплывали современные Эгейское и Средиземное моря, но основная масса беженцев с Ближнего Востока прошла в Европу сушей, через Кавказ и Среднюю Азию. Но это было не поголовное бегство.
Значительная часть славян, предков нынешних курдов, осталась в Ираке, Афганистане, Иране, обозначив маршрут движения переселенцев. Народы, уходившие вместе, расселялись отдельно: места хватало всем. На Среднерусской равнине остались русы и славяне, дальше на север пошли шведы и норманны, на запад отправились немцы. (Вероятно, вместе с ру-сами и славянами переселились и болгары, если иметь в виду «черных болгар», а также имена братьев-князей: Словен, Рус, Болгар. — Авт.) За счет мигрантов появились в Европе Греция и Рим. Столицы этих государств первоначально находились в Передней Азии.
Походы Александра Македонского становятся реальными, а не мифическими. На новом месте славянские племена почти с ходу стали демонстрировать свои достижения в военном деле, мореходстве, строительстве городов, земледелии, культуре. (Не здесь ли ответ на обилие городов у славян?) Останавливаться на всех деталях этой версии нет смысла. Стоит отметить, исходя из этой версии, справедливое упоминание Сирии Константином Багрянородным, а также взгляд на происхождение двух крымских городов. Судак, по Макаренко, основали финикийцы. Название от финикийского города Кадеш в древней Палестине. Арабский Кадеш — это вариант славянского Судака (Шедак). Херсонес у Геродота и Страбо-на — это не город, а полуостров в Персидском заливе в нескольких сотнях километров от нынешней Басры.
В. Татищев, ссылаясь на Диодора Сицилийского и других древних, писал: «...словяне первее жили в Сирии и Финикии...Перешед оттуда, обитали при Черном мори, Колхиде...». Так что финикийцами вполне могли быть славяне. И очевидно, дело их рук не только Судак — Сурож, но и Корсунь, который, как и Херсонес, фонетические варианты одного и того же топонима. Правомерность такого вывода подтверждает официальная история, утверждая, что греки переняли финикийский алфавит.
* * *
Исследуя геном человека, открытый после 1990 года, английские ученые установили дату появления на Земле человечества. Это случилось 140—145 тысяч лет тому назад. Более точных данных не существует. Все ныне живущие люди произошли от 10 мужчин и 18 женщин, что приближает науку к Адаму и Еве. Неандертальцы, кстати, предками нынешних людей не были. Российские генетики, изучив 377 генетических признаков людей из 52 популяций со всего мира, в том числе индейцев, адыгов, якутов, русских, пришли к выводу, что «все генетическое разнообразие ныне живущих людей сводится к одной небольшой (около 2000 чел.) группе, которая обитала на территории Африки 100—150 тысяч лет назад». Поэтому генетически все люди более близки, чем антропологически: ДНК разных людей совпадают на 99,9%.
Для такого огромного временного промежутка (145 тысяч лет) любые частичные, ограниченные какими-то искусственными рамками, изыскания не могут дать полноценного результата, потому как любой исследуемый этнос или суперэтнос развивается непрерывно и не зависит от научных установок, градаций, классификаций, которые применяются к непрерывному процессу задним числом.
И потому прав Ю. Петухов*, утверждая, что «мы никогда не узнаем, в каком году или даже веке часть индоевропейцев стала славянами... потому что не было такой четкой грани... С точки зрения антрополога, современный мир населен людьми разных эпох, столетий и тысячелетий. Возьмем США. У избирательных урн увидим: негра... с чертами архантро-па, жившего в Африке 200 тысяч лет назад; китайца или мексиканца с чертами синантропа, жившего, скажем, в 35-м тысячелетии до н. э.; англосакса... с лицом неандерталоида стотысячелетней древности; этнического чеха, восточного немца, русского или литовца с кроманьонской внешностью...
* Ю. Д. Петухов. Русы древнего Востока. Москва, Вече, 2003.
Разброс от тысяч до сотни тысяч лет. И при этом никто не сможет... афроамериканцу или жителю Нигерии изменить лицевую прогнантность, характерную для архантропов и человекообразных обезьян, и сделать его антропологическим современником поляка или белоруса... Сами архан-тропы не дожили до наших дней. Но свои признаки они передали в разной степени этническим общностям, которые принято делить на расы и народы...
Меньше всего таких архантропных примесей в большой европеоидной расе. А внутри этой расы этих признаков практически нет в малых расах: восточнобалтийской и центральновосточноевропейской. В эти малые расы входят русские и частично балты, исключая эстонцев, скандинавы и восточные немцы, то есть германизированные полабские славяне...»
Определиться в процессе смешения племен и народов, ориентируясь только на вождей, результаты военных сражений или ангажированные заявления субъективных историков, практически невозможно. Только один пример. Южные славяне, захватившие в конце VII века Северную Фракию, переняли, как показали археологические раскопки, быт и культуру фракийцев. Но некоторое время спустя в Северную Фракию вторглись, как утверждает официальная история, тюркские племена аваров и волжских булгар, имевших совершенно иные этнические корни. Через короткое историческое время тюрки начинают говорить на славянском и считать себя славянами, оставив на память о себе только название страны — Болгария.
Эту версию Иловайский резонно считает басней: азовские болгары, захватившие Фракию, были чистыми славянами. Никого они не ассимилировали и чужих этнонимов не присваивали. Ассимилировать их в течение пяти веков пытались турки, но болгары остались славянами, хотя влияние на них других народов обозначилось. Ведь в составе турок были арабы, венгры, хорваты, ассирийцы, персы и прочие наемники*. Аргументы Иловайского убеждают больше, чем пустые, по сути, официальные заявления «норманнистов».
Исторические названия, особенно язык, наиболее красноречивые и, что удивительно, долговременные свидетели истории. Русы, славяне, как и древние греки, жившие, по Макаренко, несколько тысячелетий рядом, названия своих населенных пунктов, рек, озер считали священными, сакральными и, переселяясь на новые территории, воспроизводили их вновь. Поэтому одни и те же названия встречаются в разных географических зонах и несут сами по себе абсолютно достоверную информацию.
Более колоритны говорящие письменные памятники. Так, на мраморной плите, найденной в Тамани и хранящейся в Эрмитаже, надпись от 1068 года князя Глеба гласит не только о том, что он «мерил море по леду от Тмугараканя до Кер-чева», но и свидетельствует о существовании Тмутараканского княжества, его примерных границах, о переименовании Пан-тикапея, о достаточно высокой культуре княжества, где была письменность и где могли добывать и обрабатывать мрамор.
* И. Габов. Закат Старой Болгарии. Крафт + Москва, 2000.
Зеркало из Таскании, III век до н. э.
Существовала ли письменность у русских до принятия христианства? Вопрос этот был главным для исследователей, не желавших априори признавать «русскую темноту». В старинных рукописях, описывающих введение христианства на Руси, нашлись упоминания о «Русских письменах», о корсуньских Евангелии и Псалтыре, переведенных на русский до появления кириллицы.
Особого внимания заслуживает этрусская письменность, о которой известные эрудиты продолжают твердить как о неразгаданной тайне*: «Этруски жили на северо-западе Апеннинского полуострова в I тысячелетии до новой эры, обладали высочайшим для того времени уровнем развития науки и культуры. Цивилизация этрусков оказала большое влияние на римлян. Происхождение их не выяснено... Язык же этрусков и по сей день остается загадкой, хотя достаточно очевидно, что это какой-то шифр».
П. П. Орешкин и А. Г. Егурнов** независимо друг от друга прочитали этрусские письмена, которых найдено более 11500 в виде различных надписей. Е. И. Классен еще в 1854 году буквально утверждал: «...есть надежда, что скоро воссияет дохристианская Русь во славе Троян, Гетов-Русских (ошибочно названных Этрусками) и Македонцев — в славе наставницы древних Греков и Римлян и перестанет слыть отчим наследием Скандинавов». Но спустя 150 лет мало что сдвинулось в официальной истории России.
* Д. В. Калюжный, А. М. Жабинский. Другая история литературы. М., «Вече», 2001.
** А. Г. Егурнов. Древние русичи заговорили. М., Русская академия, 2001.
В «Книге Белеса», опубликованной в 2000 году, содержатся сведения, позволяющие считать, что не греки дали славянам, а наоборот, получили от них свою письменность. По преданию, учителями греков были «божественные пеласги». Древнейший финикийский алфавит называют еще пе-ласгийским. Но этноним «пеласги» имеет ту же основу, что и Палестина, земля славян. Примеры прочтения надписей, в том числе и рисунчатых, показали, что этруски пользовались не древнеславянским, а практически русским языком. А этноним «эт-русский» более чем прозрачный намек на его русское происхождение.
О могуществе славян до Классена писал на итальянском языке далматинский (скорее, итальянский) историк, архимандрит Мавро Орбини (7—1614): «Славянский народ озлоблял оружием своим чуть ли не все народы вселенной: разорил Перейду, владел Азией и Африкою, бился с египтянами и с великим Александром, покорил Грецию, Македонию, Иллирическую землю, завладел Моравиею, Шленскою землею, Чешскою, Польскою, и берегами моря Балтийского...». Этот абзац цитируют многие авторы. А вот следующие строки звучат невероятно: «Покорив под себя держав-ство Римское, завладел многими их провинциями, разорив Рим, учиня данниками Цесарей Римских... Владел Францией), Англией) и установил дер-жавство во Ишпании; овладел лучшими провинциями во Европе...»
При этом Орбини не голословен. В своей книге, написанной в 1601 году, он ссылается на 200 имен, за многими из которых не по одной книге. Архимандрит прямо указывает историков, которых «церковь римская не приемлет» или, того хуже, относит к «проклятым авторам». Значит, труды последних были уничтожены. Но в библиографическом списке Орбини нет ни одного известного нам русского летописца, писавшего ранее XVI века, включая и Нестора. Зато есть ссылки на сочинения русских летописцев И. Русина и Ивана Великого Готского, напрочь забытых потомками. Вероятно, в 1601 году «Повести временных лет» не существовало.
Книга Орбини не вызвала переполоха или гнева церковного, а восхищенный ее содержанием Петр I повелел в 1722 году переиздать «сей опус» на русском языке. Правда, при переводе многие «острые» моменты остались за бортом, в том числе крещение славян Андреем Первозванным и завоевание нашими предками Рима. К числу исключенных «несуразиц» принадлежит и заявление Орбини о том, что предводитель гуннов Аттила — россиянин, а Югория, родина гуннов, одна из русских провинций. К этому утверждению еще вернемся.
Удивительно, что создатель первой «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин имел в своей библиотеке документальные сведения о доваряжском периоде Древней Руси: «Сказание Иоакима» и «Сказание о Словене и Русе». Однако свою историю начал почему-то с призвания варягов, факта далеко не однозначного. Щепетильный Д. И. Иловайский, исследовав все древние хронологические своды, не нашел в них Рюрика.
Не без оснований наши современники В. Кандыба и П. Золин настаивают: «...шаблоны Карамзина и Соловьева, особенно в пропорциях и фактах освещения начальных этапов истории Отечества, надо во многом ломать... Почему россияне должны знать подробности родословной династии Рюриковичей, но почему они не знают династию Спартакидов Приазовья, династию роксалан (род алана Аспара в пятом веке влиял на смену трех императоров Византии), роли династий Готии, Гунии, Болгарии (все эти династии боготворили Дон и Приазовье), влиявших на судьбы всего мира в раннем средневековье».
Однако вернемся к Кириллу, выходцу из Солуни, нынешних Салоник. Он взял в свои руки то, что уже было начато другими, реформировал движение и дал ему новый импульс. Не умаляя его заслуг, надо все же вещи назвать своими именами. Иначе получается, как того хотели летописцы из чисто религиозных соображений, что до христианства Русь была темна и только Свет Веры ее просветил.
Кирилл и Мефодий не изобретали общеславянскую азбуку, а просто унифицировали ее, введя единое для всех написание фонем на основе начертаний Буков Всеясветной Грамоты. Кириллица заставила прописывать сложными по начертанию Буковами Всеясветной Грамоты все 44 фонемы древнерусского языка. Такого примитивизма нет ни в одной из фонетических азбук ни древности, ни современности. В английском алфавите 26 знаков, в немецком — 28. Кириллица — это громоздкий, трудноусваиваемый монстр, затормозивший под благовидным предлогом борьбы с язычеством, понимай с невежеством, развитие русской словесности, а вслед за ней и культуры на 700 лет. Профессор О. М. Гусев вообще считает Кирилла и Мефодия агентами Ватикана, имевшими к 988 году опыт внедрения латиницы в Западной Европе и понимавшими преимущества компактной, простой по начертанию, азбуки.
Преднамеренность в действиях Кирилла косвенно подтверждает пример Армении, принимавшей в 404—405 годах христианство и одновременно новый алфавит, созданный Месропом Маштоцем. Его деяние также преподносится как подвиг. В отличие от русских, якобы темных язычников, армяне имели исконную письменность и многовековую культуру на ее основе. Ради новой религии они отбросили более простое греческое письмо и все, что с ним было связано. Формально отказались от истории Великой Армении.
Лишь при Петре Великом, решившем издавать газету «Ведомости», были возвращены иерархами Греко-Православной церкви «Русские Письмены», но уже под названием «Гражданский шрифт». К этому возвращению приложил руку основатель Екатеринбурга и автор «Истории Российской» В. Н. Татищев, большую часть капитального труда которого уничтожил «российский академик» Миллер. В чудом сохранившихся главах своей «Истории» Татищев утверждает, что мы «весьма давно буквы имели, ибо до Рюрика еще был закон письменный». Анализируя буквенный состав кириллицы, автор «Истории» указывает, что «азбука Кириллова состоит из 44 букв», одиннадцать из которых «видимо излишни», ибо без них «все внятно изобразить можно». Татищев оказался глубоко прав. Сейчас этих букв нет.
Самое удивительное, что наши дохристианские книги существовали и писались простым и понятным языком, очень близким к современному разговорному, о чем говорят те же берестяные грамоты. Почему же тогда язык летописей воспринимается как «абракадабра»? Причина проста. Летописи написаны не русским языком. Общеславянский литературный язык пришел на Русь с церковной литературой из Византии (у Татищева «из Болгарии книги письменные Кирилловым начертанием получа») и в течение столетий господствовал в богослужебной письменности*.
Но неужели за тысячу лет русский язык почти не изменился? Вот что пишет на этот счет видный исследователь праязыков Валентин Гладышев: «Индийские ученые, бережно сохраняющие язык священных текстов своих предков Ариев — санскрит, называют не арабский, а живой русский язык древней формой санскрита и могут даже понимать современную разговорную речь, особенно в Вологодской и Архангельской областях — части древней ведической прародины Ариев».
О связи русского языка и санскрита индийский ученый Дурга Парсад Шастри в 1964 году сказал конкретно: «Если бы меня спросили, какие два языка более всего похожи друг на друга, я бы ответил без всяких колебаний: русский и санскрит... Мне довелось посетить деревню Качалове под Москвой... женщина представила мне пожилую чету, сказав по-русски: «Он — мой сын и она — моя сноха». Как бы я хотел, чтобы Панини, великий индийский грамматик, живший около 2600 лет назад, мог бы быть здесь со мной и слышать язык своего времени, столь чудесно сохраненный со всеми мельчайшими тонкостями!»
Получается, что, несмотря на все перипетии, русский язык сохранил свою праоснову; никакие влияния Запада, никакая христианизация и цивилизация не поколебали фундамент языка, и мы можем ставить условный знак равенства между древнерусским и современным русским языками. Столь явный консерватизм, по всей видимости, не нонсенс, а благо, хотя и с оговорками, касающимися понятия «современный русский язык».
Сравнивая с древнерусским, принятым за эталон, современные русский и украинский, произошедшие от одного корня языки, можно констатировать, что украинский нередко намного ближе к первооснове, чем русский, точнее, его московский диалект. Так, грывня явно ближе к гривне, чем рубль. Русская сельская община и все русское общество, по древней традиции, даже в начале XX века назывались «мiр». Запрет большевиков на употребление буквы «i» привел к тому, что слово «мир» мы стали воспринимать как «не война». В украинской мове «i» сохранилась. Если в русском и санскрите примерно 400 общих слов, то в языке русских и курдов таких слов около 3000, часть из которых ближе к украинским и белорусским, что однозначно указывает на генеалогическое родство этих народов.
* В. А. Мошин. Русь и южные славяне. СПб, «Герменевт», 1998.
Наряду с Римским и Магдебургским правами, широко известными не только юристам, существовало гораздо более древнее славянское Копное право. Это было неписаное, обычное, основанное на обычае право. Как у вайнахов адат, так у славян «звычай права нашего копнаго». Копа — это собрание сходатаев для решения вопросов, связанных с жизнью общины. Копа могла судить и наказывать преступников, присуждать вознаграждение обиженному, устанавливать круговую поруку, когда община отвечала за поступки своих членов, и т. д. В Копу входило от четырех до девяти близлежащих сел. Сходатаи Копы всегда собирались в одном особом месте — «местечке», откуда до сих пор сохранилось название главного села — местечко, мисто, а «местечковый» подход, или интерес, стал литературным штампом. Со временем «место» могло перерасти в город, жители которого звались мищанами (мещанами). В украинском и чешском сохранились слова «мисто», «място», «звычай».
Исходя из необычайно высокого сродства русского языка и санскрита, носители которого вымерли, а русские живут и хранят свой язык, уже упомянутый Петухов утверждает: «Хотя славяне, германцы, романцы, греки, индоиранцы — все прямые потомки индоевропейцев, но русские и славяне, в целом, еще более прямые, чем все прочие. И это реальность, это данность — в природе, в истории полного равенства не бывает никогда. Всегда кто-то «прямее», кто-то тоже потомок, но несколько побочный, как балты и германцы. Или же совсем боковой, как греки. Прямыми, непосредственными потомками индоевропейцев являются русские (великороссы, малороссы, белорусы)».
Прародиной русов, по Петухову, была Сирийская пустыня, Сирия, точнее, Сурия, где проторусы обосновались 40 тысяч лет тому назад. Земля Сур — это более поздний лингвистический перевертыш, основа которого — Русия, Русь. Ближневосточная карта (не позднеарабская, а исходная) буквально пестрит «русской» топонимикой. В те времена нынешняя пустыня Сур была благодатным краем, а Междуречье, территория между Тигром и Евфратом, представлялось огромным болотом, непригодным для проживания людей.
Когда популяция проторусов превысила оптимум, они постепенно начали расселяться в разных направлениях: на Восток, на Иранское нагорье; по побережью Персидского залива, на полуостров Индостан. На Север — через Восточный Тавр, осваивали Армянское нагорье, Северный Кавказ, Северное Причерноморье и бескрайние просторы Евразии. В объемистой книге Петухова интригует детальное описание полумифических хеттов, которых не так давно выдавали за один из семитских народов: «В настоящее время ни у кого не вызывает сомнения, что хетты (несийцы) — индоевропейский народ, что пришли они из южнорусских степей Северного Причерноморья, что говорили они на индоевропейском языке... Это доказано. Доказано, несмотря на несколько десятилетий отчаянного неприятия этого факта... Когда в 1902 году датчанин И. Кнудсон доказал, что хетты — индоевропейцы, его открытие встретили в штыки...».
Правомерность выводов датского историка подтвердили тысячи глиняных табличек, найденных в Центральной Анатолии, под Богазкеем. Потом началась цепная реакция находок, подтвердивших существование на Ближнем Востоке целых империй индоевропейцев от Митаннийской до Хеттской. Причем настолько могучих во всех отношениях, что они на равных противостояли Египту и якобы семитским Ассирии и Вавилонии.
Империя хеттов имела на своих гербах и штандартах двуглавого орла, полученного от русов Алачи-Олешья. Византийская империя, возникшая через века на землях хеттов, возродила символ — герб и, в свою очередь, после своей гибели вместе с Софьей Палеолог передала по наследству единственной оставшейся в мире державе русов — России. Императоры Византии обладали династическим знанием о единстве и изначальности русов. Поэтому Москву недаром называют Третьим Римом. Это не метафора. Это сакральное знание. (Согласно А. Асову, «...корни царского рода первых царей Афин... праславянские».}
Прежде чем возникла Хеттская империя (1900—1400 годы до н. э.) со столицей Хаттуса (Хаттусас), в Анатолию из Северного Причерноморья пришли русы-индоевропейцы. Причиной этого исхода, на мой взгляд, явилось мощное землетрясение, за которым последовал прорыв Дарданелл, образование Мраморного моря вместо озера, пролива Босфор и подъем уровня Черного моря на 100 метров. Береговая линия Северного Причерноморья сместилась на 200 км, а на месте бывшей низменности образовалось мелководное Азовское море с глинистым дном, а также залив Сиваш. Геофизическое подтверждение этой катастрофы найдено А.Д.Архангельским и Н. М. Страховым. Точную дату катастрофы геологи назвать не могут. Называют V—II тысячелетия до н. э. Напрашивается прямая увязка даты сейсмической катастрофы с массовым исходом русов в Малую Азию, а также корректировка многих «исторических писаний». Со временем уровень мирового океана понизился, и Азовское море отступило, оставив вдоль русла Кальмиуса и его притоков мощные отложения морского песка, ушедшего под глину и чернозем. Собственноручно преодолевал трехметровый слой такого песка, копая колодец во дворе родительского дома.
Пришельцы смешались с незначительным количеством хаттов, которых бездоказательно считают кавказоидами, предками адыгов-черкесов, забывая языковое родство последних с китайцами (синокавказская группа). Данные лингвистики, антропологии, археологии, этнографии дают основания считать начальных хеттов русами. Этноним «хетты-хатты-хот-ты» был привнесен в Анатолию русами-индоевропейцами из Северного Причерноморья и Северного Кавказа, где они проживали длительное время и что подтверждается археологическими раскопками. (В. Кандыба «хат-тов» производит от хатников, живших в «хатах».) Русы принесли в Анатолию навыки колесничной езды, железоделательную металлургию.
Хатгуса ныне в развалинах... Ю. Петухов, побывавший на этих развалинах, утверждает: «Даже полустертая с лица земли Хатгуса... весьма впечатляет. Это город-крепость... Остатки стен, сложенные из огромных валунов, с львами, охраняющими ворота-проходы, напоминают микенские крепости, которые, по легенде, построили титаны. Но при всем при том Хатгуса значительно, во много раз, превышает Микены и Тиринф, вместе взятые. И поверить в то, что такую могущественную империю разгромили пришлые «народы моря», просто невозможно. (Принято считать, что империя хеттов в период правления царя Суппилулиума погибла от страшной чумы и одновременной войны с Египтом и «народами моря», населявшими Пелопоннес. — Авт.) Никакой «народ моря» никогда не дошел бы до Хаттусы, которая несокрушимым бастионом стояла в центре Анатолии... Помимо Хаттусы у хеттов были еще сотни каменных городов-крепостей. От многих остались холмы-телли, подобные огромному кургану в Телль-Халафе (Сирия). Когда я стоял на этом кургане... и позже в Археологическом музее Дамаска, созерцая величие каменных исполинов, выкопанных из Телль-Халафа, я понимал, что хетты строили свои городища-заставы вовсе не для того, чтобы они стали легкой добычей завоевателей... Во всем ощущался величавый и грозный имперский стиль... и уже само собой разумеющимся является тот факт, что никакие условно «древние греки» и прочие эльфы и тролли к сооружению данных городов-крепостей своих эфемерных рук не прикладывали.
Русы-индоевропейцы Северного Причерноморья и Северного Кавказа двумя путями, одни через Балканы, другие по побережью Черного (Русского) моря, пришли в Грецию-Горипу и в Анатолию и выстроили города-крепости в... одной общей традиции. Это видно невооруженным взглядом. Но историки романо-германской школы стараются это не замечать...»
* * *
Столь объемное историко-филологическое вступление предпринято с целью аргументирование доказать возможность древнерусского происхождения как городов Крыма, так и названия залива Сиваш.
Границы Тмутараканского княжества Киевской Руси, существовавшего в X—XII веках, особенно на Крымском полуострове, определены чисто условно, потому как в летописях нет никаких указаний даже о том, входил ли западный берег Боспорского (Керченского) пролива в пределы княжества.
О распространении власти русского князя на западный берег говорит надпись князя Глеба на мраморной плите о том, что он «мерил море по леду от Тмутараканя до Керчева». Об этом же говорит и найденная неподалеку от Еникале печать с надписью «от Ратибора». Человек с таким именем был посадником князя Всеволода в Тмутаракани. Многозначительные выводы можно сделать из рассказа о событии, отмеченном в Лаврентьевской летописи за 1066 год. Корсуньский котопан отравил медленным ядом тмутараканского князя Ростислава Владимировича, и возмущенные этим злодейством корсуняне побили своего котопана камнями. Бунт против котопана перерос в восстание против византийского императора. Значит, интересы котопана и императора не совпадали с интересами корсунян. Хотя летопись ничего не говорит о мотивах убийства, но можно полагать, что предприимчивый и воинственный князь «наступал на пятки» корсуньскому предводителю, что среди жителей Корсуня было немало этнических родственников князя. В таком случае владения Тмутараканского княжества ущемляли интересы корсуньского котопана. А это могло быть при близком соседстве. Значит, территория княжества была намного обширнее, чем принято считать: под властью тмутараканских князей мог находиться весь степной Крым, в том числе Сиваш и Перекоп, а также значительная часть Приазовья, то есть территории, входившие в Хазарский каганат, разгромленный Святославом. И, отдавая без тени сомнения Тмутараканскому княжеству Таманский полуостров, историки без какой-либо логики ограничивают его территорию на Крымском полуострове только зоной Пантикапея. В таком случае обломок Хазарской державы должен был превратиться в отдельное государство на крымской земле. Но такого государства, ограниченного территорией степной части Тавриды, до появления Крымского ханства не было.
Существование третьей Руси — Артании, о которой свидетельствуют многие письменные документы арабских авторов, тяготеет к Крыму. Кроме Артании существовала Черная Болгария и государство протохеттов, о котором нет сведений. Как бы то ни было, но именно древние русичи или славяне, если иметь в виду черных болгар, вернули первородные имена не только Пантикапею, но и Таматархе, бывшей греческой Гермонассе. Делали они это не ради спортивного интереса, а восстанавливали историческую справедливость. Очевидно, они же дали имя Крымскому перешейку — Перекоп, потому как слово это чисто славянское.
Правомерность подобных предположений подтверждает недавно обнаруженная, высеченная на камне в начале III века до н. э., клятва херсо-несского гражданина: «Я... не предам Херсонеса, Керкинитиды, Прекрасной Гавани... не отдам ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все то для херсонесского народа». Кого херсонесцы-аборигены, а ими были тавры, относили к варварам, приходится гадать. А то, что они противопоставляли себя эллинам, сомнений не вызывает. Но почему историю! продолжают не замечать этого факта?
Омываемый сивашскими водами остров Русский в комментариях вообще не нуждается.
Название Сиваш залив получил, быть может, по простой причине, по цвету воды или берегов. Немало сохранившихся в украинском языке фамилий образованы по аналогичной схеме: билый (белый) — Билаш или Белаш, гнедой — Гнедаш, сивый — Сиваш. До официального прихода русских в 1783 году в Крым Севастопольская бухта, протянувшаяся в глубь острова на 8 км, называлась по-разному, но в том числе и Корсуньский Сиваш. Интернетовский переводчик, ничтоже сумняшеся, расшифровал это название: Корсунь — русское название Херсонеса, Сиваш — болото. Как можно было самую глубоководную бухту Европы обозвать болотом? Прежде всего, болото по-татарски — сазлык, по-турецки — батыклык. Во-вторых, в Сиваше никогда не было и нет торфа, основного атрибута пресноводных заболоченных мест. В-третьих, до 1475 года Севастопольской бухтой владели князья Феодоро или Готии. Последний князь Готии по имени Исайко незадолго до своей гибели предложил московскому царю женить наследника московского престола на своей дочери. Царь Иван Васильевич откликнулся на предложение и отправил своего посла в Крым. Тот не застал Исайко в живых. Земли княжества, как и все южное побережье Крыма, были захвачены турками. Но стремление породниться с московским царем, тем более им поддержанное, подтверждает прорусскую ориентацию феодорских князей и вполне допускает возможность присвоения ими, в частности князем Алексеем, бухте древнерусского названия. В таком случае Корсунь не мог дополняться инородным тюркским словом. Вместе с тем и версия «сивый — Сиваш» также несостоятельна: Севастопольская бухта не имеет соляных, мирабилитовых отложений на своих берегах, а потому сивой быть не может.
Столицей Готии был город Феодоро, переименованный турками в Ман-гуп-Кале. В 1493 году город пострадал от страшного пожара. В нем уцелело немного зданий, в том числе один высокий каменный дом, в который крымские ханы заключали московских послов, когда гневались на них. Значит, ханы знали о прежних взаимных симпатиях Феодоро и Москвы, а они на пустом месте не возникают.
В названии самого крупного крымского озера — Сасык-Сиваш интернетовский переводчик также стремится обнаружить тюркскую этимологию: Сасык — болотистый, гнилой; Сиваш — прилипать. Но если Сасык — это действительно татарское (сазлык) болото то Сиваш во всех трех случаях — это залив или лиман: Сасык-Сиваш отделен от моря достаточно узкой песчаной полосой, которая в прошлом вполне могла отсутствовать, точно так же, как и в бывших протоках Арабатской стрелки. Словосочетание Сасык-Сиваш вполне могли внедрить скифы или адыги для разделения кубанской речки «Сасык» и залива «Сасык», которые относительно близки географически.
Слово «Сиваш», появившись одновременно с названиями Корсунь, Сурож, Корчев, Перекоп, Китай и, возможно, Мартынячий, Низменный и Русский, то есть в глубокой древности, очень скоро приобрело и нарицательный смысл, аналогичный понятиям «лиман» или «залив». Подтверждает сказанное название озера Сивашик, которое находится у западного берега Утлюцкого лимана в Мелитопольском районе Запорожской области. Отрицать, что «Сивашик» — это уменьшительная форма существительного «сиваш», так же, как дождь—дождик, ключ—ключик, не имеет смысла. Но тогда это однозначно соответствует грамматике русского и, как уже установлено, древнерусского языка.
Это озеро было, как и некогда Сасык, узким, мелким, длинным заливчиком большого лимана и за сходство с большим Сивашом получило от тмутараканцев или артанцев уменьшительное название. Связывать этот топоним с ногайцами, говорящими на кыпчакской группе тюркского языка, оснований нет. Во-первых, ногайцев в Крыму не было. Во-вторых, Малая Ногайская Орда (Малые Ногаи) появилась в Приазовье во второй половине XVI века, когда название озера или залива уже существовало.
Знакомый крымский татарин Р. Кульмамедов считает, что «Сиваш» с тюркского следует переводить как «тихий, спокойный». На вопрос, с какого тюркского (татарского, турецкого, ногайского), вразумительного ответа не последовало. Но название Сиваш, присвоенное притоку Сиверского Донца и легендарной скале в США, позволяет считать, что первооснова этого слова далека от тюрков. Изучить индейскую предысторию американского штата Вашингтон на официальном уровне не удалось. А вот Сиверский Донец, приток Дона, длиной 1053 км, на котором стоят Белгород, Белая Калитва, Каменск-Шахтинский (Россия), Чугуев, Изюм и Лисичанск (Украина), постоянно напоминает о себе своим притоком с названием Сиваш. Вероятно, с этим притоком связано и название села Сиваш, что в Первомайском районе Харьковской области. Что-либо интересное в истории села обнаружить пока не удалось, кроме того, что село до 1947 года находилось в соседнем Змиёвском районе.
* * *
Е.С.Галкина, оттолкнувшись от письменных, археологических, нумизматических и антропологических исследований, сделала шокирующий вывод: первое русское государство — русский каганат существовал на территориях, примыкающих к Сиверскому Донцу. И существовал до 840 года, имел собственный монетный двор, производящую экономику (гончарное, ювелирное дело, металлообработку), чего не было в Хазарском каганате.
Русский каганат в первой трети IX века, границы обозначены штрихами \\.
Для защиты от опасных внешних врагов каганат построил ряд крепостей из белого тесаного камня, известняка. По верховьям Сиверского Донца, Оскола и среднему течению Дона насчитывается 25 сохранившихся белокаменных крепостей. Из них наибольшее количество — 11 развалин крепостей или замков — находится на Сиверском Донце. Все крепости расположены на высоких мысах правого берега рек. Часто русы использовали как основу крепости сооружения своих далеких предков—скифов, которые укрепили многие мысы мощными валами и рвами, образовали поселения и жили там несколько веков. Культурный слой скифской эпохи на некоторых городищах достигает 25—30 см. Это немало, если учесть, что скифы в Подонье были кочевниками (и как мало, если сравнивать с 15 метрами культурного слоя в Судаке).
Предыстория Русского каганата, если судить по керамике, руническим письмам, катакомбным погребениям, длилась не одно столетие. При этом основные действия разворачивались в Северном Причерноморье и на Кавказе, а частично в Средней Азии. Часть кавказского ираноязычного населения — «кавказские русы», которые археологически представлены памятниками Кисловодской котловины, имеют один исток с примерно-морским племенем роксалан... Часть кавказских русов мигрировала в Подонье после начала функционирования торгового пути по реке Рус (Си-верский Донец и Средний Днепр). Благодаря этому пути расцвел славянский центр на Днепре — Киев. Но столица Русского каганата находилась в верховьях Сиверского Донца, о чем свидетельствует обилие в этом месте денежных кладов в виде серебряных монет — дирхем — местного производства. В чужой земле клады обычно не зарывают. На землях Хазарского каганата найдено всего несколько монет: хазарские иудеи занимались транзитной торговлей, а потому деньги у них не оседали, «работали».
В Северном Причерноморье и Крыму, по данным античных авторов, фиксируется большое количество топонимов с корнем «рос». Рядом с Тмутараканью в начале второго тысячелетия находился город Русия. О. Н. Трубачев связывает эти факты с Азово-Черноморской Русью.
Славянский этнос, сформировавшийся, по Е.Галкиной, около 3500 лет назад, признавал только общинную форму землепользования. Поэтому у славян рабства не было и быть не могло. Другое дело у русов, где социальное неравенство имело место и было оправдано даже в этногене-тических легендах. Часть славянских племен входила в состав Русского каганата. Взаимопроникновение культур, русской и славянской, четко прослеживается при археологических раскопках, при изучении гончарных изделий, украшений, конструкций жилищ и очагов, производстве металла и оружия, наличием совместных поселений. Это свидетельствует о тесных контактах в пределах одного политического образования. Отношения славян и русов строились, скорее всего, на основе взаимовыгодного союза. После падения Русского каганата под ударами венгров и хазар русы в основной массе переместились на земли славян, где заняли свободную хозяйственную нишу — ремесло и торговлю. В итоге за короткое время произошла ассимиляция русов славянами. Кстати, славяне археологически появились в Крыму после X, а достоверно — в XIII веке. Поэтому русы-тавроскифы, как считает Галкина, не славяне. (Этот вывод, если иметь в виду качество археологических раскопок в Судаке, далеко не однозначен. — Авт.)
Возвращаясь к крымской топонимике, следует заметить, что топонимы «Мартынячий» и «Китай» тюркскими не назовешь. Последний произошел от древнерусского слова «кита» — связки жердей или прутьев, применявшихся в строительстве деревоземляных укреплений. В Москве был и остался Китай-город. Вероятно, и сивашский Китай-остров был когда-то славянским укреплением. От слова Мартынячий веет воплями чаек-мартынов и острословием запорожских казаков, которые прославились небезызвестным письмом к турецкому султану.
Что касается фамилии Сиваш, несомненно, каким-то образом связанной с крымским заливом, то об этом разговор впереди. Но в'пользу ее происхождения от древнерусского или арийского названия залива говорит еще один факт. Среди татар и турок фамилия Сиваш отсутствует, хотя есть похожие: Тохтамыш, Мангуш, Ахбаш, Харахаш и т. д.
Каким образом слово Сиваш аукнулось в названии индейского племени в Канаде, можно только гадать, но факт выхода американских индейцев из Сибири доказан достаточно убедительно. В Сибири найдены археологические следы славян, в частности черепа, хранящиеся в музеях Абакана и Минусинска. Их можно трактовать по-разному. Но то, что Великая Китайская стена обращена своей боевой поверхностью не на Север, а в противоположную сторону, переворачивает на 180 градусов все устоявшиеся представления об истории Дальнего Востока и Сибири, подвергает сомнению конфуцианство и все достижения Китая.
Если, как установил при недавних раскопках в Приднестровье французский историк Ле Гофор, Траянов вал воздвигли не римляне, а протославя-не, так же как и Змиевы валы в Прикарпатье, то и Великую Китайскую стену построили именно они, используя уже имеющийся опыт. В любом случае монголе-татарам и другим кочевникам эта стена была «не по зубам», да она им и не требовалась, только мешала.
О правомерности поиска славянских следов на всей Земле лучше всех в XVIII веке сказал польский исследователь Фадей Воланский, приговоренный инквизицией к сожжению на костре за свою книгу «Памятники письменности Славян до Рождества Христова», признанную христианскими ортодоксами «до крайности еретической»: «Исследователи старины оставляли доселе без внимания, что в древние времена Славянское племя рассеяно было по всем частям старого света, следовательно, везде могло оставить памятники по себе. Мы находим в древней истории это сильно разветвленное семейство народов под разнообразнейшими наименованиями... большей частью обозначали их под общими именами Скифов и Сарматов. Что Славяне не уступали своим соседям в науках и искусствах, напротив того, опережали их, доказывает Геродот в 46-й главе 4-й книги, говоря, что, кроме Анахарсиса, он не знал ни одного великого мужа, который был бы родом не Скиф. Поэтому можно было со всей справедливостью предположить, что и эти народы оставили по себе каменные памятники, несмотря на то, что вероломные Греки и себялюбивые Римляне не понимали языка их, называли их варварами. Ученые претыкались на эти памятники и напрасно трудились до настоящего времени разбором их надписей по алфавитам греческому и латинскому и, видя неприложимость таковых, напрасно искали ключа в еврейском языке, ПОТОМУ ЧТО ТАИНСТВЕННЫЙ КЛЮЧ ЭТОТ КО ВСЕМ НЕРАЗГАДАННЫМ НАДПИСЯМ НАХОДИТСЯ ТОЛЬКО В СЛАВЯНСКОМ ПЕРВОБЫТНОМ ЯЗЫКЕ. Но чтобы достигнуть этого, должно обладать знанием всех главнейших, по крайней мере, теперь еще живых наречий славянских — которыми почитаются: русское, польское, чешское, сербо-далматское, иллирийское, венедское и литовское».
Если за эти слова отправили автора на костер, значит, это не пустые слова. А недавняя расшифровка этрусских надписей — блестящее подтверждение гипотезы сожженного еретика Фадея Воланского. Впрочем, А. Чертков и сам Ф. Воланский еще в середине XIX века прочли некоторые этрусские надписи, что не составляло и не составляет большого труда, если надписи считать славянскими. Но тогда рушится скалигеровская хронология и вся «классическая» история: русские основали итальянскую Этрурию и жили в Италии до основания Рима. А потому за 400 лет бурного развития этрусскологии все исследователи наперед знали, что язык этрусков навсегда потерян. Откуда такая прозорливость?
Глава III. КРЫМСКОЕ ХАНСТВО
Я посетил Бахчисарая В забвенье дремлющий дворец. Среди безмолвных переходов Бродил я там,
где бич народов, Татарин буйный пировал...
А. С. Пушкин
КРЫМСКИЙ УЛУС ЗОЛОТОЙ ОРДЫ
Тмутараканское княжество Киевской Руси, по сути, возрожденное Бос-порское царство скифов, существовавшее около 1000 лет, теснимое с востока половцами, а с запада Византией, пало в начале XII века. Византийский император Мануил Комнен в 1169 году разрешил генуэзцам заходить во все порты Черного моря, кроме Тмутаракани и Корчева, которые названы в императорском договоре как Таматарха и Россия (ряд авторов Россией называют Танаис, стоявший в устье Дона). Почему Корчев назван Россией? Арабский географ Эдризи в труде, изданном в 1154 году, Керченский пролив называет «устьем Русской реки», подразумевая, очевидно, древний выход русских на просторы Черного моря и отдавая должное некогда могущественному Боспорскому царству, владевшему этим проливом. Вероятно, Русская река и порт Россия — звенья одной цепи.
Могущественные половцы в это время пользовались Херсонесом как рынком сбыта невольников и аграрных продуктов в обмен на готовые изделия византийских ремесленников. На рынок рабов в Херсонесе попадали и русские пленники. Инок Киево-Печерской лавры Евстратий в 1096 году попал в числе многих других, плененных половцами, в руки евреев, торговавших людьми в Херсонесе. По его наущению пленники уморили себя голодом, но привычный к посту инок не умер и был подвергнут мучительной смерти как виновник убытка, понесенного работорговцем.
Сокрушив в битве на Калке в 1223 году русских и половцев, хан Субу-дай повел на отдых свои усталые орды на Крымское побережье. Многие жители Сурожа, узнав о приближении татар, бежали в горы, прихватив часть имущества, некоторые уплыли на побережье Малой Азии. Субудай, опустошив Сурож и его долину, стал ждать прихода хана Джуги. Не дождавшись, ушел к нему на помощь в борьбе с монголами. Через 13 лет, в 1239 году, татары вновь появились в Тавриде. Прочно обосновались в степной части полуострова, разорили Сурож, Кафу и Херсонес. Между прочим, из 250 городов Киевской Руси татаро-монголы разорили только 14, что в сочетании с активным строительством на Руси христианских храмов с 1240 по 1480 год позволяет некоторым авторам говорить об отсутствии татаро-монгольского ига.
Под 1249 годом сурожский монах записал «очищение» города от татар и проведение переписи населения. Жителей «оказалось восемь тысяч триста человек». В 1263 году, спустя 14 лет, когда Сурож посетило посольство египетского фараона Бейбарса, арабский писатель, очевидно, член посольства, оставил заметку о том, что «население Сугдеи состояло из Кипчаков (половцев), Русских и Алан».
Бейбарсу косвенно вторит свидетельство русского летописца от 1288 года. В описании погребения князя Владимира Васильковича Галицкого летописец отмечает, что его оплакивали, вместе с другими иноземцами, также и сурожане*. Население Сурожа умело приспосабливалось к постигавшим его бедам, сохраняя и развивая торговлю. Но прошло совсем немного лет, и национальный состав населения Сурожа вновь пополнился татарами. Татары, тогда еще язычники-огнепоклонники, оказались веротерпимыми и сами принимали христианство.
Среди имен священников, монахов, мирян, сохранившихся в записях сурожских летописцев, немало тюркских: Анна, дочь Ачипая (ум. 1273), Чолак (ум. 1279), монах Аладжи (ум. 1288), Кутлуц (ум. 1307), Токтемир (ум. 1320), Чимен, сын Ямгурче (ум. 1344), Чохача (ум. 1379). Иногда христианские имена сопровождаются указанием национальности: Иоанн христианин татарин (ум. 1276), Параскева татарка христианка (ум. 1275) и др.
* Ипатьевская летопись, с. 605.
Это доказывает, что выселенные в 1778 году из Крыма и живущие ныне в Донецкой области (Старобешево, Старая Ласпа и др.) так называемые греко-татары вовсе не греки, забывшие греческий язык, как записал А. В. Суворов, а татары, принявшие христианство. Об этом свидетельствует не только несопоставимый язык, но и другой склад характера, а также иная антропология. Даже фамилии Мамай и Тохтамыш, присутствующие среди греков Приазовья, переселенных из Крыма, громко говорят об этом. Ведь греки-христиане самостоятельно, по своей прихоти не могли заиметь ханские фамилии. Значит, их носители — прямые потомки или однофамильцы знаменитых ханов, а потому они не греки, а татары, принявшие христианство.
Документальным подтверждением этого вывода можно считать и герб Мариуполя, столицы греческого уезда.
Рассматривать этот герб как символ победы христианства над мусульманством, как толкуют некоторые исследователи, по меньшей мере, нелогично. Прежде всего, никакой победы такого рода не было и в принципе быть не могло, а если надо ее изобразить символически, то крест должен пронзать «луну» своим основанием. Фактический симбиоз «луны» и «креста», мирное их сосуществование на гербе, ближе к двоеверию или к скрываемым чаяниям их создателя. Ни один христианский или мусульманский символ не содержит в себе такого двусмысленного совмещения, хотя и та, и другая религия декларируют веротерпимость к иноверцам. Почему крымские татары не стали в целом христианами, а приняли ислам? Очевидно, влияние константинопольской церкви оказалось слабее давления Турции.
Любопытно, что отрицательное мнение о татарах, сложившееся в русской литературе, явно контрастирует с мнением жителя Литвы Михалона Литвина, написанном для польского короля и опубликованном в 1550 году: «Татары превосходят нас не только воздержанием и благоразумием, но и любовью к ближнему. Они сохраняют между собой взаимное расположение и оказывают друг другу добро; справедливо обращаются с рабами, хотя и имеют их только из чужих стран. Несмотря на то, что этих рабов приобретают они войной или куплей, они не держат их в рабстве долее как до семи лет... А мы держим в беспрерывном рабстве людей своих... мучая их, уродуя, убивая без суда, по малейшему подозрению. Напротив того, у татар и московитян ни один чиновник не может убить человека даже при очевидном преступлении — это право предоставлено только судьям в столицах».
В 1261 году татары, кочевавшие за Перекопом, отделились от татар крымских и под начальством Ногая образовали самостоятельную Ногайскую орду. В этом же году Михаил Палеолог отвоевал Константинополь у латинян и восстановил греческую империю. За услуги, оказанные ему при этом, генуэзцы получили право исключительной торговли по всему Черному морю и в 1269 году прочно обосновались в Кафе, которую стали называть Феодосия. Они укрепили город сначала рвом и валом, затем стеной с башнями. Конкурируя с Херсонесом, генуэзцы перекрыли хер-сонесским купцам доступ к соляным озерам полуострова и к рыболовлям Азовского моря. Херсонес потерял всякое торговое значение.
Итальянцы в широких масштабах занялись садоводством и виноградарством, особенно в Судакской долине. В Судаке они устроили рыбные заводы, научили население добывать и очищать воду, а в 1414 году построили большой замок — самый заметный памятник их присутствия в Крыму. Открыли в Феодосии училище и библиотеку. Население полуострова при генуэзцах увеличилось с нескольких сот тысяч до миллиона человек. В Феодосии наблюдался большой приток армян, куда они начали переселяться с конца XII века и часть из которых приняла католичество. В 1357 году Феодосия укрепилась новыми стенами, а по договору с татарами в 1380 году получила в свое владение часть побережья до Алушты с 18 селениями.
Главным городом, не столицей улуса, считался Солхат, переименованный в XV веке в Крым. Наместник золотоордынского хана в Крыму находился в Солхате, большом и богатом городе. Это название, означавшее, по мнению В.Д.Смирнова, большой, глубокий ров, защищавший Солхат, распространилось постепенно на весь полуостров.
Крымский улус постоянно стремился к отделению от Золотой Орды, вел самостоятельные войны, не всегда успешные. Так, в 1363 году великий князь Литовский Ольгерд близ устья Днепра разбил крымско-татар-скую орду, вторгся в Крым, опустошил Херсонес. Его преемник Витовт в 1397 году пошел на Крым, дошел до Феодосии, разрушил Херсонес и увел в Литву значительное количество татар, потомки которых караимы по сей день живут в Литве и Гродненской области Белоруссии. Смерть хана Эдигея в 1420 году завершила Золотоордынский период Крыма. В Золотой Орде, как и в Крыму, начались смуты, борьба за власть.
КРЫМСКОЕ ХАНСТВО
Золотоордынский период Крыма содержит много темных пятен, хроника событий и их мотивация были неясны до начала близких отношений с Турцией. По этой причине никто не зафиксировал происхождение родоначальника династии крымских ханов Хаджи-Гирея, который взошел на престол в 1428 году, и в этом же году столицей ханства стал Бахчисарай. Собственное национальное имя его было Девлет, мусульманское Бирди, а прозвища Хаджи и Гирей он принял в Литве, когда воспитывался при княжеском дворе. Прозвище Гирей стало династическим прозвищем крымских ханов. Участник многих походов в Крым А. И.Лызлов отметил: «Некогда хан крымский Ачи-Гирей (Хаджи-Гирей), воююще против супостат своих, просил помощи от пресвятые Богородицы в Успенском монастыре...». Если хан поклонялся Христу, то рядовые татары тем более.
Господство татар на полуострове не устраняло политической самостоятельности не только генуэзцев, но и туземного населения, занимавшего горную часть Крыма, Готию. В столице Готии — Феодоро, древнем Доросе, правил независимый князь по имени Алексей. Генуэзцы видели в Алексее узурпатора, который самовольно удерживал в своей власти местность, принадлежащую, по их мнению, Феодосии. Осуществляя свое право на поморье, Алексей укреплял порт Каламиту (ныне Инкерман) и грузил здесь корабли, на что жаловались консулы Феодосии в Геную. Князь Алексей и его преемник Исайко поддерживали контакты с Мос-ковией.
С падением в 1453 году Константинополя турки стали полноправными хозяевами Черного моря. Султан Магомет II стремительно овладел южным побережьем Черного моря с городами Трапезунд, Синоп, а .затем в 1475 году захватил Корчев, который турки стали называть Керчь. В том же году турецкий флот стал на рейде Феодосии. Стены Феодосии не выдержали артиллерийской бомбардировки, и на четвертые сутки Феодосия сдалась туркам и татарам, атаковавшим город с суши. Итальянское население большей частью было перебито. Знатных и богатых людей отправили в Константинополь. За Феодосией последовало княжество Феодоро (Готия). Все южное побережье и часть горного Крыма до речки Качи стали турецкими владениями. Татары сохранили в своей власти степное пространство и предгорье. Признали над собою главенство султана, который обязался назначать ханов из рода Гиреев. И порядок этот держался триста лет.
Турция охватила Крым железным кольцом своих крепостей, стесняла в нем всякое проявление политической самодеятельности. Сильное влияние Турции сказывалось даже на домашнем быту, строе внутренних учреждений, религии, языке, литературе, искусстве. Что касается греческого населения Крыма, то оно оставалось в религиозной зависимости от константинопольского патриарха, старалось сохранять свой язык, веру и национальное самосознание. Существовали на первых порах четыре епархии, управляемые митрополитами, часто ссорившимися между собой из-за границ и селений.
В XV веке Херсонес был в развалинах, крепость Инкерман имела вид заброшенного, необитаемого места. В развалинах были многие древнегреческие поселения. На их месте или вблизи возникли татарские поселения с новыми или переделанными на татарский лад названиями. Отата-ренными все названия греческих деревень в горном Крыму считал крупный знаток крымской истории, российский академик П. И. Кепен. Он подтвердил наличие развалин греческих церквей, греческих кладбищ в татарских деревнях Бешев, Керменчик, Узенбаш, Мангуш и др. Но сохранение населенным пунктом первородного греческого или готского названия не ограждало его от татарского влияния. Процесс отатаривания местного населения, как свидетельствуют факты, был в Крыму весьма интенсивным. К моменту захвата турками Крымского побережья вряд ли остались туземцы, не говорящие на татарском языке, а количество христиан резко уменьшилось. Это подтверждается исчезновением в XVI веке трех константинопольских епархий — боспорской (керченской), судакской и хер-сонесской. Осталась одна — готская. И готский митрополит сделался единственным главою всех православных христиан в Тавриде. Соответственно сократилось до минимума и греческое население.
Но откуда тогда появились в Крыму греки, сохранившие греческий язык и считающие себя римлянами, румеями. Ответ на поверхности. Южное побережье Черного моря, захваченное турками, — это Византия, осколок Рима, заселенный греками, армянами, сирийцами, коптами. Коренные жители этих мест на законном основании числили себя потомками римлян. Турки, как правило, одинаково жестоко расправлялись с населением захваченных территорий. (Единственный народ, с которым они не могут совладать уже много веков, это курды, предки славян.) И вполне естественным было бегство византийцев, греко-римлян в ближайшие нетурецкие земли. Итало-татарская власть в Крыму была более демократична, позволяла беженцам обустраиваться на крымской земле. Аналогично происходил процесс переселения в Крым армян и других народов.
Крымские ханы в основу своей экономической политики положили «охоту на людей», военный разбой, непрерывную борьбу с Москвой, Литвой, Польшей. Хан Мухаммед-Гирей, получив запрет султана выступить в очередной набег, жаловался своему повелителю: «Не велишь пойти на московского и волошского князя, чем тогда быть сыту и одету?»
Опустошительные набеги татар на русские пределы особенно часты были в XVI столетии. Их было 20, в среднем каждые пять лет, не считая мелких, почти ежегодных нашествий.
Хан Девлет I (годы правления 1551—1577) мечтал собственными силами восстановить величие татар и вел постоянные войны с Иваном Грозным, тщетно добиваясь возвращения Казани и Астрахани. Для осуществления этой цели он с готовностью принял предложение Турции о соединении Волги и Дона каналом. Он не достиг своей цели, но нашествием на Россию и взятием Москвы, при этом погибло до 800 тысяч человек и взято в плен 50 тысяч, заставил Ивана IV дать обязательство, по примеру Польши, уплачивать ежегодно в определенный срок дань (поминки, пошлины, жалованье) крымскому хану деньгами, мехами, шубами и пр.
Об этой подати и сейчас говорят крымские татары, однако ее отвергает сам Девлет I, который пытался помочь Казани в 1552 году, когда вместе с янычарами (все янычары, составлявшие наиболее боеспособную часть турецких войск, были славянами) осадил Тулу, но от прямого столкновения с армией Ивана Грозного уклонился, вернувшись в Крым. Москву Девлет точно сжег в 1571 году, когда русские войска увязли в Ливонской войне и в противостоянии туркам, осаждавшим в 1569 году Астрахань. Число погибших по разным данным от 50 тысяч до 500, что уже само по себе говорит об отсутствии точного счета. Грозный ничего не платил, скрывался. Хан написал ему письмо: «Я разграбил твою землю и сжег столицу за Казань и Астрахань! Ты не пришел защищать ее, а еще хвалишься, что ты Московский государь. Была бы в тебе храбрость и стыд, ты бы не прятался. Я не хочу твоих богатств, я хочу вернуть Казань и Астрахань...»
Когда Девлет понял, что Иван морочит ему голову, тянет время, он снова вместе с турками во главе 120-тысячного войска двинулся на Москву, которая быстро восстанавливалась. В 60 км от Москвы у села Молоди 26 июля 1572 года Девлета встретил князь Воротынский с 60-тысячным войском. Татары были разбиты в сражении, длившемся до 3 августа. Вряд ли Москва платила после этого что-либо побежденному неприятелю, тем более что вместо богатств хан требовал Казань и Астрахань. Их он не получил, это точно.
В XVII веке заметно выделялся хан Ислям III, правление которого (1644— 1654) было одним из лучших. Но и этот хан следовал принципу «давать народу средства за счет неверных». В это время в полный рост встал малороссийский вопрос. Богдан Хмельницкий, будучи с сыном Тимофеем в Бахчисарае, на аудиенции у хана произнес по-татарски речь, в которой обещал союз и дружбу казаков за помощь против Польши. Ислям согласился на эту помощь, но дружба с Богданом была непродолжительна.
Преемник Хмельницкого Выговский был сторонником Польши, завел с Крымом сношения, направленные против Москвы и окончившиеся открытой изменой его и Юрия Хмельницкого, сына Богдана. Из-за этого в сражениях под Конотопом и Чудновом произошло разгромное поражение русских. Воевода В. Б. Шереметьев попал в плен и 20 лет томился в Чу-фут-Кале. В 1675 году атаман Сирко произвел очередное нападение на Крым и вывел из него семь тысяч христиан.
Самым практичным и умным крымским ханом считается Селим. В 1677 году началась очередная война России и Турции, на сей раз успешная для России. Гетман Дорошенко, поддержанный турками и татарами, был разбит русским войском и сдал крепость Чигирин. Но в 1687 и 1689 годах Селим отразил без боевого столкновения походы в Крым князя В. В. Голицына и, придя на помощь туркам, разгромил австрийцев, взял много пленных и добычи, за что удостоился особых почестей Порты. В 1704 году Селим построил для защиты Керченского пролива вблизи Керчи крепость Еникале.
В XVIII веке Крымское ханство потеряло свое устрашающее значение, покровительство Порты стало мнимым, наступило время действовать не оружием, а мирными переговорами и соглашениями. Политическая самостоятельность Крыма поддерживалась только выжидательной политикой России. Союз Крыма с Мазепой и Швецией не доставил ему никаких выгод.
Содействуя возведению на польский престол Станислава Лещинского, хан Каплан повел татарские войска через русские степи, несмотря на протест русских властей, чем вызвал войну с Россией и походы на Крым Миниха и Ласси (1735—1738 годы), приведшие к разгрому и опустошению всего Крыма. Татары отвечали на эти вторжения набегами на русские земли, но успехи их были невелики, исключая набег 1769 года на Новую Сербию (район современного Кировограда). Татары сожгли около 150 деревень и увели в плен 20 тысяч жителей.
Блистательные победы русского оружия в противостоянии с Турцией прославили Екатерину II и дали основания России поставить вопрос о существовании Крымского ханства, на чем настаивал граф Румянцев. Но Екатерина пожелала только вывести Крым из вассальной зависимости от Турции. В Крыму начались волнения. Князь В.М.Долгоруков, руководивший второй русской армией, в течение месяца овладел всем Крымом, а в Кафе взял в плен турецкого сераскира. Татары сдали оружие. Начался 10-летний период формальной независимости Крымского ханства под опекой России. Турция не предоставляла России свободы плавания на Черном море, а русские не уводили своих войск из крымских крепостей. Наконец 10 июля 1774 года в небольшой болгарской деревушке Кучук-Кайнарджи был заключен мир, по которому Турция признала независимость Крыма, право России на Кинбурн, Керчь, Еникале и свободу плавания по Черному морю. Долгоруков немедленно вывел русские войска из Крыма, оставив кое-где небольшие отряды.
В 1776 году, когда крымским ханом был провозглашен ставленник России предводитель ногайцев Шагин, в Бахчисарае начался мятеж, поводом для которого послужило учреждение Шагином постоянного татарского войска с европейской экипировкой. Восстание обратилось и против русских, которых погибло 900 человек. Виновником бунта Екатерина посчитала Прозоровского, преемника Долгорукова. Кстати, А. А. Прозоровскому принадлежит идея переселения крымских христиан в Россию.
Мятеж был подавлен, но вместо А. А. Прозоровского был назначен А. В. Суворов, который предотвратил высадку турецкого десанта и выселил из Крыма 31280 христиан, в том числе греков — 18394, грузин — 218, валахов — 161, армян — 12507. Армяне поселились под Ростовом на территории с центром Нахичевань, остальные — в Мариупольском уезде. В Крыму осталось несколько сот христиан, не считая жителей Керчи, которая уже вошла в состав России. Бытует расхожее мнение, что вывод христиан из Крыма лишил Крымское ханство главного источника доходов, подорвал его экономическое благополучие и сделал зависимым от России. Это миф.
Основу экономики Крымского ханства составляли военные грабежи и подати, которые им платили не только малочисленные местные христиане, но и целые государства — соседи. С другой стороны, население Крыма в 1778 году значительно превышало 1 млн. человек и 31000 эмигрантов — это менее 3% его общей численности, что не могло радикально повлиять на ханство в целом.
Кроме того, христиане в Крыму, как утверждают профессор Ю. Кула-ковский и многие другие, были бедны. По этой причине, прежде всего, они согласились с предложением русского правительства, озвученным митрополитом Готской (других уже не было) епархии Игнатием 23 апреля 1778 года, в день Пасхи, после литургии в пещерной церкви Успенского монастыря близ Бахчисарая. Сам Игнатий Гозадин* прибыл из Константинополя в качестве управляющего Готской епархией на смену своему предшественнику Гедеону в интервале между 1769 и 1778 годами. И, несмотря на протесты как мусульман, так и христиан, при активной поддержке А. В. Суворова осуществил задуманное.
Среди переселенцев нет ни одного гота. Христиане-готы, не желая оставлять насиженных мест, приняли мусульманство. И потомки крымских готов среди крымских татар по сей день внешне выделяются своей принадлежностью к «арийской расе». К процессу ариаизации крымских татар приложили руку десятки тысяч славянских пленников, постоянно пригонявшихся в Крым, большую часть которых составляли отборные девушки и молодые женщины. Не по своей воле они пополняли гаремы бесчисленных беев и мурз и в качестве жен и одалисок корректировали генотип своих повелителей.
В «ведомости», представленной митрополитом Игнатием в 1783 году, перечислены 60 деревень и 6 городов, откуда вышли люди его паствы, в числе которых было 83 священника. Истинная причина переселения была не в заботе царицы о благополучии христиан Крыма. Понимая огромную важность освоения пустовавших южных земель, Екатерина, еще будучи великой княгиней, писала: «Мы нуждаемся в населении. Заставьте, если возможно, кишмя кишеть народ в наших пространных пустырях. Я не думаю, что для достижения этого было полезно принуждать наших инородцев — не христиан — принимать нашу веру: многоженство еще более полезно для умножения населения».
* И. Гозадин именовал себя «митрополит готеевский и кафейский».
Предложение А. А. Прозоровского упало на подготовленную почву. Оно отвечало политическим, религиозным и экономическим интересам страны. Продолжавшиеся еще пять лет после ухода из Крыма христиан интриги и провокации Турции, в том числе и на Кавказе, очередной бунт против хана Шагина и его бегство, избрание ханом неугодного России Богадыр-Гирея, благодаря выдержке Потемкина, завершились бескровным присоединением Крыма к России. 8 апреля 1783 года Екатерина II издала манифест, по которому Крым, Тамань и Кубань признавались Российской территорией. За населением сохранялись гражданские права, обеспечивалась мирная жизнь и правосудие. Для Крыма началась новая эпоха — эпоха мирного экономического и культурного развития. Крым сделался «раем России», как выразился один из путешественников. Но это уже другая история.
* * *
В заключение историческая реплика. Татары в России сегодня вторые по численности после русских. Многовековая русско-татарская история заполнена описанием кровопролитных сражений, постоянной борьбы. После развала СССР появилось немало публикаций, обвиняющих Россию в «порабощении татар», а присоединение Казани именуют «актом геноцида дотоле свободного татарского народа». О Крыме разговоров меньше: причина ясна, хотя это звенья одной цепи. По мнению историка М. Худякова, взятие Казани 2 октября 1552 года «знаменовало собой гибель материального благосостояния, накопленного целыми поколениями, и утрату культурно-бытовых ценностей... Богатству народа был нанесен страшный удар, от которого он едва ли мог оправиться. Громадный город сделался жертвою солдатского грабежа... Чудовищное избиение жителей взятой Казани составляет одну из самых тяжелых страниц русской истории...».
В этом описании все исторические факты извращены с единственной целью — противопоставить русских и татар. Детали казанского похода Ивана Грозного хорошо известны и никогда не были секретом, но многие столетия они или замалчиваются, или извращаются с целью доказать жестокость, кровожадность русских.
К воцарению Ивана Грозного между Казанью и Москвой произошло одиннадцать войн. Шесть из них начинали казанцы (1439, 1445, 1505, 1521, 1523, 1536), пять - московиты (1467, 1478, 1487, 1530, 1545). К 1550 году османские янычары уже не раз появлялись на Оке, а крымские ханы прочно утвердились в Казани. Еще немного — и Блистательная Порта достигла бы пределов Волги. Поэтому Москва отвлеклась от западных дел и занялась Казанью всерьез.
С московской стороны не было «войны с татарами». Была борьба с Османской империей. Ведь кто такие татары, по мнению Калюжного и Кес-лера? Когда-то на земли финно-угорских племен пришли славяне с запада и тюрки — с юга. Ассимилируя финно-угров, славяне породили русский этнос, а тюрки, смешиваясь с теми и другими, булгар. Современные исследования показали, что коренные москвичи генетически ближе к казанским татарам, чем, например, к аборигенам — костромичам. А крымские татары генетически далеки от татар казанских.
Начиная с хана Улу-Мухаммеда, совершившего в 1439 и 1445 годах два похода на Москву, в Казани никогда не было «собственного» хана: их поставляли или Крым, или Московия. Поэтому Худяков не применяет термин «татарское правительство», а только «казанское». Зато московитов, еще совсем «разношерстных», неизменно величает «русскими».
Иван Грозный казанскую операцию начал с мирных переговоров. По проекту, выработанному самими казанцами, предлагалась уния двух государств. Внутренняя организация ханства оставалась неизменной. Вместо хана русским царем назначался наместник. Договор был реализован. Князь Чапкун Отучев, князь Бурнаш и стрелецкий голова Иван Черемисинов привели казанцев к присяге русскому царю. Москва отменила блокаду, сняла заставы, увела войска. Казанцы освободили 60 тысяч русских невольников (это была только часть рабов).
Прошло совсем немного времени, и казанцы изменили своей присяге, сами повернули колесо своей истории от мира к войне. Иван Грозный вынужден был начать военные действия. В начале июня царь выехал из Москвы в собранное для похода войско. Турция отреагировала немедленно: стремительным маршем турецкие янычары и крымское войско во главе с ханом Девлетом дошли до Тулы и осадили ее. Они считали, что путь на Москву свободен. Но русские войска еще не ушли далеко. Царь повернул на Тулу свои главные силы. Испугавшись, Девлет с янычарами ушли восвояси. 20 августа русское войско переправилось через Волгу. Осада длилась недолго: крепостные стены не выдержали минных подкопов, которыми, по преданию, руководил англичанин Бутлер, а его потомок, химик Бутлеров, стал всемирно известным ученым.
2 октября 1552 года Казань была взята. Ее защищала армия, призванная ханом Едигером из Крыма и Астрахани. Во время штурма города Еди-гера окружало около 10 тысяч астрахано-крымских воинов. В русском войске одних татар было в шесть раз больше. Именно они, татарские конники, первыми ворвались в город через пролом в стене, и именно они отличились особой жестокостью в расправах, когда город был взят. Русские их поддержали в полной мере, наткнувшись на десятки тысяч замученных соплеменников-рабов.
Преобразовав страну по турецкому образцу, Иван Грозный создал мощную военную державу, которая за несколько лет удвоила свою территорию. Были приобретены огромные площади черноземов, которые плодоносили в несколько раз лучше, чем подзолистые и песчаные земли Руси. Эти пространства не были до этого заселены: кочевники сами не пахали и другим не давали. Русские крестьяне массово переселялись на степные просторы. Местные землепашцы — татары, мордва, чуваши — имели такие же права, как и переселенцы. Точно так же татарская знать была уравнена в правах с русскими дворянами. И вскоре татарские полки под командой Шах-Али ходили вместе с русскими полками на Ригу и Ревель.
Здесь есть одна оговорка: стиль правления — абсолютная монархия, которую Иван Грозный перенял якобы у турок, вырабатывал еще прадед Ивана Грозного, Иван Темный. Потом к этому стилю прикладывали руку его преемники на троне: Юрий Дмитриевич Галицкий, Василий Юрьевич Косой, Дмитрий Юрьевич Шемяка. Оказалось, что это — лучший стиль правления для нашей евро-азиатской страны. Лучший, потому как только он обеспечивал реальный рост империи по всем направлениям, включая экономику.
Глава IV. РУСЬ*
Если крикнет рать святая: «Брось ты Русь — живи в раю!», Я скажу: «Не надо рая, Дайте родину мою».
С. Есенин
Не спешите перелистывать страницы этой главы. Вместо набивших оскомину штампов, знакомых со школьной скамьи, вашему вниманию предлагается совершенно иной взгляд на исторические факты, политическую и религиозную ситуацию в Восточной Европе.
Московская Русь показана через призму Западной Руси, история которой никогда не анализировалась всерьез, объективно и непредвзято. Анализ этот выполнил Андрей Михайлович Буровский, а его мысли, опубликованные в книге «Русская Атлантида», послужили каркасом предложенной вам точки зрения на панораму нашего прошлого и настоящего. Естественно, учтены другие точки зрения.
* В главах «Русь» и «Осколки Руси» использованы публикации:
1. В. А. Ионцев, Н. М. Лебедева, М. В. Назаров, А. В. Окороков. Эмиграция и репатриация в России. Курган, ГИПП «Зауралье», 2001.
2. А. М. Буровский, А. Бушков. Русская Атлантида. Красноярск, «Бонус», 2002.
3. М. Н. Зуев. История России. М., «Дрофа», 2001.
4. А. А. Ананьев. Призвание Рюриковичей. М., «Новости», 1999.
5. Н. И. Костомаров. Исторические монографии и исследования. М., «Книга», 1989.
6. К. Г. Мяло. Россия и последние войны XX века. М., «Вече», 2002.
7. Г. Сенкевич. Огнем и мечом. М., Худож. литература, 1990.
8. А. В. Века. История России. Минск, «Современный литератор», 2003.
9. Д. Калюжный, Я. Кеслер. Другая история Московского царства. М., «Вече», 2003.
10. А. П. Деревянко, Н. А. Шабельникова. История России. М., «Право и закон», 2001.
11. Б. А. Рыбаков. Рождение Руси. М., АиФ-Принт, 2003.
Киево-Новгородская Русь включала 12 племен, о которых писал Нестор в «Повести временных лет». Все племена говорили на одном языке, ощущали себя единым государством, хотя, по сути, эта Русь была межплеменным союзом. На иностранцев быт и нравы древних славян производили благоприятное впечатление. Но, очевидно, следуя пословице «бей свой своего, чтобы чужой духу боялся», свои писатели, христианские, как заметил еще в XIX веке С.М.Соловьев, «с омерзением смотрели на все то, что напоминало о древнем язычестве». И первым в списке хулителей стоит автор «Повести временных лет», который, исключив полян, имевших «обычаи кроткие и тихие»... нравы всех остальных славянских племен рисует только черными красками; древляне у него «жили по-скотски, убивали друг друга, ели все нечистое, брака у них не было, а похищение девиц»; родими-чи, вятичи, северяне, близкие по слагаемым бытия, обитали, если верить летописцу, «в лесу, как звери, ели все нечистое, срамословили перед отцами и перед снохами, браков у них не было, но игрища между селами... Если кто умрет, творили над ним тризну, сжигали труп и, собравши кости, складывали в малый сосуд и ставили на столп на распутий».
Нестор характеризовал нравы и быт древних славян по слухам, с чужих слов, с чьей-то скорее злой памяти, и оттого его свидетельство не может претендовать на полную достоверность. Следует учесть полную зависимость летописца от великокняжеского двора и от церкви. Он выполнял, если говорить языком современности, социальный заказ. Церковь ни в чем так не усердствовала, как в искоренении язычества. И летописец не мог встать против течения, а потому принялся чернить «дикость» древнесла-вянского языческого бытия. Да и поляне были выделены им не случайно, ибо они первыми приняли крещение. И по мысли летописца, только они могли представить собой образец благочестия. Тенденциозность подобного летописания доказана фактами. Как бы там ни было, но уже тысячу лет тому назад в межплеменных отношениях славян появилась «трещина». Правда, «трещина» существовала и до Нестора. Академик Рыбаков, проведя детальный анализ летописных сведений о славянах и русах, пришел к выводу, что русами не были древляне, радимичи, вятичи, словене, кривичи, тиверцы и варяги. Рядом с полянами он поставил знак вопроса. Соседство с древними русами, по мнению Л. Гумилева, было настоящим бедствием для славян, потому что русы сделали набеги на славян своим промыслом. Борьба между славянами и русами, осевшими в Киеве, Арза-нии (Артании) и Старой Русе, закончилась в пользу последних. Так власть оказалась в руках Рюрика, который по происхождению был русом, а по роду деятельности — наемным воином, варягом.
На первый взгляд, Российская империя объединила разорванную было Русь. К концу XVIII века возникло государство, в которое вошли все земли Древней Киевской Руси. До 1914 года на географических картах «русские» жили от Тихого океана до пределов Австро-Венгерской империи. Никаких белорусов и украинцев. Никаких галичан или карпатороссов. Это в советское время говорилось о «трех братских народах». В Российской империи такими глупостями не занимались. В число русских однозначно включались те, кого в Польше, Словакии и Австрии называли русинами. Причем, если в католических, но славянских странах к русинам относили православных, то в Австрии русинами называли галичан и жителей Волыни. Славянское происхождение этих католиков достаточно сильно отделяло их от немецкого населения Австрии. Столетиями никому не приходило в голову, что русские и русины — это два разных народа. Всем было очевидно, что народ это один. И так было до Первой мировой войны.
В 1914 году руководителей общины русинов пригласил к себе министр внутренних дел Австро-Венгрии, граф Черни (потомок славянина Черного), и предложил русинам объявить себя особым народом, который не имеет ничего общего с русскими. Тогда они могут рассчитывать на лояльное отношение Австрийского государства и на помощь в организации культурной автономии. (Первоначально украинизацией русинов правительство Австрии занялось еще в 1848 году.)
Граф Черни не скрыл, что правительство опасается: если русины будут считать русских соплеменниками, то Российская империя легко найдет среди них своих агентов. Руководители общины согласились с предложениями австрийцев. В итоге русинов по паспорту не осталось, как не осталось лужичан, бодричей, лютичей.
* * *
Русь так велика, что разные группы русских живут в очень разных условиях. Упрощенный анализ этих условий, без учета массы существенных факторов, выполненный А. Буровским, вместе с тем достаточно интересен для понимания психологии наших предков.
«На юге славянского мира всегда тепло (всегда тепло только в тропиках. — Авт.). Здесь не надо много земли, чтобы прокормиться. Земледелие здесь важнее скотоводства, и люди готовы распахать всю землю, пригодную для посевов.
На юге часты сильные ветры, проблемы с водой. Большие, многолюдные села юга жмутся в низины, чтобы спастись от ветров и оказаться поближе к воде. На юге выгодно садоводство. Фрукты — вовсе не лакомство, а обычная пища. На юге не нужны бревенчатые срубы, не обязательна каменная кладка. Можно сделать не избу, а хату. Стены хаты из переплетенного лозняка, обмазанного глиной. Сделать такую хату с земляным полом можно быстро. (Поэтому, вероятно, южные крестьяне были легки на подъем, на переезд в хутор или куда подальше. — Авт.)
На севере почвы скверные, большое значение имеет скотоводство. Для ведения хозяйства нужно много земли, и люди живут на расстоянии друг от друга. Дома строят из бревен. Нужно возить лес на постройки, потом дрова на всю длинную зиму. Распахивать нужно большие поля вдалеке от дома. Возить навоз, сено, урожай. Значит, необходима рабочая лошадь. И корова на севере нужна не только для мяса и молока, но и для навозного удобрения. (Удобрять землю надо везде, чтобы сохранять ее плодородие. — Авт.)
На севере выгодно использовать лес, собирать в нем ягоды, грибы, орехи. (Садовые насаждения здесь нередко вымерзают. — Авт.) В лесу можно охотиться, в том числе и на крупного зверя. Один лось или медведь дадут столько же мяса, как и забитая свинья или корова.
Эти различия крайне важны для того, чтобы понять разницу между славянским югом и севером. Потому что за этими особенностями в образе жизни, в способах ведения хозяйства, даже в облике жилища, стоят огромные различия в общественной психологии. Такие большие различия, что людям становится трудно понимать друг друга.
Чтобы жить на севере, нужно вести более сложное, многовариантное хозяйство. Нужна теплая одежда, большие запасы топлива, кормов. Нужно постоянно помнить, что сеять и на каком из каменистых, бедных полей. Надо собирать ягоды, грибы, выращивать огородные овощи, ловить рыбу и охотиться, то есть нужно постоянно думать, рассчитывать, решать самому, брать на себя ответственность. И делать это приходится волей-неволей несравненно чаще, чем южанину. Вместе с тем северянин может много получить от своего многосложного хозяйства.
Но сколько бы ни получал северянин, не много он может отдать. Ему нужен крепкий, теплый дом. Теплая одежда — те самые меха и кожи, которые роскошь на юге. Калорийная еда — без нее он не сможет работать. Слишком многое необходимо северянину оставить себе для жизни и для ведения хозяйства. Слишком мало можно отнять от его хозяйства без риска погубить самого земледельца.
На юге крестьянин мог взять с земли гораздо больше, чем ему необходимо потребить, но здесь всегда оказывалось много тех, кто сидит на шее у земледельца.
На севере лес присутствует в повседневной жизни людей. В лесу не только грибы и ягоды, но еще там есть лоси, медведи, волки. Охота на них даже в наше время, с карабинами и двустволками, требует мужских черт характера. Это и опасно, и страшно. Что ж говорить о временах, когда медведя брали у берлоги на рогатину, а лося — во время гона, когда разъяренные огромные быки не замечают ничего вокруг. Для жизни на севере требовалось быть не только активным и самостоятельным, но и смелым. Необходимо было уметь владеть оружием, преодолевать страх, боль...
В феодальных обществах Европы охота считалась не просто привилегией знати. Она была способом тренировать молодежь, приучать будущих воинов к определенному образу жизни, формировать в них нужные задатки.
В обществе, образом жизни которого была война, считалось необходимым научить будущего рыцаря-всадника скакать весь день на лошади, точно пускать стрелу, принимать на копье огромного зверя. И уметь подстраховывать друг друга, помогать товарищам. Наконец, он должен был привыкать к чувству опасности, к виду крови, смерти, туш зверей со страдальческим смертным оскалом, самому акту убийства. И получать от всего этого удовольствие!
Не случайно вся атрибутика европейских охот, этого развлечения знати, включает столько элементов ведения военных действий. Известен случай, когда арабские послы, прибывшие к престолу Карла Великого, позорно бежали во время охоты на зубров.
Люди севера, самостоятельные, предприимчивые, свободолюбивые, вовсе не привыкли, чтобы ими кто-то командовал, тем более — завоеватель.
Любопытная деталь: в крестьянских погребениях севера, скажем, Новгородчины, довольно часто попадаются золотые украшения. В сельских кладбищах Болгарии века с IX золота практически нет. На Юго-Западной Руси — Украине века с XII — тоже нет.
Весь юг — и славянский, и европейский (кстати говоря, и Византия) — это нищее крестьянство и сравнительно обеспеченное дворянство.
Но совсем не таковы Скандинавия, Дания, Новгородская Русь, да и Британия, где так и не возникло никогда слоя зависимых крестьян-рабов.
В славянских землях очень легко определить границы распространения южного типа хозяйства. Для этого достаточно сесть на поезд, идущий из Петербурга в Крым или на Кубань, и разница между югом и севером предстанет наглядно...
Вся Белоруссия, вся Польша, вся Российская Федерация от широты Брянска и Смоленска — это зона северного типа хозяйства. Разумеется, четкую границу-линию провести никто не сможет, но вся современная Украина, кроме, может быть, крайнего запада, и все страны славян к югу от Дуная — Болгария, Македония, Сербия, Черногория — это зона распространения южного типа хозяйства.
Если юг и север в славянских землях можно хотя бы приблизительно обозначить, то границы востока и запада определить невозможно в принципе, потому что восток — понятие совершенно условное. Это не географическое понятие. В каждую историческую эпоху восток славянской истории оказывался в другом месте, постепенно смещаясь к географическому востоку. Так же и Дикий Запад США в каждую историческую эпоху находился в другом месте, постепенно «дрейфуя» на запад.
Славянам изначально повезло: у них было куда больше земли, чем у германцев. (Распространенное заблуждение. Российской пашни около 100 млн. га, пятое место в мире. Но пашня эта самая холодная. Западная Европа благодаря Гольфстриму — субтропики. Зимняя температура здесь выше нуля, а весна начинается в январе-феврале. «Холодная Скандинавия», обитаемая часть, имеет среднюю температуру такую же, как приморские районы Турции, Южный Крым, побережье Кавказа. При этом засух в Западной Европе, благодаря Атлантике, не бывает. Все США по климату сравнимы с Западной Европой, а географически находятся южнее Кубани, российской житницы. Нью-Йорк — почти на широте Сочи. Даже Аляска по сравнению с Чукоткой — курорт. Поэтому А. Солженицын, будучи депортированным из СССР, добровольно поселился в Анко-ридже, портовом городе Аляски. Так что российские просторы — зона рискованного земледелия.— Авт.)
В отличие от германских племен, славяне имели много свободных земель, и у них не было необходимости любой ценой врываться в Константинополь, как вандалам и готам в Рим. Восточные славяне не переселялись, а РАССЕЛЯЛИСЬ. На новые места уходила лишь часть населения, а все старые земли славяне полностью сохраняли.
Интересно проследить, какую роль в жизни славян играли самые примитивные формы использования земли: охота и рыбная ловля.
Археологи давным-давно научились изучать кухонные ямы, в которые человек сбрасывал пищевые остатки. В кухонных кучах ранних славян, в VIII—IX веках, кости диких зверей составляют примерно 15—20% всего костного материала. А вот на востоке, у славян, живших по Дону,— порядка 50%. В кухонных кучах сел Польши, Чехии, Волыни уже в IX веке кости диких зверей — редкость. На Украине они исчезают чуть позже — к XII веку.
На западе Московии охота перестает быть значимой в XVI—XVII веках, но на востоке Московии, в Заволжье, а тем более на Урале, в Сибири, роль охоты сохранялась и позже. В Восточной Сибири — до XX века.
Не менее интересные выводы можно сделать, выясняя, где и когда исчез метод земледелия, который называется подсеч-но-огневой. Состоит он в том, что человек ищет подходящий, удобный участок леса. Умение его найти — такое же искусство, как выбирать семена на посев или хранить урожай всю зиму. Участок выбирают заранее, за год-два до того, как на нем будут работать, а то и за несколько лет. За год-два деревья подсекают, чтобы движение соков прекратилось, деревья погибли и хорошенько просохли. А весной, выбрав сухую погоду, участок поджигают. Это тоже одно из ценных умений сельского хозяина — выжечь участок так, чтобы не заполыхал весь лес. А потом участок с еще дымящимися корневищами и еще теплой золой обрабатывают и сажают зерно.
В первый год урожай колоссальный. С целинного участка, удобренного пеплом сгоревшего леса, можно получить в сорок, пятьдесят, даже в сто раз больше зерна, чем посадил. На второй год урожай поскромнее. На третий год — еще меньше. За эти годы ищут, намечают новые участки, а на четвертый-пятый год истощенную землю забрасывают. Может быть, к ней вернутся через много лет, а может, не вернутся никогда. (После горбачевской перестройки, когда «гуляют» миллионы гектаров пахотной земли, на Урале возрожден подсечно-огневой способ земледелия. Урожай картошки на таких участках примерно в 5 раз превышает обычный, но занимаются таким земледелием единицы: остальные жалуются на судьбу или пьянствуют. — Авт.)
Способ ведения хозяйства, конечно же, примитивный. Для такого хозяйства нужно много незаселенной, покрытой лесом земли. Как только плотность населения становится больше, для подсечно-огневого земледелия земли начинает не хватать. Люди вынуждены жить на большом расстоянии друг от друга, без крупных деревень, и жить полуоседло. Это расточительный способ ведения хозяйства. В X веке подсечно-огневое земледелие исчезает во всех землях Киево-Новгородской Руси, а в Северо-Восточной Руси — только к XV—XVI векам, к эпохе Ивана III и Ивана IV Грозного. Граница примитивных форм хозяйства все время смещается на восток.
Большая семья, в которой взрослые братья и их семьи не разделяются, ведут общее хозяйство, в России-Московии исчезла только после реформ Петра Великого. Петр I ввел подушную подать, взимая ее с каждого взрослого мужчины. До него подать взималась с дыма, то есть с домашнего хозяйства. Крестьянская община в Германии исчезла уже в XIII веке. В Польше, на Волыни — в XV веке. В Российской империи общине нанес удар П. А. Столыпин в 1906 году, а в РФ крестьянская община-колхоз жива до настоящего времени.
Реалии подсечно-огневого земледелия и переезжающих деревень заставили ученых ввести хитрый термин «относительная оседлость», или «частичная оседлость». (В советское время тысячи «неперспективных» деревень ушли в небытие под призывы о благоустройстве и централизации. Сегодня «умирают» не только деревни, но и малые города. — Авт.)
Восток славянского мира— это области, где еще сохраняется изобилие природных ресурсов, где можно вести формы хозяйства, исчезнувшие во всем остальном мире. (Если не учитывать климатические условия. — Авт.)
Восток — это место, где можно было не заботиться об отходах. Ни об отходах производства, ни об отходах собственной жизнедеятельности».
Глава V. ОСКОЛКИ РУСИ
Кто владеет прошлым, тот владеет будущим.
Н. Макиавелли
МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Фактическим создателем Московского государства, положившего основу Российской империи, является Иван III, который направлял своего посла в Крым, в княжество Феодоро, в ответ на предложение князя Исай-ко установить родственные связи. Политические и экономические успехи позволили Ивану III завершить многовековую борьбу против ордынского гнета. Провалившееся нашествие войск властителя Большой Орды хана Ахмада в 1480 году ознаменовало конец этой тяжкой зависимости.
В это же время складываются атрибуты царской власти. Двуглавый орел — византийский герб — становится гербом Московской Руси. Ивану III нужен был союз с Византией для борьбы с Золотой Ордой. Женившись на греческой царевне Софье Палеолог, он, быть может, вынужденно, использовал чужой герб вместо исконно русского герба — сокола. Возобновление в наше время в качестве герба России нежизнеспособного двуглавого мутанта вместо динамичного сокола можно отнести к серьезной ошибке, если игнорировать малоизвестный факт: крестоносцы, покоряя Малую Азию, обнаружили наскальные изображения двуглавых орлов, оставленные древними хеттами. Выходит, греки позаимствовали у славян не только письменность, градостроительство, но и герб.
В середине XVI века Россия превращается в самодержавную монархию, активно расширявшую свою территорию. При Иване Грозном централизованное Российское государство стало равным великим империям прошлого. Оно приобрело высокий международный авторитет, имело мощный бюрократический и военный аппарат, который лично возглавлял «всея России самодержец».
В XVII веке началось активное переселение русских в Сибирь. Политика освоения новых территорий русскими не носила колонизаторского характера. Поселенцы вступали в хозяйственные связи, приспосабливаясь к природным условиям разных климатических зон, впитывая некоторые элементы культур аборигенов. Радикальные государственные преобразования связаны с именем Петра I. Важнейшей особенностью истории этого периода является установление стабильных отношений с западноевропейскими государствами.
В целом петровские реформы были подчинены интересам не отдельных сословий, а всего государства. Они являлись своеобразной революцией сверху и шаг за шагом формировали в России систему абсолютной монархии.
Существует и другая точка зрения. За 36 лет своего правления Петр уничтожил многое, что поднималось в течение XVII века: ростки рыночной экономики, зачатки личной свободы человека, проекты освобождения крестьян. В разоренной стране исчезла пятая часть населения, много людей побежало в Сибирь, на Дон, в Литву — куда угодно, только подальше от Московии, ее царя, в 1721 году ставшего императором.
Официально объявленная империя, по мнению шахматного чемпиона Г. Каспарова, существовала только на бумаге:
«Не было тогда еще Российской империи. Возьмите на выбор десять западных карт первой половины XVIII века... Ни на одной из них нет России в пределах от Санкт-Петербурга до Камчатки. Везде в районе бассейна Волги проходит граница — с Великой Тартарией, с Сибирью, еще с чем-то, но граница обязательно. До прихода на трон Екатерины Второй Романовы не контролировали большую часть империи. Было несколько государств — Россия, Китайская Тартария, Московская Тар-тария со столицей в Тобольске и Независимая Тартария с центром в Самарканде»*.
Великий шахматист в качестве основного довода предлагает сомнительный аргумент — европейские карты до 1750 года. Но Европе тех времен требовалось немало лет, чтобы осознать и зафиксировать чужие границы в диком, малонаселенном крае. Топография, хоть и европейская, не была мгновенной, спутниковой, каковой она стала в конце XX века. Отрицать наличие Тартарий, конечно, не имеет смысла. Вероятно, у Петра I были веские аргументы для включения перечисленных территорий в свою империю. А вопрос управляемости этих территорий — это совсем другая проблема, кстати, не решенная по сей день. Вместе с тем есть факты другого рода. Так, правительство России, стремясь сохранить промысловые угодья Обского севера (и не только Обского) во владении хантов, манси, ненцев, сдерживало русскую колонизацию края**. Значит, управляло территорией, начиная со времен Ермака, то есть до Петра I.
С XVIII по 80-е годы XIX века районами русского заселения стали европейские степи (Новороссия, Нижнее Поволжье, Южное Приуралье), частично таежные места Северного Приуралья и некоторые районы Северного Кавказа; со второй половины XIX века — Средняя Азия и Дальний Восток.
С конца XVIII века и в первой половине XIX века в Россию вошли Финляндия, часть Польши, Бессарабия, некоторые районы Дунайского устья, где среди различных народов расселялись и русские.
Предвосхищая вопросы нынешних сепаратистов, спекулирующих идеями «русской оккупации», стоит заметить, что вплоть до настоящего времени взаимоотношения сильных и слабых государств и народов просто не могли строиться на широко декларируемых ныне принципах мирного сосуществования, взаимного уважения, гуманизма и невмешательства во внутренние дела. В ту пору превыше всего ценились воинская доблесть и сила, а проявление миролюбия обычно воспринималось либо как лицемерие, либо как признак слабости. Да и сегодня блюстители демократии, не задумываясь, демонстрируют политику двойных стандартов.
Поэтому сильное в военном отношении государство неизбежно и закономерно расширялось, вбирая в себя более слабые. Не следует забывать и о случаях добровольного присоединения малочисленных и слабых народов к сильному государству с единственной целью — получить защиту от соседей. В связи с этим интересно высказывание Фридриха Энгельса, отнюдь не питавшего любви к России. Но даже он, употребив для обличения «жандарма Европы» такие выражения, как «подлость» и «славянская грязь», счел необходимым отметить: «Господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар».
* «Комсомольская правда», 6 ноября 2001 г.
** История ХМАО под редакцией Д. А. Редина. Екатеринбург, НПМП «Волот», 2000.
В истории становления Российской империи велика роль П. А. Столыпина. Заняв в июле 1906 года пост премьера, он попытался в короткие сроки разрушить архаичную систему общинного землевладения, мешавшую внедрению начал частной собственности. Важнейшим звеном его аграрной реформы стала политика переселения малоземельных крестьян в Сибирь и на Дальний Восток, призванная ускорить освоение отдаленных окраин империи. Изъявивший желание выехать из Европейской России избавлялся на долгое время от всяких налогов. Государство помогало ему деньгами, и он получал в полную собственность участок земли в 15 гектаров. При этом каждой семье выдавалось пособие в 200 рублей, и она перевозилась со всем имуществом за казенный счет до места поселения. В Сибири были устроены казенные склады земледельческих машин, снабжавшие население сельскохозяйственными орудиями по крайне низким ценам.
Результатом проводимой политики стал быстрый подъем сибирского земледелия, позволивший вывозить за границу большое количество сельскохозяйственных продуктов, в первую очередь масла и яиц. Вероятно, переселение было гладким только на бумаге. И доставить переселенца в глухомань за казенный счет со всем домашним скарбом и скотом было некому. Частный результат самостийного переселения наглядно демонстрирует знаменитая картина «Смерть переселенца» (см. № 5 цветн. вкладки), но написана она до столыпинских реформ.
Правительство Столыпина уполномочило Государственный крестьянский банк скупать помещичьи земли и перепродавать их крестьянам на исключительно льготных условиях. Предоставлялся долголетний кредит, доходивший до 90% стоимости земли при низком проценте. Эта мера привела к тому, что в 1914 году более 80% пахотной земли в Европейской России оказалась в руках крестьян.
9 ноября 1906 года был издан «столыпинский закон», позволявший крестьянину стать индивидуальным и наследственным собственником земли, которую он обрабатывал. В 1913 году 2 млн. семейств получили наделы. За несколько месяцев до Первой мировой войны 13% земель, принадлежавших ранее общинам, перешли в индивидуальную собственность крестьян.
Сочетая решительные меры с реформами, Столыпин сумел прекратить террор. Однако завершить начатые преобразования, обещавшие экономический бум в России, не удалось. Политика Столыпина была опасна как для революционеров, которым был выгоден хаос в стране, так и для придворных консерваторов. 1 сентября 1911 года премьер был смертельно ранен в киевском театре 27-летним эсером, в прошлом агентом охранки Мордехаем Богровым*. После гибели Столыпина аграрная реформа была спущена на тормозах.
* * *
Говоря об «отсталости» царской России, ее противники (советские и западные) нередко приводят примеры из XIX века. Однако с 1900 по 1913 год промышленное производство России удвоилось. С 1880 по 1917 год было построено 58251 км железных дорог, тогда как за такое же. время при советской власти, до 1956 года, — 36 250 км.
В сельском хозяйстве также наблюдался заметный рост. В эти годы Россия производила зерна на 28% больше, чем США, Канада и Аргентина вместе взятые. В годы хорошего урожая (например, в 1909—1910) вывоз русской пшеницы составлял 40% мирового. Европа была завалена русским маслом, яйцами.
Среднегодовые темпы роста российской экономики превосходили аналогичные показатели других развитых стран, составив 8% в 1889—1899 годах и 6,25% в 1900—1913 годах. Успешно развивались не только сельское хозяйство, добыча сырья и металлургия, но и самые передовые отрасли: машиностроение, химия, электротехника, авиастроение (достаточно назвать самолеты «Витязь» и «Илья Муромец», созданные в 1913—1914 годах конструктором Сикорским).
Резкое сокращение импорта в годы Первой мировой войны (были перерезаны главные пути ввоза через Черное и Балтийское моря) еще больше побудило русских промышленников развивать отечественное машиностроение. Несмотря на войну, российская экономика продолжала расти. Россия прочно вошла в число экономически развитых стран, заметно уступая лишь США, Англии и Германии, а по концентрации производства (доле крупных предприятий) вышла на первое место в мире. По данным английского историка Н. Стоуна, доля иностранных капиталовложений в России сократилась с 50% в 1904 году до 12,5% накануне мировой войны.
* М. Богров никого не выдал на допросе и был вскоре повешен. До сих пор неясно, кто заказал убийство.
Экономическому успеху в решающей степени способствовали введенные в 1891 году протекционистские таможенные тарифы, защищавшие отечественного производителя и обеспечившие вместо притока импортных товаров приток иностранных капиталов для развития производства на месте.
Даже «Большая советская энциклопедия» признала: «В России иностранный капитал функционировал принципиально иначе, чем в странах колониального и полуколониального типа. Основанные с участием иностранцев крупные промышленные предприятия являлись неразрывной частью российской экономики, а не противостояли ей».
В 1897 году была введена устойчивая золотая валюта, покупная способность которой не поколебалась в дальнейшем даже в годы войны. Наблюдался постоянный рост денежных вкладов населения в банки, что свидетельствовало об улучшении материального положения народа.
С 1900 по 1913 год экспорт русских товаров возрос в 2,5 раза, значительно превысив ввоз. Вследствие положительного торгового баланса происходило непрерывное увеличение золотого запаса страны.
И хотя из-за войны с Японией общая государственная задолженность России по долгосрочным займам выросла с 6,63 млрд. руб. в 1902 году до 9,04 млрд. руб. в 1909 году, все же в дальнейшем, до начала мировой войны, она неуклонно уменьшалась, ибо гораздо быстрее увеличивались доходы государства. Госбюджет был бездефицитным. До 60% госбюджета составлялось от доходов государственного сектора экономики, так что расходные статьи бюджета не висели тяжким налоговым бременем на населении.
При государе Николае II налоги в России были самыми низкими в Европе и составляли на душу населения 9,09 руб. в год, тогда как в Австрии (в пересчете) — 21,47 руб., во Франции — 22,25 руб., в Германии — 22,26 руб., Англии — 42,61 руб. Россия не знала безработицы. К 1912 году было введено социальное страхование рабочих и другие законы, о которых тогдашний президент США У. X. Тафт публично заявил: «Ваш Император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может».
Стоимость основных продуктов и товаров, необходимых для жизни, в России была намного ниже, чем в Западной Европе и позже в СССР.
В то время Россия являла собой редкий образец смешанной экономики (сейчас во многих западных странах это норма), когда частный сектор сочетался с кооперативным и с мощным государственным сектором хозяйства, который задавал тон.
Накануне революции, даже по данным большевистского ЦСУ, крестьяне владели 77,4% пахотной земли, 6% принадлежало хозяйствам некрестьянского типа, и лишь 16,6% оставалось в помещичьем владении, судьба которого была предопределена: постепенно стать крестьянским с помощью правительства и земельных банков. Не удивительно, что передел большевиками помещичьей земли в 1917—1918 годах, по данным Наркомзема, дал на каждый двор лишь несколько десятых десятины на душу. И никак не мог дать больше, потому что лозунг «Земля — крестьянам!» был лишь «техническим приемом революционизирования деревни, будучи лишен серьезного экономического значения», — признал советский экономист И. Кириллов в 1922 году.
СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА, КУЛЬТУРА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Область народного просвещения и образования России накануне революции также переживала бурный расцвет. В начале века грамотными были лишь 25% населения. Но в 1908 году было введено обязательное бесплатное начальное обучение, и ежегодно открывалось 10 тысяч начальных и 60 средних школ, в результате к 1922 году неграмотность молодых поколений должна была исчезнуть. (В 1920 году, по советским данным, 86% молодежи от 12 до 16 лет умели читать и писать, но научились они этому до революции, а не во время Гражданской войны и разрухи.)
Гимназии имелись во всех уездных городах, чем не могли похвастаться многие европейские страны. В отношении же среднего и высшего образования женщин (тогда оно еще не считалось само собой разумеющимся) Россия решительно шла впереди Западной Европы: в 1914 году имелось 965 женских гимназий и Высшие женские курсы (фактически университеты) во всех крупных городах.
Накануне войны в России было более ста вузов с числом студентов 150 тысяч (во Франции — 40 тысяч студентов, в Германии — 80 тысяч). Обучение было недорогим: например, на юридических факультетах в России оно стоило в 20 раз меньше, чем в США или Англии, а неимущие студенты освобождались от платы и получали стипендии.
О качестве же российского образования свидетельствуют успехи науки. Достаточно назвать такие всемирно известные имена, как Менделеев, Лобачевский, Павлов, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Пирогов, изобретатель радио Попов... Впоследствии попавшие в эмиграцию русские ученые и инженеры высоко ценились во всех странах и отличились там многими достижениями мирового значения, например, телевидение (Зворыкин), вертолет (Сикорский), высокооктановый бензин (Ипатьев), социология (П. Сорокин).
Все эти успехи следует оценивать с учетом беспримерного роста населения: от 139 млн. человек в 1902 году до 175 млн. в 1913 году (среднегодовой прирост в 3,3 млн. человек).
Известный французский экономист Эдмон Тэри прогнозировал: «Население России к 1948 году будет около 344 млн. человек, а Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом отношении».
В чем Россия уже тогда явно доминировала, так это в области культуры, которую французский поэт Поль Валери назвал одним из «чудес света». Жанр русского «толстого журнала» был уникальным в Европе и по объему, и по разнообразию тематики (всего в 1914 году выходило 916 газет и 1351 журнал на 35 языках народов Империи)... В 1913 году в России вышло столько же книг (35 тыс.), сколько в Англии, Франции и США вместе взятых.
Мог ли все это создать режим, который в трудах западных идеологов часто именуют «полицейско-бюрократическим»? Вопреки их утверждениям, число государственных служащих в России было меньшим, чем в западноевропейских странах. Полиция в России вообще была малочисленна: в семь раз меньше полицейских на душу населения, чем в Англии, в пять раз меньше, чем во Франции. Впрочем, и преступность в России была значительно меньшей, чем в Западной Европе, даже в годы смуты.
В ходе реформ часть казенной бюрократии постепенно заменялась земским самоуправлением, которое было воссоздано в 1864 году и особенно развилось в эпоху П. А. Столыпина. Все земские работы самофинансировались путем обложения налогами богатых владельцев; крестьяне всем пользовались бесплатно. Активность земств дала поразительные плоды в области строительства и организации начальных школ, ремесленных училищ, гимназий, библиотек, больниц. (Конкретный пример строительства будет рассмотрен во второй части книги, в разделе «Училище»).
Кроме земского самоуправления в России существовало самоуправление крестьянских общин, а также других сословий: дворянства, купечества, мещан, традиционное казачье самоуправление, самоуправление университетов и адвокатуры, эффективно действовали самоуправляющиеся кооперативы и артели, культурные и научные общества. (Все это позже ликвидировали коммунисты, твердя о «царском деспотизме».)
Судебная реформа 1864 года сделала суд гласным и равным для всех сословий, с состязательной защитой и возможностью обжалования, с несменяемостью и независимостью судей. В особо важных случаях привлекались присяжные заседатели как общественная совесть. Эта форма суда не всегда была удачна, ибо истина не определяется голосованием. Благородные традиции русского суда вызывали восхищение у многих иностранцев. Так, английский профессор Смайльс, проведший в России пять лет специально для изучения новой русской юриспруденции, писал: «Во всем мире и во все времена не было такого гуманного культурного и беспристрастного суда, как русский».
«Дайте нам 20 мирных лет, и вы не узнаете России», — говорил Столыпин. Но именно за это он был убит.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
И большевики, и многие западные советологи упорно называют Российскую империю колониальной «тюрьмой народов»... Однако у России не было колоний в западном смысле этого слова. Она изначально состояла из разных племен (славянских, финно-угорских, тюркских). Русь их не порабощала, а вбирала в себя в своем росте. Значительная часть северных и азиатских народов находилась на более низком культурном уровне развития, однако управление ими, в отличие от Британской империи, было основано не на эксплуатации господствующим народом, а на равенстве всех перед законом и перед Богом. Крымские татары, доставившие Киевской Руси, Московскому государству за много веков огромные потери, пролившие реки славянской крови, и те, после завоевания Крыма, не были ущемлены в правах царским правительством.
В отличие от западноевропейских колоний русский центр не извлекал из своих национальных окраин прибыли, наоборот — постоянно расходовал средства на их обустройство (Солженицын даже считает это напрасным растрачиванием русских сил). Как правило, инородцы имели много привилегий (например, освобождение от воинской повинности), которых не имели русские. Для православной России было нравственно невозможно истребление аборигенов на заселяемых территориях, которое практиковалось европейскими переселенцами в Америке, Северной и Южной.
Народности, вошедшие в состав России, не раз доказывали ей свою верность на поле брани. В частности, казанские татары проявили себя в отпоре полякам в Смутное время и в изгнании Наполеона. Калмыцкие подразделения с 1737 года участвовали в охране южных границ России в составе Астраханского казачества; в Отечественной войне 1812 года в составе русской армии два калмыцких полка дошли до Парижа. В 1850-е годы Дагестанский полк отличился на стороне России в Кавказской войне против Шамиля-и разбойных горцев-чеченцев, затем в покорении Средней Азии; полку было пожаловано Георгиевское знамя. Имелись специальные виды орденов и других наград для нехристиан (например, на Георгиевском кресте изображение св. Георгия заменялось двуглавым орлом).
Показательно, что национальное происхождение не было препятствием для занятия самых высоких государственных постов в Империи. В числе российских министров мы постоянно видим немцев, татар, армян; в составе Государственной Думы — представителей всех народностей. Немцы, поляки, грузины, шведы, финны командовали армейскими штабами и корпусами. Причем практически все иностранцы, даже знатного происхождения, уже во втором-третьем поколении обрусевали и служили России как ее патриоты на самых разных поприщах (Багратион, Даль, Крузенштерн, Врангель, Беллинсгаузен). В этом отношении Россия была уникальной империей, и даже мусульманские и кавказские народы, когда-то покоренные силой, проявили свою верность в годы Первой мировой войны (знаменитые туркмены-«текинцы», кавказская «Дикая дивизия»).
Нерусские народы в западной части империи имели особенно обширные права. Так, финны обладали собственным парламентом, конституцией и множеством привилегий. Сначала все это имели и поляки (хотя они поддержали Наполеона; именно после поражения в этой войне Варшавское герцогство было передано в состав Российской империи решением Венского конгресса 1815 года), однако польские восстания 1831 и 1863 годов стали причиной ограничений. Эти восстания, захватившие также часть Малороссии и Белоруссии, имели родственный декабризму революционный характер; в них, впрочем, проявилось и иностранное вмешательство, на которое Россия была вынуждена решительно реагировать. Меры по насаждению русского языка (чего не было в Польше и Финляндии) объяснялись необходимостью общегосударственного средства общения и управления, а не подавлением национальных культур. Попробуйте получить гражданство самой демократичной страны мира США, не зная английского языка.
Украинского вопроса до революции вообще не существовало как национального — это был вопрос внутрирусский. Малороссы, белорусы и великороссы считали себя большей частью тремя ветвями единого русского народа. К тому же эти отличия были меньшими, чем между германскими племенами, которые, тем не менее, ощущали и ощущают себя единым народом. Даже самая строптивая земля Бавария, на пограничных столбах которой начертано «Свободная страна Бавария», не страдает сепаратизмом.
Что касается балтийских народов (Эстляндия и Лифляндия были в 1721 году куплены Россией у Швеции за 2 млн. ефимков по Ништадтскому мирному договору), то они в то время были слишком малочисленны и неоднородны для самостоятельной государственности.
Уместно поставить вопрос: смогли бы эти народности сформироваться как нации при власти Тевтонского ордена (вспомним судьбу племен пруссов, бодричей, любичей, лужичан...) так же, как позже в составе Российской империи. Тем более подобный вопрос можно поставить относительно судьбы армян, грузин и других народов, искавших в составе Российской империи защиту от своих смертельных врагов. Приняв их под свое покровительство, Россия внесла умиротворение в вековые межнациональные конфликты (например, в Закавказье) и обеспечила спокойное развитие малых народов при неблагоприятном соседстве. (Сохранившись и развившись, они теперь, в отличие от американских индейцев, могут себе требовать суверенитетов.) А что осталось бы от Грузии и Армении, попади они под турецкую «демократию»?
Отличительным признаком Российской империи была не колониальная эксплуатация (как в ту же эпоху у западноевропейцев), не тоталитарный интернационализм (как позже в СССР), не космополитический «плавильный котел» (как сейчас в США), а вселенское братство: взаимовыгодное сосуществование равноправных народов на уважении общих нравственных ценностей.
Правда, все эти соображения не могли отменить сепаратистских настроений у культурно развитых народов, точнее — у их интеллигенции: финской, польской, грузинской... Но это объяснялось уже политическим честолюбием верхних социальных слоев, ибо серьезных притеснений в сфере национальной культуры в Российской империи не было.
Приведенные факты исключают «отсталость», «нищету» и «национальный гнет» в качестве причин «Великой Октябрьской революции» 1917 года. Но она свершилась. (О реальном механизме государственного переворота в России см. раздел «Раздольное».)
В итоге, согласно переписям 1920-х годов, русскими (тогда к ним себя относили великороссы, малороссы и белорусы) записались: в Польше — 5 млн. 250 тыс., в Румынии — 742 тыс., в Чехословакии — 550 тыс., в Латвии — 231 тыс., в Эстонии — 91 тыс., в Литве — 55 тыс., в Финляндии — 400 тыс. Эти данные, приводимые П. Е. Ковалевским, совпадают с числом русских прихожан православных церквей; кроме того, Подкарпатская и Пряшевская Русь, включенные в состав Чехословакии, имели более 8 млн. постоянного русского населения. Существовала еще Угорская Русь в составе Венгрии.
Поначалу все эти русские эмиграцией себя не считали, продолжая жить прежней, укорененной жизнью, и хотя большей частью это были крестьяне, не участвовавшие в политической жизни зарубежья, они тяготели к центрам эмиграции, а не к Советской России. Именно потому, что они были оседлым национальным меньшинством, вскоре на них почти везде стало возрастать давление с целью ассимиляции, доходившее в некоторых странах до прямого насилия. В Румынии и Польше были запрещены русские школы, в Польше было закрыто и разрушено множество православных храмов, начались аресты православных священников, насильственная полонизация пяти миллионов русских под лозунгом: «Русских в Польше нет»...
* * *
Революция принесла политическую независимость Польше и Финляндии, а империи гражданскую войну, раскулачивание и коллективизацию, смертельную схватку с фашизмом, стоившую 27 млн. российских жизней. «Заботами» Ленина, Хрущева, Брежнева, списавшего, в частности, огромные долги Болгарии, Горбачева и Ельцина Российская империя потеряла многие, кровью и потом освоенные территории и превратилась в нищую страну, ущемленную территориально, разворованную олигархами, пораженную алкоголизмом и наркоманией, но все еще лелеющую надежду на чудесное возрождение.
Специфическая пропаганда последнего десятилетия по каналам отечественных СМИ внушила массе людей, что всю ответственность за разрушение Российской империи несут большевики, что их противники, как монархисты, так и февралисты, выступали за «единую и неделимую». Нет ничего более далекого от истины, нежели такое упрощенное представление. Вот что писал недоступный какому-либо подозрению в сочувствии большевикам свидетель событий великий князь Александр Михайлович Романов: «Главы союзных государств повели политику, которая заставила русских солдат и офицеров испытать величайшее разочарование в наших бывших союзниках и даже признать, что Красная армия защищает целостность России от поползновений иностранцев. Положение вождей белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали своих босоногих дофроволь-цев к священной войне против Советов, с другой — на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи, апеллируя к трудящимся всего мира».
Правоту этих слов великого князя подтвердила зарубежная деятельность февралиста и либерала А. Ф. Керенского уже после Второй мировой войны, когда в 1951 году, в период резкого обострения отношений между США и СССР, он пророчил новую мировую войну, в которой Америка победит СССР. По его пророчеству, когда советская империя рухнет, русские демократические политики смогут на деле осуществить декларированное большевиками «самоопределение вплоть до отделения» национальных образований.
Этот прецедент позволяет другими глазами взглянуть на горбачевскую перестройку: в ней, по сути, Февраль взял реванш над Октябрем, который парадоксальным образом сохранил территориальную целостность России. А скорость, с которой на первый план новые либерал-демократы, наследники Февраля, выдвинули задачу упразднения Империи, позволяет легко определить участь России, победи февралисты в Гражданской войне. Отсрочка исполнения приговора на 70 лет почти не изменила ничего в его сути.
Писатель-эмигрант Марк Алданов, проявив качества политического провидца, так комментировал откровения Керенского: «Если американским политикам люди взглядов Александра Федоровича заранее говорят, что мы согласны на расчленение России, то нет сомнения в том, что Россию, в случае победы над ней, под самым демократическим соусом расчленят так, что от нее останется одна пятая территории...»
И хотя победа досталась США не в «горячей войне», а в «холодной», в главном все случилось именно так, как предсказывал Алданов. И пусть сегодня территория РФ еще намного превышает одну пятую Российской империи, многое говорит о том, что процесс еще не завершен. И речь не только о «ястребиной» откровенности Бжезинского, предложившего расчленение РФ под видом превращения ее в конфедерацию из трех слабо связанных между собой регионов.
С началом перестройки в СССР сложилась такая ситуация, которая с головокружительной быстротой приблизила возможность осуществления того, что в 1945 году называлось «Немыслимое». Недавно открытые для изучения немецкие архивы показали, что еще при подготовке Первой мировой войны Германия в отношении России руководствовалась теми же идеями и принципами, что и третий рейх. Главный тезис записки «Новая земля на востоке» гласил: «Бездонная пропасть между азиатско-мон-гольской и европейской культурами разделяет германца и московита — здесь невозможно никакое взаимопонимание! Напротив, с нашими западными противниками налицо вероятность примирения в рамках единой культуры... с Россией примирения не будет никогда».
Для конечного решения вопроса между немцами и славянами намечалось реализовать предложенный еще в 1915 году 325 немецкими профессорами ультиматум: граница между Германией и Россией должна проходить по Волге. России еще в 1915 году клеился ярлык «коммунистической угрозы», под которой понималась общинная форма землепользования.
Пересмотр итогов Второй мировой войны, обрушение баланса сил, основы которого были заложены в Ялте и Потсдаме, вступление объединенной Германии в НАТО делают реальной реализацию усиленно разрабатывавшейся в Штатах в течение почти столетия программы построения глобальной американской империи в партнерстве с Германией.
Крах СССР и ликвидация 1 июля 1991 года Организации Варшавского договора, как полюса сдерживания подобных амбиций, не приблизили торжество «вечного мира», но лишь позволили НАТО действовать по «закону джунглей». Известно, что когда спустя год после смерти Сталина Москва обратилась с просьбой о вступлении в НАТО, то получила отказ. А ровно через год после этого в Альянс была принята Западная Германия. Факт красноречивый.
В мае 1990 года на встрече с Д. Бейкером в Москве Горбачев вернулся к этому вопросу. «Я всерьез, а не в виде намеков, поставил вопрос о вхождении Советского Союза в НАТО. Тогда бы эта организация сразу бы потеряла свое предназначение орудия «холодной войны», и можно было бы сообща строить общеевропейскую безопасность в контексте ОБСЕ», — поведал Горбачев. Получив недвусмысленный отказ, Горбачев ничуть не изменил линию поведения. Г. Киссинджер в 1997 году, издеваясь над идейками вступления России в НАТО в газете «Вашингтон пост», откровенно написал: «Не видать России членства в НАТО как своих ушей: не для этого блок создавался».
Террористическая война, объявленная России, — один из возможных способов реализации западных планов расчленения и ослабления остатков бывшей империи. Международный состав террористов, действующих против России, их статус — борцы за независимость, даже если они убивают детей, — явная демонстрация политики двойных стандартов и сомнительного дружелюбия западных партнеров.
МОСКОВСКАЯ РЕЛИГИЯ
Нынче в России почти каждый славянин числит себя православным, даже если крещен-то без году неделя. Согласно А. Буровскому, для очень многих людей нет разницы между понятиями «православие» и «русское православие». Большое число русских не знает, что сейчас, в данный момент, на земле существуют как минимум ТРИ русских православных церкви.
Поэтому стоит вспомнить начало. Единая апостольская церковь сформировалась на первых семи вселенских соборах IV—VII веков. На этих соборах и были выработаны основные догматы церкви, которую стали называть католической и апостольской. Апостольской церковь назвала себя потому, что первыми иерархами этой церкви были двенадцать апостолов, учившихся лично у Христа. Церковь считала, что апостолы могли делиться данной им свыше благодатью. Возлагая руки на тех, кого посвящают в сан, старший иерарх церкви делится своей благодатью с другими. Этот обряд так и называется — «рукоположение». Так же и при благословении, когда священник крестит мирянина: он, рукоположенный, владеющий благодатью, делится этой благодатью с мирянином.
Не все священники смогли или захотели приехать на соборы. Неприехавшие представляли пять церквей, в том числе Армянскую и Эфиопскую. Эти пять церквей не вошли в апостольскую церковь; их так и называют — древние восточные церкви.
На соборах решали вопрос: какова сущность Христа? Во что должен верить христианин, чтобы быть прихожанином апостольской церкви?
Соборы приняли догматы — не подлежащие сомнению истины. Церковь считала себя вправе отлучить того, кто не признает ее догматов. Греческое слово «анафема» означает всего-навсего «отделение».
Церковь приняла сложную формулу, согласно которой человеческая и божественная сущности сливались в личности Христа нераздельно, но и неслиянно.
На Никейском соборе, в 325 году, приняли символ веры: «Веруем во Единого Бога, Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого».
Потом появились другие версии символа веры. Они сильно разошлись у католиков и православных, но этот, никейский, символ веры был первым до раскола христианской церкви.
Соборы постарались привести в систему все, что известно о Христе, и отделить достоверные сведения от явно недостоверных, они рассмотрели более 20 одних только Евангелий, и лишь четыре из них были признаны заслуживающими доверия: от Луки, от Марка, от Иоанна и от Матвея. Их церковь считает каноническими, то есть признанными. Остальные Евангелия названы апокрифическими, то есть за их подлинность и достоверность сообщаемого в них церковь не может поручиться.
В той первоначальной церкви не было единого главы. Церковь признала епископов самых важных городов Римской империи главнейшими епископами, патриархами. В V веке в пяти главнейших городах империи сели пять патриархов: Константинопольский, Антиохийский, Александрийский, Иерусалимский, Римский. Условия, в которых они оказались, сильно разнились. И в этой разнице таился будущий раскол.
Патриарх римский, римский папа, организовывал церковную жизнь в мире, где рухнула империя, где не было того, кто сильнее папы римского по своей реальной власти. Папы рано стали претендовать на светскую власть. Они организовывали церковь там, где порой и государства-то не было. На брошенных римлянами землях, где варварские племена и остатки бывшего населения сплетались в какой-то жуткий клубок, где шла, не прекращаясь, война всех решительно со всеми. Все церковнослужители Запада составили одну церковную иерархию — во главе с Ватиканом, с римским папой. На востоке церковь жила под покровительством могучей империи. Ей не нужно было решать слишком много вопросов, связанных с имуществом и властью. Империя готова была дать все, в чем нуждается церковь. На востоке церковь считала, что должна иметь лишь духовный авторитет.
Были и мелкие различия, настолько мелкие, что они не могли быть причиной разрыва, они могли стать предлогом. Предлогом они и стали. Западная церковь, более динамичная и активная, готовая в силу жизненных ситуаций вносить поправки в символ веры и догматы, стала именовать восточных иерархов раскольниками-схизматиками. Иерархи восточной церкви не преминули использовать шанс...
Восточная церковь стала ортодоксальной. Она требовала, чтобы решения, принятые в IV—VI веках, оставались неизменными, как бы ни изменялась жизнь. Основные положения христианского вероучения, сформированные первыми семью соборами, объявляются абсолютно истинными, непререкаемыми, вечными, неизменными, непостижимыми разумом.
Стоит вдуматься в смысл самого слова «православие»: правильное слав-ление Бога. Правильно — только оно. Славить Бога иначе — неправильно!
Восточная церковь стала называть западных иерархов неправославными, то есть не вполне христианами.
В XI веке дело дошло до того, что константинопольский патриарх и папа римский взаимно отлучили друг друга от церкви и прокляли друг друга. Восточная и западная церкви перестали быть единым целым, и более того — стали враждебны. И теперь имело огромное значение, кому подчиняется епископ в варварских землях — Риму или Константинополю.
При этом четко обозначилась главная особенность католического мира — он более однообразен и более управляем. Католические священники, окрестившие почти все народы Западной Европы, приобщили их к античному наследию, сделали духовно богаче. Священность договора, рационализм, уважение и интерес к личности человека — все это несло с собой западное христианство.
У православных никакого единого центра не было с самого начала. Патриарх в Константинополе был объявлен «вселенским», но править должен был «соборно» с остальными. А с XII века, после развала Византии, возникли четыре автокефальных патриаршества: в Константинополе, в Антиохии, в Иерусалиме и в Александрии. «Автос» по-гречески «самостоятельный», «кефалис» — «голова». Значит, четыре самоголовых патриаршества.
На Руси долгое время не было своей патриархии, был только митрополит, подчинявшийся константинопольскому патриарху. Но никто не исключал, что Русская православная церковь может стать автокефальной.
В 2004 году католическая и православная церкви сделали первый шаг навстречу друг другу — делегация православной церкви посетила Ватикан.
* * *
С первых десятилетий христианизации Руси шло прорастание местной, языческой культуры сквозь привнесенную, христианскую. В городах появлялись и появляются натуральные волхвы, а православные вели и ведут с ними нешуточные баталии, и не только словесные. Обилие земли, существование славянского Востока помогало сохранять языческую веру. Крестился только тот, кто хотел. Кто не хотел, мог выбирать между густонаселенным местом и лесной глушью, где язычника не достанет никакая власть.
Но и крещеные жили в двух мирах сразу. Не случайно у всех первых киевских князей по два имени. Ольга крещена как Елена. Владимир крещен как Василий. Именем Ярослава Мудрого названы два города: Ярославль и Юрьев. Два имени имели приближенные князей и все простолюдины, принявшие таинство крещения. За этим обычаем — иметь имя христианское и имя языческое — стоит двоеверие.
В сознании двоеверцев одновременно существует и христианство, и язычество, и они не мешают друг другу. Постепенно языческий пласт культуры слабеет. Такую стадию в своей духовной жизни прошли многие народы. Особенность Руси в том, что двоеверие в ней задержалось, особенно на северо-востоке. В Волго-Окском междуречье только в XV веке перестали класть в могилу с покойниками вещи, хотя сотовые телефоны кладут и ныне. В субботу накануне Пасхи полагалось плясать на кладбищах. В Великий четверг сжигали пучки соломы, чтобы вызвать семейных покойников. Клали щепотку соли за оклад иконы, а потом использовали ее от разных болезней (соль действительно уникальное лекарство, а не «белый враг человека»).
Православные священники относились к этому очень неодинаково. Были иерархи, воевавшие с язычеством крайне последовательно. А иные сами писали колдовские книги. В недавние времена «перестройки» в Санкт-Петербурге объявился Союз венедов — язычников, многобожников. В печатных органах венедов печатались, к удивлению, и православные священники. Так что не все с водой утекло.
Сколько написано о гаданиях в русской бане! (Кстати, сауну финны считают русской баней и удивляются, что русские от нее отказываются.)
После строительства новой усадьбы священник освящает все строения, кроме баньки. В ней не полагается держать икон. Процесс гадания сводится к взыванию к неким существам или языческим божествам, которые должны открыть внешность и имя суженого. Не ясно только, боги или бесы обитают в бане. Внятного ответа на этот вопрос пока не существует.
Впрочем, и в доме, непосредственно под образами, много кто может обитать. Дом русского православного — весьма своеобразное место, разделяемое с домовым, кикиморой, банником, запечником, чердачником и прочими созданиями. Кикимора, говорят, предпочитает жить в болотах, и ее могут видеть маленькие дети или непорочные девушки. В этом представлении смешивается христианское и языческое отношение к жизни, ставится на один уровень божественное и бесовское начала.
Неизвестно, как обстоит дело у православных других автокефальных церквей, но вот что католики не знают никакого сговора с бесами — это факт.
До середины XVII века в Московии в церквах висели вовсе не «общие» иконы. Каждая икона принадлежала данной семье. Молиться на нее имели право только члены одного рода. Иконы рассматривались не как изображение, а как своего рода воплощение святого. От них требуют исполнения желаний семьи и обещают жертву: украшают цветами, вешают яркие тряпочки; свечка тоже рассматривается как жертва. Если иконы не исполняли просьбы, их наказывали: выносили из церкви, поворачивали лицевой стороной к стене, вешали вверх ногами, секли розгами. Чем такое «христианство» отличается от идолопоклонства, не очень понятно.
Двоеверие, как и другие элементы русской архаики, медленно, но верно дрейфуют с запада на восток. И наступает момент, когда Западная и Восточная Русь не очень понимают друг друга.
На рубеже XV и XVI веков сорокашестилетний Василий III женится на двадцатилетней Елене Глинской. Глинские только что выехали из Литвы; Елена просит мужа сбрить бороду, как это делали литовские православные. Оказавшийся под каблуком царь сбривает... Церковные иерархи сочли бритье бороды тяжким грехом. Царь снова бороду отпустил. (Между прочим, мода на бритье бороды в Европе появилась во второй половине XVII века: все европейские короли и герцоги XVI века — бородатые.)
Когда Дмитрий Иванович, так называемый Лжедмитрий, в 1605 году не будет спать после обеда, священники сурово выговорят ему: нечего вводить тут «латынские» обычаи! Православные после обеда спят!
Но на Западной Руси сон после обеда никогда не превращался в религиозную догму, оставаясь личным делом каждого.
Так обычаи и традиции Московии пронизывают христианство, и вырастает совсем уж причудливая версия православия, которую неточно будет назвать русской. Это — московитское православие.
ХРИСТИАНСТВО ИЛИ ПОЛИТЕИЗМ?
Все православные Руси подчиняются одному митрополиту, сначала киевскому, с 1299 года — владимирскому. В разных концах Руси разные версии русского православия стали формироваться в XV веке, когда православная церковь на северо-востоке все больше становилась носителем местной, архаичной системы ценностей. Самыми «твердыми» носителями архаичных ценностей стали заволжские старцы: те, кто удалялся в пустынные леса Заволжья, показывая пример и становясь носителями качеств, особенно ценившихся на северо-востоке.
Хранителями таких ценностей были и все пустынножители. Духовным символом, воплощением религиозного идеала Московии стал Сергий Радонежский — ученик заволжских старцев и пустынножитель. Биография святого проста и в высшей степени поучительна. Он не создавал никаких собственных пониманий ни веры, ни мира, ни человека. Он, строго говоря, ничему и никогда не учил от собственного имени. И вообще старался демонстрировать свою незаметность, незначимость, неважность. В представлении московитов он стал святым потому, что был кроток, скромен, трудолюбив и умел тихо, незаметно, но неуклонно и твердо совершать свой духовный подвиг, нести свой крест служения...
Символы западного христианства вели себя по-другому, они создавали свои версии веры, умели убеждать людей следовать за ними. Таков неистовый итальянец Савонарола, добрый ко всем Франциск Азисский, фанатик Игнасий Лойола, основатель ордена иезуитов. Таковы византийские святые: Козьма Индикоплов, Михаил Пселл, Григорий Палама. (Существует иная оценка личности С. Радонежского: Сергий действительно был скромен во всем, кроме ума и духовной щедрости. Он причастен к судьбам многих великих людей России. Митрополит Алексий убеждал Сергия стать его преемником, но не убедил. Подобно Сократу, символу древнегреческой мудрости, С. Радонежский не писал книг, но за мудрость свою был прославлен современниками, а еще больше потомками.)
В XV—XVI веках особо почитаемы стали юродивые, блаженные, пустынники, затворники, отшельники. Почитание сумасшедших, одержимых, психически неполноценных само по себе предельно далеко от христианства. Культ одержимых — это культ тех, в кого вошла какая-то неведомая сила. Вопрос: какая? Если не очень важно, что это за сила, такому человеку легко поклоняться...
Культ блаженных позволяет провести аналогию с культом шаманов. В них тоже вселяется божественный дух. Однако трудно сравнивать шаманов, выдающихся людей своего общества, и одичалых грязных созданий, не вполне вменяемых и диких. Для древних иудеев, почитавших культ пророков, очень важно было знать, кто говорит языком пророка, Бог или Сатана? Для московитов XIV—XVII веков это разделение не особенно важно.
В православных церквах Киева юродивых не было. Во Львове — тоже. Как видно, одичание и упрощение христианства — вовсе не общерусское явление. Это явление московитское, лишь позже распространившееся на всю Россию.
Но вопрос об особенностях московского православия вообще запутывает малоизвестный факт, оснащение печати Ивана Калиты (1328 год) Звездой Давида — символом иудаизма и буддийским символом вечности.
Надпись «Ивана князя великого печать» не вызывает сомнений в ее принадлежности. В подлинности печати никто не сомневается.
Г. Каспаров, первым обративший внимание на этот факт, нашел в гербах российских городов и гербах русских аристократов много мальтийских и католических крестов, еще больше шестиугольных звезд, но не встретил православных крестов.
Отсюда он делает вывод, что «традиционно воспринимаемые нами христианство, ислам и иудаизм были частями одной, монотеистической религии. А все привычные рассуждения о развитии религий рассыпаются в прах». Поддерживая хронологические выводы математика Фоменко, Каспаров утверждает: «Не существовало Римской и Китайской империи, не было Древней Греции и Древнего Египта, а также никакого татаро-монгольского ига, а была одна большая Орда от Чукотки до Ла-Манша. Монголы — это моголы, правящий класс Индии. Татары — это тартары, или казаки, конные орды с Востока. Европейцы обвиняли тартар в дикой жестокости, каннибализме; отсюда сохранившееся по сей день блюдо из сырого мясного фарша — «стейк тартар». Большая Орда существовала на принципах конфедерализма, а евреями в это время были не люди одной национальности, а казначеи, финансовые служащие. Не могла же одна нация оказаться разбросанной по всему миру и везде прибрать к своим рукам финансы. С распадом Орды рассыпалась и единая религия. Христос родился в 1054 году. И казнили его не в Иерусалиме, а в Константинополе. Независимые государства создавали свои церкви. В Англии появилась английская, во Франции — галликанская, на Украине — униатская, в России — православная (Филарет). В 1603 году с подачи Ахмета Первого зародился ислам. К концу XVII века появился иудаизм как реакция на еврейские программы, прокатившиеся по Европе».
Отмахнуться от некоторых выводов Фоменко и Каспарова просто так нельзя. Они приглашают желающих к дискуссии. Но слишком кардинальный исторический поворот пока имеет в основном негативную оценку. Поверить в то, что сознательная история человечества не превышает 14 веков, трудно, если вообще возможно.
Вместе с тем единая религия совсем не эквивалентна монотеизму. Как раз вера в одного бога, в Иисуса, Будду, Аллаха — это монотеизм, а единая религия древних, скорее, политеизм, который имел названия: анимизм, шаманизм, тотемизм, фетишизм, табу. Специалист по древним религиям О. Дубровская считает, что в VI веке до новой эры возникли конфуцианство, иудаизм и буддизм. Со временем из иудаизма выделилось христианство, оказавшее большое идейное влияние на ислам. Относить появление иудаизма к XVII веку, как делает это Каспаров, вряд ли корректно. Но раз христианство «выросло» из иудаизма, то смешанные, переходные формы такой религии — нормальное явление.
Более аргументированную и взвешенную гипотезу о происхождении русского двоеверия излагает В. Макаренко. В беседе с послом Ватикана Антонием Поссевино Иван Грозный сказал:
«Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская с греческою одна вера: и мы веру держим истинно христианскую, а не греческую...»
Этой фразой Иван Грозный дает понять, что не от греков, не от Владимира идет русская религия, а из глубины веков собственной славянской истории. Не случайно «библиотеку» Ивана Грозного до сих пор не могут найти. В ней, скорее всего, захоронена подлинная история Древней Руси до принятия византийского христианства. Известно, что Иван Грозный был последним русским царем, который истинно христианской верой считал заповеди Ветхого Завета, противопоставлял их «новозаветному христианству», то есть по сути был старовером.
Лев Гумилев сравнивает Ветхий и Новый Заветы, ссылаясь на Маркио-на: «Первый запрещает вкушать от древа жизни, а второй обещает дать побеждающему вкусить «сокровенную манну». Первый увещевает к смешению полов и размножению до пределов ойкумены, а второй запрещает даже греховное взирание на женщину. Первый обещает в награду землю, второй — небо. Первый предписывает обрезание и убийство побежденных, а второй запрещает и то, и другое. Первый раскаивается, что создал человека, а второй не меняет симпатий. Первый предписывает месть, а второй — прощение кающегося. Первый требует жертв животных, второй от них отвращается. Первый обещает иудеям господство над миром, а второй запрещает господство над другими. Первый позволяет евреям ростовщичество, второй запрещает присваивать незаработанные деньги. В Ветхом Завете — невыносимое иго закона, а в Новом — благое и легкое бремя христово».
Противоположность Ветхого и Нового Заветов — глубинная причина противостояний мировых религий и источник многочисленных ересей внутри христианства. Но тот факт, что Ветхий Завет частично сохранен в каждой из мировых религий, включая ислам, иудаизм и христианство, свидетельствует об их генетической общности. Славяне перед крещением не были язычниками. Они исповедовали раннее, старозаветное православие, которое конфессионально было близко к иудаизму и другим религиям. Отсюда Звезда Давида и другие символы, обнаруженные Каспаровым. Решение привнести религию из Византии, отказавшись от веры собственных предков, оказалось роковым для Руси. Население Киевской Руси с 12 млн. человек за короткий период сократилось до 3 млн. Столь радикальная потеря населения привела в конечном итоге к гибели некогда мощного государства. В июле 2000 года в Великом Новгороде был найден 75-й псалом Давида, написанный по-русски и относящийся к середине X века. Комплекс идей и фактов, составляющих космологическую и историческую основу Ветхого Завета, был фундаментом религиозного мировоззрения славян задолго до первого крещения Руси при Андрее Первозванном (в его честь Андреевский военно-морской флаг России). Если учесть, что Иван Грозный постоянно цитировал Ветхий Завет в своей переписке, то можно не сомневаться, что принятие византийского христианства на Руси происходило далеко не так, как нам преподносят. Во всяком случае, после князя Владимира, принявшего византийское христианство, других Владимиров среди русских царей не было.
Осколком неополитеизма служит секта МОРМОНОВ, исповедующая иудаизм, христианство и другие религии как единое целое. Мормоны практикуют многоженство. Основались в XIX веке в американском штате Юта. Основатель — Джон Смит. Мормоны ведут активную миссионерскую деятельность по всему миру. И не только миссионерскую.
По мнению Д. Калюжного и Я. Кеслера, «история не только Русской православной, но и греческой церкви, и церкви как института монотеизма вообще, независимо от конфессии, примерно до середины 17 века была совсем иной. То, чему учат учебники, — всего лишь версия победившей стороны».
Войдя в унию с католиками в 1439 году, греки, по мнению русских, потеряли право на первенство в православном мире. Отсюда позиция Ивана Грозного: «Греки нам не Евангелие,..». В 1653 году Москву потрясла весть, привезенная келарем Арсением Сухановым, совершившим вторую поездку в Иерусалим и Константинополь. Оказывается, афонские, греко-православные монахи сожгли русские богослужебные книги как еретические. Этот факт настолько выдающийся, что не сразу доходит до ума. Ведь сожгли книги на русском, а не на церковнославянском языке. Это — сущая правда, поскольку никакого церковнославянского языка до это-го времени в России не существовало. Православные «староверы» Османской империи до конца 15 века молились на славянском языке. Это был практически русский язык того времени (он же старобелорусский), а не болгарский или сербский.
Знаменитое «реймское» евангелие, привезенное во Францию легендарной Анной Ярославной, на котором приносили присягу короли из династии Валуа, написано на том же славянском, а не латинском или греческом языке. Еще удивительнее, что никаких «древних» книг Сухареву в поездке не попалось...». Такие книги, якобы перепечатанные с «древних», появились примерно через год и в большом количестве. В этих священных книгах погрешностей и ошибок оказалось куда больше, чем в русских. Но именно с этого времени началась церковная реформа в России.
Любопытно, что святой преподобный Сергий Радонежский молился двуперстием, а не троеперстием, которое внедрил Никон. Старейшая православная церковь боснийского Сараева (XV век) по внешнему виду напоминает синагогу: в ней нет ни купола, ни колокольни, ни креста. Внутренняя планировка этой церкви дублирует мечеть. В ней выгорожен участок для молящихся женщин. (В Баку в мечеть при дворце ширваншахов женщин ведет подземный переход, а с «женской площадки» внутри мечети виден только мулла: увидеть молящихся мужчин не позволяет массивная стена.) Не менее красноречивы церковные сооружения в Пизе и Флоренции — баптистерии. Они представляют крытые проточные бассейны. Строились в XIII—XIV веках и использовались для массового, а не для индивидуального, как сейчас, крещения людей.
Это вещественное доказательство того, что христианство в Западной Европе, да и в самой Византии, до относительно недавнего времени пребывало в «смешанном» виде, а массовым оно стало не в IV, как утверждает официальная история, а в XIV веке. Обилие иудейской и мусульманской символики на территории нашей страны прямо говорит о том, что религиозная историография России, как и светская, нуждается, мягко говоря, в уточнениях.
Кстати, знаменитая Пиза, кроме падающей башни и баптистерий, имеет еще действующее древнееврейское кладбище «византийского обряда». Но древние евреи византийского обряда — это хазары, те самые, следов пребывания которых археологи никак не могут найти на Дону и Волге. Других кладбищ в Пизе нет. Значит, Пизу построили хазары, а скорее всего, славяне, исповедовавшие иудаизм, чем еще раз доказали свои градостроительные способности, известные с древнейших времен.
ЛИТВА
В сознании большинства россиян Литва — извечный враг Руси, ее антипод, но никак не осколок или защитник. С момента возникновения в 1240 году Литва постоянно «подминала» русские княжества, русские территории. В 1569 году добровольно вошла в состав Польши. В 1795—1815 годах недобровольно оказалась в составе Российской империи. В 1830—1831 и 1863—1864 годах литовцы участвовали в польских восстаниях против России. И все-таки версия хронического антагонизма далека от реальности.
Максимально приблизиться к ней попытался профессор философии из Красноярска А. М. Буровский. Конспективное изложение его версии заслуживает внимания.
Процесс дробления Киевской Руси не был одномоментным. И хотя в XIV, XV, XVI веках продолжала существовать географически территория с названием Русь, на ней продолжали жить потомки двенадцати племен, осознававших свое этническое единство, говоривших на одном языке, но они были разделены на несколько конкурирующих между собой государств с разным политическим строем, с разной религией. Судьбы разных частей Руси неизбежно начали расходиться.
«Руссией владеют ныне три государя, большая часть ее принадлежит великому князю московскому, вторым является великий князь литовский, третьим — король польский», — зафиксировал Сигизмунд Герберштейн во второй половине XVI века. Средневековые историки писали о народах «...Московских, Русских, Польских, Волынских, Чешских, Мазоветских, Болгарских, Сербских, Кроатских и прочих, Славенский язык природно употребляющих».
При этом они никаких полабских, белорусских или украинских народов не выделяют, хотя определенно разводят «московских» и «русских», выделяя еще и «волынские» народы как нечто особое.
Русские и русины Северо-Западной Руси, а также их соплеменники, жившие на территории Польско-Литовского государства, отделяли себя от Москвы. На рубеже XV и XVI веков литовские политики категорически отказывались именовать восточного соседа державой всея Руси. По-видимому, литовцы хорошо знали и четко разделяли русских и московских. И опасались (не без оснований), что московские, москали, будут претендовать на земли всех русских, включая и те, что вошли в Великое княжество Литовское. Менее ясен вопрос, а не считали ли литовцы и себя тоже частью Руси? Ведь в Киевскую Русь входили территории Западной Украины и Белоруссии, а территории Московской, Владимирской и Ярославской областей не входили. Если соотнести общее количество русских людей, живших на «оторванных» землях Запада и Юго-Запада Киевской Руси и попавших в состав Польши, Литвы и Венгрии (до 3 млн. человек), и земель Северо-Запада, то есть основных, как принято считать, русских земель (несколько сот тысяч человек), то сравнение встанет поперек общепринятой историографии. Даже в начале XVIII века число русских, подданных Речи Посполитой (6 млн. человек), явно превышало число русских, живших в Московии (4 млн. человек). Великое княжество Литовское, занимавшее земли от Твери и Киева до Волыни, действительно объединяло сердцевину древнерусских земель, и длилось это объединение не один год, что не могло не отразиться в целом на развитии данной территории. Игнорировать этот факт истории, по меньшей мере, некорректно.
Все княжества Древней Руси во все времена вели свои летописи. Почти все они до нас дошли, исключая киевские летописи. Но «Повесть временных лет» включена во все летописи других княжеств и тем самым сохранена. (А. Фоменко считает ее фальсификацией XVIII века.)
Сохранились и «Литовские летописи». Грандиозная работа по изучению этих летописей, проведенная при советской власти, обнажила непреложный факт: большая часть «Литовских рукописей» написана не литовцами и не о литовцах. Это летописи западных русских княжеств, которые написаны русскими людьми и на русском языке. Только одна из летописей — «Летописец князей Литовских» повествует о потомках великого князя Гедиминаса. Но и эта летопись написана русским языком, кириллицей. Это чрезвычайно огорчает литовских националистов, которым очень хочется, чтобы литовцы изначально были настоящими европейцами, не имеющими ничего общего с «дикими славянами».
Но это «общее», как шило в мешке, утаить нельзя. Наиболее колоритно оно проявилось в политике великого князя Гедиминаса. Самым главным в этой политике, ее ядром, было собирание русских земель. Именно собирание, а не завоевывание огнем и мечом, что звучит противоестественно. Наивно считать Гедиминаса бескорыстным, действующим исключительно во имя исторической необходимости или на благо подданных. Вопрос в том, что небескорыстные действия Гедиминаса отвечали самым сокровенным чаяниям Руси, разорванной на десятки государств. Русь помнила о своем единстве и хотела опять оказаться единой.
Невероятно, но Гедиминас, «король литовцев и русских», ни разу не воевал ни с одним из русских княжеств. И тем не менее к концу его правления русские земли составляли две трети его земель. Литва выступала в роли защитника и против немецких рыцарей, и против татар Золотой Орды, и крымских татар. Во главе вассальных княжеств, как правило, оставались князья прежних династий, Рюриковичи, и никто не пытался их смещать или контролировать внутреннюю политику страны. Княжество продолжало оставаться независимым, и только во взаимоотношениях с внешним миром вассалитет что-то реально значил. Князь не мог сам заключать договоры, не мог вести самостоятельной политики и должен был во время войн выступать вместе с великим князем в составе его войска.
Кому-то такое лоскутное государство покажется странным. Что это за государственность, если внутри страны полным-полно почти самостоятельных территорий, которые имеют своих правителей, свои знамена, чеканят монету, держат собственную полицию и судят по своим законам? Но в Средневековье это было обычным делом. Тогда в чем смысл политики литовского князя, в чем его корысть? Корысть Гедиминаса состояла в желании стать большим и сильным. Присоединение к Литве русских княжеств на этих либеральных условиях, их вассалитет устраивал его полностью, потому что возникало государство, организованное, как феодальная Франция или Англия. И внутренне даже более сплоченное, потому что возникало как почти добровольное объединение. У всех подданных великого князя Литовского были внешние враги, и какие! Крестоносные ордена, татары Золотой Орды и, пожалуй, — Московия.
Разумеется, Гедиминас проводил антимосковскую политику. Он приложил все усилия, чтобы оторвать Псков и Новгород от союза с Москвой. Только Псков и Новгород вовсе не хотели становиться вассалами Литвы, но и сделаться подданными московского то ли князя, то ли хана им улыбалось еще меньше. Смоленское княжество само тянулось к Литве и в конце концов вошло в его состав.
Гедиминас активнейшим образом дружил с Тверью.
И Москва не забыла, что Гедиминас был ее врагом; даже когда Великое княжество Литовское исчезло с карты, москали изо всех сил тщились представить Гедиминаса врагом Руси и русских. Но концы с концами не сходятся. Гедиминас не только окружал себя русскими, не только говорил и писал на древнерусском языке, не только называл себя «королем русских».
Древнерусский язык был официальным языком Великого княжества Литовского, на нем велось и делопроизводство. На нем писались летописи.
Литовцы — господствующая нация — изучали и писали на чужом языке добровольно. (Факт, похоже, единственный в истории. Любопытно, но герб Литвы и Москвы также был одинаковым — всадник с мечом. А литовский язык ближе к санскриту, чем русский.)
Кроме того, Гедиминас смешивал кровь своей династии с кровью русских князей. Женат он был на Марии Тверской и имел от нее семь сыновей и семь дочерей. По другим данным, у него было две жены. Первая — Ольга Глебовна, княжна рязанская. Вторая — Евна Ивановна Полоцкая. Формально все сыновья Гедиминаса были крещены и имели вторые, православные имена, хотя относились к смене веры очень спокойно, и меняли ее по мере надобности. Большинство из них женились на русских княжнах. Их потомки служили как польским королям, так и московским великим князьям. Так, от Монвида пошли такие известные на Руси фамилии, как Хованские, Корецкие, Голицыны, Куракины, Булгаковы, Щенятевы. От Ольгерда (Александра) пошли князья Чарторыжские, Несвижские, Трубецкие, Вишневецкие. Дочь Гедиминаса Мария в 1320 году вышла замуж за тверского князя Дмитрия Михайловича. Пятая дочь Августа в 1331 году обвенчалась с сыном Ивана Калиты — Семеном Гордым.
Так что политику Гедиминаса, конечно же, можно назвать антимосковской. И по справедливости. Но вот антирусской? Скорее, ее можно назвать прорусской, и в очень большой степени.
Вторым важнейшим направлением политики Гедиминаса была борьба' с крестоносцами. Тевтонский орден постоянно вторгался в земли Литвы.
В конце XIII — начале XIV веков в Литве идет форсированное строительство замков. Гедиминас не был бы литовским князем-кунигасом, если бы только отсиживался за стенами крепостей. Он совершил ряд удачных походов против ордена и в 1331 году вместе с поляками наголову разбил рыцарей под Пловцами. В немалой степени военным победам Гедиминаса способствовал воевода Давыд, наместник князя в Гродно. Даже кончил свою жизнь Гедиминас в бою: в 1341 году он был смертельно ранен при осаде Баербурга. В этом сражении, кстати, рыцари впервые применили порох.
Третьим направлением политики Гедиминаса стал поиск надежных союзников. Великое княжество Литовское, государство литовцев и русских, оказалось лидером народов и племен Прибалтики. Великое княжество не только само ведет войну. Оно поддерживает, организует восстания местных племен против немцев, а проигравшим позволяет бежать в Литву. Но и Великое княжество Литовское не может одно противостоять Тевтонскому и Ливонскому орденам. Нужны союзники. Еще Миндовг, основатель Великого княжества (не королевства) Литовского, заключил договор с Александром Невским, и не пади он жертвой неуправляемой верхушки собственного государства, как знать, куда завел бы этот союз.
Разумеется, русские князья от Твери до Волыни были на стороне литовских князей. Но против такого врага, как орден, не может быть «слишком много» союзников. В 1322 году Гедиминас заключает союз с князем Мазовии, а в 1325-м с Польшей. Так были заложены основы дружбы с другим славянским государством. Однако в бочку дифирамбов, выданных Гедиминасу Буровским, следует добавить ложку критики самого Н. М. Карамзина:
«Сей человек разума, разума и мужества необыкновенного, был конюшим литовского князя Витена. Вероятно, злодейски умертвив государя своего, он присвоил себе господство над землей Литовскою. Немцы, россияне, ляхи скоро увидели его властолюбие. Гедимин искал уже не добычи, а завоеваний... Властвуя над Литвой и завоеванной частью России, он именовал себя Великим князем Литовским и Российским...»
Сын Гедиминаса Ольгерд княжил с 1345 по 1377 год и продолжал дело отца. Он выиграл битвы с крестоносцами на реке Стреве (1348) и при деревне Рудаве (1370). Он присоединил к Великому княжеству Литовскому Смоленск, Брянск, Киев, Подолию и укрепил отношения с другими княжествами, уже вассальными.
В 1363 году Ольгерд Гедиминович наголову разбил крымских татар при Синих водах, в Подолии, и тем самым подтвердил, что Русь не зря видит в Литве защитника против Золотой Орды. Он пытался распространить свое влияние на Псков и Новгород. Но свободолюбивые новгородцы не восприняли литовского князя.
Москва все выше поднималась над остальными княжествами, все агрессивнее себя вела, и Ольгерд Гедиминович, король литовцев и русских, не собирался смотреть на это сквозь пальцы. Он попытался заключить антимосковский союз с ханом Джанибеком в 1349 году, но татары в очередной раз выказали себя союзниками ненадежными, и совместные походы на Москву не состоялись.
Ольгерд поддержал Тверь против Москвы и совершил на Москву три похода — в 1368, 1370, 1372 годах. Москву, правда, он не завоевал. Его поведение под стенами Москвы было странным: литовско-русское войско даже не пыталось штурмовать город. Все заканчивалось переговорами. Но все же время правления Ольгерда — это только продолжение, разворачивание того, что начал делать Гедиминас. По-настоящему серьезные перемены, своего рода качественный скачок, произошли в годы правления сына Ольгерда, которого в Литве звали Йогайла, на Руси — Ягайло, а в Польше — Ягелло. Кое в чем Ягайло выступал таким же продолжателем, как и отец. Например, он продолжал антимосковскую линию в политике и в год Куликовской битвы, в 1380 году, заключил договор с ханом Золотой Орды Мамаем против Москвы. По договору Ягайло должен был встретиться с Мамаем. Официальная версия состоит в том, что Ягайло не успел соединиться с союзником. Московское войско успело разбить Мамая до соединения с Ягайло, а великий князь испугался и ушел обратно в Литву. Версия, мягко говоря, неубедительная. Причины должны были быть, и о них в разделе «Белоруссия».
Ягайло почти во всем продолжал и внешнюю, и внутреннюю политику деда и отца; при нем в Полоцке, Витебске, Новгороде-Северском, Киеве, на Волыни и в Подолии сохранялись местные княжения. Со многими из князей, правивших в этих княжествах, сын русской княжны Ульяны поддерживал самые теплые отношения. Русский язык оставался государственным языком Великого княжества Литовского.
В европейскую историю Ягайло вошел вовсе не за свою неудачную попытку окончательно разделаться с Московией. Внук Гедимина и сын Ольгерда заключил унию с Польшей, был избран польским королем и основал династию Ягеллонов, правившую почти двести лет в Польше, Великом княжестве Литовском, в Венгрии и Чехии. (В Литве и Польше династию Ягеллонов возводят от знатных римлян.)
Он же, Ягайло, сокрушил наконец мощь Тевтонского ордена. Кроме того, имя Ягелло живет в названии Краковского университета.
Краковский университет стали называть Ягеллонским после того, как король польский Владислав I Ягелло реформировал университет, превратив его в подобие знаменитой Сорбонны.
* * *
Принято считать, что Россия ценой своей независимости спасла Европу от татаро-монголов. Но не меньшую, если не большую опасность для всех славян представляли «псы-рыцари».
Сокрушительные поражения под Юрьевым (Тарту), Шауляем, на льду Чудского озера не отрезвили их. С 1340 по 1410 год Тевтонский и Ливонский ордена предприняли только против Литвы 100 военных походов. Весной 1409 года Тевтонский орден объявил войну Польше и Литве, хотя традиционного повода — борьбы с язычниками — давно не было. Наконец 15 июля 1410 года на территории Пруссии между деревушками Танненберг и Грюнвальд встретились 83-тысячное войско наемных рыцарей со всей Европы и примерно 100-тысячное войско под командованием Ягайло и Витовта. В составе польско-литовских войск было 30 тысяч татар, четыре тысячи чехов и моравов и три смоленских полка. «В этом сражении лишь одни русские витязи из Смоленской земли, построенные тремя отдельными полками, стойко бились с врагами и не приняли участия в бегстве. Тем заслужили они бессмертную славу. И если даже один из полков был жестоко изрублен и даже склонилось до земли его знамя, то два других полка, отважно сражаясь, одерживали верх над всеми мужами и рыцарями, с какими сходились врукопашную, пока не соединились с отрядами поляков».
Так писал Ян Длугош, католический епископ Львова, автор «Истории Польши» в 12 томах, частично переведенной на русский.
Крестоносцы оказались в окружении. В живых осталось несколько сот человек. Так Западная Русь фактически уничтожила реальную опасность порабощения Московии и княжеств Северо-Восточной Руси немецкими рыцарями. Маловероятно, чтобы княжества русского востока, включая и Московское княжество, смогли бы выдержать в тот период подобный удар Тевтонского ордена.
А великий князь Витовт княжил до 1430 года и за это время присоединил к Великому княжеству Литовскому Смоленскую, Орловскую, Калужскую, Тульскую и Курскую земли. (Что оставалось в Московии?). В 1390 году в Коломне его дочь Софья обвенчалась с сыном Дмитрия Донского Василием. Когда в 1425 году Василий Дмитриевич умирает, Великий князь Литовский стал опекуном его десятилетнего сына Василия Васильевича Темного, своего внука.
В 1399 году Витовт бросил вызов Золотой Орде, но был разгромлен в битве на Ворскле. Однако за два года до этого он отличился в Крыму. Дошел до Феодосии, разрушил Херсонес и увел в Литву большое количество пленных татар. Редкий случай в истории Крымского улуса. Потомки этих пленников, караимы, до сих пор живут в Литве и Белоруссии, помнят свой язык и культуру.
Великое княжество Литовское не было под властью ни Золотой Орды (хотя платило ей дань), ни рыцарских орденов. Но от чего же оно «рассыпалось»?
«Расколол» Великое княжество Литовское, как и Речь Посполитую, не национальный, а религиозный вопрос. Точнее, дефицит религиозной веротерпимости, вероисповедные разногласия, существующие по сей день на территории Западной Украины, и не только.
УКРАИНА
Истоки Украины, если верить свежеиспеченной версии, восходят к загадочным украм, существовавшим задолго до конца Великого оледенения. Все археологические культуры каменного, бронзового и железного веков созданы украми, говорившими все это время на украинском языке. Но героические укры остались неизвестны не только современным ученым, но и населению будущей Украины в любом из ранних периодов ее истории.
Только укры, как пишет газета «Труд», ничто в сравнении с сенсацией Кифишина: «Причудливый холм из твердого песчаника, что замер возле Мелитополя, будто сложен из тысяч массивных камней... Более ста лет назад автографы наших прапращуров, украсившие его древние стены, открыл известный археолог Николай Веселовский, а в 2002 году они оказались в центре внимания киевской общественности... В стенах Верховной Рады группа народных депутатов организовала презентацию книги Анатолия Кифишина «Древнее святилище Каменная Могила»... Труд расторопного москвича собираются выдвинуть на соискание Государственной премии Украины. И удивляться здесь нечему: 66-летний Анатолий Кифишин заявил, что расшифровал линейно-геометрические петроглифы как письмена, которые, мол, на многие тысячелетия древнее шумерских клинописных записей, считающихся самыми первыми письменами в истории человечества. А значит, именно Украина — колыбель цивилизации на земле!»
На самом деле многое в этой публикации перепутано и необъективно оценено. Прежде всего, у шумерских клинописных текстов (Южный Ирак, XXIX век до н. э.), по мнению официальной археологии, генетические связи не установлены. А Георгий Сиваш* утверждает другое.
В. Н.Даниленко (1913—1982) в конце 1950-х годов подготовил рукопись монографии «Космогония первобытного общества», в которой проанализировал известные на то время изображения Каменной Могилы и всей индоевропейской части Евразийского континента. Работа настолько превзошла уровень тогдашней археологии, а в основных своих моментах — истории вообще, что тут же была заблокирована академической верхушкой...
Ю.А.Шилов, готовя статью к 80-летию со дня рождения В.Н.Даниленко, обнаружил в архивах киевского Института археологии разрозненные черновики и неподписанные фото своего учителя. Фотографию одной загадочной надписи из Каменной Могилы и 30 подобных строк, найденных Б.Д.Михайловым, директором одноименного музея-заповедника, Шилов в Москве показал А. Г. Кифишину, языковеду-шумерологу мирового уровня. Анатолий Георгиевич заключил: «Протошумерская летопись VIII— VII тысячелетий до нашей эры. Древнейшая летопись планеты».
Подобные находки были сделаны, оказывается, еще в 1940 году в Румынии. Сейчас их найдено более сотни. В них содержатся имена Арапы и шумерских богов. Таким образом, труды В.Н.Даниленко и его учеников открыли врата в принципиально новое понимание истоков цивилизации: она началась не в Южном Ираке, не в Афинах и Древнем Риме, а в Аратте, Арте, Артании, то есть в Древней Руси. Основные выводы В. Н.Даниленко, Н. М. Шмаглия, А. Н. Чмыхова, Ю. А. Шилова, Б. Д. Михайлова, А. Г. Кифишина опубликованы на славянских и германских языках и взяты под контроль Российского общенародного движения (РОД).
Само понятие «Украина» появилось только в конце XVI века. Появилось одновременно на Руси и в Польше. О происхождении слова можно спорить, но, вероятнее всего, применяется оно в самом «обидном» смысле — как обозначение окраины, провинции.
* Г. Сиваш. Рукописи не горят. Интернет, 2004 год.
Еще в XVII веке и на Украине, и в Польше, и в Московии хорошо знали, что такое Юго-Западная Русь. Называли ее и Южной Русью, и Малой Русью, и даже — Киевщиной. После появления термина «Украина» название Юго-Западная Русь дожило в народном языке до XVIII века и сохранилось как термин в истории. А термин «Малая Русь» дожил до XX века, и даже сейчас украинец вполне может назвать себя малороссом, и все его поймут: и на Руси, и в Польше, и на Украине. Название Малая Россия означает центральную, исконную часть русского государства, в отличие от России Великой, то есть разросшейся за счет присоединения других территорий. Точно так же византийцы делили Грецию на «малую», центральную часть, и «великую», включающую колонии. Само название Малая Россия употреблял, к примеру, Богдан Хмельницкий, когда вел переговоры о воссоединении с Москвой.
Существует и другая точка зрения. Со второй половины XIV века, когда окончально разрушилось политическое единство Киевской Руси, появились локальные названия ее составных частей — Русь Великая, Малая Русь, Белая Русь, Черная Русь, Красная Русь. Топоним «Малая Русь» впервые появился в XIII веке и относился он к Галицко-Волын-скому княжеству.
Слово «украина» имеет более позднее происхождение; сначала оно не имело этнического смысла и означало пограничную окраину (в России их было много, включая дальнюю даурскую «украину» в Сибири). Поэтому «малоросс» — название не «дискриминирующее» (как это сейчас многие полагают), а более почетное, чем «украинец», то есть провинциал. Неудивительно, что попытки Австро-Венгрии и Германии поощрять украинский сепаратизм в годы Первой мировой войны оказались не очень успешными.
Этот факт говорит о многом. И прежде всего, о том, что оголтелый, экстремистский национализм, ничего общего не имеющий с патриотизмом, демонстрируют, скорее всего, не украинцы, малороссы, а скажем мягко, неизвестно кто. Братья по крови могут повздорить, предъявить друг другу претензии, но стать врагами? Тогда они не братья.
Судите сами. Первоначально «украинство» как движение зародилось в Уманском кружке польской молодежи среди воспитанников Ба-зилианского училища (С. Гощинский, Б.Залеский, М.Грабовский), которые считали себя украинцами, но, как чистокровные поляки, писали все-таки по-польски. Кружок прекратил свое существование в 1831 году, после разгрома польского восстания, но его идеи подхватило в 1840 году в Киеве тайное Кирилло-Мефодиевское братство. Его главные деятели: Н.И.Гулак, Н.И.Костомаров (возносил Запорожскую Сечь), П.А.Кулиш (поклонник Грабовского), Т.Г.Шевченко (бредил польской революционной поэзией). Идеи братства подхватила киевская «Громада». Ее организаторы: М.П.Драгоманов (русский), В.Б.Антонович (поляк), П. П. Чубинский (русский, автор гимна по польскому образцу «Ще не вмерла Украша»).
После похода русской армии в 1848 году в Венгрию и стремления императора Николая Павловича обменять австрийскую Галицию на часть Польши правительство Австро-Венгрии резко изменило свое отношение к русским галичанам. Им предложили в ультимативной форме именоваться РУТЕНАМИ. Началась борьба с русской культурой, патриотов Руси сажали в тюрьмы, под эгидой австрийского правительства была создана «Украинская партия», расколовшая единство русских в Прикарпатье (Галиция, Буковина, Угорская Русь). Доктриной этой партии стала русофобия. «Любить Украину, — писали галицкие украинофилы, — значит пожертвовать кацапской родней». Австрийцы «изобрели» для галичан искусственный украинский язык и делали все для создания из галичан антирусской силы, следуя завещанию польского революционера генерала Мерошевского: «Бросим огни и бомбы за Днепр и Дон, в самое сердце Руси; возбудим ссоры в самом русском народе... По мере того как он ослабляется, мы крепнем и растем».
В это время на политической сцене появился М. С. Грушевский (1866— 1934), выписанный австрийцами по рекомендации Антоновича из Киева и приехавший во Львов, принадлежавший тогда Австро-Венгрии. Он преподавал в австрийских учебных заведениях «украинскую историю» и создавал идеологию украинского движения. На совести Грушевского изобретение особого «украинского языка»: отказавшись от церковнославянских слов, он заменил их польскими, но с соблюдением малорусского выговора. Все деятели «украинства», как и сам Грушевский, были социалистами-революционерами и тесно сотрудничали с еврейским мировым революционным движением. Немцы, желая «порвать лингвистическую связь малоросса и великоросса, чтобы облегчить навязывание германской культуры», действовали с первых дней войны 1914 года по-немецки, последовательно и системно. Пленные малороссы были выделены в отдельные лагеря и там подвергались «украинизации». Для наиболее восприимчивых в Кенигсберге организовали «Академию украинизации». Сотни тысяч распропагандированных пленных, вернувшись в 1918 году в Малороссию, стали главным орудием распространения украинской идеи в крестьянской среде. Германия смогла привести к власти своих ставленников в России — большевиков-ленинцев, а в «самостийной» Украине — «мазе-повцев» Грушевского. Беспринципность украинских сепаратистов проявилась не только в раболепии перед немцами.
Многие самостийники во главе с Грушевским, вернувшись из эмиграции, стали большевиками. И сегодня украинская нация формируется как этническая общность не вследствие исторического этногенеза, а благодаря политической воле группировки сепаратистов. Об этом в 1997 году недвусмысленно сказал Леонид Кучма: «Не только нации создают государства, но и государства — нации».
В официальной историографии и Украины, и Белоруссии всерьез считают, что история Древней Руси — это и есть история украинцев и белорусов. Белорусам сложнее. Ни Минск, ни Полоцк не относятся к тем городам, где происходили основные события древней русской истории. А на Украине нет проблем. История Древней Руси там рассматривается как история Украины. Киев — это украинский город. Ярослав Мудрый — украинский князь. Русская Правда — украинский правовой кодекс. И многие жители Украины принимают все это всерьез.
Но даже если называть Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха не украинскими, а малоросскими князьями, мало что изменится по существу. Потому что назвать их малороссами можно только в одном случае: если совершенно игнорировать то, что они сами об этом думали.
Григорий Сковорода уже в XVIII веке не очень осознавал свою борьбу с презирающими народ феодалами как борьбу с украинофобами. Свой язык он называл русским, и пренебрежение ополяченной шляхты к этому языку, к этому народу и его традициям так и трактовал как неприязнь, неуважение к РУССКИМ. Так же трактовали русских И. Гизель (1600—1683), ректор Киевской академии, и другие известные люди XVI— XVII веков. Что поделать, не выделяли они из русских украинцев и белорусов!
В Российской империи официально считалось, что украинцы и белорусы — это некие этнографические группы русского народа, а украинский и белорусский языки — это испорченный русский. Никому не приходила в голову элементарная мысль: рассматривать русский язык в качестве некоего отклонения. Не приходила она, эта мысль, вполне естественно. Титульная нация, создавшая великую империю, добровольно отказаться от своего языка в пользу другого, пусть и родственного, просто так не могла. Даже постановка такого вопроса при здравом размышлении некорректна. При этом можно добавить, что, останься Украина и Белоруссия вне России, об украинском и белорусском языках, да и государствах, как таковых, никто бы никогда не вспоминал, как не вспоминают сегодня государства и язык бодричей, лужичан, лютичей, карпаторос-сов, пруссов и др.
Если же исходить не из желания наговорить друг другу гадостей, а честно искать общей истины, то самое честное из всего, что было сказано, — это официальная советская точка зрения на три братских народа, имеющих совершенно одинаковые права на происхождение от древнерусской народности. Это и порядочнее всего, и наиболее научно.
Но как же, действительно, могли возникнуть пресловутые три народности? Большинство ученых, занимавшихся этим вопросом, считают, что для возникновения нового этноса мало общности языка, образа жизни, природного окружения; нужно, чтобы возникло противопоставление: мы и они. Чтобы «мы», оттолкнувшись от «них», четко и однозначно осознали: «мы» не «они»! Это хорошо усвоили немцы и поляки.
Конечно, важны природные, языковые и хозяйственные факторы. И тут надо заметить, что раздел территории Великого княжества Литовского по унии 1569 года провели с удивительным знанием экологии. Или чистое наитие? Во всяком случае, разделили землю так, что к Польше отошли территории с ярко выраженным южным типом ведения крестьянского хозяйства.
Будущая Украина уже в момент ее передачи в коронные земли Польши обладала общими чертами природы ведения хозяйства, культуры. Тем, что отделяло ее от более северных территорий. А жизнь в составе именно Польши, а не Великого княжества Литовского, сформировала общность исторической судьбы и языковые заимствования. Не случайно другие части Руси, давно оказавшиеся в составе Австрии и Польши, Волынь и Галиция, тоже стали частью Украины. Особой, Западной Украиной, весьма отличной от Восточной, но, тем не менее, — частью. (О том, что процесс этот «управлялся» политическими средствами, мало кто знает.).
Католическая экспансия тоже помогала осознать свою особость. Даже став униатами, русские люди осознавали себя некой особой частью католического мира, носителями некой исторической специфики.
Польское владычество стимулировало рост самосознания. Польского народа — в смысле простонародья — на Украине и не видели. Поляк для украинца был или солдатом, или чиновником. Польская шляхта еще готова была считать себе ровней русскую шляхту, но уж вовсе не «хлопов», украинское быдло.
А Московия? «Воссоединение» с Русью? Во-первых, к XVII веку уже сложилась некая местная специфика, осознание украинского единства. И на Переяславской раде 1654 года не часть Руси пришла обратно в общее государство. И на Украине, и в Московии понимали: объединяются две страны и два народа. Во-вторых, московиты могли восприниматься как свои, в основном, дистанционно. Как бы ни хотели стать подданными Москвы Сагайдачный и все его войско, сразу же после объединения стало очевидно: украинцы «развращены» своим пребыванием в составе Польши, привыкли к европейским вольностям. Впрочем, ставить знак равенства между казаками Сагайдачного и украинскими крестьянами никак нельзя. Казачья вольница, подмявшая целую страну, не воспринимала жестких государственных устоев, ни польских, ни российских.
Конечно, украинец мог сделать карьеру, войти в ряды «образованных». Но в представлении окружающих он тут же переставал быть украинцем! Да ведь и делал-то карьеру он как раз на русском языке! С тем же успехом и в Польше украинец мог выкреститься в католицизм и сделаться чиновником или шляхтичем той же ценой утраты национальной самоидентификации.
Принято считать, что включение в состав Российской империи практически исключало развитие украинских и белорусских языка и культуры. Жизнь в Российской империи предполагала, что всякий образованный человек уже на самых ранних стадиях получения образования, уже в первых классах гимназии, начинает говорить на литературном русском языке.
Это расхожее мнение не очень вяжется с некоторыми фактами. В начале XX века в России было введено бесплатное начальное образование, ежегодно открывались тысячи начальных школ, где обучение велось на местном языке. Найденный в 2001 году в Запорожской области дневник — летопись братьев Рубелей, с повседневной методичностью описывающий жизнь крестьян приазовской степи в XIX — начале XX века, документально подтверждает, что к началу XX века практически все население запорожских сел было грамотным. Богатые церкви и каменные школы имело каждое село. Написан дневник по-украински. Так что лгут историки «самостийной» Украины, доказывая, что запрещалось в Российской империи говорить и писать на украинской мове. Если бы такое запрещение существовало на самом деле, то за сотни лет после Переяславской рады не осталось бы ни одного украинца, владеющего родным языком, как это случалось с инородцами в Польше, Германии, Турции и пр.
Почему в России сохранились, якобы запрещенные, польский, грузинский, татарский, украинский, чеченский, молдавский и все остальные национальные языки? А 35 толстых литературных журналов, издававшихся на языках народов России, нельзя представить без украинского, без произведений М.М.Коцюбинского, И.Я.Франко, П.Мирного. Знаменитый «Кобзарь» Т.Г.Шевченко был издан на украинском в Петербурге в 1840 году и положительно оценен столичной критикой. Или Т.Шевченко не представитель украинской культуры? Справедливости ради надо отметить, что запрет на печатание книг на украинском языке имел место быть в 1876 году в связи с мерами по ограничению революционной пропаганды. В архивах сохранились документы жандармского ведомства на этот счет. Только запрет этот был чисто формальным.
Вместе с тем осталось устойчивое мнение, что в империи не существовало никакого литературного украинского языка. Язык, на котором говорили и писали Гизель, Могила, Острожский, Сагайдачный, рассматривался как местный диалект или как мужицкий вариант русского языка.
Однако еще в начале XX века было невозможно различить русских и украинских девушек, ибо в то время эти две — по теперешним понятиям — разные нации нельзя было отграничить ни по виду, ни по разговору.
Невозможно потому, что, даже выйдя из среды, где говорили только по-украински, человек вынужден был выучить русский язык и в дальнейшем никак не проявлял и не осознавал себя украинцем, человеком отдельной от великороссов нации. То есть он мог помнить о своем малоросском происхождении, петь напевные украинские песни, вставлять что-то в речь. Так, в XVIII веке Андрей Разумовский на вопрос, говорит ли он по-немецки, ответил: «Трохи мерекую».
В СССР, при всех извращениях и перегибах национальной политики, не отрицалось само существование украинцев и белорусов.
Опыт истории свидетельствует: всякое национальное движение зарождается в верхах общества. У Григория Грабянки была необходимость обосновывать украинскую отделенность от москалей ссылками на Священное Писание. Он полагал, что москали пошли от Мосоха. А вот казаки (всех малороссов он считал казаками) — от первого сына Иафета, Гомера (о казаках разговор впереди). Граф Безбородко и Андрей Разумовский вполне определенно осознают свои отличия от людей, среди которых живут. Но считали ли они себя инородцами, трудно судить. Голос Тараса Шевченко легко счесть голосом народным. Но все его национальные высказывания можно считать и прорвавшимися народными чаяниями, и чисто верхушечными, интеллигентскими представлениями, усвоенными в городской среде.
Вполне определенно украинцы осознавали себя в Австрийской империи. Это ярко проявилось во время Краковского восстания в феврале 1846 года. Восстание начало «Польское демократическое общество». Захватив власть в Кракове, оно пытается организовать общее восстание во всей Галиции. Но украинские (тогда еще русские) крестьяне поддержали правительство Австрии — оно отменило крепостное право! А в 1848 году император Австро-Венгрии Франц-Иосиф разрешил книгопечатание на украинском языке и открыл украинские школы. (Только где теперь австрийские украинцы? Будучи несколько раз в Венгрии и Австрии, объехав большую часть их территорий, не услышал украинской речи.)
Конечно, запад Украины довольно существенно отличается от востока, в том числе и уровнем культуры. «Были эти люди одеты в передних шеренгах в синие одинаковые жупаны добротного германского сукна, были тоньше лицами, подвижнее, умело несли винтовки — галичане. А в задних рядах шли одетые в длинные до пят больничные халаты, подпоясанные желтыми сыромятными ремнями» — читаем в «Белой Гвардии» М.А.Булгакова. Впрочем, это достаточно известные факты. А вот факт раздельной регистрации в США русских, русинов, украинцев и карпатороссов мало кому известен. Последние отделяли себя от украинцев не только при регистрации. Карпатороссы не посещали украинские храмы, а строили свои. Вероятно, все карпатороссы — вынужденные эмигранты, бежавшие в США от насильственной украинизации, проводившейся правительством Австрии. В начале XX века общее количество прихожан Русской церкви, украинских и карпаторосских храмов в США превышало 10 млн. человек. Среди карпатороссов было мало образованных людей, они не написали книг или воспоминаний. Остались храмы и вопросы к карпатороссам.
* * *
Стоило Российской империи подойти к реформам 1861 года — и началось... В Одессе, Полтаве, Киеве, Харькове мгновенно стали возникать громады. Громадой при Магдебурге ком праве называлась сходка горожан. Здесь же громады — культурно-просветительские организации, стоявшие на двух идейных основаниях: либерализма и украинского национализма. В них участвовали, кроме названных, Житецкий, Костя-ковский, Чекаленко и другие. Что они делали? Собирали фольклор, писали и печатали книги, организовывали культурную работу, просвещение населения, создавали кружки по изучению этнографии. Все это — на украинском языке.
Часть этой работы велась в рамках земства, и русская интеллигенция только приветствовала работу украинских врачей и учителей в селе.
Но что характерно, в отличие от Польши и Австрии, украинец ассимилировался в Российской империи легко и быстро. В громады ушли не те, кто не хотел становиться угнетателем-поляком или совсем уж чужаком-немцем. А те, кто осознали себя НЕРУССКИМИ.
Громады выступали и против поляков, в том числе против польских восстаний. Они, поляки, отрывают Польшу от России, это плохо! Но в Российской империи не должно быть угнетения народов. Долой централизацию, и пусть местные земства имеют право на самоуправление! (Все земства России, в том числе коренных русских губерний, выступали за расширение прав. Но Николай Второй не позволял подрывать устои самодержавия.)
Идеалом громад стала культурно-национальная автономия, сочетание парламентаризма с земским движением, в котором громады видели опору для борьбы с царизмом. Царское правительство в 1872 году потребовало прекращения деятельности громад, а в 1876 году в административном порядке запретило громады. Часть членов громад была арестована и сослана, часть эмигрировала.
Оставшиеся в России «громадяне» и дальше пропагандировали свои взгляды, увлекая своими идеями все более широкие массы. Появились деятели земского движения 80-х годов XX века, более «близкие к народу», как тот же Панас Мирный, написавший и издавший, несмотря на запрет, на украинском языке много романов из народной жизни. Идеи украинского национализма он как будто и разделял... но борьба за классовое освобождение ему неизменно оказывалась ближе, чем за национальное. Не случайно коммунисты признали его и поставили памятник в Полтаве. Этот список можно было бы продолжить, тем более что многое о Российской империи было сфальсифицировано именно в угоду большевистской доктрине о национальном гнете. Любопытный факт* на этот счет приводит заведующая отделом Центрального государственного исторического архива Украины Лидия Сухих: «Ни в одной метрической книге не найдете слов «русский», «украинец», «еврей». До революции нигде не указывалась национальность, а всегда только вероисповедание или подданство. Выходит, в данном отношении царская Россия была демократичнее советского государства?»
В самом же конце XIX века и в начале XX идеи украинского национализма сольются с идеями «революционного преобразования общества» и социал-демократии. Родятся социалисты-федералисты, социалисты-самостийники, Украинская социал-демократическая рабочая партия (УСДРП); Украинская партия социал-революционеров (УПСР). Практика этих широких «народных» движений прекрасно показана у Михаила Булгакова. Что это доказывает? Только одно: что национальный социализм совсем недалек от интернационального.
Симон Васильевич Петлюра (1879) гораздо «демократичнее» по происхождению членов громад. Сын извозчика, он уволен из гимназии за участие в громаде. С 1900-го — член Революционной украинской партии. Пример того, во что легко превращаются идеи интеллектуалов, «овладевая народными массами». И во что превращается человек, сознанием которого овладела соответствующая идея. Интересно, если бы члены громад (Драгоманов, Костяковский) могли бы увидеть Петлюру, его банды и булгаковский Киев «страшного года от Рождества Христова 1918», что делали бы они? Крестились и плевались? Кинулись бы жечь книги на украинском языке? Пытались разъяснить, что хотели совершенно иного?
Поздно. Джинн украинского национализма вылетел из бутылки и неизбежно должен принять самые различные формы. В том числе и самые отвратительные. Лауреат Нобелевской премии А.И.Солженицын, считающий себя по национальности матери наполовину украинцем и потому объективным, воскликнул: «Украина никогда не была независимым государством. И вдруг проснулась самостийной, да еще с колониями».
При формировании республик СССР Донецкая, Одесская и Луганская области категорически не желали входить в состав Украины. Решением Центрального комитета Российской коммунистической партии большевиков их обязали это сделать. Партийная дисциплина была жесткой.
* Д. Киянский. И пыль веков от хартий отряхнув. «Зеркало недели», Интернет, 2004.
О причинах передачи Крыма по прихоти Н. С. Хрущева написано много, но одно бесспорно: никакой реальной необходимости в этом не было. Только Российская Федерация в ущерб себе кормила на самом деле все союзные республики, исключая Туркмению. Огромные валютные вливания в период нефтяного бума 70-х годов, исчисляемые сотнями миллиардов долларов, вложены в экономику Прибалтики, Украины, Белоруссии, подарены Польше, Болгарии и другим странам. Россия продолжает за полцены поставлять независимым странам Украине, Молдавии, Белоруссии, Грузии, Армении природный газ. А за что? В 1993 году на одном из заседаний Верховной Рады Украины депутат из Одессы (древнего украинского города, как злословит Жванецкий) доказывал необходимость срочного строительства нефтяного терминала, чтобы получать иранскую нефть (о цене терминала и самой нефти он забыл) и отказаться от поставок российской нефти. Ослепленный националистическим угаром львовский депутат, доктор каких-то наук, доказывал, совершенно не зная реальной картины, необходимость прекращения поставок в Россию хлеба и сахара: «Хватит кормить москалей. Как только мы это сделаем, через 3—5 лет Украина будет жить, как Франция».
На волне демократизации в России также всплыли на поверхность полуграмотные политические экстремисты, болтуны и демагоги, рядившиеся в демократические одежды всех форм и расцветок. Но столь примитивного мышления на государственном уровне, далекого от элементарной объективности, звучавшего в Киеве, матери городов русских, слышать не приходилось.
Все разговоры об успехах перестройки наиболее четко опровергает один показатель — численность населения. За двенадцать последних лет население Украины сократилось на четыре миллиона человек, или на 8%. По России сокращение составило три миллиона человек, или 2%.
В Великом княжестве Литовском государственным языком был русский. Далекие от славянских корней киргизы и таджики предоставили русскому языку статус второго государственного. А единокровная по происхождению Украина запрещает исполнение русских песен (Львов), выгораживает железнодорожные перроны на ветке Ростов—Харьков-Белгород тюремными заборами, чтобы «голодные» россияне не скупали у местного населения дешевое продовольствие, отказывает русскому языку в праве быть вторым государственным, насильственно украинизирует русские школы даже в греческих деревнях Донецкой области. Украинский министр Иван Драч, в прошлом преподаватель русского языка и литературы, делает все, как он сам говорит, чтобы защищать украинский путем максимального сокращения русских школ, училищ, вузов. Правительство страны, где проживает около 12 млн. русских, где практически все население знает сегодня этот язык, ищет ему некий правовой статус, кроме государственного.
Но в Канаде, Финляндии, Израиле, где французы, шведы и арабы составляют весьма скромные национальные меньшинства, их языки имеют статус второго государственного. Стран, где два и более государственных языка, в мире насчитывается 42. Нежелание населения, например, Крыма, где сегодня около 1 млн. русскоговорящих украинцев, изучать украинский язык должно признаваться в демократической стране, как о том гласит ее конституция. При этом не стоит забывать необходимость существования языка для межнационального общения. Диктор киевского телевидения как-то обратилась к армянскому кинорежиссеру на украинском языке. Тот, не моргнув глазом, ответил ей на армянском. В итоге оба перешли на русский, считающийся одним из международных языков, на котором недавно велась сессия ПАСЕ.
На фоне объединяющейся Европы, ликвидирующей внутренние границы и таможни, заменившей национальные валюты на общеевропейскую — евро, националистический раж в Украине, Грузии, Прибалтике, Молдавии, пресловутая борьба с «рукой Москвы» отдает средневековой инквизицией, не способствует росту общего экономического благосостояния и, тем более, взаимопонимания. Толпы украинцев (от 3 до 8 млн. в год), грузин (0,6 млн.), молдаван, армян и других народов, жаждущих найти работу на российских просторах, тому подтверждение. Разговоры о едином экономическом пространстве, похоже, будут еще долго оставаться разговорами, хотя Россия в ущерб себе уже открыла двери в этом направлении.
* * *
В 1993 году в парке города Комсомольское Донецкой области был разрушен памятник Богдану Хмельницкому. Акт вандализма заставил поинтересоваться историей «воссоединения».
Переяславская рада 8 января 1654 года в Российской империи и в СССР считалась исключительно важным событием, а Б. Хмельницкий — значительнейшим государственным деятелем. Настолько, что сам город переименовали в Переяслав-Хмельницкий. Наверное, это справедливо, если смотреть на все исключительно из Москвы: ведь если этому событию и придавать важное значение, то только как этапу роста будущей Российской империи.
Вместе с тем Б. Хмельницкий — неординарная личность. На Украине того времени он пользовался известностью и уважением. Сын мелкого православного шляхтича, Богдан учился во Львове, был образованным человеком, хорошо владел несколькими языками, отличался зрелым и тонким умом, умением обходиться с людьми. Еще в 1620 году Хмельницкий участвовал в битве под Цецорой, побывал в турецком плену. В борьбу против магнатско-шляхетского произвола он вступил не после того, как сам стал его жертвой (чигиринский подстароста Чиплицкий с согласия старосты Конецпольского не только разграбил его хутор, но и засек батогами его малолетнего сына), а гораздо раньше.
В 1645 году его посылали во Францию для переговоров об участии казаков в войне против Испании. Польский король Владислав IV, стремясь привлечь казаков на свою сторону, вел с популярным Хмельницким тайные переговоры с целью организовать поход казаков против Крыма и Турции. По данным Б. Стахеева, Россия, не вступая в войну с Польшей по ряду причин, оказала Б. Хмельницкому помощь деньгами, оружием, продовольствием, а также политико-дипломатическими шагами. После русско-польской войны 1654—1667 годов Польша по Андрусовскому перемирию признает присоединение к Московии всей левобережной Украины и возвращает Смоленское и Черниговское княжества. Правобережная, Западная, Украина осталась в составе Речи Посполитой.
Но в истории самой Украины все было вовсе не так однозначно. Сословиям на Украине предоставлялось самоуправление. Сохранялись права казаков на выбор гетмана, войсковой суд, наследование имений и земель. А царь, естественно, считал всех малороссов своими холопами! И не особенно затруднял себя данными обещаниями. Казацкая старшина в этих условиях раскалывается. Может быть, лучше было остаться в составе Речи Посполитой?! В 1657 году умирает Хмельницкий. Что характерно, памятники ставило ему правительство Российской империи, но никогда — сами украинцы.
В 1658 году новый гетман Иван Выговский заключает с Польшей договор о восстановлении ее прав на Украину. Тогда, осознав опасность потери Украины, Речь Посполитая готова была включить в себя третий элемент федерации — Княжество Русское. Заметьте, русское!
За воссоединение с Польшей выступали Юрий Хмельницкий, Павло Тетеря, Петро Дорошенко. Самойлович и Мазепа хотели создать независимое украинское государство: под Московию никто уже не хотел. Ни тогда, ни теперь, если принимать во внимание только мнение власть предержащих чиновников. Совершенно не так мыслят многие рядовые граждане Украины, особенно безработные и пенсионеры. Эта раздвоенность общества, оказывается, была не менее острой и во времена Богдана Хмельницкого. Сотрудник ЦГИАК Украины Л. Сухих говорит: «У нас привыкли видеть только героическую сторону тех событий... Мы посмотрели на происходившее под другим углом зрения. Я имею в виду документы судебных институций. Украина оказалась разделенной на два лагеря. С одной стороны, украинская шляхта, состоящая на службе у Речи Посполитой, с другой — ее подданные — крестьяне, на которых война легла тяжким бременем, став для многих из них причиной разорения и страданий. Здесь мы видим все: кровь, несчастья, набеги татар, даже нашествие саранчи. Документы раскрывают изнанку патриотической войны... Еще недавно говорить о подобных вещах было опасно. Они и сейчас воспринимаются далеко не просто, а главное — неоднозначно. К столь суровой правде мы психологически... не готовы. Тем не менее документы — упрямая вещь».
Многие современные авторы, давая оценку событиям давно минувших дней, забывают взглянуть на географическую карту тех лет — этот документ найдется не в каждом историческом архиве. Украина в границах 1651 года весьма (см. № 6 цветн. вкладки) далека от современных масштабов: всего две губернии, Киевская и Черниговская. Брацдавская губерния и Запорожская Сечь отторгнуты по Белоцерковскому договору. Украина не могла на равных конкурировать с Польшей или Крымом, а потому Б.Хмельницкий вынужден был учитывать реалии. Вместе с тем, как утвеждает С. В.Думин, Хмельницкий вовсе не был убежденным сторонником «православного царя московского» и рассматривал союз с Россией как тактический шаг, призванный помочь ему устоять в борьбе с Польшей, заключившей на тот период союз с Крымом. Татары, помогавшие до этого Хмельницкому одерживать победы над поляками, нещадно грабили и разоряли своих союзников, за что народ сложил о гетмане песню, где есть однозначные слова: «А чтоб в того Хмелю пуля первая попала».
В преддверии 350-летия Переяславской рады откровенное интервью газете «Труд» дал мэр города Переяслав-Хмельницкий Григорий Сокур: «...если бы не было той Переяславской рады, не было того союза с Россией, то Украина потеряла бы свою государственность. Богдан Хмельницкий годами метался между татарами, турками, поляками и принял на то время единственно верное решение... Это объективная необходимость. Но и тогда принятому решению мешала наша пресловутая ментальность, о которой сами же и говорим, что где два украинца — там три гетмана. Если смотреть правде в глаза, то если бы не было казацкой Переяславской рады и союза с Россией, разве Украина имела бы сегодня Крым и Карпаты? В развернувшейся дискуссии мне лично импонирует позиция известного историка Петра Толочко. В газете «Голос Украины» он верно заметил, что национал-патриоты преднамеренно искажают события 1654 года ради одной цели — оправдать свою проамериканскую направленность... «Мы никогда не знаем чувства меры, — пишет Толочко, — когда-то прибегали к неудержимой идеализации Переяславской рады, а нынче готовы считать ее едва ли не черным днем в истории Украины. Думаем, что восстанавливаем историческую справедливость, а на самом деле предаем своих далеких предков, отрекаемся от них».
Действительно, Переяславская рада заслуживает того, чтобы иные потомки «славных прадедов великих» хотя бы не передергивали факты в своем лукавстве. Мы лишь проявляем ущербность, осознавая себя как нацию на негативном отношении к России, к русским. У нас действует один принцип: «Все хорошее — от нас, а все плохое — от «клятых москалив».
В американском журнале «Forbes» опубликована карта, на которой обозначены страны, представляющие угрозу США... На первом месте в списке «изгоев» значатся не Северная Корея и не Иран, а Белоруссия и Украина. В пояснительной записке к карте сказано: «Эти страны, граничащие с новыми членами НАТО, могут нести угрозу всему региону». Но наши «щири украинцы» во главе с Виктором Ющенко почему-то молчат...»
Почему молчат, стало ясно в ноябре 2004 года. Борьба за президентское кресло между В. Януковичем и В. Ющенко обнажила неоднородность, лоскутность государства с названием Украина.
Юго-восток страны и Закарпатская область, бывшая Угорская Русь, дающие около 75% национального продукта и 100% прибыли от экспорта продукции, проголосовали за Януковича. Экономически несостоятельные запад и центр — за Ющенко, которого щедро и открыто руками поляков финансируют США.
Суть ситуации четко обозначила английская газета «Гардиан»: «Можно было подумать, что у США и так забот по горло, чтобы интересоваться еще и Украиной. Но «холодная война» на самом деле никогда не заканчивалась, поэтому Украина рассматривается в качестве очень лакомого куска».
Стоит добавить, что в Польше не умирают надежды на возрождение «Речи Посполитой» под эгидой НАТО и ЕС. «Старина» жива и при каждом удобном случае напоминает современникам о себе.
А обиженная неизвестно на что Украина, которую Россия прикрыла от полонизации в 1654 году, от уничтожения во Второй мировой войне, восстановила из послевоенной разрухи, в ущерб себе снабжала лесом, нефтью, газом, импортным зерном, продовольствием, шмотками, взяла на себя все валютные долги и продолжает за полцены обеспечивать нефтью и газом, подарила Крым, Донбасс, Карпаты, Одессу, теперь виновата в том, что Украина не живет, как Франция, что ее не пустили в «калашный ряд» развитых западных стран. Но еще накануне «самостийности» производительность труда на Украине была на 30% ниже, чем в Российской Федерации. Украина первой воздвигла таможенные барьеры, нагло воровала газ и нефть, заявила о своих правах на закрытый город Севастополь, который не входил, как военная база, в Крымскую область, а финансировался напрямую из Москвы, ввела, наконец, массу формальностей для россиян, посещающих Украину.
Ее официальные лица при случае твердят об «угнетении» украинцев в России, об отсутствии в России украинских школ и вузов. Но отчего тогда в России есть школы татарские, башкирские, греческие, еврейские, но нет украинских. Да потому, что самим российским украинцам они не нужны, не хотят они их иметь.
Наглядной демонстрацией политического курса Киева могут служить события предвыборной кампании 2002 года в Крыму. Спикер крымского парламента Л. Грач без каких-либо объективных причин снят с дистанции. В беседе с корреспондентом газеты «Труд» он заявил:
— Было бы куда проще, если бы дело касалось лишь отстранения от выборов кандидата в депутаты Грача. Пусть даже и под надуманным предлогом. Но народ Крыма всколыхнулся оттого, что этот произвол — часть единого замысла, давно реализуемого самыми влиятельными политическими силами Украины в нашей автономной республике.
— Что это за силы?
— Те, кому костью поперек горла — сближение с Россией. Давайте не будем себя обманывать. Несмотря на обилие слов о стратегическом партнерстве среди партий, блоков и парламентских фракций Верховной Рады, в Киеве пока противники сближения в большинстве. Подавляющая часть руководителей политических блоков и партий Украины стоит на завуалированных, а то и на открыто антироссийских позициях.
Что происходило и происходит в Крыму? В последние годы многое здесь определяет острое политическое противостояние Верховного Совета и правительства автономии. По моему убеждению, разрушительный для автономии республики процесс инициируется и поощряется из Киева...
Меня на нынешний пост избрали в 1998 году, и мы начали наводить порядок. В мае прошли выборы, а уже в октябре нам удалось принять конституцию автономной Республики Крым. Потом, правда, еще два с половиной месяца за нее пришлось, что называется, драться. В первую очередь с руховцами.
Вместе с националистами оказалась и проправительственная Народно-демократическая партия. Возглавлял ее тогда премьер-министр Валерий Пустовойтенко.
— Чем их не устраивала конституция Крыма?
— Прежде всего, не устраивала стабилизация ситуации, которую наш Основной закон принес на полуостров. И юридическая защита автономии, от которой до этого была только вывеска. Во-вторых, четыре статьи крымской конституции, которые защищали, регулировали и обеспечивали функционирование в Крыму русского языка. Нигде в Украине, ни на региональном, ни на государственном уровне, ничего подобного нет до сих пор. В-третьих, многих в Киеве не устраивает то, что конституция дала нам полномочия на экономическое и культурное сотрудничество... Первое соглашение мы заключили с мэрией Москвы... Это начало большого дела, которое завершится строительством моста между Керчью и Кубанью. Такое сотрудничество не помешает ничьему суверенитету. (Ошибся Грач, помешало. — Авт.)
Месяц назад бывший премьер-министр Крыма Сергей Куницын в интервью украинской газете «День» дал такой прогноз предвыборной ситуации на полуострове: «Если Грач победит, значит, Киеву придется останавливать его силой». Что значит «силой»?
В общем, заранее много делалось, чтобы не допустить победы нашего блока. А блок получился мощный... И по нашим прогнозам и по прогнозам наших политических противников, стало очевидно, что 31 марта выиграем именно мы. И за явным преимуществом. Тогда принялись меня... клонировать...
— А как вам версия, которую мне высказал один из пикетчиков на площади Ленина: все было сделано для того, чтобы взорвать политическую ситуацию на полуострове, вывести толпы на улицы. Потом главным злом объявить само существование автономии и сделать Крым обычной областью Украины?
— Не знаю, кто и что на самом деле задумывал. Но лишить Крым статуса автономии — давняя мечта украинских националистов. Тут они смыкаются с крымско-татарскими националистами, призывающими упразднить наш Верховный совет и ввести на полуострове прямое президентское правление из Киева. Хочу всем сказать: упаси Бог того, кто поднимет руку на автономную Республику Крым. Это особая геополитическая территория, здесь столько всего сошлось и смешалось... Словом, Крым — это не хутор близ Диканьки».
По иронии судьбы или по закону подлости, город Львов — центр украинского или польского национализма, оголтелой русофобии — был во времена Речи Посполитой столицей воеводства, носившего название Русское. Уж кто-кто, а поляки просто так его бы не назвали.
Победителями львовских олимпиад по украинской мове неизменно становятся ученики пяти оставшихся в городе русских школ. В Киеве из 155 русских школ осталось десять. В Баку их в три раза больше. Одна из сессий ПАСЕ (Парламентская ассамблея Европы) весной 2004 года прошла на русском языке, чем подтвержден его международный статус. Между прочим, двуязычие, а тем более многоязычие, совсем не зло, а благо, резко повышающее профессиональный и интеллектуальный потенциал любого человека.
Правый берег Днепра в XVIII веке еще звали русским, левый — татарским. Украинского берега не было, потому как это была бы бессмыслица (окраинный берег). Жители родной деревни Президента Украины Л.М.Кучмы говорят, как и говорили испокон веку, на смешанном русско-украинском языке. Как шило в мешке, так и общую генетическую печать утаить сложно. Стоит ли огород городить? Пытаться возвести китайскую стену между единокровными народами во имя амбиций национально озабоченных личностей.
Ничего, кроме вреда, эта политика Украине, да и России, не принесла и не принесет.
И тут неожиданно для многих в интервью газете «Труд», опубликованном 29 декабря 2004 года, В. Ющенко заявил: «Мы упростим процедуру пересечения границы с Россией и Белоруссией, продолжим создание зоны свободной торговли с Россией...
Каждый раз, когда в Украине начинаются какие-то выборы, власть обязательно обещает русскому языку статус государственного, спекулируя на чувствах людей. Если бы эта власть хотела такой вопрос решить, она бы давно его решила. Я завизировал проект (соответствующего) президентского указа,..»
Золотые слова, если только в них нет предвыборного лукавства.
БЕЛОРУССИЯ
Весь север Западной Руси — это современная Белоруссия. Могилев, Минск, Гродно, Витебск, Брест, Пинск — столицы русских княжеств, входивших в Великое княжество Литовское. Так на каком основании, — возмущаются белорусские историки, — «Летописи Литовские» называют литовскими или русскими? Они — белорусские. В связи с отделением Белоруссии эти настроения резко усилились. Настолько, что Великое кня-' жество Литовское уже порой называют Белорусско-Литовским.
Считать западнорусские летописи белорусскими можно только в одном случае: если не обращать никакого внимания на то, что думали о себе создатели этих летописей. Они-то считали себя вовсе не белорусскими (у них слова такого не было), а русскими.
Можно, конечно, и Франциска Скорину назвать белорусским ученым или даже создателем белорусского литературного языка.
Можно считать «Библию русску» переводом именно на белорусский (или старобелорусский, как его ныне именуют в Минске) язык, есть для этого некоторые основания... Но только вот сам Скорина так не думал.
Если при советской власти упоминали о национальном гнете Польши, то теперь речь последовательно ведется о национальном гнете и поляков, и русских. Для развития национального самосознания часто, а в день независимости особенно, взахлеб говорят о какой-то великой победе белорусского войска над московско-русской ратью. В современной Белоруссии доморощенный национализм существует, хотя несравнимо более спокойный, чем украинский, лишенный эксцессов и не запятнавший себя экстремистскими деяниями. Государства с названием Белоруссия до Беловежской пущи не существовало. Обретя эту самую государственность, местные патриоты, да и не только они, ждали, как и многие россияне, манны небесной, обещанной новыми князьями. Только обещанного, похоже, не дождаться.
Впрочем, резюмируя русско-украинско-белорусскую тематику, стоит привести слова, сказанные первым президентом Республики Саха (Якутия) Михаилом Николаевым: «Наша история не делится на казахскую, русскую, якутскую или татарскую. У нас трагическая и великая, полная взлетов и падений единая история России. Этим надо гордиться всем, независимо от национальной принадлежности».
С таким выводом, естественно, не могут согласиться патриоты Белоруссии. Один из них, Игорь Литвин, в 2003 году закончил рукопись книги «Затерянный мир», которую еще до публикации передал Д. Калюж-ному и Я. Кеслеру. В ней он описывает историю Белоруссии за 25 веков; с гневом и болью за родную страну нападает на русскую историографию, которая умаляет вклад белорусов в историю Европы вообще. Достается и другим народам. Как национальный писатель, И. Литвин поступает правильно. Он пишет для своего народа и, естественно, выпячивает его героев.
Вместе с тем он приводит немало любопытных фактов общей русско-белорусской истории. Как известно, Белая Русь находилась в составе Литвы. В 1919 году независимая Республика Литва потребовала от России возврата старинных литовских летописей. Советское правительство «пошло навстречу» и согласилось возвратить все документы на литовском языке. Из 500 томов метрик Великого княжества Литовского абсолютное большинство оказалось на старославянском и лишь мизерная часть на латинском, польском и немецком языках. Оставшись с носом, литовские лингвисты стали именовать язык этих рукописей РУСКИМ (с одной буквой С). Белорусы называют его «старобелорусским», хотя чем он отличается от старославянского, никто не знает.
Знаменитая Куликовская битва в изложении Литвина выглядит по-новому: Мамай не хан, а темник хана Тохтамыша, был нанят генуэзцами, чтобы перекрыть в их интересах Дон, единственный для Москвы выход во внешний мир. Днепр закрывала Литва, Волгу — великий Тамерлан (Тимур). На стороне Мамая — великий князь Ягайло и генуэзская пехота, на московской стороне — братья Ягайлы, князья Андрей и Дмитрий, обделенные наследством, а также, обратите внимание, десять сурожских купцов. Они не за красивые глаза финансировали Дмитрия Донского.
Поведение Ягайло, не пожелавшего сразиться с русскими, и многое другое, по версии Литвина, объясняется очень просто: Дмитрий Донской — это Дмитрий Ольгердович, единокровный брат Ягайлы (Якова). Именно поэтому в 1382 году, когда хан Тохтамыш шел на Москву, Дмитрий Донской еще до его подхода покинул город, чтобы собрать войско, а вместо себя оставил литовского князя Остея, внука Ольгерда, и литовского митрополита Киприана. Ужасы разорения Тохтамышем Москвы, якобы сожженной им дотла, сильно преувеличены, хотя бы потому, что в декабре того же 1382 года Ягайло просит у Дмитрия Донского поддержки. Союз не состоялся, так как Дмитрий потребовал от Ягайлы признания за ним старшинства.
Современная российская историография по-своему аргументирует детали Куликовской битвы. Трубчевский князь Дмитрий Ольгердович, так же как и его брат Андрей, перешел на сторону великого князя Московского Дмитрия в 1379 году, принес ему присягу на верность и получил в держание Переяславль-Залесский. 1 сентября 1380 года Ольгердовичи с 46-тысячной дружиной присоединились к московской рати. Темник Мамай, женатый на дочери царевича Бердибека, не являлся чингизидом и действительно не мог занять ордынский трон. Но в его руках была армия и фактическое владение Волжской Ордой, занимавшей пространства от низовий Волги до Крыма. После поражения в Куликовской битве Мамай бежал в Кафу, где и был убит. Голову Мамая кафинцы (генуэзцы) доставили в подарок ордынскому хану Тохтамышу, который в союзе с рязанским и нижегородским князьями в 1382 году уговорил москвичей открыть городские ворота. В 1395 году Тимур разгромил Тохтамыша, и он бежал в Литву к Витовту. Что касается Ягайло, шедшего на соединение с Мамаем, то он столкнулся с сильной православной оппозицией в собственном войске: православные подданные не желали воевать с москвичами ради восстановления татарского ига на Руси. Кроме того, литовский князь опасался, что примеру мятежных Ольгердовичей в решающий момент боя могут последовать и другие русские дружины. Поэтому Ягайло не стал рисковать, хотя отдельные литовские отряды все же атаковали обоз московского войска, в котором везли раненых с Куликовского поля.
О Грюнвальдской битве И. Литвин пишет так: «До недавнего времени... вклад белорусов в эту победу всячески принижался. Одна из самых значительных побед средневековья «разобрана» на части и «приватизирована» поляками, современными литовцами и россиянами».
Кстати, древняя столица Великого княжества литовского — Вильно досталась литовцам в октябре 1939 года по команде Сталина. Среди жителей Вильно литовцев было 3%. При этом Сталин добавил белорусам Западную Белоруссию, изъятую у Польши, а это Брестская, Гродненская, части Витебской и Минской областей, о чем белорусские патриоты скромно умалчивают.
И наконец, 8 сентября 1514 года 35-тысячный польско-белорусский отряд под командованием гетмана Острожского разгромил под Оршей 80-тысячную московскую рать. «Это поражение, — считает Литвин, — уступает по масштабам разве что 22 июня 1941 года. Для России — это была катастрофа». Эта битва действительно замалчивалась российской историографией.
Что касается катастрофы, то цыплят считают по осени, ориентируясь на конечный результат. А он в противостояниях с Литвой, Польшей и Германией, как известно, завершался одинаково — победой России. Белоруссии как страны не существовало, были Польша и Литва. Олицетворять московскую рать со всей Россией, а отряд поляков и белорусов — с нынешней Белоруссией, как это делает И. Литвин, некорректно. Некорректно вдвойне: не попади Белоруссия в состав России, никто не знал бы такого государства, как не знают, к примеру, Галицию или Пруссию.
ПОЛЬША
В полях за Вислой сонной Лежат в земле сырой Сережка с Малой Бронной И Витька с Моховой...
Е. Винокуров
Речь Посполитая, в переводе республика, — официальное название объединенного польско-литовского государства с 1569 по 1795 год. Любопытно, что на территории нынешней Польши в первом тысячелетии новой эры жили вместе с другими славянскими племенами не кто иной, как поляне. Те самые, которых летописец Нестор ставил в пример всем другим славянам и которые дали название стране — Полония, Польша. Но в X веке, когда возникло Польское государство, основная масса полян обитала в Киеве и вокруг него. До XVII века в Польше не было никаких дурных чувств в отношении русских. Более того, русская, точнее, древнерусская шляхта составляла заметный процент шляхты Речи Посполитой.
Если помните, наполовину русский князь Ягайло был избран королем польским. А самые знатные, самые богатые магнаты республики, которых мы привыкли, не задумываясь, считать «польскими панами», на самом деле русские по происхождению: Вишневецкие, Потоцкие, Чарторыйские, Сапеги, Радзивиллы, Огинские, Острожские, Лисовские. Представители этих фамилий по сей день встречаются среди граждан нынешней России.
Русская шляхта верно служила польским королям, даже вернее, чем этнические, природные поляки, хотя права католических и православных шляхтичей (диссидентов) сейм уравнял только в 1767 году по требованию Екатерины Второй. Это вызвало восстание католической шляхты.
В Москве во времена Алексея Михайловича открываются аптеки, работают польские и немецкие портные. «Ура-патриоты» возмущаются и протестуют. Патриарх Никон выпросил у одного из придворных немецкие и польские одежды — «посмотреть» и изрезал их в мелкие клочки ножницами — «неправославные одежды»! Нельзя их носить!
Но польских и немецких портных не убывало. В посольском приказе переводили книги по космографии, риторике и фортификации, а в Туле создавались первые мануфактуры по европейскому образцу.
При царе Федоре Алексеевиче (правил с 1676 по 1682 год) всем придворным, военным и чиновным лицам ведено одеваться в польское платье. А тем, кто упорно одевался в русское, царским указом в Кремль вход запретили. Тому же кругу лиц рекомендовано было брить бороду.
«...На Москве стали волосы стричь, бороды брить, сабли и польские кунтуши носить, школы заводить», — говорили современники.
Весь XVII век образцом европейской страны для России служила Польша. И только Петр I решил сменить эталон для подражания. Тем более что, начиная с XVII века, Московия и Речь Посполитая вели отчаянную конфронтацию: поляки претендовали на русский престол, а Московия — на территорию Западной Руси, то есть нынешнюю Украину и Белоруссию.
Польский сейм, релаксируя ситуацию, в 1633 году легализовал православную церковь, вернув ей часть приходов и храмов. Но эта уступка не уравняла права католиков и православных. В современных польских учебниках причины войны остаются загадочными, констатируется только, что «украинцы объединились с татарами и русскими против поляков». В 1648 году началось событие, которое в советской историографии называлось торжественно: «Освободительная война украинского народа 1648—1654 гг.», хотя формальным поводом для начала военных действий послужил отказ польского правительства увеличить количество реестровых казаков.
Противостояние, как известно, закончилось «воссоединением Украины с Россией».
Во время Северной войны (1655—1660) Речь Посполитая оказалась на грани завоевания Швецией. Этот период вошел в польскую историю под мрачным названием «Потоп». Главная причина ослабления Польши — потеря централизованной власти, своеволие и дерзость шляхты. XVII— XVIII века — это эпоха пана Ляша, приговоренного за «буйства» к «бани-ции», то есть изгнанию из Речи Посполитой 28 раз. Пан Ляш подшил приговорами бекешу и, разгуливая по Варшаве, вслух сожалел, что приговоров мало, остались неподшитые места. В начале XVIII века Сапеги вели частную войну с королем Польши. Проиграли ее и повинились перед королем. Но каковы амбиции, пся крев? Это эпоха магната Франца-Ксаве-рия Потоцкого, гайдуки которого высекли судей, выносивших ему приговор за «бесчинства». Разложили на пергаменте с текстом приговора и высекли, спустив штаны.
Владелец ста тридцати тысяч крестьянских душ, городов Умань, Бра-илов, Могилев, Немиров, тридцати местечек, четырехсот двадцати девяти селений, Феликс Щенсный-Потоцкий жил владетельным князем и имел частную армию в две тысячи человек. Уже стариком Феликс Потоцкий влюбился в жену графа Витта, Софию Витт, и купил ее у графа за два миллиона злотых. Прелестная графиня происходила из горной местности и изволила скучать среди равнин. Феликс построил в Умани роскошный парк с искусственными холмами и водопадами, экзотическими рощами. Парк назвали «Софиевкой» в честь Софии Витт, и он великолепен до сих пор.
5 августа 1772 года в Петербурге Австрия, Россия и Пруссия заключили конвенцию о частичном разделе Речи Посполитой, и войска каждой из них заняли «свои» территории. Над Речью Посполитой нависла опасность полностью потерять независимость. Тут даже шляхту проняло.
Первый раздел Речи Посполитой в 1772 г.
В 1788 году собрался и проработал четыре года сейм, который так и называется: Четырехлетний сейм. Сеймы так долго не работали. А этот сейм работал всерьез и создал даже конституцию 3 мая 1791 года. Теперь меньшинство на сейме не могло срывать принятие решений. Они принимались простым большинством голосов.
Но шляхтич имеет право на конфедерацию. Никто не смеет покуситься на эти священные права! Трое польских магнатов (К. Браницкий, С. Же-вуский, Ф. Щенсный-Потоцкий) в местечке Тарговцы под Уманью провозгласили Акт своей конфедерации. Этот Акт собственноручно редактировала Екатерина П. 14 мая 1792 года, в день провозглашения Акта Тарго-вицкой конфедерации, войска Российской империи пересекли границу Речи Посполитой. Речь Посполитая оказалась оккупированной. 12 января 1793 года Австрия, Пруссия и Россия в Петербурге подписали Конвенцию о втором разделе Речи Посполитой.
Реформы Четырехлетнего сейма был отменены.
Весной 1794 года грянуло знаменитое Польское восстание под руководством Тадеуша Костюшко. «Я не буду биться за одну шляхту,— провозгласил в Кракове шляхтич Костюшко. — Я хочу свободы всей нации и только за нее буду жертвовать своей жизнью». По тем временам это было и благородно, и «прогрессивно».
Но благородство Тадеуша Костюшко было сомнительным. Мало кому известно, что в мае-июне 1794 года в Варшаве польские якобинцы практиковали революционный террор против лидеров тарговичан. И людей не просто пугали, их убивали за «неправильные» убеждения...
7 мая 1794 года Костюшко издал Поланецкий универсал, в котором твердо обещал крестьянам свободу, если польские патриоты победят. И это дало сразу десятки тысяч новых волонтеров. Повстанцы добились значительных успехов под Рацлавицами и Таляной, в Варшаве и Вильно. Кстати, на территории Белоруссии восстанием руководил Я. Ясинский.
Пруссия и Российская империя бросили в бой основные силы. Суворовские чудо-богатыри воевать умели. К сентябрю «очищены от бунтовщиков», как писал в рапортах Суворов, вся Литва и вся Галиция. 10 октября под Мациевицами тяжело ранен и взят в плен Тадеуш Костюшко.
Обезглавленное восстание продолжалось, но все уже было ясно. 4 ноября царские войска овладели предместьем Варшавы — Прагой, и в Праге русская армия устроила чудовищную резню.
Версий две:
1. Ворвавшись в Прагу, казаки кинулись насиловать католических монахинь и бегали с грудными младенцами на штыках. Солдаты Суворова в резне участия не принимали, и более того — многие поляки нашли спасение как раз у солдат русской регулярной армии.
2. По второй версии, в зверских убийствах принимали участие и суворовские чудо-богатыри.
Анализируя польских авторов, россиянин Буровский делает многозначительные выводы:
«Какая же муха укусила вдруг русских солдат? Кто бы они ни были — казаки или бывшие крестьяне...
В самом богатстве поляков, в спокойной организации жизни, даже в чистых уборных читался наверняка некий упрек. Некая демонстрация. Попытка унизить, обидеть, попрекнуть собственным неустройством, неряшеством. ...Вот злоба такого рода, наверное, и прорвалась в Праге, в позорный для русского оружия день 4 ноября 1794 года. В Праге русские солдаты показали себя как азиаты, вломившиеся в Европу. И Прага стала символом. Навсегда. И для европейцев, и для русских. Насчет русских, правда, маленькая, но важная деталь: преступления русских солдат в Праге изо всех сил пытались скрыть».
Однобокий подход к любой проблеме всегда чреват необъективностью. Не мешало бы Буровскому знать, что начиная с 1788 года под началом А. В. Суворова и при непосредственном командовании атаманов С. Белого, 3. Чепиги и А. Головатого находились запорожские казаки, переименованные в Черноморское казачье войско. А запорожцы помнили польские «нежности»: кровавые колы, на которые насаживали живых людей, стертые с лица земли вместе с жителями деревни, хутора, слободы, местечки бунтовщиков. И сдирание кожи, описанное Н. В. Гоголем в «Тарасе Буль-бе», и не где-нибудь, а в сердце Полонии — Кракове. А забитый до смерти батогами малолетний сын Б.Хмельницкого. Как это вяжется с благородными, цивилизованными поляками, пострадавшими от озверевших русских. Сомнительно, чтобы гренадеры Суворова носились с «младенцами на штыках». Но и казаки не могли орудовать штыками, потому как таковых у них не было отродясь. У казаков были пики. Отличить штык от пики совсем не сложно. Но все эти мелочи дают основание усомниться в правдивости деталей, приписываемых русскому оружию.
Да, факт резни отрицать нельзя. Жестокость запорожских казаков в данном случае вполне объяснима, но делать из этого вывод, что московиты — звери, а все западноевропейцы, включая поляков, — благородные рыцари, некорректно.
«Одной из страшных тайн советского времени было то, что советские войска сознательно прекратили наступление на Варшаву, чтобы дать нацистам подавить восстание: советам не нужно было независимое польское правительство.
Анджей Вайда выпускает фильм «Канал». В этом фильме все достаточно «правильно»...
Но зрители, посмотревшие фильм по «легальной» версии истории, получают импульс из «нелегальной» сферы. Они... прекрасно знают, почему прекратилась канонада. Это остановились советские войска, чтобы обречь на смерть польских патриотов»*,— так считает Ферро и не сомневается Буровский. (Об этом с большим сожалением говорил мне в Варшаве пан Витковский).
* М. Ферро. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М., 1992.
Но К. К. Рокоссовский, маршал СССР и маршал Польши, поляк по национальности, как раз и руководил советскими войсками в Варшавской операции. Его мнение, отнесенное Буровским к «страшной тайне советского времени», опубликовано в 1972 году в Москве тиражом 200 тысяч экземпляров. Подтверждено документами, диалогами, многочисленными военными деталями, свидетельствами иностранных журналистов. Поэтому только суть.
Вторая танковая армия 1-го Белорусского фронта (командующий фронтом К. К. Рокоссовский), проходя в сутки до 55 км, 30 июля 1944 года вышла на подступы к Праге. Варшавяне явственно слышали гром артиллерийской канонады и полагали, что освобождение города наступит со дня на день. Но к вечеру 31 июля перед фронтом наступающей 2-й танковой армии стали появляться спешно переброшенные сюда 19-я танковая дивизия, танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Викинг», парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и ряд пехотных соединений 2-й немецкой армии. С утра 1 августа советские танкисты вынуждены были вести наступательный бой с сильной группировкой противника, находящегося под защитой мощных инженерных сооружений на подступах к Праге. За 10 дней непрерывного наступления 2-я танковая армия прошла более 300 км, тылы ее растянулись, ощущалась острая нехватка горючего и боеприпасов. Оценив ситуацию, Рокоссовский приказал 2-й танковой армии остановить наступление и перейти к обороне.
В этот момент началось Варшавское восстание, организованное находившимся в Лондоне польским правительством в эмиграции и подчиненной ему Армией Крайовой. Эта армия получала постоянную поддержку оружием и продовольствием от Великобритании и США. Когда в 20-х числах июля 1944 года на освобожденной от немцев территории Польши, в Люблине, Польский комитет национального освобождения (ПКНО), созданный польскими коммунистами, заявил о намерении руководить восстановлением польской государственности, эмигрантское правительство всполошилось и приняло авантюристическое решение: до вступления в Варшаву советских войск поднять там вооруженное восстание, захватить город и поставить правительство СССР перед свершившимся фактом. Подобная авантюра предпринималась 6—7 июля 1944 года и в Вильнюсе. Отряды Армии Крайовой были уничтожены немцами.
Подготовка восстания велась в строжайшей тайне от Советского правительства, не говоря о ПКНО и руководстве Армии Людовой. 1 августа в 17.00 в Варшаве начались выступления Армии Крайовой, к которым присоединились немедленно как другие группы польского Сопротивления, так и все население Варшавы, решившие, что пришел час действовать. Варшавяне, слышавшие приближавшийся с каждым часом гром орудий за Вислой, не могли даже подумать, что приказ командования Армии Крайовой не согласован с командованием Красной Армии, что нет никакой договоренности о совместных действиях.
Смелые и настойчивые повстанцы сумели захватить некоторые районы Варшавы, но они не смогли овладеть вокзалами и мостами через Вислу, через которые немецкие соединения были переброшены навстречу 2-й танковой армии.
О восстании в Варшаве Рокоссовский узнал утром 2 августа от собственных разведчиков. Одновременно ему доложили, что немецкие танки атакуют 2-ю танковую армию по всему фронту. С наблюдательного пункта на высокой заводской трубе Рокоссовский впервые после тридцатилетней разлуки увидел Варшаву, город его юности, покрытый облаками дыма. В Варшаве шел бой: горели дома, вспыхивали разрывы снарядов и бомб.
Третьего августа гитлеровцы оттеснили 2-ю армию. Под угрозой окружения, с большими потерями советские танкисты начали отступление. Рокоссовскому пришлось бросить навстречу противнику все свои резервы. Лишь 5 августа, заняв оборону по реке Чарной, танкисты сумели остановить врага. За время этих боев 2-я танковая армия потеряла около 500 танков и САУ. Вскоре, после подхода 47-й армии, танкистов отправили в тыл. Варшава, истекающая кровью, требовала помощи. По заданию Сталина Жуков и Рокоссовский ввели в бой последний резерв — 70-ю армию, но и этот шаг положения не изменил. Бур-Коморовский, руководивший восстанием, не желал вступать в какие-либо отношения с Красной Армией. Парашютист с рацией, сброшенный по приказу Рокоссовского в Варшаву, не зная дислокации повстанцев, попал в руки гестапо.
Западная пресса, особенно польская эмигрантская, подняла крикливую кампанию, обвиняя советских руководителей в нежелании помочь восставшим. Корреспондент «Санди тайме» и Би-Би-Си Александр Вер-те, беседовавший с командующим 1-м Белорусским фронтом 26 августа 1944 года, отметил: «Сама мысль о нежелании помочь повстанцам вызывала негодование у Рокоссовского».
Выслушав эти доводы, Витковский жестко ответил: «Я был в Варшаве и все видел. Это Сталин остановил Рокоссовского».
Да, Сталин мог приказать остановиться. Но дать команду своим войскам отступить на 100 км от Варшавы, поставить под угрозу разгрома армии целого фронта, Сталин не мог. Это неоспоримый довод. Впрочем, лучше последнее слово по данной проблеме предоставить самому К. К. Рокоссовскому: «Неужели вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать. Сама мысль о том, что мы в некотором смысле боялись Армии Крайовой, нелепа до идиотизма».
Иезуитское прикрытие собственной авантюры польских националистов упало на благодатную почву. Народ им поверил, тем более что поляки помнили 1920 и 1939 годы и далеко не благовидные деяния советского НКВД.
А умение поляков создавать впечатляющие романы и фильмы, воспевать героизм и патриотизм своих граждан, сомнений не вызывает. Безрассудность восстания Костюшко и варшавского восстания 1944 года почти одинакова. Характер народа не меняется в зависимости от времени и политической погоды. Также неизменна и память прошлого. Еще князь Сапега, ополяченный русский, говорил: «Поляки должны стать форпостом Европы».
Его перефразировал Гитлер: «Польша является первостепенным фактором, защищающим Европу от России».
В январе 1939 года, уже после Мюнхенского сговора, министр иностранных дел Польши, германофил Юзеф Бек был лично принят Гитлером и Риббентропом. И «не скрывал, — как записал Риббентроп, — что Польша претендует на Советскую Украину и выход к Черному морю». Бек, несомненно, считал Украину частью Речи Посполитой и не мог удержаться от соблазна возродить былое величие Польши. Поляки до сих пор считают, что Литву и Украину они вывели из средневековой дикости. Полякам, отчаянно боровшимся за восстановление своей государственности, нельзя позволить себе широты взглядов или великодушия к памяти русской шляхты или о русинах, отстоявших общее государство и общую историю славян на поле брани у деревушки Грюн-вальд. Им нужна память, пусть даже ложная, о своих великих предках, чистокровнейших поляках, о польском государстве — Речи Посполитой. Особенности поляков умело использовал Наполеон Бонапарт: перед носом 100-тысячной польской армии, участвовавшей в походе на Москву, он держал неотразимую приманку — обещание восстановить независимость Польши. Но вместо независимости — новый раздел страны и жалкие остатки армии, участвовавшей в походе.
Заурядный писатель — «деревенщик» Сенкевич, как только переключился на создание образов польской истории, вмиг стал знаменитым Генриком Сенкевичем. В романе «Крестоносцы», написанном в 1900 году, в числе польских хоругвей он называет «львовскую» и «галицкую». С его точки зрения, там живут поляки. Магистр Ульрих якобы заявлял: «Только с поляками придется повозиться, а все прочие, будь их хоть тьма тем — просто сброд, который не оружием ловко орудует, а ложкой». И этот откровенный националист, представляя в романе «Огнем и мечом» послание Иеремии Вишневецкого, вынужден начать его словами: «Мы, божьей ми-лостию, князь и господин на Лубнах, Хороле, Прилуках, Гадяче и прочая, воевода русский...» И, не смущаясь его русскости, Сенкевич детально рассказывает, как русский (не польский) князь и воевода осваивал приднепровский край:
«Удивительная была эта земля: полууснувшая, но сохранившая на себе следы давнего человеческого пребывания... Повсюду не счесть курганов, и не столь давно насыпанных, и стародавних, поросших уже лесом. Здесь тоже, как и на Диком Поле, являлись по ночам духи и призраки, а у костров старые запорожцы рассказывали друг другу небывальщины... Земля была негостеприимная и недоступная; насельников к тому же — стоило им сколько-нибудь обжиться и обзавестись хозяйством — разоряли татарские набеги. Обычно заглядывали сюда только запорожцы ради бобровых хвостов или зверя и рыбы, ибо в мирное время большая часть низовых разбредалась из Сечи по всем рекам, ярам, лесам и зарослям на охоту или, как называли это, «на промысел», рыская в местах, о существовании которых мало кому было известно...
Но лишь тогда закипела жизнь, когда край этот перешел во владение князей Вишневецких. Князь Михаил, женившись на Могилянке, усерднее принялся обживать свой заднепровский удел: привлекал людей, заселял пустоши, позволял до тридцати лет не платить податей, строил обители и вводил свое княжеское право. Даже поселенец, невесть когда пришедший на эти земли и полагавший, что хозяйствует на собственном наделе, охотно превращался в княжеского оброчника, так как за подать свою обретал могучее княжеское попечение, защищавшее его от татар и от худших порой, чем татары, низовых».
Талант писателя, несмотря на его националистическую ориентацию, не позволяет ему кривить душой и вносить элементы полонизации в описание процесса освоения приднепровского края. А чего стоит несомненно русское выражение «на промысел». Иеремия Вишневецкий стал католиком только в 19 лет, после обучения у иезуитов во Львове, в Италии и Испании. Его титулы: князь, господин, воевода русский — однозначно не польские.
Однако в современном украинском учебнике* написано: «Польские магнаты — Вишневецкие и Потоцкие...» Но если украинским писакам трудно признаться, что русские князья и воеводы осваивали земли Украины, то что заставляет русских отказываться от своей истории. Ведь в знаменитой по сей день трилогии Сенкевича («Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыёвский») действует, строго говоря, всего один поляк — пан Заглоба. Все остальные герои — русская шляхта плюс один иноземец — Кетлер.
И хотя Сенкевич даже намека не допускает, что это русская шляхта, за исключением Вишневецкого, кичливо восклицает: «Вот какие у нас предки!» Но стоит посмотреть их происхождение, имена, детали биографий, чтобы в недоумении воскликнуть:
* Г.К. Швидько. 1стор1я Украши XVI—XVIII столптя. Кшв, Генеза, 1997, с. 29.
— Позвольте, это же не ваши, а наши предки!
Точно так же можно править Н.В. Гоголя. Его «Тарас Бульба» вызывает у поляков аналогичные эмоции:
— Позвольте! Откуда поляки в Дубно?! В повести нет ни одного поляка, а в Дубно в XV веке жили русские! Но такая правка Гоголя может не пройти: казаков ни запорожских, ни донских в XV веке официально не было.
Попытки современных российских политиков, демократов и недемократов, делать исторические экскурсы практически не наблюдаются. Судя по всему, они просто не знают, что Литва, Белоруссия и Украина в XV— XVI веках составляли единое государство. Что это государство вело летописные своды и имело литературу на русском языке. Его правители называли себя русскими словами «великий князь» и считали себя владыками Руси. Русские православные люди составляли 90% населения этого государства и называли его Русью, а многие литовцы-аукшайты перенимали русский язык и русскую культуру и растворялись в Руси. Династия Ягел-лонов была, по сути, русской... Не зря о русских говорят: «Иваны, не помнящие родства».
* * *
Но вернемся в XX век.
Вместо Советской Украины и Черного моря, о которых мечтал Юзеф Бек на встрече с Гитлером, поляки получили сокрушительный удар. Кроме военного разгрома, шесть миллионов поляков были уничтожены в концлагерях. Будучи в командировке, я заказывал в варшавской гостинице три номера: на себя и своих коллег из Харькова и Ленинграда. Миловидная полячка — администратор никак не могла понять слово «три», улыбаясь, слушала русскую речь. Пытаясь ускорить объяснение, я произнес по-немецки:
— Bitte, drei Numer!
Неожиданно миловидное лицо исказила гримаса гнева:
— Так говорят «швабы». Скажешь еще раз, ничего не получишь!
После такого инцидента говорить о ненависти поляков к русским если и можно, то с большой оговоркой. Перед выездом из Варшавы в Катовице решили купить в дорогу хлеба. Отыскали в словаре-разговорнике это слово. Оказалось, один к одному, тоже хлеб. Чем не подтверждение славянского родства. Прошли от подземного вокзала Варшава-Центральная (рядом с которым высился замызганный дворец «Дружба», подарок Сталина) километра полтора, но хлебного магазина не обнаружили. Встречный поляк взялся показать такой магазин и привел нас туда, откуда мы ушли. Показал рукой магазинчик, на фасаде которого красовалась надпись — «Деликатесы».
На полках магазинчика хлеба не было. Решив, что это польский провокатор, на всякий случай спросили продавца.
— Пожалуйста! — последовал ответ. — И продавец подала булку хлеба, запаянную в золотистую фольгу. Считать хлеб деликатесом мы не догадались.
Вдоль железной дороги Варшава—Катовице обширные поля иссечены густой сеткой визуально наблюдаемых меж. На некоторых клочках коровы пахали в 1976 году землю. Подобную чересполосицу в Европе, а тем более коров в качестве тяглового скота, увидеть маловероятно. Польские коллективные хозяйства, сельские кооперативы, как потом удалось выяснить, влачили жалкое существование, разворовывались самими кооператорами. Не правда ли, знакомая песня.
И гордые поляки, начиная с 1945 года, многократно клянчили у Москвы «братскую помощь». Обрекая свой народ на голод, в частности, в 1947 году, Сталин кормил поляков и немцев. Много лет спустя мне попался на глаза реестр советских подаяний. Этот длинный список начинался пшеницей, оторванной у голодающего населения Страны Советов, и заканчивался неоднократными валютными вливаниями, в том числе в виде драгоценных металлов. Общая сумма «братской помощи» исчислялась многими миллиардами долларов. Долги Польши по валютным кредитам в начале 80-х годов достигли 40 млрд. долларов и в пересчете на душу населения были самыми высокими среди стран, входивших в СЭВ. Заводоуправления польских предприятий, например, металлургического завода им. Костюшко, были застланы импортными коврами и заставлены импортной мебелью. Лаборатории ведущих институтов напичканы зарубежной аппаратурой. Но на том же заводе им. Костюшко в цехах грязи было по колено. На официальной встрече с польским министром, приехавшим в Свердловск, накануне появления «Солидарности», спросил о валютных долгах и «братской помощи». Ответ был краток:
— Мир не без добрых людей. А что касается «братской помощи», так вы платили за нашу лояльность!
И домыслы А. Буровского, что русские завидовали богатству поляков, их спокойной организации жизни и даже чистым уборным, выглядят смешными. Да, советские солдаты, освобождая Европу от фашистов, удивлялись богатству и ухоженности немецких фольварков и одновременно поражались польской жадности, с которой миллионы поляков, переждавших войну за пределами своей родины, захватывали оставленные немцами, например, в Силезии, жилые дома и хозяйственные постройки, не пуская в них даже своих освободителей. Об этом слышал от рядовых участников боев в Польше. Между прочим, именно Сталин, которому поляки не могут простить разгром Варшавского восстания, вернул Польше ее Балтийское побережье, подарил Западную Силезию с ее углем и металлургией.
На Ялтинской конференции в Крыму, когда Сталин предложил именно такие границы будущей Польши, Черчилль возразил:
— Без силезского угля Германия погибнет. На что Сталин отреагировал убедительно:
— Погибнет или не погибнет Германия, я не знаю. А вот Польша погибнет точно.
Но это мелочи по сравнению с главным: не кто иной, как Россия, спасла поляков от полного уничтожения, победив фашизм, с которым руководители Польши близоруко заигрывали, надеясь вернуть Украину.
С появлением «Солидарности» Польша оправдала предсказания князя Сапеги и Гитлера: именно в этой стране был нанесен сокрушительный удар по Варшавскому блоку (ОВД), приведший к демонтажу СЭВа, похоронам социализма, развалу СССР и расширению НАТО на восток. М. С. Горбачев получил Нобелевскую премию за устранение советской военной угрозы, а Польша — списание 50% кредитных долгов, чего Запад не позволил сделать более никому из стран бывшего социалистического лагеря. США оказывали «Солидарности» тайную финансовую, разведывательную и политическую поддержку. Недавно в США вышла книга «Его святейшество Иоанн Павел II», в которой подробно рассказано, как щедро тратились США на столь романтизированную советской интеллигенцией «Солидарность». Кроме десятков миллионов долларов, было поставлено оборудование и радиоаппаратура для подпольных типографий и радиостанций. Позже поляки передали это наследство дудаевцам.
Накал русофобии в Польше был таков, что она неоднократно проявляла готовность насолить России лкзбым способом. Сомневаться, что антироссийские акции осуществлялись без согласования с обожаемым на сей раз «старшим братом» — США, не приходится.
Не кто иной, как Лех Валенса выступал в 1996 году в Кракове с крайне резкими заявлениями по Чечне. Естественным продолжением этой линии было совещание чеченских ваххабитов и афганских талибов, проведенное на территории Польши, члена НАТО, накануне вторжения в Дагестан. Россия в глазах Запада всегда стояла ниже мусульманского мира, что в значительной мере объясняет нынешний, ставящий многих в тупик, союз Запада с радикальными исламистами в борьбе против России и Сербии.
И даже 11 сентября 2001 года — день атаки исламских камикадзе на Нью-Йорк и Вашингтон — ничего не изменило по существу в отношении Запада к чеченским бандитам и косовским экстремистам. Может быть, чему-то научит Ирак.
Поляки и ополяченные русские известны не только своей активностью в политике, искусстве, усердием в религии. Едва ли не на всех перекрестках польских дорог стоят католические кресты с распятием Иисуса Христа. Многочисленные костелы принимают активное участие в общественной жизни. На улицах довольно часто попадаются монашки с кейса-ми. Культ женщин в Польше не пустой звук. Аналогов ему нет в других странах.
Улица Маршалковская в Варшаве — любимый подиум польских модниц. Каких только нарядов и красавиц здесь не увидишь. Разительное отличие Парижа от Варшавы. Француженки на работу или на прогулку одеваются скромно и практично. Полячки — наоборот.
О красоте полячек писал А. Мицкевич, а переводил А. С. Пушкин:
Нет на свете царицы краше польской девицы. Весела — что котенок у печки — И как роза румяна, а бела, что сметана; Очи светятся, будто две свечки!
Член делегации профессор Ю. А. Полонский спрашивал коллег по дороге в польские учреждения:
— Будем ли целовать ручки секретарш? У них так принято.
— Но у нас не принято, — последовало возражение.
К единому мнению не пришли.
В Катовице пан Витковский показал Дворец спорта, где в 1976 году проходил чемпионат мира по хоккею с шайбой и на котором сборная СССР в первой же игре с хозяевами площадки — дебютантами чемпионата — потерпела сенсационное поражение.
— Знаете, почему ваши чемпионы проиграли нашим дошколятам?
— Не знаем.
— Ваших парней наши красавицы вот в этом варьете развлекали всю ночь накануне игры, — с ухмылкой произнес Витковский.
На микроавтобусе «Ныса» возвращались из Кракова в Катовице. В машине одно свободное место. Рядом с водителем сидит его жена. Впереди показалась большая, человек под сто, очередь на автобусной остановке. Водитель неожиданно тормозит:
— Может сесть одна, самая красивая пани.
Очередь загалдела, люди стали оглядываться. И где-то с середины к микроавтобусу двинулась симпатичная полячка лет 30. Очередь расступилась. Никто не посмел даже приблизиться к открытой двери «Нысы».
В Гливице, с которого в 1939 году началась Вторая мировая война, на совещании у директора научно-исследовательского института огнеупорных материалов один из гостей задал вопрос по шиберной разливке стали. Директор пригласил сотрудницу, занимающуюся этой проблемой. Вошла декольтированная дама, на руках между локтем и кистью кольца. Усевшись на отодвинутый от стола стул, забросила ногу на ногу. Вопрос по частям стал переводить директор другого, проектного, института, присутствовавший на встрече.
— Заткнись! — вдруг на русском взорвалась пани. — Твой паршивый перевод я понимаю хуже оригинала.
Похоже, польским женщинам позволено многое.
И возможно, под их влиянием довольно значительное охлаждение между Россией и Польшей начинает теплеть.
Жаль только, что могилы 600 тысяч советских солдат, положивших свои жизни на польской земле, спасших поляков от фашистского уничтожения, оскверняются местными русофобами, не понимающими, что появились они, поляки, на свет благодаря, прежде всего, тем, над кем они глумятся. Даже зловещие бараки Освенцима и Майданека, шесть миллионов уничтоженных соотечественников не отрезвляют воинствующих, впавших в националистический раж экстремистов. История по-прежнему никого ничему не учит, ибо кроят ее, переделывают, как кому вздумается.
Неужели поляки никогда не узнают, что знаменитый полонез и национальный гимн Польши «Ще польска не сгинела» написал русский по происхождению Огинский (Огиньский по-польски). Его род владел поместьями по всему Виленскому краю.
Но это, как говорят в злой шутке, было давно и потому — неправда.
Жаль.
МОЛДОВА
В Молдавии, точнее, в Молдове и Приднестровье, как в капле воды, отразилось прошлое и настоящее одного из осколков Древней Руси, отразился противоречивый м!р с его извечной борьбой Запада и Востока, обнажились корни Истории, потревоженные очередным смутным временем. Эти корни, их использование в неутихающем противостоянии двух цивилизаций заслуживают более пристального внимания.
В составе Киевской Руси, как отмечалось, пребывало славянское племя тиверцев, археологические следы которых найдены на притоках Днестра и близ устья Дуная.
В начале XII века большая часть тиверцев (по Д. Иловайскому — черных болгар) под натиском печенегов и половцев отошла на север. А до этого, по кишиневским данным, еще в VII веке тиверцы и уличи завоевали романизированных даков, которые в 101—106 годах отчаянно сопротивлялись римскому императору Траяну, но после этого потомки дако-римлян никак не блистали в военном деле. Во всяком случае, современные румыны, якобы те самые дако-римляне, в составе гитлеровских войск во время Второй мировой войны являлись самыми слабыми и нестойкими вояками, обращавшимися в бегство при первых же ударах Красной Армии. «Мамалыжники», как презрительно называли их немцы, сами о себе сочинили частушку:
Антонеску дал приказ: Всех румынов на Кавказ. А румын недурной: На каруцу и домой!
К XII—XIV векам относят разные источники появление валахов и молдаван. После изгнания татаро-монголов венграми в 1359 году было образовано независимое Молдавское княжество. В 1484 году турки захватили ключевые пункты Молдавии — Белгород-Днестровский (чем не славянское название?) и Килию — и заставили молдаван платить большую дань, а назначение господаря сделали прерогативой султана.
Страна, где большая часть жителей исповедовала христианство, в лице господаря Д. Кантемира в 1711 году согласилась на переход в подданство России, но неудачный Прутский поход Петра I оставил Молдавию под властью турок.
С 1711 по 1812 год Россия пять раз занимала Бессарабию. С 1905 года в Бессарабии стало нарастать национальное движение. К тому времени страна достигла некоторого благополучия: рынок Российской империи был открыт для ее продукции. В декабре 1917 года государственный совет Стафул Тарий декларировал создание автономной республики в составе России, но спустя 5 месяцев проголосовал за союз с Румынией. СССР не признал этот союз, создав в ответ Молдавскую АССР. В 1940 году Румыния в соответствии с пактом Риббентропа — Молотова отдала СССР Бессарабию и Буковину. Появилась Союзная Республика Молдавия в составе СССР.
С июня 1941 по август 1944 года Молдавия оккупирована немецкими войсками. С 1945 по 1991 год Молдавия в составе СССР на правах союзной республики. С 27 августа 1991 года — независимое государство. Требования части молдавского общества о воссоединении с Румынией привели к расколу страны: земли, населенные гагаузами, и земли на левом берегу Днестра, населенные преимущественно русскими и украинцами, заявили о выходе из Молдовы и создании независимых государств, что привело к вооруженным столкновениям. Но кровопролитие не изменило ситуации. Яростные манифестации противников изучения русского языка в молдавских школах, неуступчивость никем не признанной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР), откровенные заявления части населения о стремлении в Румынию не релаксируют политическую напряженность, а наоборот, усиливают ее. Значит, корни конфликта глубоки и появились не вчера. О них стоит сказать подробнее.
Завязка драмы
В один из ноябрьских дней 1924 года парламент королевской Румынии гудел и волновался: в сенате шли бурные прения по вопросу о том, как понимать «коварный» ход Москвы — создание Молдавской Республики (МАССР в составе УССР). Притом — на левом берегу Днестра, на территории, никогда не входившей в состав Молдавского княжества. Успокаивая возбужденное собрание, премьер-министр К. Братиану иронически и, как показало будущее, весьма дальновидно заметил: «Мы (румыны) не можем быть озабочены, а наоборот, можем только радоваться, что соседнее государство признало, что в наших территориальных притязаниях мы не пошли так далеко, как следовало бы».
С началом демонтажа СССР история, описав крутой изгиб, вернула на берега Днестра вопрос, так эскизно-небрежно очерченный некогда румынским премьером Братиану.
ПМР родилась той же осенью 1990 года, когда в Париже, по словам Бжезинского, Советский Союз, в лице Горбачева, подписал формальный акт капитуляции в «холодной войне».
А то, что на саммите ОБСЕ в Стамбуле (ноябрь 1999 года) России было предъявлено требование ликвидировать свое военное присутствие не только в Грузии, но и в Приднестровье, лишь подтверждает системный характер процессов, разворачивающихся по периметру нынешней России. Продвижение Запада за днестровский рубеж превосходит значение его прорыва на Кавказ. Ибо здесь речь идет о пересечении им той границы, перейти которую он стремился и не мог еще со времен Римской империи. За этим рубежом — Украина и сама Россия.
Судьбе угодно было сделать этот крошечный клочок земли не только перекрестком народов (кто только не прошел здесь!), не только стыком трех великих империй — Османской, Австро-Венгерской и Российской, но также и зоной противостояния западной и восточной цивилизаций.
В начале первого тысячелетия до нашей эры Днестр стал пограничьем между фракийскими племенами и киммерийцами, упоминаемыми в «Одиссее» и преградившими фракийцам путь на восток.
Киммерийцев, как известно, сменили скифы. Земли, лежащие на восток от Днестра, так и остались Скифией, как скифами навсегда остались для Запада населяющие их народы. Именно скифов и не смогли одолеть римские легионы. После нашествия гуннов Приднестровье запустело, но с начала VI века стало заселяться славянскими племенами. Когда же в IX веке славяне разделились на западных и восточных, Днестр опять становится границей.
Итак — почти всегда пограничье! Трудно найти другую реку, которая через тысячелетия столь устойчиво пребывала в таком качестве. А такие глубины истории не тревожат безнаказанно! Быть может, необходимость этой черты почувствовал римский император Траян, при котором, как считалось до сих пор, были воздвигнуты знаменитые «лимы» — валы, насыпанные для защиты «цивилизованного мира» от варваров. «Траянов вал», как пишет французский историк Ле Гофор, долгое время именовали «Великой Китайской стеной западного мира». Но раскопки, проведенные недавно в Приднестровье, позволили выдвинуть новую гипотезу, согласно которой лимы были воздвигнуты не римлянами для защиты от прото-славян, а наоборот — последними для защиты от римлян. Но это не меняет главного: того, что здесь пролег рубеж цивилизаций, и за этот рубеж Запад мог прорываться лишь спорадически.
В X—XII веках территория, ныне именуемая Приднестровьем, входила в состав Киевской Руси. После разгрома татарского войска в битве на Синих водах русско-литовским князем Ольгердом и пребывания в Великом княжестве Литовском Приднестровье на несколько веков оказалось на стыке Польши и Крымского ханства. Частично его земли вошли в состав Речи Посполитой, а частично образовали так называемое Дикое поле.
За Днестром, на границе Польши с татарским ханством, появилась маленькая казачья республика, приднестровские казаки. Память о казацком прошлом и сегодня хранят некоторые топонимы Левобережья, а сами казаки стали основой сложнейшего симбиоза этносов, который образовал население Приднестровья. В 1792 году А. В. Суворов на левом берегу Днестра заложил город-крепость Тирасполь. Территория Приднестровья вошла в состав Подольской и Херсонской губерний, где и пребывала до революции 1917 года.
После революции Подольская и Херсонская губернии полностью вошли в состав Украинской ССР, а вместе с ними — и Приднестровье. Этот переход прошел для населения почти не замеченным: люди продолжали жить в Большой России, теперь именовавшейся СССР.
Однако в 1924 году произошло то самое событие, которое так бурно обсуждалось в румынском сенате.
Письмо о создании МАССР подали в 1924 году члены РКП(б) А. Николае, П. Киеран, И. Дик, А. Бадулеску, поддержанные знаменитым Г. И. Котов-ским. Просьбу услышали, и 7 марта 1924 года заседание Политбюро ЦК РКП (б) постановило: «Считать необходимым по политическим соображениям выделение молдавского населения в специальную Автономную Республику в составе УССР».
Румыния усмотрела в факте появления МАССР возможность продвижения Запада за «Траянов вал».
Решающий шаг в этом направлении сделал в декабре 1941 года Анто-неску: «Власть Румынии установилась на этой территории на два миллиона лет». Идеологическое обоснование тезиса дал в 1942 году профессор Э.Диаконеску в сочинении «Восточные румыны. Транснистрия».
Понятию «Транснистрия», а также имени Антонеску суждено было пережить второе рождение после распада СССР. С тех пор Антонеску в Румынии в большой моде.
Народный фронт Молдавии (НФМ) — прямой наследник идеологии, которой руководствовались румынские власти в 1941—1944 годы, и, как следствие, традиционная для молдавского языка кириллица заменена на латиницу, а наименование языка и народа, соответственно, на «румынский» и «румыны».
Нетрудно понять, какую реакцию среди русских, украинцев, болгар Приднестровья вызвали первые попытки прославления Антонеску. Однако негодование выразили не только они, но и молдаване, к тому же очень бурно. Согласно основной легенде румынского национализма, молдаване — это субэтнос румын, которые возводят свою генеалогию непосредственно к Капитолийской волчице, скульптура которой давно украшает Бухарест.
Левый берег латиницу отверг, и тем самым острую политическую актуальность обрела проблема, обозначенная задолго до Октябрьской революции. Известный молдавский деятель Алексей Матиевич писал в начале XX века: «Присоединение в 1812 году Бессарабии к России оказалось спасительным актом как для молдавского языка, так и для молдавского богослужения». (Фраза, которую не мешало бы осознать многим авторам, обвиняющим Россию в национальном гнете.)
Поэтому бурно среагировали приднестровские молдаване, когда агрессивно заявил о себе НФМ. Раскол нации стал неизбежен.
Благодаря позиции молдаван реакция на дискриминационный Закон о языке приобрела характер не этнического (русского или славянского), а общегражданского движения, реализовавшего себя в провозглашении 2 сентября 1990 года ПМР. Стоит напомнить, что Молдавское княжество основано в 1359 году, тогда как государство Румыния родилось лишь в середине XIX века.
Референдум приднестровцев 5 августа 1990 года сохранил письменность и флаг бывшей МССР и подавляющим большинством (95,7%) проголосовал за создание Приднестровской Автономной ССР.
Однако решение Кишинева о неправомочности создания ПАССР сняло вопрос об автономии, и отныне речь могла идти лишь о создании независимого от Молдовы государства. В октябре 1990 года на Гагаузию двинулись отряды «волонтеров». Шествие их по селам юга сопровождалось избиением мирных жителей, арестами, разрушением исторических памятников. В Кагуле волонтеры «играли в футбол» чугунной головой фельдмаршала Румянцева — того самого, которому в свое время было адресовано слезное письмо молдавского митрополита Леона: «Сколько имеем надежды на Россию, столько испытали теперь разорений от турок, и чего описать не можем; просим, посылайте сильное ваше войско в отечество наше Молдавию».
Времена переменились, и уже другие ждали от Москвы присылки «сильного войска», что могло бы защитить их от ярости националистов. Разумеется, Москва была уже не та, что во времена Румянцева. И все же масштабное кровопролитие было предотвращено лишь вводом десантников Советской армии. Но ПМР все равно полагалось стать предметом жесткого возмездия, о чем свидетельствовала официальная подготовка Кишиневом специального боевого подразделения «Тирас-Тигина»*.
* Тирас — древнегреческое имя Днестра, заложенное, как было принято во времена Екатерины II, и в название города Тирасполь. Тигина — старинное славянское имя города Бендеры, принятое в Молдове.
В начале ноября 1990 года «косташевцы» двинулись на Дубоссары. Жители города перекрыли мост. Тогда Косташ (министр обороны) отдал команду стрелять на поражение. Отряд полиции особого назначения открыл стрельбу по безоружным людям.
Москва никак не отреагировали на это, более того, негласный «карт-бланш» на расправу с непокорными молдавское руководство получило непосредственно от Горбачева. О чем Лучинский откровенно рассказал в своих воспоминаниях.
1 сентября 1991 года спецслужбами Молдовы по пути из Киева был захвачен глава правительства ПМР И. Н. Смирнов и руководители Гагау-зии. Аресты эти могли стать роковыми для будущности ПМР, если бы в действие не вступил неожиданный фактор — Женский забастовочный комитет, иные страницы из истории которого уже стали легендой. Именно ЖЗК (председатель — Галина Андреева) провел беспримерную месячную железнодорожную блокаду — первую акцию такого рода в истории мирового женского движения. Одновременно в Приднестровье начался перевод всех предприятий и организаций под юрисдикцию республики, что вызвало резкую реакцию Кишинева. К Дубоссарам вновь были выдвинуты отряды ОПОНа (Отряды полиции особого назначения). Немалую роль в предотвращении на сей раз кровавых событий сыграло вмешательство депутата РФ Н.Травкина. 1 октября И.Н.Смирнов и депутаты были освобождены и вернулись в Тирасполь.
Министерство национальной безопасности Молдовы организовало террористические группы из боевиков-волонтеров. Группы «Бужор», «Калараш», «Бурундуки» оставили зловещий след на территории Приднестровья.
Молдова была принята в ООН — несмотря на то, что Устав последней требует предварительного урегулирования вооруженных конфликтов на территории вступающих в организацию государств. Теперь она могла рассчитывать на международную политическую поддержку.
Приднестровье всячески взывало к России. Однако Россия продолжала вооружать Молдову.
Война
Начало ее датируется 1 марта 1992 года. К этому времени состоялся перевод всех организаций под юрисдикцию ПМР. Была создана Республиканская гвардия. Провокация, ставшая сигналом к началу войны, была тщательно отработана. От здания райотдела полиции в Дубоссарах ночью обстреляли проезжавшую мимо машину дубоссарской милиции, подчинявшейся ПМР. Погиб начальник отделения милиции Игорь Сипченко, был ранен гвардеец. Нападавшие укрылись в здании полиции, где их окружили казаки. Премьер Муравски пригрозил Дубоссарам карательной акцией в случае перехода последних к активным действиям. Таковых не последовало, но не последовало и отступления казаков. Под утро полицейские согласились сложить оружие, однако при его сдаче убили одного казака, Михаила Зубкова, и ранили другого. С этого момента начинается широкое движение солидарности казачества России и Украины с Приднестровьем.
2 марта по льду Дубоссарского водохранилища перешли переодетые в гражданскую форму опоновцы. Они прорвались на территорию российской воинской части в селе Кочиеры с целью захвата оружия 14-й армии. Военнослужащих, их жен и детей полицейские взяли в заложники. Это был прямой вызов России, но официальная Москва безмолвствовала.
Заложников освободили гвардейцы ПМР и казаки, прорвавшиеся на территорию части и в бою потерявшие командира.
Бурную реакцию не только в ПМР, но и в Венгрии вызвало зверское убийство 14 марта 1992 года Сергея Величко (венгра по происхождению). Жителей захваченных сел ПМР расстреливали за отказ идти служить «волонтерами», обычным явлением стали грабежи и насилия. Снайперы правого берега уничтожали любую «движущуюся цель», будь то военный или гражданский человек.
Диспаритет в вооружениях в этих условиях становился нетерпимым. Уже 4 марта ЖЗК принял решение пикетировать штаб 14-й армии с требованием вывести бронетехнику на границу ПМР и стать разделительным валом между враждующими сторонами. Требование осталось без ответа, зато 23 марта маршал Шапошников отдал распоряжение о передаче Молдове всех частей, дислоцированных на правом берегу Днестра. В таких условиях новые захваты оружия становились неизбежными, и женщины блокировали 59-ю дивизию. Одновременно развернулась бурная деятельность местных «кулибиных», мастеривших гранатометы из водопроводных труб, делавших мобильные установки на базе имевшихся автомобилей и т. д.
28 марта президент Снегур объявил о введении в республике чрезвычайного положения.
1 апреля 1992 года происходит первое вторжение в Бендеры. В 6 часов утра в город ворвались два бронетранспортера Молдовы. Эти бэтээры расстреляли из пулеметов «рафики» милиции и гвардии (погибли несколько человек), а также случайно оказавшийся поблизости автобус с рабочими хлопкопрядильной фабрики. Среди них оказались жертвы, в том числе — некая И., ярая противница ПМР, как и ее муж, полицейский. История, иллюстрирующая суть гражданской войны. А война между двумя берегами еще недавно единой страны воспринималась именно как гражданская. Имели место прямые боестолкновения с убитыми и ранеными.
Но 19 апреля началось разведение противостоящих сторон. Возникает вопрос: почему на это согласилась Молдова, имевшая абсолютное превосходство в вооружениях, международно признанный статус. Причин несколько. Главной из них является полная и сразу же обнаружившаяся неготовность Молдовы к ведению сколько-нибудь серьезных военных действий. Дороги и мосты, перекрытые завалами, баррикады на городских улицах, отряды ополченцев, расположившиеся в лесных массивах, — все говорило о готовности к сопротивлению, не ожидавшемуся в Молдове. Стало ясно, что затяжная война неизбежно вызовет массовое партизанское движение, которое не удержится в пределах крошечной республики, но захватит и Украину, и Россию. К тому же в действие начали вступать новые факторы.
Первый из них — усиливающееся брожение в 14-й армии, прорвавшееся в постановлении офицерского собрания, адресованном руководству России и Молдовы. В нем говорилось: «Если после завершения переговоров окончательно не будут прекращены боевые действия и провокации и не начнется отвод вооруженных формирований, личный состав армии приведет соединения и части в полную боевую готовность»...
В ту пору ни в Кишиневе, ни в Москве не были уверены, что это пустая угроза. А потому Москва засуетилась: в Приднестровье были направлены генералы Пьянков и Громов, а вслед за ними прибыл вице-президент РФ Руцкой, сопровождаемый советником Б. Ельцина Сергеем Станкевичем. Оба заняли не слишком популярную в российских верхах позицию поддержки Приднестровья.
В итоге в последний, видимо, раз заявил о себе советский интернационализм, который, как показали события и в Приднестровье, и в Абхазии, не был сугубо пропагандистским фантомом, но реально существовал.
Вторым фактором, вступившим в процесс, стало казачество — источник особой головной боли для Кишинева и Бухареста.
Местные казаки еще до начала конфликта были легализованы специальными постановлениями руководства ПМР. На помощь к ним приехали донцы и кубанцы, восторженно встреченные здесь как «ниточка связи с Россией», и воевали они превосходно.
В 1992 году казачество только начинало заявлять о себе, имело резко выраженную ориентацию на Большую Россию, и лидеры вновь созданных государств панически боялись, что, развиваясь, оно приведет к реставрации Империи, стягивающим поясом которой являлось исторически. Только присутствие казаков, наряду с другими добровольцами, а еще больше — страх Кишинева перед расширением их присутствия помогли республике устоять в те дни, когда у нее еще не было собственной армии.
Однако в мае Молдова нарастила мощь военной техники, обстреливавшей позиции гвардейцев и казаков по всему фронту. Прицельный артиллерийский огонь велся не только по окопам и позициям приднес-тровцев, но и по жилым кварталам Дубоссар, Рыбницы. Активизировались террористические группы. Наибольшую известность в Приднестровье получила группа «Бужор», руководимая тираспольским «фронтис-том» Илие Илашку.
Активизировалась работа снайперов: тогда здесь впервые заговорили о «белых колготках» из Прибалтики, что в Москве было поднято на смех. России нужно было дождаться войны в Чечне, чтобы убедиться в правоте приднестровцев.
И в это же время в Приднестровье вслух и на официальном уровне заговорили о военных поставках из Румынии.
Румыния поставила Молдове только за период с мая по сентябрь 1992 года 60 танков, 250 бронетранспортеров и боевых машин пехоты, большое количество стрелкового оружия и боеприпасов.
Развитие событий на берегах Днестра не вызывало сомнений, что «доктрину Транснистрии» Кишинев, ощущающий за спиной полную поддержку Бухареста, намерен решить военной силой. 17 мая 1992 года шквальный огонь был обрушен на Дубоссары. За три дня обстрелов погибли 20 человек, 60 получили ранения. И только появление у Дубоссар бронетех-ники одной из частей 14-й армии, перешедшей под давлением ЖЗК на сторону ПМР, обеспечило перелом в развитии событий. Этот отдельный эпизод не изменил общей нейтральной позиции 14-й армии.
19 июня — трагический день в истории Бендер.
По Кишиневской и Каушанской трассам в Бендеры вошли колонны бронетехники. Механизированные колонны двигались из Варницы (пригородного села, известного как место пребывания Карла XII после его бегства из-под Полтавы), Хаджимуса и других районов. Город в течение нескольких часов был оккупирован; главной жертвой агрессии стало мирное население.
Огонь вели танки, САУ, бэтээры, минометы. В этот день военными действиями оказалась затронута и 14-я армия: одна из мин попала в склад ГСМ ракетной бригады 14-й армии, что привело к гибели российских солдат.
Вслед за этим последовало нападение на бендерскую крепость, где располагалась сама ракетная бригада. При отражении этой атаки со стороны российской армии были убитые и раненые, а Снегур заявил в парламенте, что Молдова находится де-факто в состоянии войны с Россией.
Россия на это отреагировала на удивление мягко. Никакого «ответного удара» не последовало. Однако, как и под Дубоссарами, здесь, в Бендерах, часть военнослужащих 14-й армии своевременно «перешла на сторону народа» и вывела в помощь приднестровцам несколько танков 59-й мотострелковой дивизии, на которых гвардейцы, казаки и ополченцы сумели прорваться в город, смяв противотанковые батареи бывшего офицера Советской армии, теперь служившего в армии РМ, Карасева. Мост через Днестр был разблокирован, но дорогой ценой: в первые два дня агрессии республика потеряла более 200 человек убитыми и более 300 ранеными.
На улице Суворова танки ПМР разгромили войска Молдовы, усеяв все ее полтора километра искореженной молдавской техникой.
Разумеется, «мировое сообщество» вообще и США, в частности, были прекрасно осведомлены о происходившем на берегах Днестра. 21 июня 1992 года на заседании Конгресса США выступил сенатор Ларри Прес-слер. Выдержанное в лексике времен «холодной войны», это выступление имело главной целью обосновать требование о выводе 14-й армии, на которую возлагалась вся ответственность за острое развитие конфликта. Это означало, что на международном уровне была поддержана позиция президента Снегура, заявленная им в Бухаресте в феврале 1992 года.
В подкрепление такой позиции США на третий день войны предоставили Молдове статус наибольшего благоприятствования в торговле — это один из самых вопиющих примеров политики двойных стандартов.
Перемирие?
Последующие месяцы отмечены стремительным восхождением звезды генерала Лебедя, начало политической карьеры которого неразрывно связано с Приднестровьем, где в первый год своего пребывания на посту командующего 14-й армией он был предметом едва ли не религиозного поклонения. Таковым он стал по целому ряду причин: в силу решительно заявленной им жесткой позиции в поддержку ПМР, что по тем временам воспринималось как сенсация, а также потому, что именно после его назначения командармом произошло реальное разделение конфликтующих сторон. Наконец, благодаря оригинальной и казавшейся невероятно смелой манере высказывать свое мнение, он стал восприниматься как демиург (творец) не только желанного мира, но и самой победы, хотя кишиневский «блицкриг» был уже отбит собственными силами Приднестровья.
Наивная восторженность помешала большинству приднестровцев задаться вопросом относительно той странной, развязной свободы высказываний генерала Лебедя в адрес Кишинева, которая никогда бы не сошла с рук его предшественнику Неткачеву. Она вызывающе контрастировала с прокишиневской позицией официального руководства России, чьим назначенцем он был. Позиция, занятая А. Лебедем в августе 1991 года, изначально соединила судьбы его и Б. Н. Ельцина. А молчание последнего в ответ на резкие, поначалу вызвавшие почти истерическую реакцию не только в Кишиневе, но и на Западе, пресс-шоу генерала давало основания думать, что речь идет о некоей новой стратегии действий России в отношении Приднестровья.
Возможно, этой стратегией можно объяснить неожиданный отказ Кишинева от использования силы, о наращивании которой сообщал в июле Военный Совет 14-й армии: «В течение последних трех дней в зоне конфликта осуществляются интенсивные полеты авиации ВВС Республики Молдова и Румынии... Отмеченные полеты не оставляют сомнений в том, что ведется планомерная и целенаправленная разведка целей и подготовка массированного применения ВВС Молдовы в зоне конфликта...»
Трудно предположить, чтобы вся эта информация была ложной. И тем не менее прогнозируемого в этих сообщениях развития событий не последовало. Одну из причин этого можно видеть в том, что Молдова получила жесткий отпор приднестровцев. Потери Молдовы составляли, по данным 1994 года, около 3 тысяч убитых и около 9 тысяч раненых. Приднестровье потеряло 675 человек убитыми, около 4 тысяч ранеными. Соотношение примерно такое же, как и в Абхазии.
* * *
За годы, прошедшие с распада СССР и Варшавского договора, позиции России на западном театре военных действий ослабели в такой же мере, в какой укрепились позиции США и их союзников. Последние фактически подошли вплотную к границам России, получив в свое распоряжение военные базы, расположенные на территории не только бывших членов ОВД — новых членов НАТО, но и бывших союзных республик. Наращивание присутствия Североатлантического альянса здесь происходит под прикрытием программы «Партнерство ради мира», которая крайне упрощает процесс вхождения сил НАТО на эти территории. Именно по этому пути и движется РМ на протяжении нескольких последних лет, а после операции НАТО в Косово продвижение на Дунайско-Днестровском направлении обрело особую актуальность.
Начиная с марта 1994 года Молдова, отказывающаяся участвовать в Договоре по коллективной безопасности стран СНГ, принимает постоянное активное участие в военных учениях, проводимых под эгидой НАТО. Переоборудование аэродромов Молдовы под стандарты НАТО позволяет альянсу в настоящее время осуществлять полеты военной авиации блока в регионе.
7 июня 1999 года США посетил спикер парламента РМ В. Дьяков. Визит оплатила американская сторона. В. Дьяков предложил Конгрессу США выделить 74 млн. долларов на оказание технической помощи Молдове и 30 млн. долларов США для вывоза российского вооружения из Приднестровья. Эта сумма попала в Закон о финансовой помощи США бывшим советским республикам. Такова хроника событий, предшествовавших Стамбульскому саммиту, на котором было принято требование к России о выводе 14-й армии с территории Приднестровья.
21 июля 1992 года в Приднестровском регионе для руководства миротворческой операцией была учреждена Объединенная Контрольная комиссия (ОКК) и сформированы совместные миротворческие силы (CMC) в количестве 5100 человек. Однако, начиная с 1994 года, РФ в одностороннем порядке приступила к сокращению своего участия в миротворческой операции.
В этих условиях ПМР уже не рассчитывает на российский контингент. В самой республике организована подготовка офицеров. Составной частью мобилизационных ресурсов Приднестровья является Черноморское казачье войско, поддерживающее постоянные связи с Союзом казаков России, который в не меньшей мере, чем Вашингтон, но с гораздо большими основаниями считает приднестровский регион сферой своих интересов.
Приднестровье, индустриально развитый район, располагает собственным ВПК. Последний позволяет не только осуществлять ремонт бронетех-ники и автомобилей, но и создавать собственные образцы вооружений.
* * *
Все усилия Молдовы оторваться от общего восточного пространства пока не увенчались успехом. Ни ее участие, наряду с Грузией, Украиной и Узбекистаном, в альтернативном СНГ альянсе ГУУАМ, ни строительство собственного терминала Джурджулешты в низовье Дуная, с целью покончить с зависимостью от поставок энергоресурсов из России, не принесли желаемого результата.
В Молдове налицо резкий рост числа лиц, получивших румынское гражданство, на что кишиневские власти смотрят сквозь пальцы. Зато лица, принявшие российское гражданство, лишаются молдавского. Это, в сочетании с фактическим превращением молдавского языка в румынский, введением в школах предмета «история румын», неуклонно толкает Республику Молдова к тому порогу, за которым перспектива объединения «двух румынских государств» станет естественной и даже неизбежной.
Новый президент РМ В.Воронин, независимо от его субъективных желаний, должен действовать в условиях, сформированных минувшим десятилетием, а оно крепко привязало Молдову к западной колеснице «золотой цепью» долга МВФ, составляющего около 2 млрд. долларов. На это заимодавцы откровенно указали президенту РМ.
Еще за несколько лет до событий в Косово был озвучен план Балканского Версаля — иначе говоря, проект «кооперации стран Юго-Восточной Европы: республик бывшей СФРЮ, Венгрии, Болгарии, Греции и Турции» и объединение их в союз, страны которого вовлекаются в НАТО без юридического оформления членства в нем, что, собственно, и происходит сегодня. Конечный смысл всего проекта состоит в том, чтобы, с учетом ликвидации Югославии, изоляции Ирака и давления на русско-иранские связи, окончательно оформить охват России со стороны Юго-Восточной Европы и Передней Азии. Контур этот, в целом, воспроизводит тот, что рисовался во время Второй мировой войны Германией, которая нынче поддержала идею Пакта. Картину довершили прозвучавшие уже тогда предложения включить в Пакт и Молдавию, а это резко актуализирует проблему Приднестровья.
Полнота повторения стратегических планов Третьего рейха в этом случае становится почти абсолютной, а плоды победы Приднестровья, не позволившего в 1992 году реализовать «доктрину Транснистрии» образца 1942 года, могут быть утрачены — с серьезными последствиями как для России, так и для всего славянства.
Существенно, что на берегах Днестра более всего обнаружила себя незначимость религиозных разделений для конфликтов на постсоветском пространстве. Под Кошницей и в Бендерах насмерть бились православные, чьи догматы, обряды и религиозно-бытовые привычки не разнились ни на «единый аз». Подлинный водораздел был культурным: Приднестровье хотело и хочет сохранить как базовую восточнославянскую культуру и при этом остаться в геополитическом поле России. И покуда Запад в качестве своего «полномочного посла и представителя» будет рекомендовать Румынию, тоже, между прочим, православную, он лишь продолжит индуцировать приднестровское сопротивление.
После ухода российских кораблей из Измаила, после сдачи Россией позиций в Крыму, на фоне однозначно враждебной позиции стран Прибалтики и нарастающей прозападной ориентации Киева и Кишинева, лишь маленькая ПМР на этом, юго-западном, направлении не позволяет защелкнуть давно установленный капкан.
Так считает историк Ксения Мяло, так считают многие россияне. И не только они. Однако шумные митинги, захлестнувшие Молдову с февраля 2002 года, по мнению ее президента В. Воронина, — следствие того, что «новые власти «наступили на хвост мафии», которая, как удав, сдавила государство. Воронин также считает, что по маршруту Тирасполь—Одесса ежегодно вывозится оружия на 2 млрд. долларов, поэтому объединенная (смирновско-кишиневская) мафия ищет любые поводы, чтобы свергнуть законного президента.
Разобраться, кто есть кто, наблюдая происходящее со стороны, совсем не просто. Остается уповать на время, которое расставит всех по своим местам рано или поздно.
Прошло совсем немного времени, как были написаны эти строки, и ситуация, по слухам, стала улучшаться. Во всяком случае, в Молдову и Приднестровье пошел российский и французский капитал. А это признак стабилизации. Однако неиссякаемое стремление Запада любой ценой продвинуться на восток, перешагнуть вековечный днестровский Рубикон, в очередной раз обнажилось, когда Россия в ноябре 2003 года разработала план политического урегулирования приднестровского конфликта, согласовала его с Кишиневом, Тирасполем, с Гагаузией и Украиной, с руководством ОБСЕ. Казалось, лед тронулся в сторону мира и согласия. Но не тут-то было. На Кишинев обрушилась такая волна негласных угроз, что он вынужден был пойти на попятную. Такова западная демократия, таково истинное партнерство во имя мира. Между прочим, ведущую роль в провале договоренностей сыграл глава МИД Нидерландов господин Схефер, занявший пост генсека НАТО в декабре 2003 года.
А в декабре 2004 года уже сам президент Воронин выступил с угрозами в адрес России, подтверждая свою причастность к скоординированным действиям Запада в Грузии, Белоруссии и Украине.
Глава VI. казаки
Я не говорю, что Платон — невежда, Аристотель — осел, а их последователи — глупцы, дураки и фанатики. Но я не хочу им верить без доказательств...
Джордано Бруно
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Слово «казак» — тюркское, оно встречается в нескольких вариантах, чаще всего в формах «казак» и «козак». Так называли людей независимых, свободных лично или порвавших со своей социальной средой. В этом же значении употреблялось в XVI—XVIII веках словосочетание «гулящие люди» (отпущенные на свободу холопы). Слово «казак» связано также с обозначением вооруженного всадника. Этим словом в формах «казак» и «казах» называли себя киргизы. Однако их отношения с казаками-пограничниками были враждебными. В Туркестане казаками называли кочевников, в Осетии — военнопленных. Очевидно, что существительное «казак», имеющее несколько значений, называет скорее род деятельности и не может потому служить для обозначения национальной принадлежности*.
Подобную категоричность на отменном старорусском языке опровергает украинский летописец Г. И. Грабянка (умер в 1738), ссылаясь на предание, передававшееся из рода в род: «Народ Малороссийской страны, нарицаемый козаки, имат свое проименование от древнейшаго рода Скиф-ска, глаголемаго от гор Алянских, от реки текущей через Бухарскую землю в Хвалинское море — козати, идущаго от племени первого Афетова сына Гомера».
* С. Ауский. Казаки. М., ОЛМА-Пресс, «Нева», 2002, перевод с чешского.
Таким образом, «козати» (казаки) все-таки этнос, народ, а не род деятельности, и существуют они по Грабянке с древних времен. Но привязка этого народа только к Малороссии вряд ли корректна, потому как от Иафе-та, из прикаспийского Междуречья, пошли, согласно официальной истории, все европейские племена.
Через территорию южной России, по направлению с востока на запад, прошли крупнейшие в истории Европы миграционные волны. Все это оставило на юге России свои следы. Именно здесь, на малозаселенной территории, и возникло казачество, появилось смешанное население, не желающее подчиняться никаким авторитетам и отвергавшее чуждые им религии. На эти две особенности, как на наиболее характерные, указывают историки казачества. Новая русская историография, начиная с середины XIX века, в соответствии с распространением влияния России на юге и укреплением единой, неделимой Российской империи, трактовала казачество как явление, обусловленное российской колонизацией южных земель. Современные историки придерживаются более широких взглядов.
Однако даже полный список всех народов, сменявших друг друга на этой территории, начиная с первых письменных упоминаний о греческих поселениях на побережье Черного моря, не дает ключа к объяснению происхождения казаков. В греческих источниках встречается восходящее к черкесским корням близкое по звучанию слово «касоги», а также упоминается Казачиа (термин употребляется в США по сей день как Казакия), населяемая ими земля, простиравшаяся от Черного до Каспийского моря.
Е.Савельев в 1915 году, развивая версию В.Татищева, предками казаков назвал не черкесов, а Черкасов, особое славянское племя, жившее на территориях, центрами которых были Черкассы и Черкасу. Черкасу находилось на средней Кубани, и его отмечает Птолемей как СЕР-Асу. В память о своих предках донские казаки свою столицу назвали НОВОЧЕРКАССКОМ, хотя первоначально ею были Раздоры. Черкасы, если точно, не были отдельным племенем. Это была одна из общин народа азов или ясов, названных Нестором и вошедших в седьмом веке в состав Хазарского каганата. В. Кандыба делает глобальный вывод: «К троянской земле относились... земли у Азовского моря и вдоль Русской реки (Дона). Именно сюда поселились росы еще до Потопа, а после Потопа эти племена называли азами, азарами, козарами. Именно эти древнерусские племена явились основой казачества, и именно они дали своему морю название «Азовское», а соседнее море назвали Козарским (Хазарским, Каспийским). Русы-козары стали предками гетов-казаков: скандинавских, прибалтийских, западных, дунайских, запорожских, донских, кубанских, терских, аракских, уральских, сибирских, амурских...»
До революции 1917 года все исторические исследования находились под контролем царского правительства и Главного управления казачьих войск, учреждения, входившего в состав Военного министерства в Петербурге. В его подчинении находились все нерусские и нерегулярные войска, к которым вплоть до начала царствования Александра II относились и казачьи войска. В 1865—1867 годах Управление Иррегулярных (нерегулярных) войск было преобразовано в Главное Управление казачьих войск.
Заслуги казачества в расширении границ царской империи никогда не ставились под сомнение, существовало даже образное выражение: «Царство расширяется в седле казачьего коня». Но с другой стороны, казачество заявило о себе сильными бунтами, потрясшими империю. Не в интересах империи было поддерживать традиции нерусского народа и предоставлять отдельным переселенцам или группам мигрантов свободу выбора места, на котором они пожелают осесть. Для укрепления власти на окраинах больше подходила версия, что казачество возникало из одних лишь русских переселенцев, в том числе из беглых крестьян. На эту точку зрения встала и марксистская историография. Отрицательному отношению ее к казачеству способствовала его роль в Гражданской войне 1918—1920 годов.
В середине XIII века в результате продолжительных битв с татарскими кочевниками на южной границе славянских поселений возникает опустошенная, выжженная полоса. На оголенной южной границе селятся казаки, они строят укрепленные заставы и несут пограничную службу. С XVI века в русской и польской истории зафиксировано появление на южных границах постоянно находящихся там гарнизонов, солдаты этих гарнизонов называются казаками.
Удаленные от центра, казаки приобретали особенности, накладываемые определенным образом жизни, да и естественный отбор протекал здесь иначе, чем во внутренних землях. Жизнь на окраинах способствовала смешению кровей, тем более что в те времена понятие нации еще не сформировалось окончательно.
Вряд ли можно говорить о том, что тогдашние казаки были русскими, хотя со временем славянские элементы у них стали преобладать.
* * *
Географические и экономические условия вынуждали к охранным мерам и сторону неприятельскую: у тюркских народов также возникла необходимость защищать свою границу от славян. Сохранение неславянскими народами племенного уклада вело к их ослаблению, и северные соседи пользовались таким критическим их положением для совершения набегов и обложения тюркских народов данью. Поскольку разрешено было захватывать любую добычу, в обоих лагерях сформировался пестрый этнический состав населения.
Уже в XV веке у крымских татар появились свои азовские, перекопские и белгородские казаки, охранявшие границу со славянами. Все эти казаки были тюркского происхождения. После присоединения в* 1783 году Крымского ханства к Российской империи они, по некоторым сведениям, слились с русскими и украинскими казаками, что, вероятно, в определенной мере повлияло на дальнейшее развитие казачества.
Следует различать два вида войск, существовавших на заре казачества: вольные и те, которые с самого начала служили городам и князьям, то есть находились в подчинении государства.
Первостепенное значение имели вольные войска, развившие казачьи традиции и занявшие со временем выдающееся место в истории России и Украины. Городские казачьи войска представляли собой наемные вооруженные формирования, приспособленные для нужд отдельных городов. Подчиненное положение лишало их свободы и независимости. На нижней ступени казачества стояли казаки, нанимавшиеся группой или поодиночке в личную стражу, скажем, богатого купца. Такой охранник назывался «казачок», он относился к прислуге и уже не считался настоящим казаком.
По национальному и территориальному признаку казачество делилось на русское и украинское, обе эти группы имеют самостоятельную историю. Термин «русское казачество», как и «украинское казачество», представляется спорным и неточным.
Казачьи войска, по мнению Ауского, возникли из войск монголо-та-тарских ханов. После свержения в 1480 году трехсотлетнего ига на южной границе Руси от ханской армии остались войска местной легкой кавалерии. Это и были казаки, так первоначально называли наемную конницу. Они остались в основном на пограничных заставах и перешли на службу к русским и литовским князьям. Из их числа в городах формировались гарнизоны, появлялись так называемые городовые казаки, получавшие за свою службу жалованье. Набеги крымских татар, ногайцев и других кочевых племен Северного Кавказа были регулярными. На окраинах власть Москвы, как и власть Речи Посполитой, была слабой и не могла противостоять этим набегам.
На обширных степных территориях кочевников могло остановить лишь подобное им войско. Поскольку казакам не приходилось ждать с севера действенной помощи, да они не очень-то ее и хотели, постепенно, естественным образом, формировался новый тип армии — сильное, находящееся в постоянной боевой готовности войско, имевшее под собой примитивную экономическую основу. У своих татарских противников казаки переняли тактику ведения войны на ограниченном пространстве сравнительно небольшими по численности армиями. Небольшие группы всадников постоянно перемещались по степи вдоль границы. Прокормиться на такой земле было намного легче, чем в России, что также привлекало сюда все новых и новых переселенцев. Казаки могли надеяться лишь на самих себя, благоприятный климат и чернозем — плодороднейшую из всех европейских почв.
Такой видит историю казачества иностранец, чех Ауский, изучивший многие западные архивы. Не все его выводы бесспорны. Обстоятельный и аргументированный В.Н.Татищев, предвосхищая Е.Савельева, писал в первом томе своей «Истории...» о черкесах-черкасах, которые «...прежде из кабардинских черкес в 14 веке в княжестве Курском, под властию татар собравши множество сброда, слободы населили и воровством промышляли, и после многих на них жалоб татарским губернатором на Днепр переведены, и град Черкасы построили. Потом, усмотря польское беспутное правление, всю Малую Русь в казаки превратили, гетмана или отома-на избрав... При царе Иоане втором на Дон с князем Вешневецким пере-шед, град Черкаской построили...».
Именно Татищев дает четкий ответ о взаимосвязи двух городов — Черкассы и Новочеркасск, подтверждает участие «татарского губернатора» в истории казачества, конкретизирует этапность появления запорожских и донских казаков, а также их единокровность — черкасы. Сакральное значение названий казачьих столиц остается вне серьезных исследований, хотя здесь могут быть найдены четкие ответы на происхождение казачества.
Об этом говорят и документы, опубликованные австрийским историком Г. Штеклем: за 200 лет до появления запорожских и донских казаков существовали «татарские казаки», нанимавшиеся на службу к литовским и русским князьям. Эти документы хорошо согласуются с версией Станиславского, поддержанной Фоменко и Гуцем, согласно которой казаки — это древнее воинское сословие Орды*, которое привело к власти в период Смуты своего царя, Михаила Романова. Венчание Михаила на царство происходило в июле 1613 года, а Казачий приказ Московского царства появился за два месяца до этого срока. К сожалению, богатые архивы Казачьего приказа исчезли.
ЗАПОРОЖСКИЕ КАЗАКИ
Появление запорожского казачества в начале XVI века связано с Запорожской Сечью у днепровских порогов (Центр — остров Хортица на Днепре).
* Понятие Орда существовало задолго до появления тюрков.
Слово «сечь», то есть рубить, означает укрепление, сделанное из дерева (засека).
На протяжении своего более чем двухсотлетнего существования запорожские казаки последовательно сменили восемь Сечей: Хортицкую (начало XVI века — 60-е годы XVI века), Томаковскую (конец 60-х годов XVI века — 1593 год), Базавлуцкую (1593—1638), Микитинскую (1638—1652), Чертомлыцкую (1652—1709), Олешковскую (1711—1734), Новую (1734— 1775), Задунайскую (1775-1828).
Возникновение Запорожской Сечи было обусловлено, по официальной версии, феодально-крепостническим и национально-религиозным гнетом на Украине.
В Запорожской Сечи не было феодального землевладения и зависимости. Существовало самоуправление с выбранными кошевыми, куренными атаманами и гетманом. Делилась Сечь на 38 куреней (курень — войсковое подразделение). До 1654 года казаки охраняли границу Речи Посполитой от крымских татар и Турции. В Варшаве запорожских казаков заносили в специальный реестр (список), и каждый значившийся в нем получал жалованье за службу. Вооруженная казацкая вольница, твердо придерживавшаяся православной веры, национального языка и обычаев (утверждение это не имеет доказательств), год от года росла численно. Росли и ее претензии на увеличение списка реестровых казаков. В 1630-е годы не раз вспыхивали казацкие восстания. Например, в 1630 году вспыхнуло восстание Тараса Федоровича (Трясило) против гетмана Сечи, благоволившего полякам. Варшава была вынуждена пообещать увеличить реестр. В 1635 году поляки для контроля над казаками построили вблизи острова Хортица крепость Кодак. Отряд нереестровых казаков во главе с Иваном Сулимой вырезал гарнизон и разрушил крепостные укрепления. В 1637—1638 годах произошло выступление Павлюка и Якова Острянина.
Многие тысячи восставших казаков, спасаясь от польского возмездия, каждый раз оказывались на территории России. Территория эта получила впоследствии название Слободская Украина. Польша требовала от России выдачи бунтарей, но вместо этого переселенцы получали от русского царя деньги на обустройство и землю по своему, свободному выбору. Иногда полученные деньги казаки по привычке пропивали, за что подвергались справедливому наказанию — порке. Эти случаи националистические историографы выпячивают как факты враждебного отношения русских властей к украинским казакам. В Северной войне Запорожская (Чертомлыцкая) Сечь поддержала шведов, была разгромлена русскими войсками в 1709 году.
Запорожцы не только несли сторожевую службу, но и сами предпринимали военные походы в Крым и в Турцию. Наиболее ярко в этой борьбе проявил себя кошевой атаман И. Д. Сирко (Серко). Он провел 55 военных походов и не потерпел ни одного поражения, а кошевым атаманом избирался десять раз. Именно его казаки написали знаменитое ответное письмо турецкому султану Махмуду IV. Но песни сложили о Сагайдачном и Дорошенко, а о Сирко знают единицы. Правда, сохранился его череп и оселедец (волосы в виде косы). По ним в институте имени Герасимова восстанавливается портрет знаменитого атамана. Из гетманов XVII века, кроме Б. Хмельницкого, сохранился портрет неизвестного гетмана. Имя польского художника также не сохранилось (см. № 7 цветн. вкладки).
Отношение к сечевикам на современной Украине представлено в анонимной статье с трагическим названием «Гибель казацкой вольницы», опубликованной в газете «Вечерние вести» И февраля 2002 года:
«Запорожскую Сечь погубили царское предательство и сановные мародеры. Это одна из самых трагических страниц в истории Украины. События 4 июня 1775 года навсегда оставили в памяти нашего народа неизгладимый след печали по утраченной надежде на свободу и независимость. Ведь, несмотря на бесконечные исторические коллизии, Запорожская Сечь на протяжении всего своего существования была оплотом свободы, равенства и братства.
Что же послужило причиной гибели Запорожья? Участие сечевиков в кровавом восстании на Правобережье в 1768 году, более известном как Колиивщина. Пассивная поддержка всенародного бунта под предводительством Емельяна Пугачева (для многих участников этого восстания Запорожье стало надежным укрытием). Не стоит также забывать, что Сечь была землей обетованной и для крестьян. Именно здесь бывшие крепостные обрели не только свободу, но и возможность работать на себя, а не на помещика.
Поэтому, продолжая политику экспансии, постоянно проводимую российскими самодержцами, Екатерина II решила стереть с лица земли островок свободы и демократии, прочно обосновавшийся в пойме Днепра.
В апреле 1775 года российская императрица отдала приказ князю По-темкину-Таврическому уничтожить Запорожскую Сечь. Потемкин поручил эту миссию генералу Текелию (сербу по национальности) и князю Прозоровскому. (Петр Абрамович Текелли — лучший боевой кавалерист своего времени, неоднократно отличавшийся в сражениях с турками. — Авт.} В конце мая 86-тысячная регулярная царская армия вероломно напала на 10-тысячный гарнизон запорожцев (основная часть сечевиков еще не возвратилась с турецкого фронта, где воевала на стороне российского войска).
Несмотря на столь внушительную противостоящую им силу, казаки решили отстаивать честь и славу Запорожья. Однако кошевой атаман Петр Калнишевский вместе с сечевым архимандритом Владимиром призвал не проливать христианскую кровь. Воля кошевого разделила запорожцев на два лагеря. Часть ушла на Дунай к туркам, а три тысячи казаков сдались на милость Текелия.
Конфисковав клейноды, канцелярию, казну и оружие, завоеватели начали повальный грабеж. «Братья-христиане», забыв все заповеди, бросились грабить святая святых — сечевую церковь. Старые казаки рыдали, видя, как дончаки набивают свои походные мешки золотом и серебром церковной утвари, втаптывают в грязь святые иконы.
Мародерство на Сечи продолжалось до конца лета. Генерал Текелий оставил в бывшей казацкой твердыне полк драгун под руководством полковника Норова. Захватчики уничтожили курени, засыпали пушкарню и скарбницу. В поисках казацких сокровищ полковник Норов перерыл каждый метр священной земли.
Князь Вяземский, получивший во владение Сечь, уничтожил казацкие кладбища, используя могильные кресты и постаменты для фундамента своего будущего поместья.
Вскоре от Сечи остался лишь безжизненный пустырь, поросший чертополохом. 3 августа того же года Екатерина II отдельным манифестом огласила всей империи, что Запорожская Сечь «более не существует» и что отныне само понятие «запорожские казаки» не должно даже упоминаться. Ослушников ожидала страшная кара.
Трагична и судьба последнего кошевого атамана казацкой вольницы Петра Калнишевского. Он был заточен в Соловецкий монастырь, где и скончался на 112-м году жизни 31 октября 1803 года. Казацкая старшина разделила участь своего предводителя.
Спустя полвека после тех ужасных событий Тарас Шевченко писал:
«Була колись Гетьманщина, Та вже не вернеться! Було колись панували, Та бшьше не будем. Til слави козацько'1 Пов1к не забудем»
Слова великого Кобзаря оказались пророческими. Гетманщину не только не забыли — память о ней зародила новую эру в украинской истории, сформировала национальное самосознание нашего народа, стремление создать собственное независимое государство».
У неосведомленного читателя, тем более патриота Украины, душа наполнится гневом и печалью от прочитанного.
Недвусмысленно оценил запорожских казаков украинский историк, не газетный агитатор, Пантелеймон Кулиш:
«Где жили казаки, там не могло быть настоящего хозяйства, где паны правильно вели свое хозяйство — там неприемлем был бродячий образ жизни казаков... Казацкий элемент был отрицанием... принципа общества, отрицанием принципа государства».
Довольно много писалось и о том, что запорожские казаки не выиграли ни одного сражения, в котором не участвовали бы татары. Татары отходят... вслед за ними бегут и казаки. Очевидно, версия о происхождении казаков от татаро-монгольсих войск имет право на жизнь. Об этом говорят два термина — «бунчук» и «курень», неразрывно связанные с жизнью запорожцев. Чингисхан имел бунчужное знамя, а его войско первоначально делилось на курени по 1000 человек каждый.
К казакам тянулся, как считает Г. Сенкевич, самый беспокойный народ: «поселенцы, привлекаемые наделом тучной земли, беглые крестьяне со всех концов Речи Посполитой, преступники, сбежавшие из узилищ, толпы пастухов и всякого сброда». О связях запорожских казаков с крымскими татарами и другими иноверцами косвенно говорит и отсутствие в Сечи церквей примерно до 1650 года, там никого до этого о вере не спрашивали. Впрочем, не спрашивали и позже, вплоть до ликвидации Сечи, что зафиксировано в манифесте Екатерины II.
Первую церковь поставил Б.Хмельницкий. Но именно он с сыном своим в Крыму, ведя переговоры с ханом Ислямом III, произнес речь на татарском языке и уговорил хана на совместные действия. Представитель Крымского ханства Тугай-бей направился в Сечь. «Сей запорожский гетман (Хмельницкий) в самом сердце Запорожья — довольствовался вторым голосом после татарина, смиренно сносил бееву спесь и презрительное сверх всякой меры обхождение...», — утверждает Г. Сенкевич.
Любопытны детали походного построения двух войск:
«Назавтра, едва развиднелось, пешее и конное казацкое войско двинулось из Сечи... В лесу за Базавлуком ждали уже готовые в поход ордынцы...
Походные порядки были построены со свойственным татарам и казакам проворством, после чего войска двинулись дальше. Ордынцы шли по обоим казацким флангам, середину заполнял Хмельницкий с конницей, за которой следовала страшная запорожская пехота*, далее — пушкари с пушками, дальше табор, возы, на них обозники, провиант, наконец, чабаны с конским запасом и скотом».
Это взаимопонимание вряд ли случайно. И то, что «запорожцы во время своих набегов не щадили никого и ничего», один к одному соответствует татарским набегам.
В обличительном экстазе газетный аноним не замечает собственных несуразностей. 86-тысячная армия вероломно напала на Сечь, но невозмутимые запорожцы собирают совещание, а потом семь из десяти тысяч сечевиков, как духи, уходят на Дунай, не замечая плотного кольца окружения. Нападения не было, и все происходило не так.
* Боплан считает, что запорожская пехота неизмеримо превосходила конницу. Сто пеших казаков, заняв оборону, могли долго сражаться против тысячи поляков.
Утверждение о несметных богатствах запорожцев, о «мешках золота и серебра» из области болезненного самомнения. «Сечь, сжатая в слишком тесных границах, не могла прокормить всех своих людей; походы бывали нечасто, так что степью казак прожить не мог; оттого-то в мирное время множество низовых ежегодно разбредалось по местам заселенным. Бессчетно сечевиков было по всей Украине и даже по всей Руси. Одни нанимались в старостовские отряды, другие шинкарили по дорогам, третьи занимались в городах и селах торговлей и ремеслом. Почти в каждой деревне стояла на отшибе хата, в которой жил запорожец. Некоторые заодно с хатой обзаводились женой и хозяйством. И запорожец этот, будучи человеком битым и тертым, очень часто становился благословением для деревни, в которой поселился. Не было лучших ковалей, колесников, кожевников, воскобоев, рыбарей или ловчих. Запорожец все умел, за все брался — хоть дом ставить, хоть седло шить...
Продолжалось так иногда год, иногда два, покуда вдруг не разносился слух или о большом каком-нибудь походе, или о походе кого-нибудь из атаманов на татар, на лях!в, на польских бар в валашской земле, и тогда все эти колесники, ковали, кожевники, воскобои бросали мирные занятия свои и для начала ударялись по всем украинским шинкам в беспробудное пьянство.
Пропивши все, что имели, они начинали пить в долг, не «на те, що э, але на те, що буде». Ожидаемая добыча должна была оплатить гульбу».
А что из себя представляла Чортомлицкая, скорее, Чертомлыцкая Сечь, носившая также татарское имя Гассан Баш и существовавшая с 1652 по 1709 год?
«Предместье Гассан Баша было отделено от майдана валом, окружавшим непосредственно кош, и воротами с высокой башнею, с которой глядели жерла поднятых на нее пушек. Посреди предместья стоял канта-реев дом и хаты крамных атаманов, вокруг же довольно обширной площади располагались сараи, в коих помещались лавки. Это были сплошь неказистые постройки, кое-как сложенные из поставляемых в изобилии Хортицей дубовых бревен, а по бревнам обшитые ветками и очеретом. Сами хаты, исключая жилище кантарея, более походили на шалаши, ибо только крыши их возвышались над землею. Крыши эти были черные и закопченные, потому что, если в хате палили огонь, дым выходил не только через верхнее отверстие в кровле, но и сквозь всю обшивку, и тогда казалось, что это никакая не хата, а просто груда веток и очерета, в которой жгут смолу. В жильях этих царил вечный мрак, поэтому внутри постоянно жгли или лучину, или дубовое пенье. Лавочных сараев было несколько десятков, и подразделялись они на куренные, то есть представляющие собой собственность отдельных куреней, и гостиные, где в недолгие мирные поры заводили торговлю татары и валахи, — одни кожами, восточными тканями, оружием и всяческим награбленным добром, другие, как правило, вином. Гостиные лавки, однако, бывали заняты редко, ибо торговля в этом диком логове чаще всего кончалась разграблением, от чего ни кантарей, ни крамные атаманы толпу удержать не могли. Меж сараев также кособочились тридцать восемь куренных шинков, а возле них среди мусора, щепок, дубовых поленьев и куч конского навоза всегда лежали мертво пьяные запорожцы... Их товарищи, завывая казацкие песни, плюясь, дерясь или целуясь, проклиная казацкую судьбину или, плача над казацкой долей, наступали на головы и тела лежащих. Только с момента, когда затевался, скажем, какой-нибудь поход на татар или на Русь, закон обязывал трезвость, и тогда участников похода смертью за пьянство карали. Но в остальное время, и особенно на Крамном базаре, почти все были пьяны: кантарей и крамные атаманы, продавец и покупщик. Кислый запах скверной водки заодно с запахами смолы, дыма и конских шкур вечно стоял по всему предместью, которое пестротою лавок своих скорее напоминало какой-то татарский или турецкий городишко. В лавках этих продавалось все, что где-нибудь в Крыму, Валахии или на анатолийских берегах удалось награбить... А среди всей мешанины товаров, среди этой пестроты слонялись люди, одетые в обноски самой разной одежи, летом полунагие, всегда полудикие, закопченные, черные, вывалявшиеся в грязи, покрытые кровоточащими ранами от укусов громадных комаров, мириады которых носились над Чертомлыком» — такой увидел Сечь один из послов польского короля, пробыв в ней около года.
Запорожская Сечь как «оплот свободы, равенства и братства» не более чем миф, типа не построенного нами коммунизма, развенчивается огромным количеством архивных документов и более-менее объективных публикаций. Они говорят о том, что административная и военная власть в Запорожье принадлежала практически не казацкой раде, а войсковой старшине. Ей подчинялись есаулы, довбыши (распределители налогов), шафари (сборщики налогов), а также паланковая старшина: полковники, писари и др. В ее руках находились суд и тюрьма. Чтобы оберегать собственность богатых казаков от любых посягательств, старшина установила жестокие законы, сводившиеся к широкому применению высшей меры наказания. По свидетельствам современников, даже в период Новой Сечи не только за разбой, но и за кражу «вешали... и у столба убивали... и на кол живых сажали». Даже за мелкую кражу обвиняемого приковывали к столбу, стоявшему на сечевой площади, и держали его в таком положении до тех пор, пока он не соглашался вознаградить потерпевшего. Впрочем, это более цивилизованно, чем рубить пальцы или кисти рук, что применялось тогда в ряде «передовых» стран.
Запорожская старшина хотя и не превратилась в замкнутое сословие, но присвоила себе ряд привилегий, которые резко выделяли ее из общей массы казачества. К примеру, земля на Запорожье номинально принадлежала всему Войску. Однако пользовались правом на землю лишь те казаки, которые были в состоянии обзавестись собственным хозяйством. В итоге лучшие земли, пастбища, места для рыбной и звериной ловли, для постройки мельниц и прочего присваивали себе старшины. Так же самовластно старшина распоряжалась запорожскими лесами, а их было немало, особенно в Кальмиусской паланке. Старшина, злоупотребляя своей властью, стремилась не отчитываться перед войсковой радой. Она бесконтрольно превращала в свою собственность большую часть всех финансовых поступлений в виде налогов и поборов.
А налоги и поборы взимались «с казаков и посполитых, с войсковых зимовников, с товаров, привозимых или провозимых, с промыслов, с речных перевозов, за пользование войсковыми лодками и паромами, с прошений, подаваемых в войсковые учреждения, за конвоирование в пути и т. д». Старшина прикарманивала большую часть денежного жалованья, которое ежегодно отпускалось войску правительством. При этом старшина забирала себе и львиную часть хлебного жалованья. В итоге при раздаче хлеба неизменно оказывалось, что в куренях его не хватало «и на полгода... на саламаху, а хлеба (печеного) на один месяц».
Рядовые казаки в мирное время также не были монолитом. Они делились на зажиточных, на тех, кто работал «по найму», и на тех, кто работал «без найму». Служить «без найму» означало «безденежно», то есть без денежной зарплаты. Интересные детали из жизни серомахи (бедняка) сообщил, в частности, на допросе 26 июня 1770 года казак Петр Мовчан. Прибыв в 1757 году в Новую Сечь и пожив некоторое время в курене, он отправился в поисках лучшей доли на заработки в зимовники. Работал он «в зимовниках (^поочередно,) при казаках П. Плохом, И. Ковале, Г. Синичен-ко, Н. Безверхом безденежно за самую только харчь». Правда, работали «без найму», в первую очередь, несовершеннолетние, старики, инвалиды, беглые крестьяне или пауперы типа П. Мовчана, а их было немало.
Жизнь казаков в самой Сечи, в куренях, в единственной постоянной боевой части Запорожского Войска, далека была от тех идиллических картин, которые рисовали, например, Д. Эварницкий, Н. Рожков, М. Грушевский. В записках Одесского общества истории и древностей эта жизнь выглядит совсем не вольготной. Курени представляли собой низкие, темные и холодные бревенчатые продолговатые здания, крытые камышом и обмазанные глиной, своего рода казармы. Внутренняя обстановка их крайне убога. Посредине стоял длинный некрашеный стол с узкими скамьями по сторонам; вдоль стен тянулся дощатый, ничем не покрытый помост, на котором спало вповалку до «полчварта ста» и более человек. В куренях казакам подавали пищу всего один раз в день, при этом крайне скудную. Повседневной пищей была саламаха. Она варилась «из муки ржаной с водою густо... на квасу или рыбной ухе». Казаки, которые хотели иметь к столу рыбу или мясо, должны были покупать их на собственные деньги. Печеного обыкновенного хлеба в куренях не было. Пищу подавал на стол куренной «кухарь» или его малолетние помощники в больших деревянных мисках-ваганках. Казаки «имели ж к тому ложки, а тарелок никогда, не для чего».
Где же тогда «мешки золота и серебра»?
Но запорожцы, умелые в гражданских ремеслах, были универсалами и в военном деле, чем сильно отличались от всех других казаков. Запорожский казак мог одновременно быть пехотинцем и кавалеристом, моряком и артиллеристом. Француз Боплан, находившийся на Украине в 1647 году, отметил находчивость, щедрость казаков, их привязанность к свободе и нежелание терпеть гнет. Турецкий хронист о запорожцах написал так: «Можно с уверенностью сказать, что нельзя найти на земле людей более смелых, которые бы так мало заботились о своей жизни и так мало боялись бы смерти».
Кроме набегов в Крым запорожцы совершали бесстрашные походы на Килию и Измаил, Синоп и Варну, Трапезунд и Стамбул.
Особый взгляд на запорожское казачество у С. Валянского и Д.Ка-люжного*. По их мнению, «казацкая служба была создана инициативой и усилиями Польского государства, а не самого казачества. У казаков с давних пор была мечта получить в кормление какое-нибудь небольшое государство. В 1563 году они чуть было не овладели Молдаво-Валахией, когда ходили туда под началом Байды-Вишневецкого... В конце концов судьба к ним оказалась благосклоннее, чем они могли даже предполагать, и от-' дала им гораздо более богатую и обширную, чем Молдавия, землю — Украину. Захватив Малороссию, казаки превратили ее в огромное Запорожье, подчинив весь край своей дикой системе управления. Отсюда частые перевороты, смена гетманов, интриги, борьба друг с другом многочисленных группировок, измены, предательства и невероятный политический хаос... Воспитанные в духе отрицания государства, казаки не только гетманский престиж ни во что не ставили, но и самих гетманов убивали с легким сердцем. На банкете, данном Мазепой в шведском стане в честь прибывших к нему запорожцев, последние, подвыпив, стали тянуть со столов золотую и серебряную посуду. Когда кто-то осмелился указать на неблаговидность такого поведения, то был тут же прирезан».
Причиной гибели Запорожской Сечи анонимный автор называет Ко-лиивщину (от украинского слова «колш» — повстанец). Неоднократные дипломатические представления России о предоставлении «диссидентам» (православным) равноправия с католиками Польша игнорировала. Тогда Екатерина II послала в Польшу свои войска.
В 1767 году сейм под давлением России принял закон об уравнении диссидентской шляхты в правах с католической. В 1768 году католическая шляхта образовала конфедерацию с центром в г. Баре (Подолия) для борьбы «за веру и свободу» против России. Конфедераты вступили в борьбу с русскими войсками. Одновременно началось самое крупное восстание гайдамаков (от турецкого haydamak — нападать), более известное под названием Колиивщина. Его предводители Железняк и Гонта, пользуясь подложными указами русской императрицы, поднимали крестьян и казаков против поляков и евреев и учинили, в частности, страшную резню в Умани. Русские войска разбили конфедератов и подавили восстание гайдамаков. Каким боком Колиивщина повлияла на судьбу Сечи, можно только гадать.
* С. Валянский. Д. Калюжный. Другая история Руси. М., «Вече», 2001.
К 1775 году ногайцы и калмыки, кочевавшие в Дикой степи, перешли «под руку» Екатерины. В 1771 году русские войска заняли Крым, в 1774 году Румянцев перешел Дунай и угрожал вторжением во внутренние области Блистательной Порты. Турки подписали Кучук-Кайнарджийский мир, по которому Россия получила устья Дона, Днепра и Буга, угол степи между Бугом и Днепром, ряд крепостей.
В итоге Запорожская Сечь оказалась не на границе, а далеко от нее, в глубине территории Российской империи. Екатерина Великая хорошо знала историю и помнила, как запорожские казаки, приняв в 1654 году «подданство царя восточного православного» и принеся ему присягу в верности, в 1659 году в союзе с крымским ханом напали под Конотопом на царское войско и нанесли ему тяжелое поражение. Гетман Дорошенко спустя несколько лет перешел к турецкому султану. В 1709 году запорожцы перешли на сторону Мазепы и Карла XII. Манифесты шведского короля и универсалы Мазепы с призывами к восстанию против Петра не производили ожидаемого ими действия, и Петр с удовольствием писал Апраксину: «Малороссийский народ так твердо, с помощью Божьей, стоит, как больше нельзя от его требовать; король посылает прелестные письма, но сей народ пребывает в верности и письма королевские приносит». За измену Мазепы, поддержанного казаками, русские войска уничтожили Чертомлыцкую Сечь.
Наконец именно в 1775 году Екатерина с большим трудом подавила длившееся с 1773 года крупномасштабное восстание Емельяна Пугачева, часть пугачевцев перебралась к сечевикам. Рассчитывая проводить планомерную колонизацию Черноморских степей, Екатерина не могла оставить на нижнем течении Днепра вольное «полугосударство» в виде Запорожской Сечи, с его импульсивной и изменчивой политикой, заключавшей в себе постоянную опасность как международных осложнений, так и внутренних волнений. К тому же Сечь была последним звеном в цепочке мер по обузданию строптивого казачества Российской империи. Яицкое казачье войско, где в 1773 году началось пугачевское восстание, было резко ограничено в правах и окончательно подчинено Военной коллегии. Чтобы стереть саму память о событиях, начавшихся на Яике, реку Яик переименовали в Урал, а яицкое казачество — в уральское. Волжских казаков переселили на Кавказ. На Дону учредили «гражданское правительство», которое полностью устранило казачье самоуправление. Станица Зимовейская — родина Пугачева — была переименована в Потемкинскую и перенесена на другой берег Дона.
Вскоре после казни Пугачева, в мае 1775 года, Совет при высочайшем дворе постановил: «истребить кошевых казаков, как гнездо их своевольства». Весть о предстоящем разрушении Запорожской Сечи казацкая се-рома (беднота) встретила с негодованием, старшина, опасаясь за свое имущество, с пониманием. В течение месяца русская армия без какого-либо противодействия занимала запорожские па ланки, а 4 июня окружила Сечь. 5 июня Сечь капитулировала. Говорить о каком-то вероломном нападении или военном сопротивлении не приходится.
3 августа императрица издала манифест, в котором констатировала: «Сечь Запорожская вконец разрушена... за оскорбление нашего императорского Величества чрез поступки и дерзновение, оказанные от сих ко-заков... за насильства противу собственных сограждан, подданных наших... и за то, что они укрывали у себя и принимали в войско без разбора... людей всякого сброда, всякого языка и всякой веры».
На тот момент в Запорожье скрывалось около 50 тысяч беглых крестьян со всех уголков России, много пугачевцев, а также сотни солдат, бежавших с оружием из воинских частей Борисоглебска, Ревеля, Санкт-Петербурга и др.
Что касается гетманства, то ликвидированное за предательство в 1709 году Петром I, оно было восстановлено в 1727 году Петром II и вновь было признано ненужным в 1734 году. В 1747 году Елизавета велела «быть гетману по прежним правам и обыкновениям». В 1764 году последовало окончательное упразднение «гетманского правления». Вместо него Екатерина учредила Малороссийскую коллегию под председательством графа Румянцева. Ликвидация Сечи, как нетрудно подсчитать, произошла 11 лет спустя. И связывать одно с другим талантом Тараса Шевченко, как это делает аноним, можно только в националистической мифологии.
* * *
Как проходила ликвидация Сечи на самом деле и что было потом, достаточно аргументирование описывает А. Дикий в «Неизвращенной истории Украины-Руси», изданной в США.
«5 июня 1775 года русские войска, возвращаясь после победоносной войны с Турцией, окружили Сечь и предъявили требование расселиться и или служить в армии, в так называемых «пикинерских» полках, или выбрать себе профессию и стать земледельцами или ремесленниками-мещанами. После недолгого совещания запорожцы покорились, сдали оружие и сечевую казну, а укрепления Сечи были за ненадобностью срыты. (Замена анонимом только одного глагола «окружили» на «напали» уже фальсификация. — Авт.)
Часть запорожцев образовала два «пикинерских» (вооруженных пиками. — Авт.) полка, вошедших в состав российской армии, часть расселилась и занялась мирным трудом, а часть (которым было не по душе ни первое, ни второе занятие) небольшими группами, под видом ухода на рыбные промыслы, пробралась на турецкую территорию и основала около Очакова новую Сечь. По российским источникам, этих новых сечевиков было около четырех тысяч, по националистическим утверждениям — до семи. Зная социальную структуру Запорожья, надо полагать, что эти ушедшие в основном были «серома», не связанные никаким имуществом.
Узнавши об этом, российское правительство выселило на север и заточило в монастыри бывших вождей запорожцев: кошевого Калнишевско-го, судью Головатого и писаря Глобу, так как не было в них уверено и опасалось, что и остальные запорожцы последуют за бежавшими в Турцию. (У анонима такая участь постигла всю старшину.) Калнишевский долго находился в Соловецком монастыре и умер там в 1803 году. В ссылке, в северных монастырях, закончили свои дни и Глоба, и Головатый. Причина ссылки этих вождей Запорожья до сих пор остается невыясне-ной, и возможно, это было ошибкой правительства.
От Турции Россия потребовала вернуть запорожцев, но ни турки, ни запорожцы на это не соглашались. Тогда Турция, не желая иметь этот беспокойный элемент вблизи русской границы, уступая желаниям России, приказала им перебраться на устья Дуная, признала их официально своими подданными (1778) и позволила основать Сечь и жить, и промышлять свободно, а за это служить султану «пеше и конно».
Распоряжением султана запорожцы не были довольны, и среди них началось брожение. Одна часть двинулась в Россию и вступила во вновь сформированное в 1783 году Черноморское казачье войско, которое, по поручению Потемкина, возглавили бывшие запорожские старшины Антон Головатый, Захар (Харько) Чепига и другие, и собрали около 17 тысяч казаков.
Впоследствии это войско, особенно отличившееся в войне России с Турцией в 1793 году, было переселено в устье Кубани и положило начало Кубанскому казачьему войску, существовавшему до революции 1917 года.
Вторая часть, получив разрешение Австрийского императора, переселилась в Австро-Венгрию и осела на нижнем течении реки Тиссы. Эта группа (которая, по словам Грушевского, состояла из восьми тысяч) задержалась в Австрии недолго и вскоре рассыпалась и разбрелась. Одни вернулись в Россию, другие направились в назначенные султаном для поселения места за Дунаем.
Третья часть, исполняя повеление султана, переселилась в гирла Дуная и около города Дунайца основала Сечь, выгнавши живших там донских казаков — «некрасовцев», которые в свое время, не желая подчиниться правительству, бежали из России.
Задунайская Сечь просуществовала до 1828 года. Жилось казакам там, по словам Грушевского, хорошо, только «мучила совесть запорожцев, что приходится помогать бусурманам воевать против христиан». Поэтому Сечь Задунайская постепенно таяла, благодаря уходу больших или меньших «ватаг» в Россию, где их принимали как своих.
Учитывая эти настроения запорожцев, тогдашний Кошевой Осип Гладкий, когда в 1828 году началась война с Турцией, решил вернуться с войсками на родину. В составе турецкой армии он выступил в поход против России, но вместо того, чтобы воевать против российской армии, передался ей со всем войском, и в дальнейшей войне запорожцы воевали уже на стороне России. После войны из бывших казаков Задунайской Сечи было сформировано Азовское казачье войско и поселено между Мариуполем и Бердянском, где и просуществовало до 1860 года, когда было переселено на Кубань и влилось в Кубанское казачье войско.
В ответ на переход Гладкого с войском на русскую сторону турки уничтожили Задунайскую Сечь, упразднили войско и жестоко расправились с оставшимися казаками. Этой расправой турок с остатками запорожцев ,в 1829 году и переселением казаков на вольное житье на Кубань в 1860 году история Запорожской Сечи заканчивается...»
ДОНСКИЕ КАЗАКИ
Вольная община донских казаков образовалась в интервале 1520—1546 годов. В это время казаки заняли среднее и нижнее течение Дона своими «городками» и «зимовщиками» и создали «правильную» военную организацию с войсковой столицей в Раздорах (с 1664 года столицей Донского войска стал Черкасск). Интересные сведения о донских казаках сообщает современник царя Алексея Михайловича некто Котошихин: «А будет их казаков на Дону с 20000 человек, учинены для оберегания Понизовых городов от приходу турских и нагайских людей и калмыков. А люди они породою москвичи и иных городов, и новокрещеные татаровя, и запорожские казаки, и поляки...
Многие из них беглые люди Московского государства, но даже если бы они перед побегом на Дон совершили какое-нибудь преступление и быв на Дону хотя бы одну неделю, так до них никакого дела ни в чем не бывает никому, потому что Доном от всяких бед освобождатца.
...А как они к Москве приезжают, так им честь бывает такова, как чужеземным нарочитым людям».
Очень странная, нелогичная ситуация: беглые крестьяне и преступники, побывав на Дону, приезжают в Москву как послы иностранной державы, а им вместо наказания оказывают честь. Загадочно звучит «новокрещеные татаровя». Значит, были и «старокрещеные». С другой стороны, это свидетельство того, что на Дону «веру спрашивали». «Поляками» во времена Алексея Михайловича были русские, пришедшие из Речи Посполитой, куда входило много русских княжеств. Эти «поляки» впоследствии стали украинцами. С большой долей вероятности можно утверждать, что сподвижник Ермака атаман Богдан Брязга, разгромивший в 1583 году в районе нынешнего Ханты-Мансийска остяцкого князя Самара, и был одним из таких «поляков», как князь Сапега или Богдан Хмельницкий. Да и сам Ермак, похоже, был его земляком, потому как фамилии Бурмак, Примак, Чумак и т. д. сохранились в основном на территории Украины, а на территории России они, чаще всего, превратились в Бурмаковых, Примаковых, Чумаковых, Ермаковых и т. д.
В дополнение к Богдану Брязге надо назвать еще четырех атаманов, сподвижников Ермака. Это Матвей Мещеряк, Иван Кольцо, Никита Пан и Богдан Борбоша. Кстати, Матвей Мещеряк — один из основателей Яиц-кого (Уральского) казачьего войска — был казнен в 1586 году в Самаре по приказу воеводы Г. В. Засекина за отказ вернуть ногайцам взятых у них в бою пленных и трех тысяч лошадей. Ермак погиб в 1585 году.
Существует версия, что Ермак — это Ермолай Тимофеевич Токмак, что вполне реально: в Запорожской области находится город Токмак, а речка Молочная, на которой он стоит, раньше носила название города. О генетической близости к ним недвусмысленно говорят топонимы Большая Токмачка и Малая Токмачка. На последней речке, кстати, расположены села Басань, Тарасовка, Инженерное, о жителях которых разговор впереди. Есть Токмак и в Киргизии на реке Чу. Эти географические названия легко увязать с фамилиями и судьбами людей.
Но почему Тимофеевич? В те времена отчество имели только знатные люди княжеского происхождения. Говорят, народ уважил. Но Ермак с народом не общался. Родился он между 1532 и 1542 годами. А в 1552 году его дружина в составе войска Ивана Грозного штурмовала Казань (Кирсанов, Интернет). В царском войске, согласно официальной истории, было 60 тысяч татар. Татары против татар. Звучит не очень. Поэтому, по другой версии, это казаки. Кто бы они ни были, но Ермаку под Казанью не было 20 лет. В таком возрасте заработать ратными трудами должность казачьего атамана практически невозможно. Более вероятно, что Ермак стал атаманом по наследству, как представитель ханской или княжеской династии. К этому рангу следует относить, вероятно, Стеньку Разина и Емельяна Пугачева. В этом случае становится понятным царский прием, оказываемый донским казакам в Москве, о котором сообщает Котошихин. А о тесных контактах казаков с тюрками (татары, калмыки, ногайцы, половцы) говорят многие факты: боевой строй казаков — татаро-монгольская лава, позаимствованы чекмень, форма седла, нагайка, лук, сабля, пика, посеребренный пояс и даже серьга в ухе, которую по сей день носят казаки-донцы и калмыки. Не может все это быть случайным.
В течение XVI и XVII веков донцы вели постоянную борьбу с турками, татарами, ногайцами, калмыками и тем прикрывали юго-восточные границы России. Отражая их нападения, казаки, со своей стороны, на легких стругах производили опустошительные набеги на берега Крыма, Малой Азии, а иногда даже на европейское побережье Турции и каспийские берега Персии. Не исключали они и сухопутные походы, и не только в Крым. Достаточно назвать завоевание Сибири Ермаком или набег С.Разина на Персию.
Особенно героической была борьба казаков с турками и татарами за обладание сильной крепостью Азов, которая загораживала казакам свободное плавание из Дона в Азовское море. В 1637 году донцы (с пришедшими к ним четырьмя тысячами запорожцев) внезапным штурмом взяли грозную турецко-татарскую крепость с 300 пушками (тогда как у казаков почти не было артиллерии). В 1641 году небольшой гарнизон Азова под командой атаманов Осипа Петрова и Наума Васильева выдержал четырехмесячную осаду и отразил ряд приступов огромной турецко-татарской рати, которая вынуждена была отступить от Азова, понеся тяжелые потери. Казаки, со своей стороны, были значительно ослаблены неравной борьбой и просили помощи Москвы; но Москва не решилась на войну с Турцией, и казаки вынуждены были оставить Азов. Борьба казаков с их южными мусульманскими соседями продолжалась до конца XVII века. В 1696 году при взятии Азова Петром I весьма существенную помощь Петру оказали донские казаки под начальством атамана Фрола Минаева.
Верховным органом управления на Дону был войсковой Круг, который собирался обычно в столице Войска. Круг выбирал (и сменял) войскового атамана и других должностных лиц войскового управления; решал вопрос о приеме в казаки; распределял царское жалованье; судил все преступления против Войска и все тяжелые преступления вообще; при основании новых городков Круг выдавал им «заимные грамоты» на определенное пространство земли, а в случае споров между городками из-за земельных угодий Круг разбирал тяжбы и выдавал «разводные грамоты»; Круг вел дело внешних сношений как с Москвою, куда он регулярно посылал свои посольства («станицы»), так и с иными государствами и народами: с Крымом, Запорожьем, Азовом, с ногайцами, с калмыками. Круг же решал — идти походом на извечных своих неприятелей — турок, азовцев, крымцев или «замириться» с ними «по войсковому обычаю».
Внутри казачьей общины в течение первого столетия ее существования не было социальных различий. Казаки были между собой равны в правах, каждый мог сделаться выборным атаманом или есаулом, если заслуживал этого, по сдаче же должности снова становился рядовым казаком. Когда Москва, привыкшая к различию общественных разрядов, потребовала в 1638 году, чтобы донцы прислали к царю «лучших атаманов и казаков», то казаки ответили царскому послу: «Лутчих де людей на Дону нет, все они меж себя ровны».
Однако во второй половине XVII века это старое общественное равенство на Дону стало нарушаться. Не все жители Дона принадлежали к казачьему обществу. Некоторые новопришлые люди работали на Дону в качестве «бурлаков», или «работных людей»; был еще и немногочисленный разряд вовсе бесправных людей — рабов; это были пленники и пленницы («ясырь»), которых казаки держали для домашних услуг и работ.
Наконец, и в среде самого казачества в течение второй половины XVII века происходит общественное расслоение. Старые донские казаки (и в особенности их старшины) становятся оседлыми, «домовитыми», заводят многочисленные табуны коней и стада скота и пользуются трудом пленных и «бурлаков». «Новоприходцы», бежавшие на Дон от государственного «тягла» или крепостной неволи, находят здесь убежище (ибо «с Дону выдачи нет»), но не сливаются вполне со старыми домовитыми казаками, образуя массу неимущего «голутвенного» казачества, или «голытьбы», населявшей главным образом «верховые» городки, то есть расположенные по верховьям Дона.
Сношения войска Донского «низового» с Москвой в XVII веке становятся постоянными и регулярными. Войско посылает в Москву свои станицы, а Москва регулярно посылает казакам жалованье: деньги, хлеб, вино, сукно, холст (на паруса), железо, смолу, наконец, боевые припасы — порох, свинец, пушечные ядра. Московское жалованье хлебом и боевыми припасами имело весьма важное значение в жизни Дона; до конца XVII века на Дону не было своего хлебопашества, и оно было прямо запрещено войсковыми постановлениями в тех видах, чтобы казаки не омужичились и «дабы воинским промыслам помешки не было». Относительно боевых припасов Войско писало царю Михаилу перед походом на Азов (1636 год): «...а свинцу, государь, и зелья (пороху) и ядер железных пушечных не стало у нас, холопей твоих, а делать, государь, ядра у нас на Дону некому и не в чем, железа, государь, нет... а взять негде, окромя твоей государской милости»*.
Служа московским государям («с воды да с травы», как выражались казаки), донцы не хотят приносить московскому царю верноподданнической присяги, которая связывала бы их свободу. В 1632 году они решительно отказываются исполнить требование московского посла о принесении присяги, говоря, что «крестного целованья» на Дону «не повелось». Лишь в 1671 году, после подавления Разинского бунта, Москве удалось принудить донцов принять присягу в том, что они не будут сноситься с царскими недругами или принимать их к себе, а в 1676 году, при воцарении Федора Алексеевича, донские казаки впервые принесли общую для всех подданных присягу на верность царю, которую и повторяли потом при восшествии на престол каждого нового государя.
* «Окромя государской милости» донцы добывали себе хлеб торговлей, а боевые припасы войной, но эти источники оказывались недостаточными.
Присяга на верность не предотвратила восстания донских казаков в 1707 году под руководством Кондратия Булавина. Потери и тяготы войны, постоянные наборы рекрутов, тяжесть податей, повинностей и косвенных налогов обременяли народ в царствование Петра I и вызывали «превеликий всенародный вопль». Множество народа бежало на вольный Дон от тягостей службы, работ и платежей. Бежали крестьяне, солдаты, работники с казенных предприятий. На Дону возникло множество новых городов, населенных недавними беглецами. Требование Петра впредь не принимать беглых донцы проигнорировали. Тогда царь послал на Дон отряд солдат для отыскания и возвращения беглых.
Эта мера и вызвала бунт. «Голутвенные» казаки во главе с Булавиным перебили солдат. Атаман Лукьян Максимов со старыми донскими казаками выступил против Булавина и разбил его. Но Булавин бежал в Запорожье и с помощью запорожцев овладел Доном, убил атамана и нескольких старшин, после чего сам был провозглашен атаманом. Этот факт подтверждает тесные контакты двух казачьих войск.
Через год восстание было подавлено регулярной армией, Булавин застрелился, участники мятежа были жестоко наказаны, а «верховые» городки разорены.
Понятие «Донское войско» включало в себя всех, в том числе и нека-заков, живущих на территории, ограниченной войсковой границей. Понятие «войско» было равносильно понятию «государство», жители которого являлись его подданными. Каждый житель был приписан к определенной станице и по традиции участвовал в выборах местного начальства и главы «государства».
Выборность сохранялась у казаков на всех уровнях. Структура законодательной власти предусматривала избрание от каждой станицы представителей в более крупные территориальные объединения, и так вплоть до высшего органа самоуправления — круга (казачьего парламента). Во главе станицы стоял выборный станичный атаман, «государство» возглавлял войсковой атаман.
Войско Донское фактически представляло собой Донскую республику. Его законы с незначительными поправками, иногда с изменением названий выборных должностей, были заимствованы другими казачьими войсками России. Казаки рьяно защищали свое демократическое устройство и свои законы.
Постепенно под давлением Петербурга, стремившегося к централизации государственной власти, традиционные законы жизни казаков были изменены: от былой независимости осталось лишь самоуправление на уровне «войско-станица». Контролировать внутреннюю структуру управления столичным властям было трудно. Так, донские казаки предпочитали охранять Кубань «вахтовым» методом. Но столичные власти заставили определенную часть донцов переселиться на Северный Кавказ. Вместе с тем казачье самоуправление в целом в Войске Донском показало себя более эффективным, чем директивы из Петербурга. Казаки не только несли охрану границ, они одновременно создавали крепкие хозяйства, полностью обеспечивая себя в экономическом отношении.
КУБАНСКИЕ КАЗАКИ
Эту тему предполагал первоначально сузить до истории возникновения и развития Усть-Лабинска, Тихорецкой и Белой Глины, где обитали в разное время однофамильцы и родственники. Однако музей «Кубанское казачество» в таком ракурсе работать отказался. А общая история кубанских казаков есть в Интернете и исторической литературе.
В 1787 году по инициативе Г. А. Потемкина из казаков Запорожского войска, прекратившего свое существование в 1775 году, было создано Черноморское казачье войско (по данным А. Дикого, в 1783 году). Его восстановление происходило в условиях начинающейся очередной русско-турецкой войны, когда потребность в квалифицированных военных кадрах стала острой. В первые месяцы войны развернулась вербовка бывших запорожцев из числа оставшихся в стране. Екатерининским указом от 22 января 1788 года объявлялось об организации Войска верных казаков и о назначении подполковника Сидора Белого атаманом этого войска. Белому приказывалось «строить Кош на Збуреевской стороне». Он отвечал за сбор пеших казаков, а З.Чепига — за конных.
В новом войске восстанавливалась старая номенклатура должностей, деление на курени, традиционная одежда и т.д. Войско стало официально именоваться Войском верных казаков, в отличие от «неверных», создавших Задунайскую Сечь. Конфискованные во время разрушения Запорожья знамена и регалии были переданы новому войску в торжественной обстановке.
Войско верных казаков под начальством А. В. Суворова при непосредственном командовании С. Белого, 3. Чепиги и А. Головатого приняло участие в русско-турецкой войне 1787—1791 годов. За проявленные в боях мужество и самоотверженность оно было в 1788 году переименовано в 4KB. Первоначально поселено на территории между Бугом и Днестром. Однако казацкие верхи стремились расширить район проживания.
19 апреля 1790 года Г. А. Потемкин известил черноморцев о том, что 4KB будет дополнительно предоставлена Кинбурнская сторона, Еникаль-ский округ и Тамань. Со своей стороны, Потемкин, «любя войско», подарил ему свои личные рыбные ловли на Таманском полуострове. Однако правительство в полном объеме не санкционировало этот план. После смерти Г. А. Потемкина было решено переселить 4KB на Кубань для защиты новых пограничных рубежей России.
Черноморцам Екатерина II выдала высочайше Жалованную грамоту от 30 июня 1792 года:
«Верного нашего Войска Черноморского Кошевому Атаману, старшинам и всему войску Нашего Императорского Величества милостивое слово. Усердная и ревностная Войска Черноморского Нам служба, доказанная в течение благополучно оконченной с Портою Оттоманскою войны, храбрыми и мужественными на суше и водах подвигами, ненарушимая верность, строгое повиновение начальству и похвальное поведение от самого того времени, как сие Войско, по воле Нашей, покойным генералом-фельдмаршалом, князем Григорием Александровичем Потемкиным-Таврическим учреждено, приобрели особливое Наше внимание и милость. Мы потому, желая воздать заслугам Войска Черноморского утверждением всегдашнего его благосостояния и доставлением способов к благополучному пребыванию, Всемилостивейше пожаловали оному в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию со всей землей, лежащей на правой стороне Кубани, от устья ее к Усть-Лабинскому редуту, так, чтобы с одной стороны река Кубань, с другой же Азовское море до Ейского городка служили границею войсковой земли... Войску Черноморскому предлежит бдение и стража пограничная от набегов народов закубанских...»
В 1792 году началось переселение Черноморского Войска из-за Буга на Кубань. Первыми прибыли Черным морем на гребной флотилии (50 лодок, яхта, бригантина и И транспортов) пешие черноморцы с артиллерией и заняли Таманский полуостров, охраняемый Кубанским корпусом.
Тем временем кошевой атаман З.Чепига (сменивший погибшего С. Белого), с тремя конными и двумя пешими пяти-сотенными полками, семейными казаками и Войсковым обозом сухим путем прибыл к границам Кубани осенью 1792 года.
С наступлением весны черноморцы начали заселение Кубани. В мае 1793 года в устье Лабы была построена Усть-Лабинская крепость.
Чепига выбрал место для «войскового града Екатеринодара» близ Архангельского редута, заложенного Суворовым в 1778 году. Здесь и началась постройка крепости по образцу запорожского коша, в виде четырехугольника. Осенью 1794 года строительство было завершено. Екатерино-дар стал центром Черноморского (позже — Кубанского) казачьего войска.
Странно устроена наша историческая память. В честь людей, которые никогда не были и не будут уже в Краснодаре, ничего не сделают для него, назовут улицы; в память о тех, кто будет глумиться над казачьей историей и славой, будут стоять бюсты и барельефы, а о том, кто основал город, ничто напоминать сегодня не будет. Искать в Краснодаре имя его основателя — кошевого атамана Захария Алексеевича Чепиги — напрасное занятие.
На Карасунском куге Войско возвело 40 куреней (старые 38 запорожских куреня и два новых — в память Екатерины II и в память Березанско-го сражения):
|
— Батуринский — Брюховецкий — Васюринский — Величковский — Вышестеблиевский — Деревянковский — Джерелиевский — Динской —- Дядьковский — Ивановский |
— Ирклиевский — Калниболотский — Каневской — Кисляковский — Конеловский — Кореновский — Корсунский — Крыловский — Кущевский — Леушковский |
— Медведовский — Минский — Мышастовский — Незамаевский — Нижестеблиевский — Пашковский — Переяславский — Пластуновский — Платнировский — Полтавский |
— Поповический — Роговской — Сергиевский — Тимашевский — Титаровский — Уманский — Шкуринский — Щербиновский |
Войско атамана Чепиги, прибыв на Кубань, сменило солдат Кубанского корпуса, с трудом переносивших «полную лишений жизнь в пустынном крае», и заняло кордонную линию длиной 250 верст, получившую название Черноморской. Казаки устроили там в виде небольших укреплений посты, в которые поставили гарнизоны от 20 до 50 человек. Поэтому черноморцы первоначально и поселены были по-военному: местожительство их было приурочено не к удобствам края, а к 24 старым русским кордонам, расположенным на правом берегу Кубани:
|
— Александровский — Елинский — Ольгинский — Славянский — Протоцкий — Копыльской — Петровский — Елизаветинский |
— Андреевский — Фанагорийский — Константиновский — Александрии — Павловский — Марьянский — Григорьевский — Новоекатерининский |
— Платоногорский — Воронежский — Великомарьянский — Екатеринодарский — у колодцев реки Сасык — при Сладком лимане — в устье Кугоеи — у Бурлацкого брода |
Любопытно, что в Крыму есть озеро Сасык-Сиваш, а на Кубани река Сасык. Один из притоков Лабы, где в 1790 году генерал Герман разгромил 50-тысячное войско турецкого Батал-паши, назывался Тохтамыш. Похоже, названия Сасык и Тохтамыш присвоены татаро-монголами.
Неподалеку от кордонов устраивались курени (с 1809 года — куренные селения, с 1840 года — станицы), с течением времени несколько поменявшие свое первоначальное местоположение. Поначалу казачьи поселения никаких укреплений не имели, но прошло несколько лет, и суровая жизнь заставила черноморцев строить вокруг селений оборонительные сооружения. Обычно это был небольшой ров с валом, на котором устанавливался частокол, но чаще двойной плетень с земляной засыпкой; ворота стали охраняться караулом.
Между 1809 и 1825 годами на Кубань переселили еще 90 тысяч днепровских казаков. На картах Кубани появятся 17 новых станиц, в том числе Таманская и Темрюкская.
Эти населенные пункты существуют сейчас в виде городов и больших станиц, в первое же время после заселения запорожцами Кубани они представляли собой скопление землянок и мазанок, лишенных самых элементарных удобств, и даже церкви были под камышовой крышей. А стольный град Екатеринодар, бывший до середины XIX века крупнейшим и единственным городом на Кубани, был похож на большую станицу...
Войсковая столица, расположенная на самой границе, никаких оборонительных сооружений тогда не имела, потому как казаки конфликтовать, а тем более воевать, не собирались. Вскоре, однако, вокруг города появилась цепь плетневых пикетов с дозорными вышками, а вдоль северной окраины был вырыт оборонительный ров и насыпан вал, прикрывшие город со стороны степи. С наступлением ночи выходили к берегу Кубани вооруженные казаки, залегали в укромных местах и до рассвета охраняли покой города. В течение первых восьми лет не было ни войн, ни тех кровавых драм, которыми впоследствии были исписаны страницы военной истории Черноморского казачьего войска...
Кубанская граница представляла собой цепь кордонов и пикетов. Кордон являлся своеобразной маленькой крепостью, в котором и размещался казачий гарнизон. Он выделял караул на пикеты, «залоги» (дозоры пластунов) и конные разъезды для осмотра местности. Пикет представлял собой шалаш с вышкой для наблюдений, обнесенный двойным, засыпанным землей плетнем, за которым и укрывались казаки-пикетчики в случае внезапного нападения противника. При попытке неприятеля переправиться через Кубань в залоге раздавался выстрел, на пикетах вспыхивала смоляная бочка или стог подмокшего сена (чтобы было больше дыма). Увидев поднимавшийся с пикета столб дыма, соседний пикет также зажигал горючий материал, и далее по цепочке, так что через короткое время о появлении неприятеля знали в Екатеринодаре. На дальние расстояния тревогу передавали также выстрелами из пушек.
Таким образом, военные обязанности казака исчерпывались преимущественно кордонной службой. Вдоль границы на кордонах служили и пешие, и конные казаки, и состоявшие в гребной флотилии; у казаков была артиллерия, которая размещалась по кордонам и в Екатеринодаре.
Со временем понятие казак-черноморец — бывший запорожец потеряло свое прежнее значение. Казаку приходилось теперь иметь дело не с морем, а со степью и горами... Следовательно, в военном деле стали нужны искусные наездники и еще более искусные пехотинцы-лазутчики, выработавшие затем замечательно оригинальный тип казака-пластуна, своеобразного пешего разведчика.
«Находясь впереди кордонной линии, пластуны рыскали по самым труднодоступным глухим трущобам кубанских плавней и своевременно извещали посты об угрожающей опасности. При встрече с неприятелем они первыми начинали бой. От них требовалось главное — зорко следить за всеми перемещениями, готовящимися налетами черкесов. Питомцы суровых боевых невзгод и в зимнюю стужу, и в летний зной шли бодро и терпеливо навстречу опасности, проводя в отважных похождениях сутки кряду. Когда у горцев начинались полевые работы, на линии становилось спокойно, пластуны занимались охотой на кабанов, оленей, коз. Тактика пластунов не была сложной. «Волчий рот и лисий хвост» — основные ее правила. Повседневную роль в этой тактике играли «сакма» — след и «залога» — засада. Кто не умел убрать за собою собственный след, заглушить шум своих шагов в трескучем камыше, кто не умел поймать след противника и прочитать его направление, тот не годился в пластуны. Словом, пластуны были незаменимыми стражами Кубанской линии — глаза и уши кордонных постов, единственный вид казачества, порожденный исключительно местными условиями кордонной службы».
Улица Пластунская в Сочи — своеобразный памятник людям этой канувшей в Лету профессии.
В 1850 году на Кубань приехал цесаревич Александр Николаевич. После Екатеринодара он посетил станицы Усть-Лабинскую, Ладожскую, Тифлисскую, Казанскую, Кавказскую...
Полковник царской армии, начальник военно-исторического отдела Кавказской армии Семен Эсадзе отметил, что «здесь, в этих именно станицах, крепло и развивалось линейное казачество с целою летописью молодецких подвигов. Многое в этом войске поражало цесаревича своею оригинальностью, начиная от одежды и снаряжения, взятого у черкесов, и кончая бытовою стороною жизни...»
Начало 1794 года было ознаменовано принятием Войсковым правительством основополагающего документа, названного «Порядком общей пользы» и заключавшего в себе организационные начала по управлению Войском, землепользованию и расселению.
Наиболее важным по своей роли в Войске был, естественно, кошевой (впоследствии войсковой) атаман. Первые два кубанских атамана — Си-дор Белый и Захарий Чепига были избраны на Войсковых Радах; начиная же с третьего — Тимофея Котляревского, атаманы назначались царями. В 1827 году должность войскового атамана заменена наказным атаманом (поменялось, в принципе, только название). Тогда же Николай I объявил своего сына, Александра, «атаманом всех казачьих Войск». С тех пор всем наследникам престола будет присваиваться это почетное звание; тем самым установилась традиция единения русской монархии и казачества.
Войсковая Рада, роль которой сводилась теперь к одобрению готовых решений и приказов, вскоре прекратила свое существование и стала называться сходом, или сбором. Собирали на сход тем же порядком, что и на Раду, но на него приглашались все жители селения, включая иногородних и женщин. Получалось новгородское вече. Сходы существовали до 1917 года, когда во всех казачьих землях старая казачья, истинно демократическая традиция — казачий Круг — была на короткое время восстановлена... Сходы решали не только текущие вопросы жизнеобеспечения станицы, но и вопросы ее самофинансирования и развития. Так, сход Архипо-Осиповки решил построить в станице дом отдыха и построил.
Когда за Бугом формировалось и переселялось Черноморское Войско, казакам было не до религии и духовенства. Но на полях сражений с горцами являлась необходимость в напутствии духовника умиравшим воинам...
В ответ на просьбу атамана Чепиги и судьи Головатого Синод постановил причислить Черноморию к Феодосийской епархии. Возводить в священники позволялось лиц, не обязанных воинской службой, православных по вере и надлежаще подготовленных для служения в храмах.
Излюбленным делом Войскового правительства и старшины была постройка Войскового собора в Екатеринодаре. Собор наметили построить по образу существовавшего в Запорожском Коше храма, но в больших размерах. Черноморцы хотели разом и людей удивить, и старину помянуть. Войсковой собор стал достопримечательностью Екатеринодара. Построенный из привезенного с Волги леса, он обошелся дороже кирпичного.
Следующими за черноморцами заселыциками Кубанской области явились донские казаки. В конце 1791 года, до заключения в Яссах мирного договора с султанской Турцией, главнокомандующему русскими войсками на Кавказе и Кубани Гудовичу, сменившему Суворова, предложено было высказать свои соображения об укреплении Кавказской линии на всем протяжении от Каспийского до Черного моря. Гудович предложил создать новую линию из 12 казачьих станиц. Высочайшим повелением область эту решено было заселить донскими казаками, которые, кстати, этого отнюдь не желали. Между тем российское правительство, разрушив Запорожскую Сечь и подавив восстание Е. Пугачева, стало привыкать к решительным действиям против казачества. Обыкновенно казаки переселялись на новые места добровольно — с согласия всего Войска формировались отряды охотников, пополнявших старые Войска и формировавших новые. Именно эти порядки были нарушены.
Правительство распорядилось зачислить в переселение на новую Кубанскую линию (протяженностью около 380 километров) шесть донских казачьих полков, уже отбывших очередную службу на Кавказской линии и готовившихся отправиться в свои родные станицы. Но назначенные в переселение станицы взбунтовались и решили, что «на переселение казаки не пойдут, свои земли будут защищать кровью и разве одних малых детей сошлют на Кубань после их смерти».
Донцы убегали с Кубани на Дон, видя в этом свое священное право, вытекающее из казачьих обычаев, и ни в коем случае не дезертирство или нарушение военной дисциплины. Но постепенно они смирялись со своим положением на Кубани. Потом же, когда на Дону узнали о зажиточности казаков-линейцев, о богатстве природы и привольной жизни, донские казаки под предлогом родственных и других связей с переселенцами стали уходить с Дона целыми семьями и селиться на Кубани. Этих вольных переселенцев оказалось так много, что даже принимались особые меры к прекращению движения донцов на Кубань. Так было положено начало заселению северо-восточной части Прикубанья.
Итак, практически одновременно с черноморцами (1794 год) на Кубань прибыла тысяча донских семей, основавших при крепостях Усть-Лабинской, Кавказской, Григорополисской, Темнолесской и Воровско-лесской станицы Кавказскую, Григорополисскую, Прочноокопскую, Тем-нолесскую и Воровсколесскую.
Для обеспечения безопасности слабозаселенных участков Кубанской линии (в первую очередь участка между станицами Усть-Лабинской и Кавказской) в 1802 году туда были переселены еще 862 семьи (3277 человек) Екатеринославского Войска, которые основали станицы Тифлисскую, Ладожскую, Казанскую и Темижбекскую. Из казаков данных станиц был сформирован Кубанский казачий полк. В 1802 году на Кавказской линии у Темижбекского, Казанского, Тифлисского и Ладожского редутов были основаны еще четыре станицы, из которых сформировали Кавказский казачий полк. После переселения на Кубанскую линию казаков Хоперского полка (1826 год) появились Баталпашинская, Бекешевская, Бело-мечетская, Невинномысская и Суворовская станицы.
По данным Российского государственного военно-исторического архива, 1 августа 1870 года на основе второго конного полка Кубанского войска был сформирован Полтавский казачий полк, ликвидированный в 1860 году в связи с переселением полтавских казаков на Кубань.
* * *
В 2001 году по дороге на 33 водопада беседовал с адыгом-шапсугом, владельцем придорожного ресторана и краеведческого музея под открытым небом.
— Мать запретила нам есть черноморскую рыбу.
— Почему?
— Она, рыба, ест наших предков, утонувших в море.
— А много ли их утонуло?
— Уехало три миллиона, утонуло около одного миллиона человек.
— Не может быть! Это слишком много!
— Вот именно, что много.
Если нынешнее население всей Кубани не превышает пяти миллионов человек, то три миллиона эмигрантов заставили изучить вопрос массовой гибели адыгов глубже.
На это ушло два года. Нужен был аргументированный взгляд противоположной, нерусской стороны. В конце сентября 2003 года вдвоем с братом оказались на квартире дагомысского лесника по имени Кобж Шабан Ибрагимович. У него приличная домашняя библиотека. Он дарит книгу Т. В. Половинкиной «Черкесия — боль моя», рекомендует посетить этнографический музей в р. п. Лазаревский и прочитать книгу С. Эсадзе «Покорение Западного Кавказа». Музей и книги впечатляют, не оставляя камня на камне от бытующих версий о добровольном вхождении черноморских адыгов в состав России.
В начале XIX века черкесы (адыги) были самым многочисленным народом на Северном Кавказе. Их численность по разным источникам колеблется от 500 тысяч до одного миллиона человек. Реальная численнось, если следовать теории вероятности, около 750 тысяч.
«Предки черкесов, — отмечает С. Эсадзе, — отличались большим благородством, умом и славились деятельностью и трудолюбием. Мирная жизнь их нарушалась военными тревогами, и они вместе с необоримым стремлением к независимости развили в себе необыкновенную воинственность и стали грозою соседей».
Чего только стоит одежда черкесов, позаимствованная кубанскими казаками, а также сельхозинвентарь. Соха в виде двухрожковой железной вилки с деревянной ручкой, позволявшая рыхлить почву на крутых склонах без переворачивания пласта, то есть предвосхитившая технологию курганского академика Терентия Мальцева сотни на две лет. А деревянное устройство для обмолота зерна, заменяющее знаменитый цеп и дающее возможность даже ребенку осуществлять эту трудоемкую процедуру. Гениально простое и эффективное решение технологической проблемы хлеборобов. Аналогов нет у других народов (см. № 8 цветн. вкладки).
До 1800 года у черноморских казаков с закубанскими черкесами войны фактически не было: казакам запрещалось переходить Кубань. И «взаимных» набегов, как утверждает Половинкина, быть не могло — они были только черкесскими. В 1800 году Павел I, идя навстречу настойчивым просьбам атамана Бурсака, разрешил черноморским казакам «учинить оным горским народам репрессалий в наказание их дерзости».
Бурсак совершил ряд походов (1800, 1802, 1807, 1810, 1811) в земли бжедугов, натухайцев, шапсугов, абадзехов. Аналогично поступили в 1822 году атаман В.Г.Власов, в 1825-м — генерал А.А.Вельяминов.
В 1829 году по Адрианопольскому мирному договору с Османской империей к России отошло Черноморское побережье Кавказа от устья Кубани до Поти, заселенное черкесскими племенами, которые считали себя независимыми. За этот «полуподарок» Россия вернула Турции территории с городами Каре и Эрзерум, включая гору Арарат, символ Армении. (Между прочим, согласно «Книге Белеса», в IV тысячелетии до н. э. арии-славяне пришли на Кавказ. Близлежащие горы они назвали Араратскими, то есть горами Ария. Реку, где осели арии, — Араксом. Себя они назвали индами (виндами, венедами). Так что антропологические исследования Джагаряна находят веское подтверждение.)
Для закрепления приобретенной территории вдоль Кавказского побережья началось строительство новых укреплений. Черкесы всячески препятствовали закреплению России на их землях, поэтому занятие черноморских плацдармов осуществлялось высадкой десантов. Так, в июле 1831 года русские войска высадились в Геленджикской бухте и занялись фортификацией. В это же время началось строительство линии со стороны Кубани к Черному морю, названной Геленджикской и протянувшейся более чем на 80 километров. В 1836 году между Геленджиком и Цемесской бухтой строится форт Александровский, переименованный впоследствии в Кабардинское укрепление (в честь Кабардинского полка, который «верно служил царю»).
В 1838 году русская военная эскадра вошла в Цемесскую бухту и заставила капитулировать турецкую крепость Суджук-Кале, построенную в 1725 году. На ее месте появилось Цемесское укрепление. В самой бухте войска приступили к возведению Новороссийского укрепления. В устье реки Туапсе строится форт Вельяминовский, близ Сочи — форт Навагинский. Последним в системе укреплений Черноморского побережья стало возведение Гостагаевского укрепления (1842 год). В целом на побережье Черного моря было возведено 17 укреплений, составивших Черноморскую береговую линию.
Кавказская война, начатая в 1817 году, завершалась дважды: в 1859 году пленением знаменитого имама Шамиля и в 1864 году военным парадом в глухом урочище Кбаадэ, ныне поселок Красная Поляна. За 42 года боевых действий в Чечне и Дагестане по просьбе вайнахов имели место три «замирения». Но перемирие горцы использовали для подготовки очередного этапа войны, для накопления, консолидации сил и получения английской помощи. Когда в конце XX века чеченские боевики захватили Грозный, охраняемый милиционерами, генерал Пуликовский окружил город армейскими частями и обратился к министру обороны с просьбой разрешить штурм города и уничтожение шести тысяч боевиков. Это были все вооруженные силы мятежной Чечни. Поняв, что попался в ловушку, Масхадов завопил на весь мир о своем миролюбии и стремлении заключить мир. Ельцин, похоже, не читал истории Кавказской войны. Ему и его окружению некогда было это делать. Генерал Лебедь подписал унизительный для Российской армии мирный договор. Свободная Ичкерия превратилась в бандитское гнездо. Набравшись силенок, бандиты вторглись в Дагестан и в конце концов объявили террористическую войну России.
Но в 1857 году начальник Главного штаба Кавказской армии генерал Д. А. Милютин, будущий министр обороны России, признал практику замирений, военных экспедиций и набегов малоэффективной и предложил переселение непокорных горцев в «особенные поселения», вариант американских резерваций. Значительные воинские силы, высвобожденные после усмирения Дагестана и Чечни, были переброшены на Западный Кавказ. Идею Милютина за три года реализовал командующий войсками правого фланга Кавказской армии, наказной атаман Кубанского казачьего войска, генерал Н.И.Евдокимов. Начиная с весны 1860 года он неумолимо осуществлял от имени государя намеченный колонизационный план, хотя «Положение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта кубанскими казаками и другими переселенцами из России» царь утвердил 10 мая 1862 года.
К этому времени на Северном Кавказе уже находились переселенные по решению русского правительства малороссийские казаки из Черниговской и Полтавской губерний и казаки Азовского Войска. Последние принадлежали к числу «неверных», ушедших во главе с атаманом Оси-пом Гладким в 1828 году из-за Дуная в русские владения и образовавших между Бердянском и Мариуполем Азовское казачье Войско. По данным Е. Д. Фелицына, за четыре последних года Кавказской войны, то есть с 1860 по 1864 год, в Закубанье было основано 111 казачьих станиц.
Как казаки, так и черкесы за десятилетия боевого противостояния выдвинули немало героев, память о некоторых из них сохранилась по сей день. И русские, и черкесы отличались мужеством. Встретившись на поле брани, не отступали и не просили пощады. Так, рядовой Архип Осипов, крестьянин из Киевской губернии, взорвал пороховой погреб в укреплении Михайловское, когда его захватили горцы. Его имя увековечено в названии села — Архипо-Осиповка.
В сентябре 1829 года сотник А. Гречишкин с разъездом из 62 казаков станиц Тифлисской и Казанской попал в засаду у Песчаного брода на речке Терс-Зеленчук, устроенную черкесами, которых возглавлял знаменитый Джембулат. Гречишкин приказал заколоть всех лошадей и сложить из них бруствер. В мирной жизни Джембулат и Гречишкин были друзьями, но на предложение сдаться и стать кунаками черкесов казаки ответили отказом. Они все погибли, отбив две атаки.
О сложности взаимоотношений казаков и черкесов говорит и тот факт, что на стороне горцев воевало около четырех тысяч дезертиров, солдат и казаков, сотня польских волонтеров. Непримиримость сторон, в конечном счете, привела к трагедии. Между прочим, неисчислимые потери русских войск, о которых твердят многие авторы, далеки от истины. По данным П. У. Аушева, с 1801 по 1865 год русские потеряли 23 тысячи человек. (По другим данным, 2 млн. человек.)
Обвинения в адрес царской России, звучащие в десятках публикаций, названных Т. Половинкиной, слабо аргументированы и даже противоречивы. Отрицать агрессию русских царей не имеет смысла: она очевидна. Но вот трактовка отдельных фактов этой агрессии далека от объективности. Прежде всего, изображать черкесов истыми праведниками, которые в поте лица трудились на своих земельных участках, ни о чем другом не помышляя, не соответствует действительности.
Сами шапсуги отвечали английским эмиссарам: «Мы совсем не жела ем иметь соседями турок, мы предпочитаем русских, ибо они богаты... Правда, что мы постоянно с ними воюем, но в этом нет беды, напротив, это дает нам возможность иметь богатую добычу». (Оказавшись в Палестине, на территории Османской империи, черкесы продолжили свои увлече ния: стали грабить арабов и евреев, о чем пишет Б.Акунин в книге «Ту рецкий гамбит», 2002.) »
Состояние перманентной, нескончаемой, войны не устраивало русских. Жизненные интересы империи диктовали необходимость овладения Причерноморьем, на которое активно претендовали Турция, Англия, Франция.
Обращаясь к народам убыхскому, шапсугскому и абадзехскому, командующий Кавказской армией князь Орбелиани писал: «Государь Император не желает проливать кровь вашу, не желает нарушать ни вашей религии, ни прав вашей собственности. Он желает мира и благоденствия, как и всем своим верноподданным. Вы нарушаете этот мир. Государь каждому из вас, кто изъявит покорность, приказал: дать землю для поселения, дозволить исповедовать мусульманскую веру без стеснения и в селениях строить мечети, не брать вас в солдаты и не записывать в казаки, предоставить каждому селению и округу выбирать из среды своей судей и старшин для разбора всех дел ваших».
Но адыги в основной своей массе отказались от этих вполне гуманных условий якобы потому, что выделяемые им земли были заболоченными. Письменных документов, подтверждающих отказ адыгов от переселения именно по этой причине, обнаружить не удалось. Есть противоположные.
В 1882 году на равнинных землях Кубанской области проживало 61 231 человек адыгского происхождения. Наказной атаман Кубанского войска докладывал: «Если пожелания мои о поголовном выселении закубанских горцев осуществятся, то войско получит около 230 тысяч десятин прекрасной земли, на которой может быть поселено до 20 тысяч душ мужского пола».
Значит, земля у переселившихся адыгов была «прекрасной», а не заболоченной. Некоторая дискриминация видна по ее количеству на одного жителя. Если адыгов (мужчин и женщин) размещалось около 60 тысяч, значит, мужчин среди них не более 30 тысяч. Ущемление в полтора раза, а не в четыре, как писал Я. Абрамов в 1927 году, забыв при этом, что землю в России во все времена давали только мужчинам, а не «подушно».
Как аксиома принимаются утверждения о полной независимости черкесов: «Мы вольные птицы, независимость нам дороже жизни, мы никому никогда не платили дань...». Откуда тогда множество черкешенок, проданных в гаремы Малой Азии. О податях, выплаченных крымским ханам, вассалам Порты, твердят упрямые факты.
Да и сами адыги в лице 1250 «вождей и старейшин всех провинций Черкесии» в письме английскому парламенту зафиксировали собственные заблуждения: «Никогда с момента зарождения Оттоманского государства оно нас не завоевывало мечом, никогда не помогало в наших раздорах, никогда мы не платили ей (правильно ему. — Авт.) никакой дани и что, наоборот, Порта брала наших детей и продавала как рабов на своих базарах».
На каком тогда основании независимые черкесы отдавали своих детей в рабство, а турки, вопреки Корану, закабаляли своих единоверцев?
Не вызывает сомнений, что под давлением своих вождей и старейшин, под влиянием турецкой пропаганды подавляющая часть горцев Западного Кавказа предпочла уход в Турцию жизни под властью и на условиях своего недавнего врага. Адыгов с турками связывали давние торговые, религиозные, родственные связи. Как для турок, так и для адыгов Россия была общим врагом. Возможно, переселенцы лелеяли мечты о своем победоносном возвращении на плечах турецких войск. (Такую возможность турки им предоставили в 1877 году, высадив несколько десантов на Черноморское побережье. Десанты потерпели поражение. Местные адыги, поддержавшие турок и своих собратьев, скрылись в горах.) Но потеря имущества, ужасы морской переправы, когда «турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до берегов Малой Азии, и, как груз, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни...», оказались только началом бедствий переселенцев.
По данным Эсадзе, их было 418 тысяч, по другим источникам — около 500 тысяч человек. Около 90% из них — адыги, к которым относились бесленеи, бжедуги, махоши, егерукаи, темиргои, хамышейцы, натухайцы, абадзехи, шапсуги и убыхи. Убыхи занимали побережье по рекам Сочи, Дагомыс, Вардане, Шахе, Аше и Псезуапсе, то есть большую часть нынешнего Большого Сочи.
В Турции, вместо обещанного рая, переселенцев ожидал настоящий ад. С ними никто не церемонился. Ни земли, ни работы, ни жилья. Невыносимые притеснения и издевательства. Оказавшись в отчаянном положении, большинство адыгов осознало трагедию и решило вернуться на родину. Боясь уронить свой международный авторитет, турки не удовлетворили ни одного прошения.
Один из переселенцев написал своим родственникам, оставшимся на Кавказе: «...Не приезжайте к нам. Живите на своей боготворной родине и берегите ее. Нет на свете лучше и краше Кавказа... Обманывать вас у меня нет причин... Буду упрашивать своих земляков не верить статьям, в которых описываются чудеса и тому подобные небылицы, якобы находящиеся в единоверной стране... Это ложь, самая наглая ложь... Я говорил и говорю: берегитесь переселения в Турцию, и вновь повторяю: там ждут вас голод, холод и смерть...»
Так кто организовал геноцид черкесского народа? Все обвиняют Россию. Но российский вариант переселения сохранял черкесам имущество, права, жизнь, и ни одному черкесу, пожелавшему переселиться на равнину, Россия не отказала. Беспрекословное подчинение горцев своим вождям и старейшинам, наивная вера турецкой пропаганде сомнению не подлежат. Но жестокость и коварство турок не были тайной для черкесских вождей и старейшин. Почему же им, мудрым и всесильным, никто претензий не предъявляет. Адыги, оставшиеся в России (123 тысячи человек), имеют сегодня свою автономию, сохранили язык и веру. В Турции официально осталось пять тысяч адыгов и 265 тысяч других выходцев с Кавказа. Некоторые из них воюют в составе чеченских бандформирований.
* * *
Около 150 тысяч кубанских казаков стали участниками Гражданской войны. Кубанское казачье войско (ККВ) выступило на стороне контрреволюции под руководством Кубанского краевого правительства. Вместе с деникинскими войсками Кубанская армия была разгромлена. 2 мая 1920 года ее остатки в количестве около 40 тыс. человек, прижатые к морю в районе Сочи, капитулировали перед войсками Красной Армии.
С ликвидацией Кубанской армии, краевого правительства и сословной казачьей организации на Кубани, ККВ с 1920 года переместилось в США. В апреле 1942 года Гитлер объявил представителей кавказских народов и казаков равноправными союзниками в борьбе против большевиков.
Действительно, часть кавказцев и кубанских казаков перешла на сторону немцев. Но гораздо сильнее на Восточном фронте «отличились» Русская освободительная армия, гренадерская дивизия «Галичина», уничтоженная Советской Армией под Бродами, и крымско-татарский легион в составе восьми батальонов.
По данным А. Марагина, против собственной страны служило не более 200 тысяч граждан СССР. Большая часть их оружия в руках не держала. В этом плане определенный интерес представляет национальный состав Героев Советского Союза, удостоенных этого звания за годы Великой Отечественной войны:
|
русские — 8166, украинцы — 2069, белорусы — 309, татары — 161, евреи — 108, казахи — 96, грузины — 90, узбеки — 69, мордва — 61, чуваши — 44,
|
азербайджанцы — 43, башкиры — 39, осетины — 32, туркмены — 18, литовцы — 15, таджики — 14, латыши — 13, киргизы — 12, эстонцы — 9, чеченцы — 6, ингуши — 4. |
Символично, что в этом списке присутствуют чеченцы, ингуши, осетины, азербайджанцы, грузины, прибалты, но нет ни одного армянина, хотя армянами были четыре маршала СССР, также нет других кавказских национальностей.
Глава VII. НОВОРОССИЯ
Упраздненная большевиками, эта историческая область на юге Российской империи включала все Северное Причерноморье, нынешние Бессарабию (Молдавию), Одесскую, Кировоградскую, Николаевскую, Херсонскую, Запорожскую, Днепропетровскую, частично Донецкую и Луганскую области Украины, автономную Республику Крым, а также Ростовскую область.
Пространство от Дуная до Кубани, где проходили кочевья калмыков, ногайских и крымских татар, называлось в те времена Дикой степью, или Малой Татарией. Огромная территория тучных нетронутых черноземов лежала под степными ковылями. Впрочем, еще 300—400 лет тому назад степной ландшафт украшали лиственные леса, занимавшие значительные площади в речных долинах. Тенистые рощи и урочища (лес среди поля) превращали пустынный степной ландшафт в лесостепь.
Запорожские казаки свою Сечь на Хортице соорудили из дубов, которые росли на острове. И свою привязанность к дереву, наиболее комфортному для человека строительному материалу, они продемонстрировали, когда построили в Екатеринодаре Войсковой собор из дубовых бревен, привезенных за тридевять земель из волжских лесов.
«Вдоль Сулы, — писал Г. Сенкевич, — шумели громадные нехоженые и неброженые леса: местами по низкому берегу ее и по низким поймам Рудой, Слепорода, Коровая, Иржавца, Пела, а также прочих речек, речонок и притоков образовывались топкие пространства, поросшие или непроходимым кустарником и лесом, или травою.
В дебрях тех и трясинах находил надежное убежище разный зверь; в дремучих лесных потемках обитало несметное множество бородатых туров, диких свиней и медведей, с ними соседствовала неисчислимая серая братия волков, рысей, куниц, стада серн и сайгаков».
И такие лиственные «урманы» существовали не только вдоль Супы, они росли на берегах большей части рек Новороссии и даже на приморских землях. Закладывая в 1698 году крепость Таганрог, Петр I посадил не зря именно дуб. Спустя 120 лет на плане уже города Таганрога была обозначена дубовая роща площадью 12,5 га. А по данным И. Павловского за 1843 год: «Лесу в Екатеринославской губернии мало. Лучший дубовый лес растет по Самаре и Кальмиусу».
Приазовские краеведы по сей день уверены, что А. С. Пушкин, проезжая через Приазовье в южную ссылку, останавливался на отдых в тенистой дубовой роще на берегу Азовского моря, именуемом Лукоморье. И именно здесь родились сказочно красивые строки:
«У Лукоморья дуб зеленый, Златая цепь на дубе том...»
Уничтожение лесов человеком обедняло фауну, сокращало количество представителей животного мира, отрицательно сказывалось на климате. Об этом подробно в книге «Наши степи прежде и теперь» в 1892 году поведал профессор Петербургского университета В.В.Докучаев, именем которого назван городок в Донецкой области и где начал свою трудовую деятельность Ф. Г. Сиваш.
* * *
Опустошительные набеги ногайско-татарских орд наносили большой ущерб Польско-Литовскому государству и России, приводили к росту и без того огромной Дикой степи.
Тем не менее колонизация Новороссии началась еще при Петре I: на южной границе Малороссии и Речи Посполитой возникают первые поселки, населенные запорожскими казаками и беглыми крестьянами. Петр I предложил порабощенным Турцией славянам переселяться в малообжитые районы России. Одним из первых услышал этот призыв серб Савва Лукич Рагузинский, ставший видным сподвижником российского императора. В 1727 году из южнославянских поселенцев был сформирован Сербский гусарский полк, которому поручалась охрана южных границ России и отводились земли вокруг Бахмута (ныне Артемовск в Донецкой области).
Переселение южных славян в Причерноморье продолжалось и позднее. Собственно с переселением балканских славян в Россию и связано возникновение Новороссийского края, который первоначально назывался Новая Сербия. Для его защиты Иван Хорват построил крепость святой Елизаветы, из которой позднее вырос город Днепропетровск. В 1764 году Новая Сербия была преобразована в Новороссийскую губернию, в состав которой вошли как новосербские, так и казачьи поселения.
«Взнуздав» ногайские орды и поумерив пыл крымских ханов, Екатерина II еще в 1762 году издала манифест, призывающий иностранцев поселяться в России. Для его реализации при Канцелярии опекунства иноземцев был создан специальный аппарат. Колонистам, вне зависимости от их общественного статуса, то есть людям «всякого звания», предоставлялось право монопольного владения землей, которое до этого считалось привилегией дворянства.
Солидные льготы получали и вербовщики. За 300 человек переселенцев вербовщик получал чин майора, за 150 — капитана, за 80 — поручика и т. д.
Упразднив в 1775 году Запорожскую Сечь, Екатерина II присоединила земли Запорожья к Новороссии, а казакам, решившим стать «гречкосея-ми», даровала землю и волю, а также выдала деньги и тягловый скот на обустройство.
В 1778 году в Приазовье были переселены, как уже отмечалось, христиане Крыма (греки, армяне, грузины, валахи).
Войны России с Турцией раздвигали границы Новороссийского края, переименованного в 1783 году в Екатеринославское наместничество, и усиливали приток переселенцев, среди которых значительную долю составляли выходцы из турецких владений.
Начало XIX века поставило перед Новороссией, огромным и благодатным, но совершенно диким краем, проблему выбора пути развития. Была возможность выбирать между «славянофильским» и «западным», «прусским» и «американским», унитарным и конфедеративным.
И выбор «американского» пути развития для Новороссии сделал герцог Арман Эмманюэль де Ришелье (1766—1823), потомок знаменитого кардинала. К этому времени на землях бывшего наместничества были созданы Екатеринославская, Херсонская и Таврическая губернии, которые после присоединения в 1812 году Бессарабии вошли в состав единого Новороссийске-Бессарабского генерал-губернаторства со столицею в Одессе.
Арман Эмманюэль тяготился пышной, но пустой и праздной версальской жизнью, в которую был погружен с детских лет. Ранняя женитьба не по своей воле также заставляла его отыскивать малейшую возможность для поездки за границу. В 1787 году, с началом войны между Россией и Турцией, он обратился к Людовику XVI за разрешением поступить на российскую службу, но поначалу встретил отказ.
С началом революции 1789 года Ришелье все же двор покинул и отправился в Вену. Случайно за обедом у давнего знакомца Карла де Линя узнал от русского курьера, что русская армия готовится к походу на Измаил.
Сын маршала, принц де Линь, тут же заявил о намерении принять в нем участие, а Ришелье поспешил присоединиться.
Потемкин принял их весьма гостеприимно и направил к уже осажденному Измаилу в отряд контр-адмирала Рибаса. Ришелье шел на приступ в штурмовых колоннах, был ранен и замечен Суворовым, награжден орденом Св. Георгия. Несколько месяцев спустя Екатерина II писала Гримму: «Единогласны отзывы о нынешнем герцоге Ришелье. Хочу, чтобы он разыграл некогда во Франции роль кардинала этого имени, не обладая, однако, его недостатками...».
В 1792 году Ришелье прибыл в Петербург, был представлен Екатерине II, допущен в кружок избранных на вечерах Эрмитажа, произведен в полковники. Принял участие в военных кампаниях 1793 и 1796 годов.
В начале 1803 года, после полутора десятков лет жизни «на разрыв» между Францией и Россией, ссоры с Наполеоном, Александр I предложил ему выбор — высокий воинский чин или должность одесского градоначальника. И хотя занесла его в Россию жажда военных приключений, он избрал административный пост. Причина? Более четкие очертания приобрело к этому времени желание поработать над реализацией в девственном краю уже сложившейся в его сознании системы экономических и социально-политических воззрений.
«Исследование о природе и причинах богатства народов» было издано на русском языке в 1802 году, как раз к моменту превращения России для Ришелье в «приемное отечество». Он был первым, кто провел проверку жизнеспособности теории на новороссийской практике, сумев с присущими ему точностью и тактом приложить общие идеи к конкретным местностям и лицам.
— Не будем слишком регулировать, — говорил он, — самую общую цель видя в том, чтобы производить и вывозить как можно больше и тем самым развивать производственные силы.
На новом месте Ришелье был наделен обширными полномочиями, которыми пользовался умело и последовательно. Часть таможенных сборов он выделил для постройки портового мола, в пользу города был введен налог на отгружаемое за границу зерно. Было «испрошено высочайшее соизволение» на выдачу ссуд для строительства домов и кораблей.
В Одессе росли коммерческие дома и конторы. Имя Ришелье имело притягательную силу в особенности для его соотечественников, прибывавших из Марселя и других приморских городов Франции, силами которых создавались колонии с развитым земледелием и овцеводством. Это облегчало переход к оседлой жизни оставшихся среди местного населения кочевников.
Французские эмигранты-колонисты широко использовались для развития умеренно регулируемого сельского хозяйства. Оригинальность ситуации заключалась в том, что, будучи сам убежденным монархистом и аристократом, Ришелье создал такие условия, что противники буржуазной революции во Франции на новом месте стали проводниками новых, капиталистических общественных отношений. Умелое сочетание таможенных пошлин и налогообложения, быстро налаженное строительство портовых и складских сооружений, при этом единство общеэкономического и ценового либерализма превратили Новороссию в «южное окно в Европу» и всеевропейскую житницу. С 1803 по 1813 год население Одессы выросло с 8 до 25 тысяч человек. Город не только разрастался, но и приобретал вид благоустроенного европейского города.
«...Я оставил мою Молдавию и явился в Европу», — писал Пушкин о прибытии в Одессу в 1823 году. Город строился по утвержденному плану, появились театр и зал общественных балов и концертов, здания коммерческой гимназии и благородного института. Улицы освещались фонарями. Совершенствовалось административное управление, был создан городской совет, в состав которого входили два человека «по выбору граждан». Одесса стала административным центром. Открылись иностранные консульства — австрийское, испанское, неаполитанское, а после Тильзит-ского мира и французское. А прибывавшие сюда корабли из далеких Северо-Американских Соединенных Штатов наглядно свидетельствовали о возможности именно «американского» пути сельскохозяйственного развития.
Новороссия пользовалась при Ришелье подлинной экономической и культурной автономией (хотя это понятие тогда не было в обиходе). Политика над экономикой здесь не главенствовала. К примеру, во время русско-турецкой войны 1806—1812 годов интенсивная хлебная торговля с Турцией и другими средиземноморскими странами продолжалась. Так, в самый разгар войны в 1808 году из Константинополя в Одессу прибыло 399 судов. Когда в 1810 году появилось распоряжение о запрещении вывоза хлеба из черноморских и азовских гаваней, Ришелье настоял на его отмене.
Неоднократно посещал Ришелье Крым. Отметив обилие пасущихся стад, он принял меры по переориентации экономики на «оседлые» отрасли. Поощрялось разведение тутового дерева для шелководства, лавра и оливкового дерева. Из Франции выписывались новые сорта виноградной лозы. Для развития садоводства закладывался под руководством Христиана Стевена Никитский ботанический сад, существование которого ныне под вопросом.
Одним из первых обратил Ришелье внимание на южный берег Крыма, оценив его «краше французской Ривьеры». Особенно понравился ему Гурзуф, где он в 1808 году приобрел участок земли и заложил для летнего отдыха первый на южном берегу каменный дом европейского типа, тот самый, где в 1820 году прошли «счастливейшие минуты жизни» А.Пушкина. По признанию поэта, именно Гурзуф стал «колыбелью» -«Евгения Онегина».
Облик скромного гурзуфского дома Ришелье наглядно подчеркивает стремление владельца к органическому синтезу как в хозяйственной, так и в культурной сфере. Отражая неприхотливые потребности аскетичного владельца, этот дом не идет ни в какое сравнение с величественным дворцом графа Михаила Воронцова в Алупке. Сам воронцовский феодальный замок, венчающий принципы его хозяйствования, в чем-то соответствует петербургской мифологии строительства на пустом месте, будь то болота или скалы на фоне замкообразной горы Ай-Петри.
Как и Ришелье, Воронцов был противником крепостного права, широко используя вольнонаемный труд в самых его прогрессивных формах. Но от своих латифундий он не отказался, а наоборот, всячески их приумножал.
Замена Ришелье Воронцовым, а не Иваном Инзовым, предопределила «прусский» путь дальнейшего развития Причерноморья. Роль рыночного итальянского Пьемонта для всей России Новороссии сыграть не удалось.
С началом Отечественной войны 1812 года Ришелье организовал сбор средств «для блага нового отечества», готовился сам вести дивизию на поле боя. Однако с августа 1812 по февраль 1813 года город постигло тяжкое бедствие — эпидемия чумы, которая унесла десятую часть одесситов. Сражение с чумой стало последним «подвигом» Ришелье на благо Новороссийского края, так как вскоре он делает новый выбор.
В 1814 году он просит Александра I об отставке. Прежде чем выехать в Париж, он предлагает русскому правительству проекты новых реформ в южных провинциях: превращение Одессы и Феодосии во франко-порты, развитие транспортной торговли и каботажа в Черном и Азовском морях, уменьшение таможенных пошлин, покровительство фабрикам и заводам, поощрение банков. В 1814 году Людовик XVIII назначил Ришелье своим премьер-министром. Будучи в новом звании, Ришелье объявил себя «русским по сердцу» и склонил прибывшего в Париж Александра I к объявлению Одессы «вольной гаванью» и к учреждению в городе высшего учебного заведения — Ришельевского лицея.
Заселение края продолжалось. Сюда прибывают греки, болгары, молдаване, албанцы. Отводятся земли офицерам русской армии. После присоединения к России Бессарабии, где после турецкого владычества осталось всего 120 тысяч жителей, сюда началась миграция болгар и гагаузов. Селились здесь также поляки, пленные турки и татары. Немецкие колонисты образовали Новороссийское братство менонитов.
С 1819 года переселения в Новороссию происходили только по специальным разрешениям. В 1860—1863 годах было разрешено массовое переселение славян из Турции (преимущественно болгар) в Таврическую и Херсонскую губернии, причем переселявшимся выдавали пособия. После Крымской войны значительная часть добровольцев (сербы, болгары, черногорцы) изъявили желание остаться в России — им было разрешено причисляться к колониям своих соплеменников в Новороссийском крае.
При всей пестроте этнического состава населения Новороссии, в основном оно состояло из украинцев и русских. В книге «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества», выходившей под редакцией В. П. Семенова-Тян-Шанского (сына знаменитого путешественника), приведена таблица «Состав населения Новороссии». Из нее следует, что украинцы (и русины) составляли 42,4% жителей края, русские (великороссы) — 31,8%. За ними шли белорусы, поляки, молдаване, немцы, греки, армяне, евреи. Новороссийские сербы слились с украинцами и русскими.
Между прочим, русины, жившие в Карпатах, даже после 1945 года, после завершения Второй мировой войны, категорически протестовали против принудительной украинизации. Их жалобы, в том числе Сталину, остались без внимания. И лишь своеобразие фамилий — Юрчишин, Ива-сишин, Яцышин, Черкашин, Иванишин, Турчин, Андреишин, Федорчи-шин и т. д. — говорит о некогда существовавших русинах. Почему Семе-нов-Тян-Шанский не учел их национальное самоопределение, неизвестно. Любопытный факт на этот счет обнаружен в Государственном историческом архиве (Санкт-Петербург). По итогам ревизии 1796 года, то есть примерно за сто лет до исследования Семенова-Тян-Шанского, в Таврической губернии проживало 108 882 жителя, из них малороссийских поселян было всего 128. Комментарии в данном случае излишни.
С самого начала колонизации края ведущим здесь был русский язык, хотя и имевший свои диалектные особенности, характерные для южнорусских говоров. В сущности, здесь сложился новый русскоязычный субэтнос. Ксения Мяло дает ему следующую характеристику: «На левом берегу Днестра (да и по всей Новороссии) основной массив образуют русские и украинцы, точнее, «русско-украинцы». А еще точнее, «новорос-сы»: восточнославянский субэтнос, сложившийся на определенной территории в результате естественной ассимиляции представителей различных славянских этносов...»
Этот вывод документально подтверждает найденный недавно дневник братьев Рубелей. В нем перемешаны украинские и русские слова, хотя дневник написан по-украински.
К концу XIX — началу XX века Новороссия превратилась в мощный аграрно-сырьевой регион, поставлявший хлеб и сельхозсырье. Одновременно за счет «молодого» Донецко-Криворожского района происходил бурный рост металлургической и горнообрабатывающей промышленности России. В торговле особо большое значение приобрел Одесский порт, который в конце XIX века вышел на второе место по товарообороту после Петербурга. В Херсоне и Николаеве развивались крупные судоверфи. Одесса стала также крупным культурным центром.
Февральская смута 1917 года и последовавший за ней октябрьский переворот превратили Россию в груду дымящихся «суверенных» развалин.
Не миновала общая судьба и Новороссийский край. Бессарабия в январе 1918 года была оккупирована румынскими интервентами, а на остальной территории образовались независимые государства: Одесская и Донецко-Криворожская Советские республики, ССР Таврида, Донская Советская республика и Северо-Кавказская Советская республика.
Их независимость, как известно, была краткосрочной. Весной 1918 года Ленин и Свердлов под предлогом «создания единого фронта против австро-германских империалистов» принудили парторганизации РСДРП(б), существовавшие в Донецко-Криворожской и Одесской республиках, вступить в КП(б) Украины, что они и сделали, перейдя вместе с территориями своей деятельности от РСФСР к УССР.
Таким образом, большая часть Новороссии стала неотъемлемой частью Советской Украины, а затем — «незалежной Украинской державы». Но если передача Донецко-Криворожской и Одесской республик, а также Крыма производилась без учета свободного волеизъявления населяющих их граждан, то развал СССР осуществлен вопреки воле 76,4% из 148,6 млн. человек, принявших участие в референдуме 17 марта 1991 года, то есть вопреки воле народа Ельцин, Кравчук и Шушкевич удовлетворили свои амбиции.
И сделали это так называемые демократы, по сути своей обязанные действовать только в интересах «демоса», то есть народа. Почему всенародно избранный Президент СССР, носивший фамилию Горбачев, забыл о воле народа, пошел на поводу у демагогов, позволив им развалить великую державу? Опыт Китая, где живут граждане более 100 национальностей, где руководство решительно пресекло действия сепаратистов-псевдодемокра-тов, где экономика, культура, спорт стремительно развиваются, а с коррупцией и преступностью воюют на деле, а не на словах, заставляет в который раз пожалеть, что народ многонациональной державы, носившей названия Российская империя и СССР, в очередной раз (1917 и 1991 годы) оказался обманутым, причем последний раз самым наглым, преступным образом.
Несмотря на продолжающийся «парад суверенитетов», стоит в качестве резюме привести слова* белорусского прозаика, лауреата 17 международных премий, автора книг, переведенных на 100 языков мира, Светланы Алексиевич: «Я думаю, что объединение славянское рано или поздно состоится — достаточно посмотреть на Европу».
Аргументы и факты, № 22, 2004.
СИВАШИ И MIP
Глава I. истоки
Отечество — не грохот городов И не асфальта муторная серость, А сельской церкви звон колоколов И тополей пирамидальных прелесть.
В. В. Урицкий
ТАРАСОВКА
В ней, Тарасовке, истоки не одного сивашского рода. Село это называлось первоначально Решетиловка, потом — Петропавловка. Сейчас — Тарасовка Пологовского района Запорожской области. Одно время село находилось в Чубаревском районе Днепропетровской области и называлось Тарасове. Ныне центр Тарасовского сельского совета, в состав которого входят также села Андреевское, Рамановское, Шевченко. Последнее название иногда приписывают всему селу. В метрических книгах Свято-Троицкой церкви село называется «селением». В нем имелось «две части», что следует из метрической записи: «гражданка села Петропавловки (2-я часть) Ирина Федоровна Сиваш 15 ноября 1915 года родила внебрачную дочь Анастасию».
В селе, кроме просто крестьян, проживали в разное время «государственные крестьяне», «крестьяне-собственники», граждане, военные: отставной унтер-офицер Яков Иванович Сиваш, лейб-гвардии конного полка эскадрона Его Величества рядовой Павел Иванович Сиваш, запасной рядовой кирасирского Его Величества полка Никита Андреевич Сиваш. Два последних «рядовых» служили в элитных, петербургских, то есть столичных, воинских частях, что для скромной деревни было заметным фактом.
Расположено селение в 14 км на юго-запад от районного центра, города Пологи. В царское время числилось в Александровском, а затем в Бердянском уездах Екатеринославской губернии. Занимаемая площадь села — 618 га, улиц — 14, дворов — 683, длина центральной улицы — 10 км. Жителей в Тарасовке 1379 человек, в том числе мужчин — 463.
С южной стороны Тарасовку омывает речка Малая Токмачка, на которой имеется не одна плотина и не один пруд. На другом берегу этой речки находится село Басань.
Через село проходит дорога с твердым покрытием, идущая к городам Пологи, Токмак, Мелитополь (карта Пологовского района, см. № 9 цветн. вкладки).
Основана Тарасовка в 1790 году переселенцами из Полтавской губернии, из села Решетиловка, которое существует по сей день. Это название они дали и своему новому поселению, которое спустя некоторое время сменили на Петропавловку в честь Петра Павловича Задорожного, организатора переселения. Правда, такое толкование весьма сомнительно. Верующие крестьяне не могли не знать библейской заповеди — «не сотвори себе кумира». Поэтому следовать принципам богохульников, какими были, в частности, большевики, они не могли. Свое название село получило, скорее всего, в честь святых Петра и Павла.
А вот сама Решетиловка полтавская с 1703 года именовалась «слобода Решетиловка». Название это, скорее всего, проистекает из сохранившейся в документах фразы — «земли в Короченном уезде решением коллегии определены короченским казакам Онисиму Решетилову со товарищи». Получается, что имена реальных людей все-таки присваивались населенным пунктам, но происходило это как бы само собой.
Кто по документам был Онисим Решетилов и его товарищи, выяснить не удалось. По мнению решетиловского краеведа В. Г. Гунько, О. Решетилов — это запорожский казак Онисько Решетило, который вместе с сыном жил в Решетиловке и был членом делегации Запорожского Коша на приеме у Екатерины II. Но О. Решетилов получал землю в 1703 году при Петре I, a делегация случилась 70 лет спустя. Более весома вторая версия. По мнению сотрудников Полтавского госархива, предполагаемым основателем местечка Решетиловка был пластун Решетило, который в начале XVII столетия при коронном гетмане Станиславе Конецпольском в этом месте имел пчельник (Г. Рубан. Краткая летопись Малой России, 1777 год). Получается, что Решетиловка полтавская появилась на свет около 1600 года, а казаки-пластуны существовали задолго до появления Кубанского казачьего войска.
Авторы исторической справки по Тарасовке П. П. Коваленко, двадцать лет возглавлявший Тарасовскую восьмилетнюю школу, и Л.М. Прудиус, главный экономист Тарасовского коллективного сельского предприятия (КСП) «Россия», не раскрывают деталей полтавского переселения, ничего не сообщают о дореволюционном 127-летнем периоде становления села.
По другим данным, село основали государственные крестьяне, которые в 1790 году прибыли из сел Решетиловка и Тарасовка Полтавской губернии*. Этот факт нашел документальное подтверждение в сохранившихся частично метриках Свято-Троицкой церкви, где некоторые петропавловские крестьяне даже в 1879 году имели статус «государственные». А это уже существенное дополнение хотя бы потому, что село Решетиловское есть в соседнем, Гуляйпольском районе. Значит, полтавские решетилов-цы раздвоились, их было много, и обосновались они в двух местах, расположенных неподалеку друг от друга.
Достаточно понятное определение — государственные — все же нуждается в пояснении. Государственные крестьяне — это сословие, оформленное указами Петра I из остатков незакрепощенного земледельческого населения. В отличие от помещичьих крестьян, государственные жили на казенных землях, пользовались отдельными наделами и платили казне феодальную ренту. Поэтому их иногда называют «казенными». Они подчинялись государственным органам и считались лично свободными. Последнее обстоятельство служило поводом для сманивания отдельных государственных крестьян помещиками, крупными землевладельцами. Правительство страны всячески ограничивало эту «игру в крестьян», наносившую ущерб государственной казне.
Первоначально государственные крестьяне имели подворные наделы земли («однодворцы»), но постепенно перешли к общинной форме землевладения. Львиная доля исследователей утверждает, что Запорожский край не знал крепостного права. Но в 1790 году абсолютно свободных крестьян, не считая беглых, практически не существовало в центральных губерниях Российской империи. Не было их и на территории нынешней Полтавской области. Крепостное право в Новороссии все же существовало, только в видоизмененной форме. Прежде всего, сословие крепостных в крае формировалось через институт подданства: помещичьи крестьяне, лично свободные, но обязанные податью или службой помещику за проживание на его земле. Такое закрепощение беглых крестьян и беглых казаков происходило постепенно, в несколько этапов, совпадавших с ревизиями, которые закрепляли за помещиками проживавшее на их землях население.
Законодательно закрепление определяли царские указы 1796, 1827 и 1828 годов. По сути, помещики, крупные землевладельцы Новороссии, заменяли в этом случае государство, то есть создавали свой вариант государственных крестьян.
Кроме того, институт крепостных формировался в Запорожском крае и путем перевода на новые земли крепостных из северных губерний. Здесь отмечались две формы пополнения помещичьих имений: путем перевода
* Газета «Выбор», 6.01.1999, Запорожье.
собственных крепостных и путем покупки крепостных крестьян «на вывод». Именно при последнем переселении в списках купленных значилось много чичиковских (мертвых) душ, то есть подобные переселения не отражали наличного крепостного населения на новых местах.
Так, в Александровском уезде по 10-й ревизии 1858 года, последней в истории Империи, насчитывалось 15626 душ мужского пола крепостных крестьян, что составляло 14,15% всего населения уезда. Но если в абсолютных цифрах количество крепостного населения в этом уезде, как и в других, все же возрастало, то в процентном отношении оно неизменно падало. В итоге собственно помещичья колонизация не сыграла особой роли в хозяйственном освоении края. Вместе с тем из 299 помещичьих владений Александровского уезда, зафиксированных в 1858 году, 266 являлись мелкими, имевшими до 100 душ мужского пола. В среднем на такое мелкое владение приходилось лишь 30 душ мужского пола. Преобладание в Александровском уезде мелкопоместных помещиков является особенностью помещичьей колонизации именно в этом регионе.
Парадоксально, но большей частью только в имениях мелкопоместных помещиков появлялись новые породы скота, тонкорунные овцы, улучшенные породы лошадей и даже новые для того времени особые мануфактуры, улучшенные орудия труда, новые сельскохозяйственные культуры. Все это, конечно, не могло не оказывать плодотворного влияния на экономику края*.
Именно в Тарасовке еще помнят помещиков Гусина и Серапиона Сиваша. Остатки имения, принадлежавшего С. Сивашу, существуют по сей день. Сохранились хозяйственные постройки, жилой дом исчез. Помещик Гусин жил в хуторе Альгополь, ныне село Новофедоровка, в нескольких километрах от Тарасовки. Его помнят настоящим хозяином, добрым человеком, не обижавшим селян. Гусина величали «господином». Его жена, приехав в хутор из Санкт-Петербурга, спросила мужа:
—Покажи, где растут булки?
Вблизи Полог располагалось одно из немецких имений, точнее, хутор графа Франкелыптейна, куда ходила на заработки Ольга Андреевна Сиваш. Этот хутор со временем стал селом с редким названием Инженерное.
В соседнем Токмакском районе изготавливал сельхозтехнику немец Кляйнер, а в Черниговском, также соседнем районе, на хуторе Фабрикер-визе немцы Енс и Тевс владели черепичным заводом. Старожилы, по информации директора Тарасовского народного музея, помнят еще какого-то Кайзера. Впрочем, это вполне могла быть и кличка. Вместе с тем в Тарасовке сохранились хаты, покрытые черепицей, на которой читается: «Г. Найфельд и Либенау».
* А. И. Карагодин. История Запорожского края. Запорожский госуниверситет, 1998.
Столь длинное отступление в сторону мелкопоместья сделано для того, чтобы подчеркнуть главную особенность поселений государственных крестьян — их селения были крупными, достигали нескольких тысяч жителей. Отсюда можно предполагать, что село Решетиловка было сразу солидным, многолюдным. В таком случае селу полагалась каменная или кирпичная церковь. И она появилась. Вот только неизвестно когда. Точно известно, что она существовала в 1847 году и называлась Троицкой. В кирпиче ее здание возведено в 1885 году. Кроме нее была еще Рождество-Богородичная церковь, следов которой не осталось. Такая церковь нашлась в селе Рождественка, в 45 км от Тарасовки. В ней в 1886 году отметились при регистрации детей в качестве отцов из Петропавловки два Сиваша: Александр Карпович и Федор Иович.
В соседнем селе Басани с 1808 года существовала Успеновская церковь. При наступлении гитлеровцев в 1941 году церковь в Тарасовке была взорвана отступавшими советскими войсками. Церковь в Басани взорвали в 1943 году. Кирпичные обломки церквей несколько лет «украшали» территорию Тарасовки и Басани. Разрушить сумели, а восстановить в первозданном виде «кишка тонка», не позволяет экономика, несмотря на огромный технический прогресс и соответствующее удешевление строительных работ. Значит, предки нынешних тарасовцев нищими не были: община смогла возвести не одну, а даже две церкви. На месте разрушенной церкви в Тарасовке сейчас стоит Дом культуры.
Первая общеобразовательная школа в Тарасовке появилась около 1880 года. Поэтому мужское население имело возможность осваивать азы грамоты с юных лет. Советскую власть в Тарасовке установили в феврале 1918 года. В том же году появились комитет бедняков (комбед), партийная и чуть позже комсомольская организации.
В 1922 году, по данным П. Коваленко и Л. Прудиуса, село Петропавловку переименовали в Тарасовку, якобы в честь Тараса Григорьевича Шевченко. В этом случае название села солиднее звучало бы как Тарасове. И так оно, оказывается, называлось в 1937 году, находясь в Чуба-ревском районе Днепропетровской области (данные прокуратуры Запорожской области сомнению не подлежат, поэтому с датой замены Тарасове на Тарасовку не все ясно). Тарас Григорьевич, национальный поэт Малороссии-Украины, к слову, языку относился профессионально, очень даже бережно и чутко, и замену Тарасове на Тарасовку вряд ли бы одобрил.
Единственный дневник Т.Г.Шевченко, который он вел с 1857 по 1858 год, написан не на украинском, а на русском языке. Почему так? Оказывается, дневник он писал для себя, для души, не допуская возможности его публикации:
«Писать охота страшная. И перья есть очиненные... А писать все-таки не о чем. А сатана так и шепчет на ухо:
— Пиши, что ни попало, ври, сколько душе угодно. Кто тебя станет проверять?
Если бы я свой журнал готовил для печати, то, чего доброго, пожалуй, и искусил бы лукавый враг истины...».
Значит, для Шевченко «изливание души» удобней было делать на «чужом» языке, чем на родном. И тут же многозначительный реверанс А. П. Кулишу: «В особенности благодарен я Кулишу за «Записки о Южной Руси». Я эту книгу скоро наизусть читать буду. Она мне так живо, так волшебно живо напомнила мою прекрасную бедную Украину, что я как будто с живыми беседую с ее слепыми лирниками и кобзарями».
А спустя месяц, 14 июля 1857 года, великий поэт в роли прозаика дает оригинальное сопоставление северной русской деревни и деревни малороссийской:
«...В великороссийском человеке есть врожденная антипатия к зелени, к этой живой, блестящей ризе улыбающейся матери-природы. Великороссийская деревня — это, как выразился Гоголь, — наваленные кучи серых бревен, с черными отверстиями вместо окон, вечная грязь, вечная зима! Нигде прутика зеленого не увидишь, а по сторонам непроходимые леса зеленеют. А деревня, как будто нарочно, вырубилась на большую дорогу из-под тени этого непроходимого сада, растянулась в два ряда около большой дороги, выстроила постоялые дворы, а на отлете часовню и кабачок, и ей ничего больше не нужно. Непонятная антипатия к прелестям природы.
В Малороссии совсем не то. Там деревня и даже город укрыли свои белые, приветливые хаты в тени черешневых и вишневых садов. Там бедный, неулыбающийся мужик окутал себя великолепною вечно улыбающеюся природою и поет свою унылую, задушевную песню в надежде на лучшее существование».
Возможно, выходцы из полтавской Тарасовки решили возродить название своего села и приплели к нему для весомости знаменитого поэта. Насколько известно, Тарас Григорьевич в этих краях не бывал, а известных поэтов, его последователей, в селе также не встречалось, если не считать лауреата Нобелевской премии Б. Пастернака, причастного к хутору Конские Воды, который со временем стал частью села Инженерное.
Впрочем, Советы страдали синдромом переименований и разрушения, пытаясь таким образом увековечить свои деяния. В одной только Москве профессиональный сапожник А. И. Микоян уничтожил 500 храмов. Хотел снести и храм Василия Блаженного, мешавший, по его мнению, парадам на Красной площади. И только беспримерная стойкость настоящих интеллигентов спасла архитектурный шедевр от уничтожения.
С началом войны 388 жителей Тарасовки ушли на фронт, 217 из них погибли. Среди погибших жителей Пологовского района немало воинов с фамилией Сиваш. Но это тема отдельного разговора.
526 девушек и юношей немцы насильственно вывезли из села. В их числе были Мария и Александра Сиваш, Иван Кравчук, о судьбе которых рассказ впереди. Немцы уничтожили все колхозные строения, скот, здание сельскохозяйственного техникума. 17 августа 1943 года 5-я Ударная армия Южного фронта освободила Тарасовку. В мае 1958 года четыре тарасовских колхоза объединились в один, который назвали «Россия». Колхоз имел 10,9 тыс. га земельных угодий, в том числе 8,2 тыс. га пашни, 60 га садов, 44 га — огорода. В хозяйстве насчитывалось 4 тыс. голов крупного рогатого скота, 4500 свиней, 2700 овец. Имелась птицеферма. В селе работало отделение «Сельхозтехники» и местный сырза-вод. Функционировали два клуба на 650 мест, 8-летняя и начальная школы, детский сад, больница на 35 койкомест. При сельском клубе «выдували медь» духовой и эстрадный оркестры, был создан краеведческий музей. В июне 1995 года введен в эксплуатацию молокозавод. В селе работает кирпичный завод.
Колхоз «Россия», преобразованный в 1993 году в одноименное КСП, резко снизил эффективность производства. Сократились сборы зерна, овощей, фруктов, упало поголовье скота и свиней. Невысокий в целом годовой надой на корову упал с 2500 до 1800 литров, суточные привесы на откорме КРС составили 203 грамма.
В 1997 году в Тарасовке на базе Дома культуры создан, обратите внимание, первый в области сельский Центр культуры и искусств (ЦКИ). В нем 10 коллективов художественной самодеятельности, три из которых носят название «народных». Это мужской фольклорный ансамбль «Жаворонок» — дипломант республиканского фестиваля казацкой песни 1990 года; духовой оркестр — дипломант областных конкурсов и цирковая студия, также дипломант областного фестиваля детского творчества «Малая Хортица». В состав центра входят также женский фольклорный ансамбль, оркестр народных инструментов, вокально-инструментальный ансамбль, женский вокальный и танцевальный ансамбли. Традиции предков в хоровом пении, обозначенные в церковном хоре, сохраняются и развиваются.
Из неординарных личностей в Тарасовке родился профессор, доктор физико-математических наук, проректор Киевского университета 0.3. Жмудский. В ЦГИАК Украины Иван Иванович Сиваш обнаружил любопытное донесение жандармского полковника Петровского от 28 февраля 1908 года: «По полученным мною сведениям в селе Петропавловка Бердянского уезда находится наиболее опасная организация РСДРП, созданная бывшим членом Государственной Думы Щербахой. Организация эта занимается политической агитацией, главным образом, по аграрному вопросу... Сильно агитирует против закрепления земли по закону от 9 января 1906 года. Печатного станка организация не имеет. Воззвания получает из города Мариуполя... На воззваниях имеется надпись «отпечатано в типографии Мариупольского комитета».
Иван Иванович вспомнил, что у его матери был кузен Иван Щербаха. Но в «Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины» списков членов Госдумы, как и членов первой (1917—1918) Центральной Рады, не оказалось.
В материалах Всесоюзной переписи населения 1939 года нашелся подворный список жителей Тарасовки. Согласно этому списку в Тарасовке проживало 47 человек с фамилией Сиваш, в том числе мужчин — 21, женщин — 26, старше 18 лет — 27. Количество дворов —11. Главами семей записаны 5 мужчин и 6 женщин. Указаны их имена, отчества сокращены до одной буквы: Варвара Антоновна, Венедикт Федорович, Данило Федорович, Мария З(иновьевна), Фекла Деомидовна, Прыська (Прасковья) А(лек-сандровна), Феодора Ивановна, Роман Федорович, Андрей Александрович, Анна П(етровна), Александр (Саввич). В скобках проставлены предполагаемые отчества.
БАСАНЬ
Басань и Тарасовка — близнецы: родились в одном 1790 году на берегах одной и той же речки, Малой Токмачки. Только Басань облюбовала правый берег, а Тарасовка — левый (ногайский). Кроме того, Тарасовка перед революцией 1917 года входила в Бердянский уезд, а Басань — в Александровский. В состав Басаньского сельского совета входит ныне село Ульяновка, основанное в 1914 году выходцами из Басани.
Как пишет Иван Иванович Войнич, автор справки о Басани, в селе по данным 1998 года проживало 1475 человек, насчитывалось 568 дворов. В Ульяновке — 478 и 232 соответственно. Протяженность села — 16 км.
Основали село выходцы из местечка Старая Басань (по другим данным — Новая Басань) Бобровицкого района Черниговской области, но основали они его не на пустом месте. Оказывается, что на этой территории уже существовала приграничная казачья застава, где оседло жили казаки Запорожского войска со своими семьями. Застава существовала, пока существовали Запорожское войско и Крымское ханство.
На карте юга России времен князя Г. А. Потемкина и Екатерины II, составленной в 1778 году, все земли на север от побережья Черного моря и до границ Александровского уезда (Бердянского уезда тогда не существовало) обозначены как «Земля крымских татар», к которым относились и ногайцы. Впрочем, это не ахти какая новость. О существовании Дикой степи в Причерноморье и Приазовье писано-переписано. Но вот демаркация границ этой степи, осуществленная не столько на основе договоров, сколько явочным порядком, путем возведения на естественных рубежах застав, вещь конкретная и понятная. Очевидно, речка Малая Ток-мачка, как и Конка, были таким естественным рубежом. Под прикрытием речки казаки организовали свою заставу, которая рассекалась с севера на юг глубокими балками. Балки, в свою очередь, служили естественными границами между пятью сотнями казачьей заставы и одновременно использовались в качестве укрытий в период боевых столкновений. Символично, что «Басань» в переводе с неизвестного тюркского означает «место победителей». Фраза «в переводе с тюркского» так же не точна, как и «в переводе со славянского». Тюркских племен и наречий не меньше, если не больше, чем славянских. Разбор этого факта уже был. Но то, что название Басань «приехало» с Черниговщины, а не с Крыма или Кавказа, — деталь, говорящая о многом. И прежде всего, о том, что название это принадлежит неславянам на, казалось бы, исконно славянской земле. Как оно могло появиться? Загадка, на которую пока нет ответа.
Последним тюркским народом, кочевавшим в Причерноморье и Приазовье, были ногайцы, которые говорили о себе: «Так положил Аллах... Он дал ногайцу колеса, а другим народам стойла и плуги». Денег у ногайцев не было. Простейший бартер поддерживал их жизнь. Меняли скот и продукты животноводства на все необходимое. Обычной едой у ногайцев была полуиспеченная конина, кумыс, молоко, сыр и «щерба», разновидность супа, приготовленного из пшена, кислого молока и масла (не отсюда ли фамилия Щербаха?). Во главе орды стоял сераскир, чаще всего из рода крымских Гиреев. Но реальная власть принадлежала мурзам, кочевавшим со своими подданными. Орда делилась на аулы, которыми руководили судьи («кади») и аульные старшины. Каждая семья имела, как минимум, две кибитки, большую и маленькую. В маленькой жили родители, в большой — дети. В приазовских степях кочевала Едичкульская орда. Именно с этой ордой запорожские заставы до 1770 года чаще всего и «выясняли отношения» в бесконечных погонях, боевых стычках, угонах табунов и пр. Не вызывает сомнений, что при такой жизни хилым и слабым, неловким и нехитрым запорожцам на заставах делать было нечего: происходил естественный отбор сильнейших.
В 1770 году командующий 3-й русской армией П. И. Панин нашел «общий язык» с ногайскими мурзами и старшинами. В письме главному командиру Новороссийской губернии Войекову он писал, что ногайские татары «от подданства и власти Оттоманской Порты отторгнулись, а с Российской империей в вечную дружбу и союз вступили».
Российский Сенат по высочайшему указу 1770 года выделил Едич-кульской орде территорию от побережья Азовского моря до окраин Баса-ни. Так что решетиловские переселенцы в 1790 году занимали, по существу, ногайские земли.
В отношении ногайцев главный пристав над ними граф Де'Мезон «крутыми мерами ускорил переход ногайцев к оседлости». Он приказал сжечь ногайские кибитки. Ногайцы подчинились, построили жилые дома на каждую семью, но жили по-прежнему в кибитках, которые располагались неподалеку. В ногайских аулах появились турецкие эмиссары, распускались слухи о принудительном обращении ногайцев в христианство, о призыве их на воинскую службу*.
В 1860—1861 годах, когда в Турцию стала переселяться часть крымских татар, за ними последовали все ногайцы Едичкульской орды, которые перед этим вернулись с Северного Кавказа. В Приазовье они оставили 78 своих селений (по другому источнику — 96).
Не имея официальных подтверждений своего следующего предположения, осмелюсь все-таки утверждать, что 90 лет «умиротворения» ногайцев (с 1770 по 1860 год) были во многом условными: вековые традиции и рефлексы в одночасье не меняются. Не менялись они и у ногайцев. Имитируя оседлый образ жизни, они продолжали угонять чужие отары овец, табуны лошадей, стада коров. Только делали они это уже скрытно, без захвата пленников и разграбления жилья. Вместо большого количества скота ограничивались меньшим, которое можно было быстро забить или спрятать в укромном месте. И «крутые меры» графа Де'Мезона в отношении образа жизни ногайцев совсем не результат его прихоти. Нечто подобное имело место с гражданами России после 1917 года, а затем в 1992 году, когда Б.Н.Ельцин провозгласил программу 500 дней, за которые горе-реформаторы собирались социалистическую страну сделать капиталистической, изменить психологию и мышление людей в одночасье. Что из этого вышло, всем известно. Поэтому славянам на берегах Токмачки жилось непросто в отношениях с беспокойными соседями.
В конце XIX века село Басань посетил известный украинский художник Иван Сидорович Ижакевич (1864—1962), собиравший материалы об истории казаков. И прямо в селе он написал картину (точнее, рисунок) «Обжорный ряд», гравюра с которой публиковалась в журнале «Нива» № 4 за 1895 год. Найти этот рисунок долго не удавалось. Наконец в поло-говской районной газете появилась публикация, проливающая немного света на этот вопрос.
Когда И. И. Войнич возглавлял сельский совет в Басани, ему с Кубани пришло в конверте несколько страниц из журнала «Нива», где имелась иллюстрация с надписью: «Обжорный ряд». С. Басань, Екатеринославской губернии. Оригинальный рисунок (собственность «Нивы») Ижакевича. Гравер Шюбер». Журнальная иллюстрация за сто лет потеряла товарный вид. Местный житель В. Белый ее реставрировал и опубликовал в районной газете. Низкое качество газетной полиграфии не позволяет воспроизвести рисунок. Однако о смысле названия рисунка имеется разъяснение «Нивы»:
* А. Сергеев. Ногайцы на Молочных Водах. Известия Таврической ученой архивной комиссии, 1912, № 48, с. 1—44.
«Обжорные ряды встречаются по всей Руси, на всяких торжищах, как постоянных — рынках, так и временных — ярмарках, базарах. Ряды эти представляют из себя не что иное, как самого низшего разбора рестораны для народа, где за самую ничтожную плату бедный люд получает готовую пищу в виде пирожков, яиц, рыбы, сырых овощей, понятно, самого низшего качества. Продажей пищи занимаются самые обыкновенные женщины. Такие обжорные ряды особенно распространены в Малороссии в силу обилия и дешевизны овощей и фруктов. Один из таких обжорных рядов, именно в селе Басань Екатеринославской губернии, и изображен художником Ижакевичем...».
Комментарий к сказанному один: жестокая самодержавная власть заботилась о социально обездоленных гражданах, о бомжах и бичах. А как заботятся об этих людях современные, гуманные и демократические, власти, рассказывать не надо.
Советская власть в Басани установилась в 1918 году, но она, власть, часто менялась. В числе временных управителей Иван Иванович Войнич называет и Н. Махно. Не очень убедительно. Если через Тарасовку только проходила армия Махно, то почему в Басани он устанавливал свою власть? Вероятно, власть махновцев устанавливалась в обоих селах.
Неожиданной оказалась информация, обнаруженная в академической книге В. А. Голобуцкого «Запорожское казачество», изданной в Киеве в 1957 году. Согласно Голобуцкому, в 1754 году был арестован гайдамак, казак Щербиновского куреня Иван Махно, уроженец местечка Басань. Не предок ли этот гайдамак всемирно известного бунтаря Нестора Махно?
В 1920 году волостной исполком был переименован в сельский совет, который разместили в бывшем поповском доме, где сейчас находится средняя школа. В этом же году начал действовать «комбед». В 1922 году создана коммуна «Авангард», ставшая образцовым коллективным хозяйством области. Ее посещали М.Горький, Ф.Гладков, Ф.Панферов, К.Строчак, В.Я.Чубарь.
На фронтах Великой Отечественной воевало 538 жителей села, из них 321 погиб. В Германию из села увезли 438 девушек и юношей.
В Басани два колхоза, преобразованных в КСП, один — имени Щорса, второй — имени Ульянова. Действует кирпично-черепичное предприятие «Агростроя», два детских сада, две библиотеки и два клуба, один (из семи) продуктовый магазин. Есть два частных магазина, АЗС и АТС.
Глубокий экономический кризис местных КСП иллюстрируют цифры: урожайность зерновых с одного гектара упала с 32 до 23 центнеров, годовые надои молока на одну корову упали с 3117 до 760 кг (в справке не указан год, к которому относятся эти показатели). В переводе на понятный язык это значит, что коровы стали доиться, как козы.
Остается надеяться на лучшие времена.
БОЖЬЯ КАРА
Все люди хотят жить счастливо...
Но они смутно представляют себе, в чем
заключается счастливая жизнь.
Луций Анней Сенека
Село Тарасовка находится рядом с Гуляй Полем, знаменитым Махно-градом, символом крестьянской анархии и противоречивости.
Небольшой городишко на заметном возвышении, которое позволяет просматривать всю округу, состоящую из бескрайней степи и жирных черноземов. Проезжая на «жигуленке» по пыльным степным проселкам в поисках маршрута, по которому отец в 1942 году убегал из плена, я натыкался порой на удивительно аккуратные, в одну улицу, сельские поселения, где вдоль главной дороги выделялись тротуары, густо засаженные с двух сторон пирамидальными тополями. Это бывшие немецкие колонии. Среди подсолнечных и кукурузных полей, под прикрытием лесопосадок, попадались пасеки, и медлительные пасечники внимательно вглядывались из-под соломенных шляп в проезжающих мимо непрошеных гостей. Невольно одолевала мысль, что это те самые ногайско-татарские, некогда дикие, степи, которые активно начали осваиваться всего-то двести лет тому назад.
Об этом красноречиво рассказывают герои романа Г. П. Данилевского «Беглые в Новороссии». «...История заселения этой земли и вообще этих окрестностей любопытна. Мы читаем записки о колонизации Канады, Новой Зеландии, Перу, Колумбии, а допытывался ли кто-нибудь до недавних событий заселения наших былых запорожских земель, нашего азовского поморья или хоть бы одного здешнего уезда? Это целая эпоха во вкусе Купера...» — справедливо восклицал один из этих героев.
Другой беглый крепостной более конкретен: «Как вышел я за Днепр, пробираясь в дождь да студеную непогодь по захолустьям, как повидал, что это уже не наша панская Украина, а вольная со светосоздания цари-на, значит, божья степь, где, куда ни глянешь, все поле да поле, ковыль расстилается да коршунье летает... Всполз я, избитый и усталый, на курган и поглядел этак вперед себя. Голова, брат, и закружилась, а глаза чуть не ослепли от свету, простора да сверканья всякого... Сказано, рай!»
Но в раю этом в период его колонизации процветало разнузданное взяточничество властей, военный и помещичий произвол, беззаконие новоявленных предпринимателей-капиталистов и многое другое из стандартного негатива любого бурного времени.
Лидером по закононарушениям и правовому произволу в Новороссии вне конкуренции был сам генерал-губернатор Новороссийской и Азовской губерний светлейший князь Таврический Григорий Александрович Потемкин. Пользуясь благосклонностью Екатерины II, он проводил земельную политику по своему разумению. Его распоряжения сделали крупнейшими землевладельцами не только представителей генералитета, офицеров, но и многих его приближенных, не говоря о родственниках. Наибольшее распространение в крае получило так называемое ранговое землевладение, размеры которого определялись рангом, чином получателя. Вопреки указу императрицы о порядке раздачи земель, требовавшему их заселения в трехлетний срок, Потемкин разрешал даже перепродавать полученные земли, не вспоминая ни о каких трехлетних сроках. В итоге крупными землевладельцами в Запорожском крае стали генерал-майоры и генерал-лейтенанты И. Т. Балабин, И. П.Дунин, Н.Я.Ланов, А.Я.Лева-нидов, В. С. Попов, П. С. Потемкин, П. С. Свистунов, Ф. М. Толстой и другие. Многочисленную группу землевладельцев составляли майоры, капитаны, полковые есаулы, поручики, подпоручики, корнеты, прапорщики. Среди ранговых землевладельцев имелась и бывшая запорожская старшина, лояльно относившаяся к России. Среди них есаул Ф. Белый, старшины С.Домантович и И.Синельников, казачий полковник И.Бабура, сотенный атаман Юхно, полковой есаул Гутуев и др. Размеры «ранговых дач» у военных намного превосходили «ранговые дачи» гражданских чиновников.
Имело место тайное заселение пустынных земель целыми деревнями, состоявшими из пришельцев, не помнящих родства. В моде были насильственные захваты и насильственные переселения, когда какой-нибудь столичный аристократ закупал, не глядя, огромные площади, ставил деревни и переселял туда своих крепостных из северных российских губерний.
При этом случались прецеденты. «Что вы делаете, строите село на безводной степи; отнесите его версты за две к балке, там ключи в овраге бьют самородные, пруды можно устроить хорошие», — возмущался один из местных священников.
Наибольших успехов на новых землях добивались немцы.
Некий Б. Шульцвейн говорил на пыльной дороге полковнику Панчу-ковскому, летевшему на тройке из Петербурга в степь за наживой и остановившемуся для беседы (герои Данилевского):
— Э! Что тут говорить! Как ни крути, а немцы вам нужны. Вот, мы первые здесь овцеводы. Земля тут прежде гуляла, а теперь не гуляет. Наши колонии садами стали, мы вам леса заводим, оживляем ваши пустыни...
— Сколько же у вас земли? — допытывался полковник.
— Около тридцати тысяч десятин собственной, а то и еще арендую у соседних ногайцев и господ дворян*.
— А сколько овец?
— В XVIII — начале XIX века десятина составляла 1,45 га, затем 1,09 га.
— Семьдесят пять тысяч мериносов... У меня и свои корабли теперь тут есть. Два года, как завел. Сам на своих судах шерсть с овец своих прямо в Бельгию отправляю или зерно. А потом принимаю заграничные грузы...
— Позвольте, значит, у вас свои конторы есть в азовских портах Бердянске, Мариуполе, Ростове?
— О, нет! Это все я сам или моя жена! Зачем конторы?
Дух захватило у Панчуковского: «Если у него семьдесят пять тысяч мериносов, то сколько же он должен получать дохода только с овец?»
Параллельно с черной завистью, преступными и неприглядными явлениями или вопреки им стремительно росли села, хутора, городки, города, порты, фермы, предприятия, сады и пр. Немцы и французы, малороссы и великороссы, поляки и белорусы, сербы и болгары, греки и армяне, караимы и ногайцы, евреи и шведы, цыгане и литовцы, грузины и татары, итальянцы и казахи, гагаузы и мордва, волохи и арнауты, русины и калмыки и еще Бог знает кто трудились в поте лица, пытаясь заработать или урвать кусок пожирней: кто богат — тот свободен. (В Пологовском районе даже сейчас более 40 национальностей). Самое удивительное, как писал усмиритель Крыма Дюк Ришелье, что люди православной, католической, буддистской, иудейской, исламской вер и многих их течений и разновидностей не конфликтовали на религиозной почве. Разноплеменное население перенимало друг у друга все лучшее, приспосабливаясь к местным условиям. Немцы, приехавшие в Новороссию в деревянных сандалиях, стали носить тулупы и бараньи шапки, а в грязь надевать сапоги.
Благодатный край, рай божий, щедро платил трудолюбивым земледельцам за тяжелый крестьянский труд. В 1900 году твердая пшеница крестьянских хозяйств Приазовья на Лондонской международной выставке получила золотую медаль. Морской порт Бердянска, как и Мариуполь, грузил в основном зерно в больших количествах. Это сейчас он специализируется на металлоломе.
По утверждению С. Ильченко в газете «Труд», к началу XX века практически все население запорожских сел знало грамоту. Богатые церкви и каменные школы имело каждое село. Стальные плуги, керосиновые лампы, ткани машинной выделки, кожаная обувь были предметами повседневного быта. Кроме профессиональных нищих^кобзарей, среди местного населения бедных практически не было. (А как же обжорные ряды?) Каждый крестьянин мужского пола наделялся землей.
Но черная зависть крутила душу многим местным аборигенам, считавшим себя хозяевами края, может, не давал покоя неистребимый казачий рефлекс — жажда, стремление совершить лихой набег, прихватизировать чужое добро, в одночасье разбогатеть. Завидовали, прежде всего, соседям-колонистам, что поселились рядом с запорожцами в екатерининские времена, — немцам, грекам, болгарам. Особо раздражали немцы. Все у них получалось лучше, больше, красивее. Немецкие колонисты оказались отменными агрономами, строителями, кузнецами, виноделами. Они нанимали местных жителей в качестве сезонных рабочих. А рабочие эти разносили молву о немецких богатствах по всей округе. Островерхие крас-нокирпичные, крытые европейской черепицей немецкие дома были для завистливых степняков как кость в горле. Эта зависть жива по сей день. Почти каждый гражданин бывшего СССР, приезжая в Германию и сталкиваясь с бьющим в глаза достатком, задается вопросом:
— Кто же победил во Второй мировой войне?
Между прочим, научно-технический прогресс СССР в результате заимствования немецких разработок во многих отраслях народного хозяйства, особенно в области военной техники (ракетостроение, ядерные технологии, радиоэлектроника, автостроение и пр.), скачкообразно преодолел несколько десятилетий естественного, невоенного развития. Но не в коня корм. Мы никак не можем разбогатеть, хотя на словах умнее всех. Значит, есть вредители, враги, пятая колонна: кругом несправедливость. Это советский стереотип мышления. А до революции в Запорожском крае наблюдался интенсивный рост населения, и казавшиеся бескрайними степи довольно скоро стали тесными для местных крестьян и землевладельцев. Сначала из крупных населенных пунктов выделялись хутора, куда переселялись жаждущие заиметь дополнительную землю и дополнительные доходы. Но хуторская схема быстро себя исчерпала, и при разразившейся засухе выходцы, например, из Черниговской области, узнав о возможности переселения в Астраханскую губернию, отогнали свой скот в калмыцкие степи, да там и остались, основав поселение с некалмыцким названием Садовое. Теперь это районный центр Калмыкии*.
Экономические законы, а попросту нужда, неудовлетворенность своим положением, заставили в последующем запорожских крестьян следовать в оренбургские и башкирские степи, в Казахстан и Сибирь, на Дальний Восток. Несомненно, что вначале были освоены все более-менее свободные земли в округе, то есть в Ростовской, Донецкой областях, в Краснодарском крае.
Это ли не доказательство жизненной активности запорожцев, их здорового стремления законным образом улучшить свою долю. Социальное неравенство, расслоение по жизненному уровню и дееспособности населения в Бердянском уезде особенно контрастно проявилось в период столыпинской реформы. И хотя Петр Аркадьевич Столыпин исповедовал лозунг «сначала успокоение, а потом реформы», свою реформу он начал с насильственно-добровольного уничтожения сельской общины и насаждения в деревне частной (личной) крестьянской земельной собственности. Как известно, этот процесс заключался в форсированном образовании
* А. И. Карагодин. История Запорожского края (1770—1917). Запорожский госуниверситет, 1998.
«отрубов» (выделение в одном месте одному хозяину-крестьянину одного земельного участка) и перенесении на этот отруб крестьянской усадьбы. Одна из столичных газет писала: «Полно уже землю по лбам да по носам делить да на 30 полос кроить; земля — не хлеба коврига. Довольно уже пустовали земли. Не человеку земля принадлежит, а хозяину. Кто может на земле всякое удобство произвести, тот пущай и владеет, а кто не может, пущай идет к хозяину работником или в Питер на фабрику».
Аграрная реформа началась в 1906 году. Спустя семь лет правительство страны решило изучить результаты реформы по 12 уездам*. Эти уезды выбирали по степени распространения хуторов. Что касается Бердян-ского уезда, то в список 12-ти он попал из-за села Мордвиновки, одного из имений Столыпиных. По степени расслоения крестьянства после проведенного нового землеустройства уезд стал третьим в стране. Здесь четко обозначилась подлинная сельская буржуазия. Именно в Бердянском уезде число хозяйств, имевших надельной земли свыше 15 десятин, достигло 26%. Бедняки старались избавиться от своего надела, а крупные «кулацкие» хозяйства скупали ее. Реформу проводили выборные губернские и уездные комиссии. В 1906 году из 184 уездов, где планировалась реформа, в 11 уездах крупные землевладельцы отказались от участия в выборах комиссий, крестьяне — в 15 уездах. А в Симферопольском и Бердянском уездах отказались и те и другие. Таким образом бердянцы выразили свое несогласие с правительством России.
К началу Первой мировой войны в Запорожском крае прошла четкая поляризация общества, зафиксированная документально в Бердянском уезде. Вероятно, это расслоение и служило основой многочисленных конфликтов и социальных потрясений по всей губернии и стране в целом.
По данным Л. В. Жуковой, в начале XX века социальная структура России состояла на 69% из крестьян и казаков, в том числе зажиточных — 19%, мелких предпринимателей и интеллигенции — 8%, люмпены и уголовники — 1%, высший класс — 3%. Бердянский уезд в целом был богаче и, как следствие, более поляризован, в большей степени склонен к конфликтам. (Сегодня в России люмпенов и уголовников значительно больше 10%.)
Деревня с ее патриархальным укладом жизни, принудительным трудовым воспитанием всех и вся была последней опорой цивилизации белых людей, и не столько экономической, сколько духовно-нравственной, физически оздоравливающей. Она давала физически и психологически здоровые поколения: 90% космонавтов выросли в деревне. «Гении рождаются в деревне, а умирают в столицах». Отцы и деды деревни дышали на детей памятью пращуров. Все это потомственный иудей — раввин Моисей Мордыхай Леви (партийная кличка Карл Маркс) назвал «идиотизмом деревенской жизни».
* С.М.Дубровский. Столыпинская земельная реформа, с. 271.
Его преемник Ленин добавил: «деревня... рождает капитализм ежеминутно, ежечасно и в массовом масштабе». Большевики-ленинцы, подхватив эти мысли, занялись уничтожением деревни всерьез и надолго. Сегодняшние демократы еще более усугубили ситуацию. Если за минувшие десять лет рождаемость в целом по России сократилась на 40%, то среди сельского населения — на 60%. Деревня стремительно стареет, хотя уровень рождаемости на селе всегда был выше, чем в городе.
Не лучше ситуация на Украине, хотя там активнее идет перемещение горожан в село. Но это в общем плане. А применительно к Запорожскому Приазовью есть смысл более детально посмотреть ретроспективу. Уже упомянутые братья Василий и Тихон Рубели в своем дневнике-летописи первую русскую революцию 1905 года называют не иначе как «погром»:
«И была под конец ноября в нашем селе Малой Белозерке революция, а громили экономии немцев. Было так, что самый богач немец Андрей П. Шредер (как установил С. Ильченко, это — Андрее Шредер, предок нынешнего канцлера Германии Герхарда Шредера) — он жил на территории Рогачанской волости — к нему выехали уполномоченные с селянами и начали революцию делать. Они начали грабить все имущество немца богача Андрея П. Шредера, брали кому что нравилось и бились за немецкое добро меж собой. Все то добро было наше, то есть ничье. Никто не писал, сколько было вывезено тонн зерна или голов скота. А больше было — жгли целые амбары с зерном, они же были деревянные, и горели многие тонны зерна, и также горели коровники и конюшни со скотом живым — там было много голов, и дома немецкой экономии — все горело, потому что идет революция.
И вот при погроме всего нашли печать немца Андрея П. Шредера. И начали писать расписки на взятое им добро. Что как будто хозяин сам продал свое добро...
Делали ту революцию и в селах Рогачик, Петровка, Большая Белозер-ка. Было попалено много библиотек... И когда вернулся домой немец Андрей П. Шредер, то говорил, хорошо, что успел вывезти со своей библиотеки две подводы книг. Но было спалено больше половины тех книг.
И вот года через два-три после погрома, то есть революции, снова немцы приехали в свои экономии, а там было само пепелище. Но скоро обратно построили свои экономии еще больше и красивее, и как-то дело обошлось с революционерами без великих кар, те немцы были лютеране и не отомстили...»
* * *
От села Малая Белозерка до городка Гуляй Поле - час езды. Здесь первую русскую революцию делал молодой учитель Нестор Махно. 1оль-ко он еще не знал, что это революция, думал - просто можно грабить.
За душегубство Махно приговорили к смертной казни в 1907 году, однако помиловали, отправив на сибирскую каторгу. Где и выковался политический боец.
Демократический февраль 1917-го вернул Махно в родные степи. Это его изобретение — ставить пулемет на степную повозку-тачанку. Особо любил Нестор Иванович тачанки, реквизированные в немецких экономи-ях. Легкие, прочные, отлично подрессоренные, они даже с двумя пулеметами шли быстрее прочих.
Два года Н. Махно был боевым командиром у красных. Орденом Красного Знамени награжден раньше Буденного и Ворошилова. Именно Нестор Махно провел знаменитый рейд по тылам Добровольческой армии — и именно тогда он спас Троцкого, создателя Красной Армии, и Ленина от падения...
По неподтвержденным данным, в составе махновцев числятся и жители Тарасовки, что рядом с Гуляй Полем, как и Малая Белозерка. В армии Махно состояли едва ли не все мужчины хутора Конские Воды. От махновцев пострадал Андрей Иванович Сиваш, своевременно снятый с виселицы, и не он один. (Надо иметь в виду, что под махновцев рядились разные банды. А истинные махновцы не всегда носили свои настоящие фамилии.)
Смутное время революции 1917 года и Гражданской войны, совмещенное с немецким военным нашествием, Брестским миром, освещалось в СССР уж очень однобоко, по-ленински. На самом деле движущие силы и события той смуты далеки от марксистско-ленинской версии классовой борьбы.
После распада царской армии и развала Западного фронта территория Украины была занята германской армией. Весной 1918 года оккупационные войска создали в Киеве пронемецкое марионеточное государство, возглавляемое немецким ставленником генералом Павлом Скоропадским, бывшим царским офицером, кавалергардом. Он объявил Украину автономной, независимой державой, а себя — «гетманом всея Украины». Аналогичные государства немцы создали в Литве, Латвии, Эстонии.
Для установления авторитарной власти гетмана немецкая военная администрация разогнала верховный орган ранее провозглашенной Украинской Народной Республики — Центральную Раду, созданную в 1917 году в основном из представителей украинских социалистических партий и возглавляемую историком, профессором Михаилом Сергеевичем Грушевским, тем самым, что эмигрировал в 1919 и вернулся в 1924 году. В 1929 году стал академиком АН СССР. Рада Грушевского как раз и пригласила немцев на Украину.
Членом этой Рады был также один из жителей скромной Тарасовки, что говорит о его незаурядности. Чуть раньше, до прихода регулярных немецких войск, на территории Российской империи появились военные формирования так называемых «интернационалистов», поддерживавших революцию. Среди них были венгры, китайцы, немцы, австрийцы, латыши и др. О беспримерной жестокости латышских стрелков, прошедших огнем и мечом не одну российскую губернию, осталась по сей день «дурная слава». Но определяющую роль в победе большевиков в 1917 году сыграли все-таки немцы, о чем большевики, естественно, не распространялись.
Возникновение немецких воинских частей, служивших одновременно Германии и России, двум формально воюющим государствам, произошло в марте 1917 года во время переезда Ленина и его ближайшего окружения в Петроград не из Финляндии, как принято считать, а из Австрии. Части эти создавались в рамках широкой программы оказания финансовой и военной помощи в целях ведения подрывной деятельности и захвата власти в стране группой внедренных из-за границы политиков во главе с Лениным. (Детали этого внедрения приведены в разделе «Раздольное».) В апреле 1917 года для выполнения этой программы в России с фальшивым шведским паспортом появился полковник немецкого Генерального штаба Генрих фон Рупперт. Он привез тайные инструкции немецким и австрийским военнопленным, по которым им предписывалось оказывать большевикам при попытке захвата власти всяческое содействие. Копии этих инструкций, подписанных начальниками Генеральных штабов Германии и Австрии, обнаружены в трофейных архивах уже после Второй мировой войны*.
Южнее Петрограда находилось несколько лагерей немецких и австрийских военнопленных. У деревни Колтуши располагался лагерь 3-го кирасирского полка императора Вильгельма, который еще в начале войны, во время активного наступления, взяли в плен казаки генерала Рен-ненкампфа. Неподалеку томился от безделья 142-й Бранденбургский полк, кроме них были еще и другие. Благодаря беспредельной демократичности Временного правительства, и не предполагавшего, что это-то его и погубит, можно было легко проникнуть к пленным, провести с ними беседы и подготовить их к той роли, которая отводилась им в революции. Готовили их на совесть, предусматривая каждую мелочь. Так, например, поскольку немцы не привыкли к русским винтовкам и наганам, им было доставлено из Германии привычное оружие немецкого производства. Русский корабль «Ястреб», привезший из Фридрихсшафена для поддержки революции 12000 немецких ружей и запас боеприпасов, попал в список «Корабли Великого Октября».
* German Captured Documents, National Archives. Washington D.C., обнаружил чех С. Ауский.
И большим сюрпризом для казаков III корпуса генерала Краснова, двигавшихся на восставший Петроград, оказалось то, что линию обороны большевикам на Пулковских высотах помогали держать немцы. Краснов глазам своим не поверил, когда увидел, что самые настоящие немцы в немецкой форме — пехотинцы и артиллеристы — преградили дорогу на Петроград. А по большевистской легенде две тысячи кронштадтских матросов с крейсера «Амур» и рабочие Путиловского завода захватили и контролировали весь огромный Петроград. На самом же деле эти рабочие, во-первых, не имели ни малейшей военной подготовки, поскольку, по царскому закону о воинской повинности, освобождались от службы в армии, а во-вторых, вообще встретили «Великую Октябрьскую» без особого энтузиазма.
И кто знает, что было бы, не столкнись тогда одна из казачьих сотен генерала Краснова, штурмовавшая Пулковские высоты, с отпором немцев. Очень может быть, что казаки захватили бы Пулковскую гору — самое высокое место в окрестностях Петрограда и беспрепятственно продолжали бы свое наступление.
Невероятно, но имеется информация, что Ленин устроил 29 октября 1917 года парад немецких войск перед Смольным. Вместо традиционного приветствия он обратился к германским солдатам и офицерам с призывом на их родном языке: «Да здравствует мировая революция!» Говорят, в ответ раздалось: «Да здравствует император Вильгельм!» — но в революционной суматохе никто не обратил на это внимания.
Победой Октябрьской революции и подписанием 3 марта 1918 года Брест-Литовского мирного договора не закончилась деятельность немецких войск на территории Советской России. Немцы захватили значительную часть западной России и почти всю Украину. Используя своих «интернационалистов» в качестве гаранта соблюдения Россией мирного договора (их численность составляла около 300 тысяч человек), Германия использовала все доступные средства и источники для укрепления своего экономического потенциала. Просто невероятно много материальных ценностей, вплоть до украинского чернозема, сумели немцы вывезти из России и «независимой» Украины, которую Ленин «пополнил» Донбассом и частью Земли Войска Донского. Все порты Петрограда и Прибалтики работали только на Германию, товарами для немцев были забиты все железнодорожные ветки, ведущие на запад. Сама Россия, как и Украина, в этот период ничего не ввозила и не вывозила. Вместо этого Ленин и Троцкий готовили теоретический экспорт мировой революции в Германию и Венгрию. У них были для этого не только теоретические предпосылки, предсказанные еще Ф. Энгельсом.
А в Киеве избранный гетманом с ошеломляющей быстротой (почему-то в цирке) генерал Скоропадский остановил грабежи, обеспечил наличие на рынках хлеба и мяса, отсутствие большевиков и стрельбы на улицах. Какой ценой? Никого особенно это не интересовало.
Большинство киевлян и приехавших к ним москвичей и петербуржцев хоть и смеялись над странной гетманской страной, называя ее опереткой, но гетмана славословили искренне...
А что делается кругом, в той настоящей Украине, в которой десятки миллионов жителей, не знал никто, да и знать не хотел.
Когда доходили слухи, что немцы грабят мужиков и безжалостно их карают, расстреливая из пулеметов, то не раздавалось ни одного голоса возмущения. Наоборот, как пишет М. Булгаков, «под шелковыми абажурами гостиных скалились по-волчьи зубы и слышно было бормотание:
— Так им и надо! Мало еще! Я бы их еще не так. Вот будут помнить революцию. Выучат их немцы — своих не хотели, попробуют чужих!
А в мужицких сердцах зрела лютая ненависть за удары лейтенантских стеков по лицам и шрапнельный огонь по некоторым селам, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках бумаги почерком майоров и лейтенантов германской армии: «Выдать русской свинье за купленную у нее свинью 25 марок». Поползли тоскливые слухи, что справиться с гетманской и немецкой напастью могут только большевики, но у них своя напасть — жиды и комиссары.
Вот и пошла кругом голова у украинских мужиков: ниоткуда спасения нет!
Были десятки тысяч людей, вернувшихся с войны и умеющих стрелять... Сотни тысяч винтовок, закопанных в землю, упрятанных в клунях и коморах и не сданных, несмотря на скорые на руку военно-полевые немецкие суды...».
И появились неисчислимые атаманы, скликавшие под свои знамена всех обиженных, недовольных или желающих половить рыбу в мутной воде. Воевал с немцами и Нестор Махно. Но антигерманское восстание в ноябре 1918 года подняла Директория — коллективный орган из ведущих деятелей оппозиционных режиму Скоропадского левых партий. Восстание это связано, прежде всего, с именем Симона Петлюры, банды которого терроризировали всю страну и насчитывали несколько сот тысяч человек. Петлюра единолично подписал первое воззвание о восстании и объявил себя «головным атаманом» республиканских войск. 14 декабря Петлюра без боя занял Киев. Но уже в феврале 1919 года Киев заняла Красная Армия. Петлюра в войне Советской России с Польшей выступил на стороне Польши. В 1920 году эмигрировал, а в 1926 году был убит в Париже из мести за еврейские погромы на Украине. Украина в 1919 году распалась на несколько областей, терроризируемых авантюристами бандитского толка, в том числе и красными командирами, каждый из которых насаждал свои порядки, грабил и убивал. Простые люди, жившие на Украине, все более нищали в хаосе и насилиях той смуты, продолжавшейся до 1934 года.
Последние записи в дневнике братьев Рубелей касались тридцатых годов:
«...Особенно в 1933-м был сильный голод. Люди ходят небритые, пухлые животы, как бочка с квасом. Отец наш, Дмитрий К. Рубель, умер в 11 часов дня, еще утром просил хлеба. А есть только щавель и сурепка. Проклятая пятилетка. Вся семья — больные. Село Малая Белозерка начало редеть, население уменьшилось. Мрут, как мухи, с голоду.
Еще много раскулаченных. Сосед Карпо Замрий имел ветряную мельницу, хата сложена из каленого кирпича и забор был кирпичный. Работал день и ночь и не пошел в колхоз, оттого его выслали, сделали кулаком эти комбедовские селяне».
* * *
Эти же «комбедовские селяне» спустя несколько лет после голодомо-ра стали писать доносы на своих земляков, отправлять их «на исправление» в гулаговские лагеря: раскулаченных им было мало. Может быть, как утверждают большевики, вызревшая в крестьянской среде ненависть к помещикам, кулакам, правительству царской России за голодное существование, за смерть крестьянских детей от голода, за несколько тысяч повешенных по велению Столыпина была так сильна, что крестьянам-беднякам было мало революции и гражданской войны. Они потребовали у советской власти разрешения на раскулачивание в обмен на коллективизацию (документального подтверждения этой версии нет). Люмпенизация деревни, потакание экстремистам не могли осчастливить сельское население. Зло всегда рождает зло. Не успели опомниться «праведные» селяне после «ежовщины», как грянула новая война, новое лихолетье 1941—1947 годов.
На исходе XX столетия без войны и репрессий, почти как манна небесная, свалилась демократия, свобода, независимость. Всплеск радости и оптимистических ожиданий вновь завершился внутренним ожесточением, поисками врагов и вредителей, очередной разрухой и нищетой.
«Мы приобрели незалежностъ, но попали в кабалу» — так оценила ситуацию одна из жительниц Украины. Власть бестолкова и немощна или высокомерна и коррумпирована. Босяцкая философия — равенство в нищете — неистребимо движет разными левыми партиями. Власть и оппозиция обвиняют друг друга в тяжких грехах. Националисты всех мастей используют экономические трудности для мотивации своих пророчеств и передела собственности. Но патриотизм и бизнес — вещи трудносовместимые.
И снова нет мира на этой благодатной земле, где люди могли жить неизмеримо богаче и счастливее, чем сейчас. Но не живут. Все забастовки, голодовки, пикетирования, все протестные акции — это варианты самоубийства, а не созидания.
В наказание за погромы предков, за игнорирование славянского закона Рода и Крови или еще за что-то Верховный Судия лишил запорожских (и не только) людей взаимопонимания, здравого рассудка, и люди, говорящие практически на одном языке, плохо понимают друг друга, не верят словам, которые слышат. И чаще всего они правы. Ситуация почти повторяет библейскую историю строительства Вавилонской башни. Но тогда строители вдруг заговорили на разных языках. А тут язык, по сути, один, а взаимопонимания никакого. И эта Божья кара давно, похоже с 1905 года, витает над Приазовьем.
Возможно, Нестор Иванович Махно, бывший учитель, интуитивно чувствовал противоречивость характера своих земляков и в угоду этим противоречиям предлагал «безвластное государство», «вольные Советы». Его колоритная, анархо-крестьянская фигура вызывает по сей день определенный интерес.
Казачья вольница, процветавшая не одно столетие на землях Новорос-сии, как джинн, выпущенный из бутылки, видоизменяясь и трансформируясь в новых социальных условиях, но неизменно отрицая любую форму государственной власти, явно отпечаталась в крестьянском движении времен Махно. С другой стороны, эпоха Махно говорит о возможности подчинения крестьянской стихии одному вождю, действия или хотя бы слова которого не противоречат глубинным чаяниям основной массы сельских жителей. Чаяния эти для начала просты — дайте возможность нормально работать и жить, а не существовать. Только за этим простым и понятным желанием сквозит недосказанность, затаенный страх или надежда на возмездие. Психология людей, крестьян особенно, простой никогда не была и меняться по щучьему велению она не может.
Может быть, новые поколения найдут ключ к благоденствию на этой благодатной земле. А пока нет мира под оливами, и хотя не гремят выстрелы, не полыхают пожары, ущербность, потери экономики превосходят потери военного периода. Идет тихая война, разобраться в которой пока никто не может. Столь глубокий экономический провал, поголовная нищета и небольшая прослойка процветающих «олигархов» — в прямом и переносном смысле результат бездарного управления. Если в России имена «героев» перестройки известны и незабываемы, то на Украине назвать их трудно.
Дело даже не в фамилиях. Можно не сомневаться, что порочна сама система, не способная обеспечить качественный отбор кандидатов в руководители, а может, все намного хуже: выбирать не из кого.
Мы похоронили колхозы и коммуны, посчитав неэффективной такую форму хозяйствования, а израильские «кибуцы», отвергнутые нами аграрные коммуны, имея сегодня самую высокую производительность аграрного труда в мире, процветают.
Значит, кадры решают все.
Этот сталинский лозунг, взятый на вооружение японцами, нам остается вспоминать и, пока есть еще остатки профессионалов, дать им дорогу.
Но кто это сделает? Всем известная перестройка одержала победу, но победа эта Пиррова. Жизнь стала трудной. С каждым днем растет число неоправданных человеческих жертв. Массовый характер приобрели нищенство и детская беспризорность. Свирепствуют наркомания, пьянство, преступность. Угрожают разруха и махновщина-пугачевщина. Последняя всегда была жестокой и бессмысленной, но в эпоху, когда принципиально доступен не только кистень или автомат, но и средства массового уничтожения, способна принять огромные масштабы. Как водится, появлялись и появляются люди, утверждающие: «Да, ситуация тяжелая. Но что-то делать надо. И я знаю, что». Одним из них был, как известно, В. С. Черномырдин, хотел «сделать лучше, а получилось, как всегда». В отношении его последователей стоит процитировать А. А. Галича:
Не бойтесь сумы. Не бойтесь тюрьмы, Не бойтесь мора и глада, Бойтесь единственно только того, Кто скажет: я знаю как надо.
Миром правят интересы. Интересы определяли вектор развития как «перестройки», так и «постперестройки». Но желание эксплуатировать природу человека, всегда стремящегося что-то делать, можно отнести к разряду проекта, гарантировать правильность и успешность которого никто не может. Для нашего инфантильного общества можно лишь постепенно повышать вероятность верных решений, используя единственный известный человечеству способ — рост культуры мышления, подъем профессиональной культуры. Но это длительный процесс, а мы ленивы и нетерпеливы... Нам проще... «грабить награбленное».
А в Тарасовке снова безработица, безработные уезжают в Запорожье и другие места в поисках заработка. В селе прожить за счет огорода совсем не просто. Все вернулось на круги своя. В разное время Сиваши по чужой или по своей воле покидали Тарасовку в поисках лучшей доли. Многочисленное, исчисляемое сотнями имен, сивашское племя на берегу тихой степной Токмачки сильно поредело. Остались незримые корни да безымянные в основном могилы... Есть, правда, одна могила, на которой стоит каменный, поросший мохом, крест. На нем читается только фамилия СИВАШЪ... и ничего более.
МАХНО
Мой боже милый, как их мало, Святых людей на свете стало!
Т. Г. Шевченко
Эта неординарная личность даже у современников имела полярные оценки. «Махно — разбойник», — говорили и писали одни. «Махно — народная стихия», — возражали другие. Он, единственный из украинских военных предводителей, известен на Западе. Его огромная популярность в крестьянской среде юга Украины не была случайной. И вместе с тем описание его реальных дел носит, как правило, неполный, однобокий или явно преувеличенный характер, обусловленный отсутствием «знания предмета», слухами и домыслами, распускать которые он сам был мастак. Поэтому наблюдения учителя К. В. Герасименко*, пробывшего у Махно продолжительное время, наблюдавшего не только его самого, но и все окружение, основательно окунувшегося в самую глубину крестьянского движения, возглавлявшегося Махно, и опубликованные «по свежим следам» в 1922 году в Берлине, представляют несомненный интерес. Идеи Махно — это вечная тема «свободы личности». Она колобродит в нашем обществе по сей день, вызывая не только жесткие споры, но и определенные действия. Показания очевидца несопоставимы ни с какими сторонними измышлениями, хотя и не могут претендовать на истину в последней инстанции:
«Н.И.Махно родился в 1884 году в селе Гуляй Поле (по другим данным, в 1888 году в селе Шагорово Гуляйпольского района. Недавно найдена метрика гуляйпольской, не шагоровской, церкви, где подтверждена эта дата рождения — 28 октября 1888 года. Сам Нестор Иванович называл 1889 год. Но метрики в те времена крестьяне, при нужде, умели фальсифицировать. Махно, чтобы не быть расстрелянным по решению царского суда, надо было стать несовершеннолетним. — Авт.} в семье малоземельного крестьянина, который занимался скупкой рогатого скота и свиней по заказам мариупольских мясников. (По другим данным, он родился в семье кучера Ивана Михненко, который умер от пьянства через два года после рождения пятого сына Нестора. — Авт.} До одиннадцати лет молодой Махно, посещавший школу, помогал отцу в разделке свиных туш, а затем мальчика определили в один из галантерейных магазинов Мариуполя.
С первых же дней службы в магазине для всех стало ясно, что приказчика из Махно не получится.
* К. В. Герасименко. Махно. «Историк и современник», Берлин, 1922.
— Это был, — как рассказывал впоследствии старик-приказчик, у которого Махно был подручным, — настоящий хорек: молчаливый, замкнутый, сумрачно смотрящий на всех недобрым взглядом необыкновенно блестящих глаз. Он одинаково злобно относился как к служащим, так и к хозяину и покупателям. От мальчика требовали покорности, почтительности, но будущий крестьянский вождь, презирая старших, вместо скучного дела за прилавком предпочитал ловлю бычков в море или шатание с ватагой уличных мальчишек по окрестностям города. На побои, которыми щедро награждали его со всех сторон, мальчик отвечал местью: он ловко и незаметно отрезал пуговицы с костюмов приказчиков, подливал касторовое масло в чайник с чаем, а своего учителя довел до больницы.
Когда жена хозяина магазина сделала попытку выдрать мальчика за уши, он до крови искусал ее руки и, боясь наказания, сбежал из магазина, скрываясь неизвестно где. Хозяин вызвал из села отца. Мальчика разыскали, выпороли и устроили в типографию для обучения делу наборщика. Типографское дело пришлось Махно по вкусу. В типографии его начинают ценить. Порт и ловля бычков забыты. Махно не узнать. Он берется за книги, тетради, появляется жажда знания: Махно работает над самообразованием, упорно, настойчиво, проявляя несомненные способности.
На мальчика обращает внимание работавший в той же типографии анархист Волин, который заинтересовывается занятиями Махно и помогает ему пройти дома курс городского училища. После ареста Волина занятиями Махно руководит эсер Михайлов. По его совету Махно сдает экзамен на звание сельского учителя и в 1903 году получает место учителя в одном из сел Мариупольского уезда. (В 15 лет стать учителем маловероятно, поэтому дата рождения Махно — 1884, а не 1888 год. Впрочем, есть публикации, где молодой Махно батрачил, забивал гвозди в мастерских Кернера, работал на чугунолитейном Гуляйпольском заводе, а учителем не был. — Авт.)
С первых же шагов своей учительской деятельности Махно принялся за проповедь среди крестьян анархического учения. На этой почве у него начались неприятности с полицией и начальством. В результате этих столкновений Махно лишают места учителя и высылают в Гуляй Поле под надзор полиции.
В родном селе Махно сразу приобретает популярность и неограниченное влияние на крестьянскую молодежь. Он и его товарищи совершали налеты на погреба и сараи зажиточных крестьян и помещиков и по ночам устраивали бесшабашные кутежи, о которых потом говорила вся деревня. Слава о подвигах Махно разносится далеко за пределы Гуляй Поля. Полиция с ним не борется, с ней Махно умел ладить, и в этом сказывается его двойственный, коварный характер. Дружба с полицией дала свои результаты. В 1905 году Махно получил политическую благонадежность, ему разрешили учительствовать и дали школу в с. Петровском Бердянского уезда.
(Этот факт может развеять все сомнения. — Авт.) Однако и на этот раз Махно недолго пробыл учителем: он с головою окунулся в революционную стихию.
В начале 1906 года Махно организовал смелое нападение на бердян-ское уездное казначейство, совершил тройное убийство, захватил кассу и скрылся. Один из соучастников выдал Махно, и его арестовали. До суда Махно содержался в бердянской уездной тюрьме, но за попытки к побегам его перевели в херсонскую губернскую тюрьму. В 1907 году Таврическим окружным судом Махно был приговорен «за разбой и убийство» к бессрочным каторжным работам и переведен для отбывания наказания сначала в Орловский централ, а затем в Акатуй и Зарентуй (по другим данным, это случилось в 1909 году. — Авт.). По рассказам одного из «атаманов» — Чалого, бывшего «потемкинца», отбывавшего вместе с Махно наказание в Акатуе, Махно не сразу сумел приспособиться к тюремному режиму, многократно делал попытки к побегу, поражая администрацию тюрьмы своей изобретательностью.
В 1917 году по общей амнистии Временного правительства Махно был освобожден и осенью 1917 года приехал в Гуляй Поле.
Махно-партизан
Начало деятельности Махно на юге России нужно отнести к марту 1918 года. В это время он располагал небольшой шайкой, составленной из преступников и севастопольских матросов, с которой совершал дерзкие, но в общем обычные для того времени грабежи, кочуя из одного уезда в другой. По дороге к нему приставали недовольные и обиженные гетманским режимом, а также матросы черноморского флота, которые поодиночке просачивались через немецкие кордоны из Крыма. Отряд численно разрастался, и Махно от случайных грабежей перешел к налетам на имения помещиков, на небольшие города и железнодорожные станции. Налеты сопровождались зверскими убийствами.
В июне к Махно прибыли из Киева анархисты группы «Набат» во главе с анархистом Бароном. С этого времени деятельность шайки Махно получает иное направление. Махно мечтает о создании Запорожской Сечи, он лихорадочно набрасывает перед слушателями грандиозные планы создания крестьянской республики. Обстоятельства благоприятствовали Махно. Крым и Украина были оккупированы иноземными войсками, которых крестьянское население ненавидело... и искало защиты у разных атаманов.
С каждым днем шайка Махно усиливалась... В ней появились пехота, кавалерия, пулеметы и даже артиллерия. Смелые и неожиданные нападения Махно всегда сопровождались неизменным успехом. Его имя стало именем крестьянского героя.
«Идем к Махно» — сделалось лозунгом крестьянских масс.
В дальнейшем, поощренный успехом, Махно перешел почти к открытой войне с немцами и австрийцами. Но дерзкие нападения Махно выводили из себя высшее немецкое командование в Киеве... Под давлением немцев Махно отступил и в Александровском уезде попал в кольцо. Испытав действие сосредоточенного артиллерийского огня и понеся большие потери, он сумел все же найти выход из кольца немецких войск и с небольшим уцелевшим отрядом ушел, сделав в одну ночь переход более чем в 60 верст.
В особом приказе немцы торжественно объявляли: «Бандит Махно уничтожен», но уже на пятый день Махно вырезал захваченный врасплох отряд австрийцев возле станции Константиноград...'
В октябре начался отход с Украины австрийцев и немцев. Отход принес Махно ряд побед над теми и другими, а главное, дал в его руки огромное количество вооружения. Но все эти налеты на уходивших домой немцев и австрийцев кажутся незначительными по сравнению с первым захватом Екатеринослава в декабре 1918 года. С этого дня имя Махно приобрело всероссийскую известность. Он «с боя» взял город, выпустив по нему до двух тысяч снарядов из шестидюймовых, отнятых у немцев, орудий. Петлюровцы, только что занявшие Екатеринослав, разбежались в паническом страхе, а население оказалось во власти махновцев. Это был такой разгром цветущего города с пятидневным грабежом, которого до того не видел ко всему, казалось, привыкший юг России даже в дни нашествия красного Муравьева.
Трудно подвести итоги всему тому, что сделал Махно за девять месяцев, но, несомненно, немцы и австрийцы заставили его изучить все оттенки партизанской войны, изучить самые глухие места днепровских плавней, все леса и прилески.
«Батько Махно»
Кто хоть раз видел батька Махно, тот запомнит его на всю жизнь.
Небольшого роста, с землисто-желтым, начисто выбритым лицом, с впалыми щеками, черными волосами, падающими длинными прядями на плечи, в суконной черной пиджачной паре, барашковой шапке и высоких сапогах, — Махно напоминает переодетого монастырского служку, добровольно заморившего себя постом.
По первому впечатлению, это — больной туберкулезом человек, но никак не грозный и жестокий атаман. И только небольшие, темно-карие глаза, с необыкновенным по упорству и остроте взглядом, не меняющие выражения ни при редкой улыбке, ни при отдаче самых жесточайших приказаний, глаза, как бы всезнающие, раз и навсегда покончившие со всеми сомнениями, вызывают безотчетное содрогание у каждого, кому приходилось с ним встречаться, и придают совсем иной характер его внешности и тщедушной фигуре, в действительности крайне выносливой и стойкой. Махно — человек воли, импульса, страстей, которые бешено кипят в нем и которые он старается сдерживать железным усилием под холодной и жесткой маской...
Махно не оратор, хотя и любит выступать на митингах, которые по его приказу устраиваются на площадях и в театрах захваченных и разоренных им городов. В речах Махно нет даже демагогии, казалось бы, столь необходимой в его положении. Мне приходилось часто наблюдать Махно во время митингов, и я видел, как чутко слушает его буйная и хмельная толпа, как запоминается каждая его фраза, подкрепленная энергичным жестом...
Вот Махно на площади. Он окружен своей всегдашней свитой. Здесь и теоретики анархизма — Волин, Артем, Барон и красавец Лященко в матросской шапке и высоких шнурованных ботинках со шпорами, и Гуро, тонкий, как шест, и гориллообразный палач Кийко, и массивный Петриченко с круглым, как луна, рыхлым лицом, и много других...
Махно говорит резко, нескладно, то понижая, то повышая голос, повторяя за каждой фразой, состоящей из 5—10 слов, свою постоянную, полную гнева фразу: «и только», он говорит о неизбежной гибели городов, о том, что города не нужны в жизни свободных людей, о необходимости горожанам сейчас же, немедленно, бросать города и идти в села... После Махно почти всегда выступает Волин. Убедительность доводов, которыми оперирует старый теоретик анархизма, искусное построение речи, необычайный пафос, равный по силе, может быть, только одному Троцкому, — все это проходит куда-то мимо толпы, завороженной нескладной речью батьки Махно. И Махно это знает, чувствует, понимает... Не спеша Махно поворачивается, чтобы уйти или сесть на тачанку... а толпа, как один, тянется к нему, давя друг друга, и безумно, в исступлении, ревет со слезами на глазах:
— Батько, наш Батько!..
Махно властен и непоколебим. Десятилетняя каторга ожесточила его, лишила способности разбираться в добре и зле. В нем жестокая потребность наблюдать мучительную смерть часто совершенно невинных людей.
Я вспоминаю кошмарную картину...
Перед Махно стоит оборванная группа стражников с текущей по лицам кровью. Запуганные и избитые стражники дрожат мелкой дрожью и пугливо озираются, боясь встретиться с острым взглядом Махно, который, хищно изогнувшись, в упор смотрит на них горящим, безумным взглядом.
Долгая пауза...
Махно быстро выдергивает руку из кармана брюк и почти кричит:
— Порубать их, — и только...
Не успел смолкнуть резкий голос батьки, как палач Кийко взмахнул острой шашкой и стал неумело рубить несчастных, нанося им удары по нескольку раз, словно срубая кочаны капусты. Забрызганный кровью Кийко устал, вспотел, едва переводит дух. Его сменяет более ловкий, смеющийся Лященко...
Махно с блуждающей рассеянной улыбкой спокойно наблюдает, как «работают» его молодцы, и больше ничего нельзя прочесть в его остром взгляде. Но вот — вместо испуганных, но живых людей — куча кровавых изуродованных тел. Махно порывисто срывается с места, собачьей рысью подбегает к этой куче тел, носком сапога отбрасывает попавшуюся по дороге голову, вскакивает на грудь, на живот убитых, пачкая сапоги кровью, и затем почти спокойно говорит:
— И только...
Все человеческие чувства давно заглохли у Махно. Его не трогают ни слезы женщин, — а к ним он падок, — ни плач детей, ни клятвы мужчин.
Махно на советской службе
При нашествии немцев и австрийцев, призванных Центральной Радой, советский главковерх Антонов, боровшийся с Радой во имя Советов, вынужден был отступить с остатками своей армии в пределы Курской и Орловской губерний и здесь выжидать тех событий, которые подготовлял X. Раковский. Под видом заключения мира с гетманом советский дипломат вел переговоры с атаманами повстанческих отрядов, среди которых были Шинкарь, Григорьев и Махно. Переговоры дали прекрасные результаты: атаманы подчинились Москве и готовы были по первому требованию двинуть свои отряды туда, куда будет приказано, а пока разрушали тыл гетмана. Не сидел сложа руки и Антонов. В итоге гетмана свергнул Петлюра, а Петлюру — повстанческие атаманы. Из отрядов Махно была сформирована 45-я стрелковая советская дивизия, а из партизан Григорьева — 44-я дивизия.
Дыбенко, прибыв в Симферополь в качестве командующего Четвертой украинской советской армией, каковым до тех пор считал себя Махно, потребовал, чтобы Батько явился к нему. Махно ввели к Дыбенко, который молча протянул несколько оторопевшему Батьке, привыкшему к почестям, солидную пачку приказов Военного революционного совета республики.
— Для чего это? — осведомился Махно, бегло взглянув на приказы.
— Читать... Вы назначены начальником 45-й стрелковой советской красной дивизии, а Григорьев — 44-й такой же дивизии.
Махно сначала хотел отказаться, но, услышав о Григорьеве, назначение принял. Дыбенко, любящий позу, сделал величественный жест рукой, милостливо отпуская Махно.
— Я, товарищ, уже послал вам спецов...
Возвратившись к себе «в ставку» где-то возле Цареводаровки (он не любил жить в больших домах, напоминающих ему тюрьму), Махно нашел арестованными присланных из штаба армии для формирования дивизии спецов...
После представления Махно поблагодарил всех за желание с ним работать и тут же отправил спецов обратно в сарай под арест, предложив остаться только Васильеву и начальнику артиллерийского отдела. С ними он занялся вопросами артиллерийского огня. Знания Васильева и его умение делать необходимые практические указания махновским артиллеристам на последовавшей после доклада практической стрельбе решили участь Васильева: он навсегда остался начальником штаба Махно, причем Махно, зная слабую сторону Васильева, держал его в неизменно полупьяном состоянии, что поручено было Кийко.
Остальные чины штаба, после недельного ареста, были пешком отправлены в Симферополь с приказом никогда больше не возвращаться.
Все должности в штабе были распределены между ближайшими помощниками Махно.
Махно и Григорьев
Разгром Екатеринослава не прошел бесследно для махновцев: его богатая добыча привела к полной бездеятельности махновскую армию. Встретив со стороны деникинцев организованный отпор, они занялись ликвидацией екатеринославской добычи.
Не тем, чем раньше, стал и Махно: он с головой окунулся в радости семейной жизни, мечтал о хуторе и собственном хозяйстве. Помощники Махно, как и рядовые махновцы, позабыв обо всем, предавались бесшабашной жизни. Без конца лилось вино, гремела музыка. Столица махнов-ской республики Гуляй Поле, переименованная в «Махноград», переполненная тысячными толпами гуляющего народа, напоминала крикливую, пеструю ярмарку.
Деньги и драгоценности пускались по ветру, как пух... и не прошло трех месяцев, как махновцы прогуляли, пропили всю екатеринославскую добычу.
Махно начали раздражать похвалы, которые расточались советской прессой атаману Григорьеву. И Махно задумал коварный план: спровоцировать Григорьева на совместное выступление против советской власти. Он посылает к Григорьеву своих «дипломатов» — Козельского и Колес-ниченко... Они с успехом выполнили возложенную на них миссию.
4 мая Григорьев, рассчитывая на Махно, открыто выступил против большевиков под лозунгом: «Власть советам, но без коммунистов»...
Советское командование быстро оправилось от предательского выступления и с бронепоездами, которых у Григорьева не было, а также с помощью махновской вольницы перешло в решительное наступление. Возле Елисаветграда, а затем под Лозовой Григорьев потерпел жестокие поражения... Однако Махно нужна была смерть Григорьева, и он устроил в сарае митинг, на котором Лященко предательски убил Григорьева.
Когда шла борьба Григорьева с большевиками, началось продвижение добровольцев в Донецкий бассейн. Завязались упорные бои, и большевики попятились к Москве...
Дивизии Махно поручили занять мариупольский фронт. Махновцы, влившись в большевистский фронт, быстро разложили соседние дисциплинированные и, в общем, довольно стойкие советские войска. При появлении танков они бежали с фронта, увлекая с собой красноармейцев. Началось стремительное наступление добровольческой кавалерии. Красная Армия покатилась на Орел.
В это время Махно продолжал вести с советской властью такую же двойственную и коварную игру, какую вел с Григорьевым...
Первым понял, в чем дело, Троцкий, который, удалив главковерха Антонова-Овсеенко, продолжавшего поддерживать Махно, стал расформировывать украинскую армию и вливать ее состав в общерусскую.
Троцкий из Харькова потребовал, чтобы Махно лично явился к нему, но хитрый Махно послал для переговоров делегацию. Троцкий приказал расстрелять депутацию, а Махно и Волина объявил вне закона как изменников рабоче-крестьянской власти.
Так кончилась служба Махно у большевиков.
(По другим данным*, Махно еще участвовал под командованием Фрунзе в форсировании Сиваша, и его «орлы» (группа С. Каретникова) решили судьбу барона Врангеля в 1920 году, потеряв при этом около шести тысяч однополчан. Махновцы стали для красноармейцев товарищами по оружию, причем настолько популярными, что бойцы 2-й Конной армии называли себя «махновцами». — Авт.)
Махно-петлюровец
В первых числах августа 1919 года махновская армия, значительно уменьшившаяся численно за время тяжелых боев с добровольцами и обремененная значительным числом раненых, достигла линии петлюровского фронта: Калинковичи—Казатин.
* В. Азаров. Глоток Сиваша. Интернет, 2004.
Махно немедленно приступил к переговорам с петлюровским командованием о сдаче на попечение украинского Красного Креста раненых махновцев, которых он, вопреки обычаю, не смог, вследствие быстроты отступления, сдать на попечение крестьян.
Переговоры увенчались успехом. От Махно приняли не только раненых, но и предложили занять возле Умани отдельный участок на петлюровском фронте. Махно, заняв участок фронта, попал в родную стихию.
Все эти «курени смерти», разные «черно-красно-серошлычники» и другие, с не менее эффектными названиями, полки, составлявшие как бы гвардию петлюровских войск, по существу были худшим видом партизан, не останавливающихся перед любым видом насилия, и понятно, что вольница Махно, с ее полным отрицанием даже признаков дисциплины, которая в петлюровских войсках все же существовала хотя бы в отношении деления чинов армии на казаков и старшин (офицеров), привлекла к себе все их симпатии, и скоро началось дезертирство петлюровцев к махновцам, значительно пополнившее состав махновской армии.
В то время на петлюровском фронте было полное боевое затишье. Мимо фронта тянулись бесчисленные обозы отступавших из Крыма и одесского района советских войск, перегруженных многочисленными семьями коммунистов...
Между тем Деникин занял Курск и подходил к Орлу. Казалось, настали последние дни большевизма. Но, углубляясь на Украину в поисках сочувствия у населения, привыкшего владеть собственной, а не общинной землей, стремясь использовать живые силы этого населения и получить хлеб, Деникин вместе с тем не посчитался с пронесшимся по всему этому обширному краю вихрем национального подъема, принявшим во многих случаях нездоровую окраску крайнего шовинизма.
Рассматривая все украинское движение лишь как кабинетно надуманное изобретение кучки интеллигентов зарубежного происхождения, Деникин допустил открытое столкновение с петлюровцами в первый же день занятия Клева из-за поднятия флага над зданием городской думы. Это столкновение привело к образованию нового фронта, и кроме того, у армии с этого момента оказался неустойчивый, часто враждебный ей тыл... Начались ожесточенные бои между добровольцами и махновцами, причем впервые махновцы познакомились с действием нового орудия гражданской войны — бронепоездами. Махновцы вообще не выносили действия артиллерии, а огонь с быстро и совершенно неожиданно появляющихся бронепоездов заставлял их разбегаться куда глаза глядят. Махно это видел и упорно начал искать выход из тяжелого положения...
Следует добавить, что Махно слабо владеет украинским языком, а «ридна мова», на которой пришлось тогда ему и его махновцам изъясняться, все больше и больше наводила его на мрачные мысли и вопросы. Махно совершенно ясно видел, что среди украинцев ему не то что первой, но даже и последней скрипки играть не придется, и он решил изменить Петлюре, как раньше изменил Григорьеву, а затем советской власти.
Махно в тылу Деникина
К осени 1919 года Махно окончательно усвоил преподанные через Дыбенко уроки Троцкого и успел применить их на практике. Оставляя без внимания внешний вид своей недисциплинированной армии, он, путем упорной и энергичной работы, почти незаметно успел реорганизовать ее так, что армия уже не была той шайкой грабителей, какой по существу являлась, а представляла собою кадры для подлинно народной партизанской армии.
Махно решил, что необходимо действовать не только быстро, но главное, производить операции вдали от железных дорог или, как он определял, «перенести борьбу с рельс на проселки, в леса и поля»...
Свою пехоту он посадил на четырехколесные легкие тачанки, с установленными на них пулеметами и, имея прекрасный конский состав, перебрасывал ездящую на тачанках пехоту с поразительней быстротой то в один, то в другой участок боя... Кавалерию Махно вообще берег и употреблял ее для нападений на подвергшиеся крушению воинские железнодорожные эшелоны или для преследования убегавших в панике войск противника.
Не ждали Махно и в тылу у Деникина, войска которого победоносно двигались по московским дорогам. В то время, когда Мамонтов возвращался на отдых со своего знаменитого рейда по советским тылам, Махно со своей летучей армией совершил неожиданный рейд по тылам Деникина.
Махно у Полтавы, Кременчуга, Константинограда, Кривого Рога...
В первых числах сентября он занял Александровск (с 1921 года — Запорожье. — Авт.), отрезав Крым от центра. По пути Махно распускал собранные по мобилизации пополнения для армии Деникина; часть из них добровольно переходила к нему. Махно идет дальше — он занимает Орехов, Пологи, Токмак, Бердянск, Мариуполь и смело продвигается к Таганрогу, где была расположена ставка Деникина. Нужно было видеть, что творилось в эти «махновские дни» в тылу Добровольческой армии. Военные и гражданские власти растерялись настолько, что никто и не думал о сопротивлении.
При одном известии о приближении Махно добровольческие власти бросали все и в панике бежали в направлении Ростова и Харькова.
Это был небывалый, не имевший примера в истории, разгром тыла, который по своим последствиям не может быть даже сравним с рейдом Мамонтова. На сотни верст с большим трудом налаженная гражданская и административная жизнь в городах и отчасти в селах была окончательно сметена. Уничтожены и сожжены огромные склады снаряжения и продовольствия для армии. Нарушены пути сообщения.
Крестьянская масса с этого момента открыто стала не только в оппозицию к власти Деникина, но и перешла к вооруженной борьбе с ним. Генерал Деникин приказал генералу Слащеву: «Чтобы я больше не слышал имени Махно»...
Мне пришлось пешком пройти от Александровска, после нападения на него Махно, до Чаплине и наглядно убедиться как в исключительном влиянии Махно на крестьянские массы, так и в невероятной растерянности властей... Из Чаплино вечером я попал в Бердянск, который в ту же ночь был занят Махно... Два дня по дворам ходили махновцы, разыскивая офицеров и полицейских и тут же их расстреливая. Стала выходить газета «Вольный Бердянск», а город и жители были объявлены вольными. С первых же дней «вольный» город был наводнен тысячами крестьянских подвод, на которые грузилось из магазинов все, что было, и почти три недели на подводах вывозились снаряды, патроны, оружие, снаряжение, уцелевшие при взрыве складов. Все это везлось крестьянами в свои деревни.
Все крестьяне считали себя настоящими махновцами, а коренной элемент махновской армии они иронически называли «раклом».
Городское население в большинстве относилось к Махно отрицательно. Подвоз продуктов в город с первых же дней прекратился. Цены на все съестное начали достигать невиданных доселе размеров, пока не появился приказ коменданта города, гласивший: «Батько Махно приказал, чтобы и хлеб, и продукты в городе были». К вечеру того же дня хлеба было сколько угодно по цене 3 руб. за фунт, вместо существовавшей цены 5 руб. до махновского прихода. Одна лишь эта мера может служить достаточным показателем как отношения крестьян к Махно, так и тяжести борьбы добровольцев с Махно, что в свое время учтено не было...
Быстро откатившись под ударами добровольцев от Мариуполя к Вол-новахе, а затем в сторону Токмака и Полог, Махно 16 октября 1919 года покинул Бердянск и стал с боями отступать к Екатеринославу. Он не смог предугадать направление главного удара по своей армии, ожидал его со стороны Таганрога, а получил со стороны Лозовой. В этих боях погибло много махновцев... Махно со своим штабом, конвоем и Советом армии, размещенным более чем на трехстах тачанках, после тяжелого ночного перехода расположился на отдых в с. Ходунцы.
На рассвете его окружила 2-я терская казачья дивизия, которая так неожиданно понеслась в атаку на колонны тачанок, что только с некоторых махновцы успели открыть пулеметный огонь, остановив этим полный охват колонны... Терцам досталась богатая добыча: более 200 тачанок с лошадьми и награбленным добром, включая сюда и до 400 женщин, служивших в разведывательном отделении штаба махновской армии, досталась им и тачанка самого Махно. Сам же Махно, его штаб и Военно-революционный совет исчезли...
Генерал Слащев, изгнав Махно из Екатеринослава, упоенный победой, считал вопрос с Махно поконченным. Самоуверенный генерал сообщил об этом в ставку Деникина... Но Махно возвратился назад и захватил станцию, на которой находился поезд Слащева. Кругом поднялась обычная в таких случаях паника, махновцы наседали со всех сторон, казалось, что вот-вот Слащев со своим штабом попадет в плен, и только личная храбрость молодого генерала спасла положение.
На слащевские войска, которые привыкли к открытым столкновениям, со всех сторон посыпался ряд мелких, совершенно неожиданных нападений...
Слащев сначала приходил в ярость, но вскоре стал восторгаться предприимчивостью и храбростью махновцев. Под конец крымской операции у Слащева собралось порядочное число махновцев, которых он и захватил с собой в Крым, где они оправдали возложенные на них надежды и действительно отличались как храбрые солдаты.
Врангелевцы знали о непримиримой ненависти Махно к офицерам, и, несмотря на это, Врангель предложил Махно союз и дружбу. Но разве мог быть действительным союз Махно с Врангелем при наличии в Военно-революционном совете армии Махно почти всех анархистов России, возглавляемых Волиным? На предложенный Врангелем союз Махно, безусловно, дал свое согласие и действительно помогал Врангелю работой мелких атаманов, как, например, Ященко. Но это согласие и этот союз фактически выливались в следующую форму: «пока у большевиков есть чрезвычайки, мы с ними будем вести войну как с контрреволюционерами. Врангель также против чрезвычаек и обещал нас не трогать».
Махно понимал, что удовлетворить в то время крестьянство не могла ни одна власть, считающая себя государственной, поэтому он предпочитал показывать вид о желании заключить союз с Врангелем и одновременно вел переговоры с советской властью о своем поступлении к ней на службу.
Армия Махно
К концу 1919 года все, что группировалось вокруг Махно, носило одно общее название: «Армия имени батьки Махно».
Основное боевое ядро армии, наиболее активное, служащее как бы кадром, из которого потом развертывались отряды, пополненные крестьянами, состояло из:
1) личного штаба и конвоя Махно, численностью до 300 человек;
2) кавалерии — 1000 всадников, под командой вахмистра Долженко;
3) пулеметных полков, то есть ездящей пехоты — 800 тачанок... В общем до 3509 человек, под общей командой бывшего матроса Гуро;
4) артиллерии — шесть 3-дюймовых полевых орудий. В общем до 200 человек под командой бывшего фейерверкера Зозули;
5) комендантских команд и других вспомогательных частей, в общем до 500 человек.
Таким образом, численность постоянных сил Махно нужно определить в 5000 человек, не считая состава реввоенсовета армии.
Кроме этих постоянных частей, имелись временные, в большинстве пехотные, части, собираемые по мобилизации из крестьян. В зависимости от района мобилизация давала в одну ночь 10—15 тысяч бойцов и больше, частью с артиллерией и кавалерией. Наступательный порыв мобилизованных частей в первые дни бывал очень велик, но, по мере удаления от родных сел или затяжки военных действий, крестьяне «выдыхались»...
Успех махновских мобилизаций зависел от того, что во всех селах Таврической, Екатеринославской и южных уездов Полтавской и Харьковской губерний имелись махновские организации, поддерживавшие через особых агентов постоянную связь со штабом Махно, который благодаря этому всегда был точно информирован о положении на местах. Раскрыть эти организации при занятии сел противником было немыслимо, так как почти все жители сел так или иначе бывали замешаны в махновском движении, а главари держались крайне конспиративно.
Такая организация определяла и характер тактических действий Махно. Имея основной кадр армии из людей, терять которым нечего, посаженных на лошадей (кавалерия) или тачанки, Махно совершал в одну ночь переходы в 50—60 и более верст. На остановках он находил отдых, корм для людей и лошадей. Расчеты за все забранное у сельского населения Махно немедленно производил деньгами или товарами с большей щедростью, нежели его противники, которые, впрочем, старались ничего не платить крестьянам. Эти расчеты, помимо других причин, приводили к тому, что крестьяне радовались появлению махновских отрядов.
Неизменными и постоянными спутниками основного ядра армии были грабеж, пьянство, буйство... Рядом с пулеметами на тачанках, прикрытых дорогими коврами, помещались бочки с вином и самогоном. Увидеть махновцев в трезвом состоянии было трудно. Махновцы самовольно снимались с позиции, являлись в ближайший город, заезжали в любой двор и открывали невероятный, дикий кутеж...
Симпатии крестьян были на стороне Махно... Крестьяне не смешивали Махно с его вольницей и терпели последнюю лишь в силу необходимости и часто самосудом расправлялись с наиболее надоевшими и буйными махновцами.
Заключение
С наступлением весны 1921 года Махно не замедлил перейти к своим излюбленным коротким налетам. Перед советской властью вставал грозный вопрос о срыве всего продналога на Украине. Медлить дальше с ликвидацией Махно было невозможно, и Фрунзе получил приказ ликвидировать Махно...
К концу лета 1921 года постепенными маневрами своей многочисленной кавалерии Фрунзе прижал Махно к Днестру, к румынской границе.
Лично Махно удалось, хотя и легко раненным (по другим данным, «на-скозь прошитый пулями, 12 ран, с перебитой ногой и контузией, с 77 сообщниками». — Авт.), перейти границу и скрыться у румын, но зато в Бутырку в Москве попал почти в полном составе Военно-революционный совет его армии во главе с самим Волиным, который даже из тюрьмы продолжал кричать о контрреволюционности коммунистической партии.
У румын Махно нашел часть своих военных помощников, перебравшихся туда ранее. Ловкий Козельский, не жалея колосс'альных средств, заблаговременно вывезенных в Бессарабию, сумел безопасно и удобно устроить своего Батьку, обойдя все неприятности, которым подвергались интернированные румынами русские. Рана Махно давно залечена, но тяжелые переживания не сломили беспокойной, жаждущей вечных приключений натуры Махно, и румыны имели в своих руках довольно неприятное для Советов орудие.
На митингах и в особенности в пьяном виде у Махно часто вырывались фразы, которые никак не подходят под обычный для него тип речей, выдержанных в анархическом духе.
На одном из митингов, отвечая на вопрос, Махно сказал:
— В России возможна или монархия, или анархия, но последняя долго не продержится.
Основа успехов Махно сводилась к тому, что он имел возможность через своих агентов узнавать о настроениях крестьянских масс и немедленно реагировать на них отдачей соответствующих приказов. Создавать же эти настроения Махно не мог; он — не вождь; он умел лишь плыть по течению».
На этом закончился довольно объемный очерк Герасименко.
Из Румынии Н.И.Махно перебрался в Польшу, где был арестован, а затем в Париж. И везде он был на виду, активно участвовал в политической жизни. Написал большую часть мемуаров, озаглавленных «Русская революция на украинской земле». Туберкулез, полученный им в царских застенках, сделал свое дело. Н. И. Махно умер в 1934 году.
Похоронен он на знаменитом парижском кладбище Пер-Лашез, там, где в мае 1871 года расстреляли французских коммунаров, а в 1899 году в память о них воздвигнута «Стена коммунаров», у которой похоронены многие политические деятели. Будучи у этой стены в 1975 году, не знал о могиле соотечественника. Нестор Иванович ко всему прочему, оказывается, писал стихи. Четыре строчки из стихотворения, написанного в 1921 году, могут служить ему эпитафией:
Мы проливали кровь и пот, С народом откровенны были. Нас победили. Только вот Идею нашу не убили.
Странно, но в 1939 году другой, более масштабный, вождь И.В.Сталин в беседе с А. М. Коллонтай довольно точно предсказал будущее СССР и также выразил уверенность в возрождении идей социализма: «...многие дела нашей партии будут извращены и оплеваны... И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут много злодеяний.
Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться.
Сила СССР — в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено, прежде всего, на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы не все еще сделали. С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, но только на некоторое время. Появится много вождей-пигмеев...
В целом развитие в будущем пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что Восток взбудоражится... И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к деяниям и победам нашего социалистического Отечества. Новые поколения поднимут знамя своих отцов и дедов. Свое будущее они будут строить на примерах нашего прошлого».
ОНОМАСТИКА
Имя — это судьба.
Афоризм
Происхождение собственного имени, фамилии всегда интересовало людей. Интерес этот не оставался пустующим резервуаром: всегда находились охотники заполнить его из источников, нередко замутненных. Ономастика, как раздел языкознания (ономасиологии), изучающий собственные имена, так же как и большая часть других наук, базируется на гипотезах, версиях, требующих определенных доказательств. Чаще всего возникновение дворянских фамилий увязывают с официальной историей, которая, к сожалению, во все времена писалась и пишется по заказу идеологов, а также подвергается с течением времени «переоценке ценностей». Но бывает и наоборот. Например, написанная разными авторами русская история выдается как раз и навсегда установленная догма. Что само по себе уже ненаучно.
С XVIII века в России имена стали делить на «благородные» и «для простолюдинов», что негласно признается по сей день. Так, у Пушкина: «Агафон, Филат, Федора, Фекла и прочие употребляются у нас только между простолюдинами». Бабку Н. С. Лескова, автора знаменитого рассказа «Левша», священник окрестил Акилиной. Отец «слышать не мог неблагозвучного имени новорожденной, видя в нем поругание своей купеческой именитости. Бросился к архиерею — тщетно! Тогда он строго-настрого приказал всем в доме облагороженно называть девочку Александрой... Тайна эта соблюдалась всеми...».
В последние годы появилось немало публикаций, «расшифровывающих русские фамилии и имена. В этих книгах старая «песня» о дворовых кличках, уличных прозвищах. Что касается имен, то и здесь русские представлены убого: издревле пользуются именами латинян, древних греков, скандинавов, евреев и даже тюрков. 14 сентября 2001 года в программе НТВ «Евреи в России» искусствовед Лев Аннинский договорился до того, что «русской культуры, как таковой, не было. Исконно казачьи фамилии Шолохов и Мелихов — еврейские фамилии, так как у казачества еврейские корни. Но они, евреи, были насильственно вытеснены в торговлю, а затем — в банки и правительства... Вытеснив отовсюду евреев, русские присвоили себе еврейские имена и фамилии».
Оказывается, это не полемический экспромт, а взвешенная позиция. Как научную истину трактует эту версию киевский академик В. Кандыба: «Многие современные русы-евреи отказываются от своего русского казачьего прошлого, отказываются от своей волжско-дунайской прародины, от построенной Мосхом Великим Московии-России, от нынешней чисто еврейской Европы и США».
Житель Московской области, обозначивший себя инициалами В. П., но в заместителях которого академик Иван Евсеевич Кольцов, в частном письме утверждает: «Первые 10—11 глав Бьтя в Ветхом Завете — наши, проторусские. Адам и Ева — имена нееврейские. Это выдумка, что они еврейские. На самом деле Ева — это проторусская богиня жизни Жива. Недаром в Ветхом Завете сноска: «Ева — это жизнь». Зачем бы евреи делали пояснение, если бы слово было их. Богословы Свято-Тихоновского богословного института, вечерний факультет которого я заканчивал в 1992 году, согласны, что названные главы нееврейского происхождения, что они ходили по всему древнему миру, а евреи их только использовали, как и пророк Моисей. Адам — это пересданный человек, «Аз»-дам, что говорит о том, что была уже древнейшая проторусская письменность».
Другой автор, О.Гусев, еще более категоричен: «Иудеи, приватизировав «книгу книг» (Всеясветную Грамоту. — Авт.) и населив ее своими прапредками, изрядно «лопухнулись».
Адамом и свой наши жрецы (волхвы. — Авт.), которые не пользовались, само собой, современной терминологией, называли мужской сперматозоид и женскую яйцеклетку. «Адам» в Библии воспроизводится правильно, а вот «ева» — с ошибкой: правильно йева...
Наши фамилии и имена уходят своими корнями в золотую эпоху становления Всемирной Протоимперии Великая Русь 35—40 тысяч лет назад, то есть в те времена, когда и в помине не было ни древних греков, ни латинян, ни евреев, ни тюрков, ни, наконец, народов Западной Европы. Это не мы у них заимствовали, а наоборот, они сегодня носят наши же или доподлинные, или искаженные имена и фамилии».
Комментировать позицию Гусева нет необходимости. Она содержит элементы доказательности, но признать их окончательными и достаточными вряд ли правомерно. Хотя бы потому, что Земля по-древнееврейски — Адами. Из ее праха появился Адам. Звучит убедительно.
Фамилия
Из уст венгра Петера Кереши, отец которого расстрелян и похоронен на Урале, довелось услышать в Будапеште, что фамилия Сиваш — венгерская. Да, она созвучна названию знаменитых мадьярских мелодий — чардаш. Танцы чардаш — производная от мелодий. Еще более известен гуляш. Правда, настоящий венгерский гуляш совсем не рагу, как принято считать, а скорее всего густой суп с кусками мяса и овощей. Есть еще подлива ранташ, судак в гриле — фогаш, цыпленок — паприкаш. Еще больше созвучий в географических названиях: водолечебница Рудаш, гора Шаш, города Сильвашварад, Кундамараш, Балашшадьямарт, Кишу и с ал-лаш, Кишкунхалаш, Сарваш.
На самом известном в Москве Новодевичьем кладбище похоронен венгр, фамилия которого, судя по эпитафии, Сиваш! Прямое подтверждение слов Кереши. В самой Венгрии известен король Матьяш, режиссер Фелаш, поэт Дарваш.
С помощью работника венгерского «Торгпредства» Иштвана Пустой отыскался только один условный однофамилец, стоматолог Сивош. Его отец, капитан легендарной ватерпольной команды Венгрии, ставшей в свое время олимпийским и мировым чемпионом, двухметровый гигант Ишт-ван Сивош, передал своему сыну по наследству увлечение водным поло и антропологические параметры. По словам Пустой, некоторые миниатюрные пациентки, увидев гулливера-стоматолога, особенно его огромную руку с бормашиной, в страхе покидали лечебный кабинет, буквально выскакивая из зубоврачебного кресла. Каких-либо родословных связей с Россией или возможного искажения фамилии (Сиваш —> Сивош) обнаружить не удалось. Скорее всего, фамилия Сивош, как Галамбош и Добош, обнаруженные в поиске, доказывают свое венгерское происхождение.
Но заместитель директора венгерского культурного центра, дислоцированного в Москве, венгр сербского происхождения Йожеф Горетич, также не сомневается в венгерской принадлежности фамилии Сиваш. Если два совершенно незнакомых друг с другом человека утверждают одно и то же, то над этим стоит задуматься и, по возможности, разобраться. Известно, что юный житель Приднестровья Величко, погибший в недавнем молдавском противостоянии, был венгром, как и знаменитый футболист киевского «Динамо» и сборной СССР Йожеф Сабо. Но они были выходцами из Закарпатской Украины, историческое название которой Угорская Русь.
Она входила в состав Венгрии. Почему назвали эту территорию Угорской, да еще Русью? Ведь дунайские венгры, как манси и ханты, говорят на угорском языке финно-угорской группы. И с какой стати угорцы, якобы тюрки по происхождению, должны были назвать часть своей территории Русью, да еще Угорской? На первый взгляд — бессмыслица. Только случайных исторических названий не существует, значит, были для этого веские основания.
В Ханты-Мансийском автономном округе есть речка с названием Сивые-Ях. Что это значит в переводе, местные славяне не знают. Очевидно, название происходит от слова «севыс», что по-хантыйски значит «весло». Других слов, созвучных слову Сиваш, как это имеет место в венгерском языке, у «остяков» и «самоедов», согласно словарю Хрисанфа Лопарева, изданному в 1896 году в Санкт-Петербурге, фактически нет, если не считать единственного: город по-остяцки — вош, и первое поселение русских называлось «Рус-вош», что близко очень к «Си-вош», «До-бош». В XVI веке на территории Югры вместе с тем было немало городков с приставкой «ваш»: Ланги-ваш, Надинг-ваш, Лозьма-ваш, Пель-ваш, Собь-ваш, Сугмут-ваш, но городка Си-ваш среди них не оказалось.
Венгры самым близким «родственником» своего языка считают финский, но одновременно признают, что эти два языка так же мало похожи друг на друга, как английский и персидский*. На самом деле близкий родственник финскому языку — эстонский. А делегации венгерских филологов, часто посещающих Ханты-Мансийск, буквально млеют, обнаруживая сходство своего языка с местным. И действительно, не имея ничего общего с романо-германскими и славянскими языками, в окружении
* Венгрия. Путеводитель, М., «Авангард», 2002.
которых он существует более тысячи лет, венгерский язык каким-то чудесным образом сохранил себя. В нем все иное, не только слова, но синтаксис и грамматика. Будучи агглютинативным языком, он обладает высокой способностью выражать абстрактные понятия, что совсем не свойственно языкам народов Севера.
Анонимус, автор самой ранней историографии Венгрии, служивший писарем у короля Белы III (1172—1196), утверждает, что Венгрия началась с прихода мадьяр в 896 году на территорию римских провинций Пан-нония и Дакия под предводительством князя Арпада.
Одной из официальных несуразностей в венгерской истории представляется принятие венграми, якобы тюрками по происхождению, христианства. Убийство монаха из Венеции Геллерта в 1046 году (его статуя высится в центре Будапешта) восставшими венграми-язычниками в связи с этим не столь однозначно. С другой стороны, основатель Венгрии князь Арпад должен называться ханом, эмиром или еще как-то, но не князем.
Созерцая в Будапеште величественный мемориал, посвященный династии Арпадов, довелось услышать от одного из добровольных гидов, что памятник надо ставить Аттиле, вождю гуннов. Вскоре выяснилось, что среди мадьяр есть даже фамилия Аттила.
*«* *1* т*
Официальная историческая наука гласит, что гунны произошли от тюркоязычных хунну и живших в Приуралье сарматов и тех же угров. Сомневаться в сходстве языка венгров и хантов не приходится. Вот только венгры и тюрки, судя по их внешнему виду, вряд ли кровные родственники.
Поэтому заслуживает внимания версия происхождения гуннов Л. Н. Гумилева, отец которого расстрелян НКВД, и В.М.Демина, возглавлявшего экспедиции «Гиперборея-97» и «Гиперборея-98». По их мнению, тюр-коязычные хунну на самом деле динлины-русичи. Получается, что венгры — смесь русичей, сарматов и угров. (До Гумилева в 1601 году однозначно высказался М. Орбини: «Одной из русских провинций является Югария или Югра, родина гуннов. Отсюда они вышли в поход и покорили себе прекраснейшие страны Европские».) Столь крутой поворот нуждается в аргументах. Они приведены Гумилевым и сводятся к тому, что часть хунну, разгромленных китайцами в 93 году, двинулась на Запад.
После гибели в I веке н. э. под ударами семито-сарматов Русколани (Скифии) славяно-арийское сообщество разорвалось на две части, связей между которыми не было примерно 500 лет. Этот факт и породил устойчивое мнение, что между хуннами и славянами нет и не было ничего общего. Их этническое развитие постепенно отдаляло их друг от друга, 500-летний перерыв в общении активно этому способствовал, но этническое родство все-таки сохранилось и сыграло решающую роль в возрождении Русколани.
Возрождение осуществила та самая часть хуннов, которую Гумилев назвал «неукротимыми». Эти хунны в 155—158 годах достигли Южного Урала.
Наиболее вероятная причина миграции «неукротимых» не любовь к своим этническим братьям, скифам, а решение руководителей славяно-арийского государства. Китайские географы того времени указывали на существование в Азии Угорского северного государства Уи-Бейго, которое «Славяно-Арийские Веды» называют Рассения. Столица этого государства Асгард находилась в районе Омска. «Угория» входила в состав Рас-сении.
Войско гуннов состояло на 80% из хунну и 20% вогулов (манси). Наличие угорских дружин в гунно-русском войске отмечено в «Велесовой книге». Академическая наука не может найти языка гуннов. А его искать не надо, так как он ничем не отличается от языка славян, а его носители, гунны, растворились среди этнически родственных славянских народов Русколани, Словении, Венедии. Этому доводу существует документальное подтверждение: послы византийского императора, посетившие двор Аттилы, назвали гуннов скифами, а напиток, которым их угощали при дворе, именовался «медос», то есть мед — излюбленный хмельной напиток славян.
Отсюда абсолютно ложны утверждения, что гунны—тюрки. О гуннах сложилось мнение как о кровожадных, беспощадных варварах, разрушивших Рим и грозивших цивилизованному миру уничтожением. Ненависть христиан к язычникам, а гунны были ими, породила на Западе теорию о диких кочевниках-номадах, полузверях, полулюдях. На самом деле одежда гуннов-русичей была из льна и кожи. Жилища — войлочные кибитки, прекрасно приспособленные к походно-боевой жизни. Наконечники стрел и дротиков, изготовленные гуннами из им одним ведомой стали, пробивали металлические доспехи противников. Гунны умели на скаку далеко и точно метать дротик, метко стрелять из лука. Их лошади были быстры и выносливы, а сами гунны — рослыми, могучими воинами, среди которых выделялись настоящие богатыри. Так как количество богатырей было невелико, то гунны их берегли, избегая штурма городов и крепостей, а также открытых сражений с сильным, изготовившимся к бою противником. Бой начинали конные стрелки из лука и метатели дротиков, стремясь спровоцировать его атаку. После чего лучники и метатели дротиков начинали «бегство». Как только строй противника в результате погони или обстрела нарушался, гунны-русичи перестраивались в клинья и разрывали конную лаву противника на части в нескольких местах. Действуя с флангов и тыла, расстреливали противников из луков или арканили. Преимущества «клина» оценили рыцари и применяли его почти тысячу лет.
Почему гунны-русичи пошли в Европу? Когда в IV веке разнотравные злаковые степи поползи на восток из-за ухода моря, аланы решили отвоевать у Рассении Южный Урал. Война, начатая в 360 году, завершилась в 370 году полной победой гуннов. Они стали хозяевами степей от Каспия до Азовского моря. Не спасли алан и готы Германариха, с которыми они были в союзе. Преемник Германариха, Амал Винитарий, решив вернуть готам независимость, разгромил в 375 году антов во главе с Бусом, а затем в 386 году двинулся к Черному морю с надеждой отплыть в Византию, но был перехвачен гуннами во главе с Великим князем Белоревом и преследовавшими его актами и венграми. Белорев стрелой из собственного лука убил Винитария.
Разгром А. Винитария означал возрождение Русколани от Волги и до Дуная. Это произошло в 386 году. В течение нескольких лет гунны-русичи наладили общественную и хозяйственную жизнь Русколани, реорганизовали войско по древней традиции на старшее и младшее. Старшее войско (акаци-ры) располагалось на территории Русколани. Младшее войско, не обремененное семьями и большими обозами, во главе с Великим князем в 391 году вторглось на родину семитов-сарматов. К 397 году гунны-русичи под водительством Белорева разгромили Сирию, Каппадокию и Месопотамию.
В 400 году походное войско гуннов-русичей вновь появилось на Дунае и двинулось на запад. К 420 году гунны завоевали Паннонию. Свевы, бургунды, аланы, остатки остготов и вестготов бросились на запад, в пределы Римской империи, наводя ужас своими разбоями и еще больший — рассказами о свирепых гуннах.
В 430 году гунны-русичи достигли Рейна. Великий Князь Ругила (Руг), сменивший Белорева, реально оценивая свое разноплеменное войско, в котором гунно-русичи уже составляли менее трети, начал дипломатические контакты с Римом, рассчитывая установить мир. Но преждевременная смерть в 434 году оборвала его деятельность. Власть перешла к детям его брата Атталу (Агтиле) и Бледу. По сведениям западных авторов, войско гуннов состояло из остготов, гепидов, тюрингов, герулов, франков, скиров, бургундов, алеманнов, ругов, турклингов, булгар, а также римлян и греков, предпочитавших справедливость гуннов произволу и корысти «цивилизованных» чиновников Рима и Византии. У западных авторов нет упоминаний о славянах, кроме ругов. Они считали ругов германским племенем, а между гуннами и славянами не находили различий ни во внешнем виде, ни в языке.
К моменту объявления Аттилы Великим Князем совет глав родов и волхвов практически был заменен советом товарищей Великого Князя, как это было у Александра Македонского. Аггила, по существу, стал управлять как император. Это вызвало беспокойство совета глав родов и волхвов.
Византийцы, зная необузданность и непредсказуемость Аттилы, умножили контакты с главами родов и волхвами, широко используя подкуп. Очередное вручение подарков кому-то из одариваемых показалось несправедливым, и он организовал донос Аттиле. Аттила казнил обвиненных. В итоге акациры перестали поставлять Великому Князю пополнение. Аттила отомстил византийцам. Его разноплеменное войско дошло до стен Константинополя, разграбив по дороге 70 городов. В это время возникла распря между братьями, и в 445 году Аттила убивает Бледа, который поддерживал акациров. Аттила, нарушивший закон Рода и Крови, превратился для славян в изгоя. Это отражено в «Велесовой книге».
По описаниям западных авторов, Аттила был невысок, широкоплеч, с темными волосами, узкими глазами, плоским лицом и редкой бородой. Страшный в гневе и беспощадный к врагам, он был милостив к соратникам. Если эта характеристика верна, то Аттила был метисом-полукровкой, с чертами угорцев, дружины которых входили в войско гуннов.
В 450 году войско Аттилы на пути в Галлию разбило бургундов и осадило Орлеан. Здесь гунны подверглись нападению римлян, возглавляемых Аэцием, и вестготов под руководством Теодориха. Осаждающие понесли существенные потери и вынуждены были отходить. Аэций без труда настиг отступавших.
На Каталаунском поле в 451 году состоялась грандиозная по меркам первого тысячелетия битва народов. Западные историки считают, что Европа была спасена благодаря поражению Аттилы. Но реальная ситуация была иной. Аэций выбрал план сражения, в котором гуннам-русичам грозила опасность повторения Канн. Начало масштабной схватки эту угрозу подтвердило. Аттила осознал наметившуюся угрозу и дал сигнал к отходу. Наступившая ночь помогла осуществить отход. Обе стороны понесли существенные потери. В частности, был убит король вестготов Теодорих. И вестготы, избрав нового короля Тарисмонда, ушли в свои земли. Аттила, узнав об этом, приказал свернуть лагерь и уходить. Аэций не решился его преследовать. Итог сражения, несмотря на просчеты Аттилы, — боевая ничья.
И Аттила это доказал, вторгшись вскоре в Италию. Он взял сильную крепость Аквелию, разгромил долину реки По. Римлян спасла эпидемия, начавшаяся в войске Аттилы. Поэтому, когда Рим запросил мира, предложив громадный выкуп, Аттила согласился уйти из Италии.
В 453 году Аттила в очередной раз женился и умер в брачную ночь. Сыновья Аттилы Денгезих, Эллак, Ирник (их всего было 70) начали спорить за наследство; в этот спор вмешался король гепидов Ардарих, на его сторону перешли германские племена. Гуннов поддержали руги, анты, свевы, то есть славяне. Подкреплений с родины у гуннов давно не было. На реке Недава произошло сражение, в котором гунны потерпели поражение. Империя Аттилы распалась. Гунны-русичи и другие славяне, поддерживавшие Аттилу, оказались во враждебном окружении. Утратив связь со своим старшим войском, они были обречены на гибель. Денгезих увел остатки войска в Византию, где им были выделены земли в нынешней Добрудже.
* * *
На этом кончается история гуннов по Гумилеву. Осмелюсь выдвинуть свою версию дальнейшей судьбы угорских дружин, входивших в войско гуннов. Вне сомнения, все они не погибли. Согласиться, что многочисленные мадьярские племена в VII веке, как пишут венгерские историки, парадным маршем прошли от Урала до Карпат и там обосновались, а затем, через 200 лет, переселились в малолюдные римские провинции Паннонию и Дакию, нельзя никоим образом. Прежде всего, Западной Римской империи уже давно не существовало. Последний римский император Ромул Августул сложил свои полномочия в 476 году, а Паннонию еще в 420 году завоевали гунны-русичи вместе с угорцами. За 33 года, пока существовала империя Аттилы, завоеватели хорошо,освоили эту территорию, пустили на ней некоторые корни и основали, вероятно, Угорскую Русь. Вместе с угорскими русичами осталась в Паннонии и часть угорцев, ставших венграми, когда к ним в IX веке явились их этнические родственники — восемь мадьярских племен во главе с князем Арпадом.
Кстати, Венгрия по-украински — УГОРЩИНА, что, возможно, ближе всего к истине, хотя некоторые авторы толкуют название Угорщина как страна «у гор», что представляется весьма упрощенной и малоубедительной аргументацией. Тем более что на территории Угорской Руси, на берегу Дуная, со времен Великоморавской державы стояли города Вы-шеград, Новгород, Печи. Последний стал Пештом, половиной столицы Венгрии — Будапешта. А одна из областей Венгрии до 1600 года именовалась Новоградом. Ссылаясь на Геродота, Страбона, Плиния и других, Савельев доказал, что скифское племя догов, обитавшее в V веке до н. э. на берегах Азовского моря, утвердилось впоследствии на территории нынешней Румынии под именем даков, оказавших ожесточенное сопротивление Римскому императору Траяну. В VIII веке даки мигрировали в верховья Дуная, на территорию нынешней Венгрии. Птолемей, относя к скифско-славянским племенам яцигов и роксалан, также обитавших у Азовского моря, утверждает, что яциги двигались на запад вместе с роксаланами и часть их осталась на территории Венгрии. Они там существуют до сего времени под именами ящагов и русияков. Место между Пестом и Гевесом и ныне называется Ящаг. Там около 1850 года был обнаружен золотой кубок с древнеславянской надписью, подтвердившей присутствие яцигов в этих местах. По словам Иордана, «склавины (славяне) живут от Муси-анского озера (Балатон) до Днестра и Вислы».
Современные лингвисты утверждают, что в лексике венгерского языка присутствует «значительный иранский элемент», что фактически отдаляет венгров от тюрков и приближает к скифам, славянам: язык курдов и славян имеет около трех тысяч однокоренных слов.
О венграх свидетельствует византийский император Константин Багрянородный и другие авторы. В 889 году князь Олег в союзе с печенегами разбил венгров-угров, которых славяне называли черными утрами. Они ушли в Карпаты, а оттуда в Паннонию, где и основали в 896 году свое государство. Другую версию предлагают авторы «Истории ХМАО». В 895 году, когда войско венгров находилось в походе, печенеги истребили их семьи. Вернувшись из похода, воины Арпада нашли свою землю «пустынной и разоренной». В 898 году мадьяры прошли мимо Киева, преодолели Карпатские (Угорские) горы и вторглись в долину Среднего Дуная.
О религиозной ориентации угорцев (хантов и манси) довольно наглядно рассказывает X. Лопарев*: «По разливу Иртыша, вниз по реке поплыл один из сподвижников Ермака, Богдан Брязга (по другому источнику, Никита Пан. — Авт.)... Плывя далее и покоряя прибрежные юрты, Богдан 20 мая 1583 года приплыл к юртам, которыми управлял самый главный остяцкий князь — Самар. Было уже недалеко до Оби. А между этими юртами и Обью находилась главная остяцкая святыня — болван в виде нагой бабы... Восемь других сподручных князьков явились к Самару на помощь; такой сильный союз вызван был, вероятно, общим рвением прикрыть эти священные места от завоевания...»
Такое же рвение в защите своих языческих святынь, похоже, проявили и дунайские угорцы-венгры, когда восстали против христианского проповедника из Венеции Геллерта. С другой стороны, институт князей у хантов и манси, как и у венгров, сохранялся очень долго.
Но самое существенное, не требующее доказательств, обстоятельство: древняя Угория соответствует современной Югории. Возможно, эта территория (см. № 10 цветн. вкладки) была частью легендарной Гипербореи, о которой шел разговор в первой части книги. У готского историка Иордана есть походя сделанное сообщение, что из страны Югра вывозят меха соболей «с черным отливом». Жил Иордан в VI веке. Значит, о богатствах Югры было известно далеко за ее пределами задолго до основания Великого Новгорода, вотчиной которого она стала в XIII веке. Но югорцы соболя стали промышлять только тогда, когда интерес к нему проявили новгородцы. Кто же поставлял во времена Иордана «черных» соболей в Европу из Югры — загадка. Разгадать ее пока никто не может. Аборигены Югры торговали с Китаем, Грецией, Персией, что подтверждают археологические находки — серебряные и позолоченные изделия. Один из местных
* X. М. Лопарев. Самарово. С.-Петербург, 1896.
народов, произошедший от слияния угров и тюрков, назывался сибиры. От них пошла Сибирь. Но Югория-Угория, восходящая к Гиперборее-Олимпии, — это пока клубок неразгаданных исторических, этнографических и других проблем.
* * *
Имя Иштван очень распространено в Венгрии, как и Иван в России. А фамилия Пустой, возможно, когда-то звучала как Пустой. Подобных фамилий у мадьяр много: Сечени, Андраши, Корда, Кодай, Лист, Блаха, Барток, Крудь, Бортник, Лугоши, Марко и т. д. Как бы то ни было, венгерские корни слова и фамилии Сиваш с учетом влияния гуннов-русичей и Угорской Руси несопоставимо реальней, чем корни татарские или турецкие: среди турок и татар фамилии Сиваш нет вообще, хотя есть и немало созвучных, но с совершенно с другими корнями.
По информации Д. А. Варакиной («Кырымлы ходжа мехмед сенал» — «Книга походов», «Крымучпедгиз», 1998), в татарской и турецкой литературе название «Сиваш» часто упоминается и пишется как «чуваш».
Нынешние крымские татары полагают, что название «Чуваш» залив Сиваш получил от одноименного племени или рода, возможно, обитавшего на его берегах. Этим самым татары и турки отрекаются от слова «сиваш», трансформируя его в созвучное «чуваш», что само по себе красноречиво опровергает официально существующую, ничем не доказанную, тюркскую этимологию этого слова.
Сами чуваши называют себя чаваш, что еще более отдаляет их от Сиваша. Современная Чувашская Республика, входившая в состав Казанского ханства, в 1551 году добровольно вошла в состав России. Город Шихраны, расположенный в Чувашии, в 1920 году переименован в Ка-наш. Доказывать, что чуваши дали заливу имя Сиваш, ссылаясь на созвучие совершенно разных слов, нелогично. А вот литовское слово syvas (белый) буквально совпадает с версией древнерусского происхождения слова «сиваш»: берега залива часто покрыты мирабилитом, имеющим белый цвет, а в Великом княжестве Литовском государственным языком был русский, о чем подробно сказано в первой части книги.
«Велесова книга» содержит малоизвестную информацию, касающуюся арабской агрессии. В интервале 720—740 годов походы арабов на Руско-лань (Рускопань, Скифию) через Кавказ следовали один за другим. Но именно славянские (склавинские) дружины остановили мощный натиск арабов на север. Эта агрессия арабов объединила Русколань, Византию и Болгарию. Объединенными усилиями они нанесли арабам поражение.
В 746 году русско-византийское войско совершило морской поход на Кипр и отбило его у арабов. В византийских хрониках славянские дружины, приплывшие по морю из Крыма, названы русскими. Это совсем не случайность: такое название повторялось многократно в более поздние времена и еще раз подтверждает правомерность нашего вывода о древнерусском или славяно-арийском происхождении многих географических названий Крыма. Однако слово «сиваш» появилось еще до новой эры. Кроме крымского залива, название Сиваш, как уже отмечалось, носят приток Си-верского Донца и скала в штате Вашингтон (США). Скала считается легендарной, так как стоит на пересечении двух миров и двух времен: количество аномальных явлений, по зафиксированным наблюдениям НЛО, на территории штата в пять раз выше, чем в среднем по стране. Штат примыкает к Канаде в районе острова Ванкувер. Столица штата — Олимпия, что вновь напоминает Арктиду и Гиперборею, имевших то же название.
А мистический «черный бык», якобы зашифрованный, по мнению В. Федоренко, в древнеиндийском, санскритском слове «Syavar» или «Shyavar», аукается в древнем названии залива Азовского моря — «Бык». В Индии культ Черного Быка был основан в городе Какагш в середине IV века до н. э. Названия украинских городов Чернигов, Чернобыль, Чор-нобай, а также названия Тмутаракань и Таврия семантически (по смыслу) означают «город Черного Быка». Отсюда четко прослеживается связь славянской территории с древней цивилизацией долины Инда, Ассирии и Шумера, где еще четыре тысячи лет до Рождения Христа существовали города с названием «черный бык». В эпосе шумеро-аккадцев о Гильгаме-ше черный бык уже играл негативную функцию*, а чернобыльская катастрофа — мрачное подтверждение той функции. В этих доводах нет математической логики, даже и с элементарной не все гладко, но однозначно просматривается отсутствие какого-либо тюркского следа.
Индийско-арийская версия этимологии слова «Сиваш» более весомо звучит в варианте Савельева, согласно которому бог Шива послужил причиной появления названия Сиваш. Так кто «виновен» в появлении слова Сиваш, бог Шива или бык Нанди? Пришлось обращаться в культурный центр Посольства Индии в Москве, штудировать Интернет, литературу об Индии. Информация оказалась сложной и противоречивой, начиная с перевода имени Шива, на санскрите — Civa. В одном источнике Civa — дружественный, благосклонный, милый; в других — благо, вода, счастье, целебный.
Но все авторы едины в главном — бог Шива является одним из трех основных божеств индуизма (Брахма, Шива, Вишну). В составе этой триады Шива имеет основную функцию разрушителя мира. Но для своих адептов-шайвов он — образец божественной полноты, творец и разрушитель мира одновременно, что полностью отвечает философскому закону «отрицание отрицания» или эквивалентно закону развития мира. Его жена — Парвати («Горянка»). Его «вахан» — ездовое животное — бык Найди. Бык этот оказывается то черным, то белым, как и сама жизнь.
* В. Федоренко. Арийские истоки: исследование мифологем добра и зла. Интернет, 2002.
Вариант Шива => Сива => Сиваш выглядит более убедительно как семантически, так и логически. Своим масштабом он поглощает все вариации с быком Найди, который, кроме того, символизирует «эго» — индивидуальность каждого. Три глаза Шивы означают три деления времени: прошедшее, настоящее, будущее. Поэтому, не вдаваясь в детали индуизма и атрибуты в изображении бога Шивы, посчитал уместным поместить его портрет на «фасаде» этой книги, хотя первоначально это место отводилось для быка Найди. Его вспомогательная роль в теории индуизма, двуцветность, отсутствие видимой, а не надуманной, связи между названиями Чернигов, Чернобыль, Чорнобай, Тмутаракань, Таврия и Сиваш послужили тому причиной. К тому же залив Сиваш логичнее было бы именовать «Белым», а не «Черным» быком, учитывая его белые, покрытые мирабилитом, берега. Поэтому «бычья» версия Федоренко звучит неубедительно.
* * *
Расселение предков индоевропейцев в сторону юга, четко указанное в Авесте, началось с наступлением сильного похолодания в Арктике около VII—VI тысячелетий до н. э. Исходя из факта близости языков (Н. Р. Гусева насчитала 400 совпадающих слов русского языка и санскрита) и верований славян и ариев, можно полагать, что они в период пребывания на севере и в процессе миграции долго сохраняли свои связи. Достигнув Причерноморья, арии стали двигаться на восток, пока не дошли до Индии. Именно в это время арийские брахманы принесли с собой заученные наизусть методом «полировки памяти», согласно Тилаку, Веды. По этим Ведам на восточных берегах Азовского и Черного морей, в Белой Индии почитались Асмен, бог неба и всего мира, а также более низкие божества Вима, Дима, Шива (Сива). Если Сива породил Сиваш, что вполне возможно, то тогда это чисто арийское, точнее, индийское слово, и искать в нем тюркские корни абсолютно бессмысленно.
Одновременно Савельев более весомо переводит «Тмутаракань». Славянское слово «торг» сохранилось в осетинском языке — «тарх», молдавском и румынском — «тырг». У татар «тура» — это «торг», «река» и «город» одновременно. «Таматарха», переименованная славянами в «Тмутаракань», означает Таманский торг с пристанью «Томи» или «Томеа», что к «Черному Быку» семантически, то есть по смыслу, никакого отношения не имеет.
С другой стороны, арии-русичи причастны к Крыму и Приазовью, к гуннам и угорцам, к индейцам. В штате Вашингтон, оказывается, чуть ли не основные резервации индейцев, которые долго находились «на воспитании» славян; здесь находится Белый Вигвам (но не Белый Дом), здесь родина сесквоча — снежного человека, который водится и на других материках и зовется йети. Загадочная граница двух миров и двух времен, на которой стоит скала Сиваш, известна, похоже, только избранным американцам. Потому как письменное обращение к бывшему генеральному консулу США в Екатеринбурге Вершбоу, ныне послу США в России, на эту тему осталось без ответа, точно так же промолчало посольство Канады в отношении индейцев-сивашей. Поэтому пришлось самостоятельно штудировать тему.
Штат Вашингтон территориально примыкает к Северо-Западу Канады. Именно здесь жили многочисленные племена индейцев. Округ Вашингтон — столица США — на противоположном, восточном побережье Северной Америки. Индейцы раньше владели всей территорией континента. Сейчас им принадлежит примерно 2,5% ее. Численность аборигенов только на территории США достигала 12,5 млн. человек. К 1800 году их оставалось менее 600 тысяч. Геноцид вопиющий. Многие племена индейцев имели столь высокую форму демократии своего самоуправления, что конституция США, неизменная с момента принятия, повторяет ее по ряду норм один к одному: равенство полов; право голоса на совете; лидерство, основанное на заслуженном авторитете, а не унаследованное по титулу; приятие таких социальных реалий, как развод или внебрачные дети... Доказывать, что американцы сами дошли до этого, бессмысленно, потому как все белые законодатели исповедовали в то время автократические принципы. Других примеров в Европе не было. Признавая гипотезу переселения индейцев из Азии через некогда существовавший перешеек на месте Берингова пролива, американские ученые всерьез говорят об «особой гуманоидной расе индейцев», об их склонности к демократии, уважении к природе и «осведомленности о путешествиях души». Можно ли считать их дикарями, как это делалось официально в США?
Вместо рассуждений на эту тему — выдержка из речи американского индейца, Вождя Сиэтла, обращенной к Президенту США (1854 год, перевод М. Копецкой-Линчевской):
«Великий вождь из Вашингтона говорит, что он хочет купить нашу землю... Мы рассмотрим это предложение. Ибо мы знаем, что, если мы не продадим, белый человек может прийти с ружьем и захватить нашу землю.
Как можно купить или продать небо, тепло земли? Эта идея чужда нам. Если свежесть воздуха и сверканье воды не принадлежит нам, как же мы можем их купить? Каждая пядь этой земли священна для моих людей... Умершие белого человека забывают страну своего рождения, когда они отправляются бродить среди звезд. Наши умершие никогда не забывают этой прекрасной земли, потому что она — мать красного человека. Мы являемся частью земли, а она является частью нас.
В городах белого человека нет тихого места. Места, в котором можно было бы услышать, как разворачиваются листья весной или как шуршат крылья насекомых. Но, может быть, это потому, что я — дикарь и не понимаю... Вы должны научить своих детей, что земля под их стопами — это прах наших дедов. Чтобы они уважали землю, скажите своим детям, что земля преисполнена жизнями нашего рода. Научите своих детей тому, чему мы научили своих, что земля — наша мать. Если люди плюют на землю, они плюют на самих себя. Мы знаем это. Земля принадлежит человеку; человек принадлежит земле. Все вещи связаны друг с другом, как кровь, которая объединяет одну семью.
Но мы рассмотрим ваше предложение уйти в резервацию, которую вы приготовили для моих людей. Мы будем жить отдельно и в мире. Не имеет большого значения, где мы проведем остаток наших дней. Наши дети увидели своих отцов, униженных поражением. Наши воины испытали стыд, и после поражения они превратили свою жизнь в безделье и оскверняют свои тела сладостями и крепкими напитками. Не имеет большого значения, где мы проведем остаток наших дней. Их немного. Еще'несколько часов, еще несколько зим — и ни один из детей великих племен, которые жили некогда на этой земле или которые скитаются сейчас маленькими группками по лесам, не останется скорбеть над могилами людей, которые были когда-то так же сильны и исполнены надежд, как и вы. Но почему я должен скорбеть над уходом моих людей? Люди приходят и уходят, как волны на море...»
Вероятно, среди нынешних индейцев нет «детей великих племен». Вождь не лукавил и слов на ветер не бросал. Поэтому племя индейцев-сива-шей, скорее всего, существовало. Оставило в память о себе только скалу СИВАШ и ушло в небытие, как морская волна.
При таком раскладе фактов отвечать американским консулам и канадским послам на болезненный вопрос совсем не просто. Но это уже из области догадок. Впрочем, ставить крест на «великих» индейцах также преждевременно: в Канаде сегодня числится 600 индейских племен, которые с каждым годом все более активно заявляют о своих правах, требуют от правительства дополнительных льгот, угрожая акциями гражданского неповиновения. Сотни вождей ежегодно собираются на свой форум, где обсуждают проблему противодействия и даже войны с бледнолицыми.
* * *
Значительная, если не основная, часть носителей фамилии Сиваш различным образом связана с Запорожской областью, которая расположена относительно близко к одноименному заливу Азовского моря. Согласно советской ономастике, до революции 1917 года юридического понятия — фамилия — для крепостных крестьян Российской империи не существовало. Именовали их обычно по названию населенного пункта, где они жили. В нашем случае таким пунктом был залив Сиваш, на берегах которого в 1913 году работало на солепромыслах и проживало более трех тысяч человек.
Чтобы как-то различать друг друга, а вовсе не по причине злословия или злоязычия, появились клички, прозвища. Между прочим, у донских казаков фамилий также не было. Названия атаманов Васильев, Яковлев, Петров и др. — это не фамилии, а их отчества. К отчествам иногда добавляли прозвища: Каторжный, Стародубец, Татаринов, Белый и т. д. Когда пришло время узаконить фамилии, именно эти прозвища, а точнее, уличные фамилии и были, чаще всего, внесены в документы. Наиболее достоверные и полные сведения обо всех жителях империи, проживавших на любой ее территории, фиксировались в церковных метрических книгах. Эти книги возникли в XII веке. Более древни списки умерших, которые тщательно велись при монастырях.
Вместе с тем в инструкции Сената к Указу Екатерины Д о переписи (ревизии) населения и хозяйств Левобережной Украины, изданному 4 ноября 1763 года, предлагалось по каждому двору, в частности, сообщить: кто в нем живет, в каком звании, фамилия, имя, отчество, состояние здоровья, возраст, с какого времени пребывает в названном звании, откуда родом, кто родители. Те же сведения о жене и ее родителях. Этот документ и материалы переписи (1765—1769), касавшиеся всех категорий населения и получившие впоследствии название «Румянцевская ревизия», опровергают утверждения об отсутствии фамилий у крепостных крестьян Российской империи.
Первое постановление о ведении в России метрических книг издано Петром I в 1702 году. В 1802 году именным указом предписано полиции Российской империи в целях контроля представлять своему начальству такие же ведомости о рождениях, умерших, вступивших в брак. В 1806 году введены печатные формы книг. Несколько позднее установлено, что родители, свидетели и восприемники должны своими подписями скреплять верность записи.
Метрические церковные книги подразделяются на книги с ИСПОВЕДНЫМИ РОСПИСЯМИ и книги с записями о родившихся, брачив-шихся и умерших. В частично сохранившихся метриках Свято-Троицкой церкви села Петропавловка отсутствуют сведения о восприемниках, поручителях, дате причащения, месте погребения, но зато есть возраст жениха и невесты, вид брака (первый, второй, третий...), социальный статус брачующихся, возраст умерших.
Церковные книги не позволялось выносить из церкви, поэтому записи о рождении и смерти (поскольку эти события были неожиданными и происходили вне церкви) делались в специальной черновой книжке, затем вносились в метрическую книгу. Таким путем появились книги-оригиналы, которые передавались в консистории*, и книги-копии, которые хранились в церкви. В конце года записи в них сверялись.
Советская власть, разрушая церкви, не думала об истории и предках. Поэтому сохранению церковных книг не придавалось должного значения. По идее, они должны были храниться в ЗАГСах, но этого не случилось. Вместе с тем значительная часть церковных метрик сохранилась.
Английские ученые, исследовав практически всех Томпсонов, выяснили, что у 80% из них одинаковые гены, то есть все они родственники. Отрицать такую вероятность среди Сивашей не берусь. Скорее всего, подобный результат может оказаться фактом. Но для этого надо сначала хотя бы провести учет, то бишь перепись, представителей этой фамилии, что само по себе не так просто.
Семейная молва утверждает, что предки Сивашей жили в Крыму на Сиваше. И когда-то один из них по неизвестной причине остался жить в Петропавловке, ставшей позже Тарасовкой. Столь куцая во многих отношениях версия все-таки несет стержневую, основополагающую информацию: фамилия и название залива идентичны, а носитель (или носители) фамилии не коренной, а пришлый житель села. Сомневаться в достоверности семейной версии нет оснований, а потому попытаемся ее, версию, развить и обосновать, опираясь на исторические факты. (Есть и другая версия. «Мы полтавские», — говорил неоднократно Григорий Максимович Сиваш (1916—1998), директор школы, капитан Красной Армии, сын расстрелянного в 1938 году по решению тройки УНКВД Максима Сиваша, испытавший в жизни немало передряг как сын врага народа. Вполне возможно, что каждая из версий имеет право на жизнь, являясь составной частью одной общей генеалогической схемы, истоки которой все же одни — залив Сиваш.)
Если предположить, что на Сивашских солепромыслах в Крымском ханстве работали славяне, пленники, то, получив каким-либо способом свободу, вряд ли кто из них остался в Крыму, где все напоминало о рабском существовании. Эти бывшие пленники (может быть — пленник), вернувшись на родину, получили к своему имени приставку Сиваш.
Жившие в Басани, пограничной заставе, запорожские казаки не только охраняли и защищали рубежи Запорожского войска, но сами совершали набеги в Крым и Турцию. Если помните, один только кошевой атаман И. Д. Сирко совершил 55 таких походов и не потерпел ни одного поражения. При этом он возвратил из Крыма не одну тысячу пленных соотечественников, часть которых могла работать на Сивашских солепромыслах.
* В дореволюционной России — подчиненный архиерею коллегиальный епархиальный орган с церковно-административными и церковно-судебными функциями.
Москвич Степан Григорьевич Сиваш написал: «У моего прадеда Ефима был родной дядя по матери полковник Галаган, корни которого действительно тянутся в Запорожскую Сечь. Так вот он якобы утверждал, что были в Сечи казаки с фамилией Сиваш. В один из набегов на татарский Крым отряд запорожцев со своим вожаком по фамилии Сиваш, возвращаясь домой, погиб при переходе через коварный пролив».
Кроме военных набегов, оказывается, существовали и мирные контакты. В письме запорожского Коша от 31 августа 1761 года на имя Коллегии иностранных дел Российской империи говорится, что для разных закупок на Запорожье «всегда... бывают заграничные з Крыма народы». В свою очередь, запорожцы также ездили в Крым. В сентябре 1772 года казак Тимошевского куреня Петр Булдименко ездил в Крым для продажи «горячего пяти бочек вина и восьми тысяч папушного табаку». В 1773 году перекопские власти описали товар, принадлежавший трем запорожцам; товар включал бочки с водкой, выделанные кожи, табак. Но чаще всего запорожцы торговали хлебом. Еще в 1755 году Новая Сечь сама нуждалась в привозном хлебе. Именно в этрм году кошевой атаман Г. Федоров писал гетману К. Разумовскому: «...из Малой России хлебных припасов в Сечь (бывает. — Авт.) в привозе в один год... четвертей десять тысяч».
Сравнительно скоро положение существенно изменилось: запорожские казаки стали активно заниматься земледелием и, как следствие, экспортировать хлеб. Так, в мае 1773 года казак Тимошевского куреня Ми-хайло Бал араба отправил в Крым своего служителя, казака Данилу Штанько с «семью волевыми повозками з пятьюдесятью четвертями собственного хлеба». Следовательно, дорогу в Крым запорожцы знали не вообще, а в деталях, позволявших им обходить ногайские заставы и караульные отряды, преодолевать, если надо, Сиваш вброд, оставляя Перекопские крепости и рвы у себя за спиной.
После упразднения «за ненадобностью» в 1775 году Запорожской Сечи часть казаков, не пожелавших дальше воевать, получила по императорскому Указу землю и волю, а также деньги и тягловый скот на обустройство. Будучи коренным населением, пограничные казаки вернулись к местам своего постоянного проживания, тем более что государство взяло на себя все казачьи земли. На весь Запорожский край в то время приходилось 12—15 тысяч казаков, то есть плотность заселения была низкой. «Битые и тертые» казаки, получив к тому же деньги и тягловый скот, облюбовали, конечно, лучшие участки земли, хорошо им известные и находившиеся в относительной близости от Запорожья. К этим землям относился, прежде всего, знаменитый Великий Луг, на 600 квадратных верст распахнувшийся от Запорожья до села Ивановки Мелитопольского уезда. Травостой Великого Луга выдерживал снежный покров, и лошади паслись на нем круглый год.
Эти жирные черноземы благодаря подземным водным линзам и огромному аэрационному эффекту днепровских порогов, еще не залитых Днепрогэсом, даже в засушливые годы давали хорошие урожаи.
Но часть казаков — «гречкосеев», как назвал их Грушевский, — не могла просто так успокоиться, забыть свои привычки, опыт, знания. Тем более что к землепашеству не у всех казаков лежала душа. Некогда «вожделенный» Крым стал для них доступен без всякого риска. Завершив крестьянскую страду на своей ниве, эти казаки, а скорее их сыновья, наслушавшись рассказов о былых походах, отправлялись в Крым, на Сиваш за солью и рыбой.
В рыболовстве запорожские казаки знали толк. Помимо традиционных орудий лова они использовали прирученных речных выдр, которые в чистых водоемах молниеносно бросались на проплывающих мимо лодки рыб. В искусственных водоемах-копанях разводили карпов, которые сами приплывали на свист хозяина на кормежку, а тому не составляло труда вытаскивать любого из них подсачеком. Такие рыбоводы, по словам моего отца, имелись в Тарасовке до начала коллективизации, только на свист пацанов карпы из таких копаней почему-то не реагировали. На речных и морских рыбных промыслах трудилась немалая часть запорожцев. Для работы на промысле их хозяева нанимали на сезон группу работников — тафу. В 1709 году гетман И. Скоропадский в докладе Петру I отметил, что «весь малороссийский народ оттоль (из Запорожья) рыбами и солью питается».
Доставкой рыбы и соли, хлеба и масла, табака и шерсти, рыбьей икры, жира и кож занимались чумаки. Их трудами по территории Запорожского края были проложены два самых известных в истории Украины и России пути: Муравский и Чумацкий. Муравский шлях шел от Перекопа к Туле, по левому берегу реки Молочные Воды, мимо села Конские Раздоры, то есть вблизи Тарасовки и Басани. Чумацкий шлях — ответвление от Му-равского шляха на Полтаву. Очевидно, по нему и двигались полтавские переселенцы в Запорожский край.
Чумаки, которым разонравилось продавать крымскую рыбу и соль, прибивались к приглянувшемуся селению. Поэтому пришельцы-Сиваши всегда оказывались на окраинах населенных пунктов, таких как Тарасовка, Коно-топ или Мануйловка. Последнюю основали в 1861 году в нынешнем Приморском районе Запорожской области болгарские переселенцы из села Им-пуцита, что находится в Болгарском районе Одесской области. Выявить однофамильцев в этом селе не удалось, хотя, по слухам, их там половина села.
В пользу чумацко-казацкой версии происхождения фамилии говорят и другие, хотя и косвенные, факты. Запорожские казаки не только воевали и пьянствовали. В мирное время они разбредались по всей Украине и Руси. Одни нанимались в охранные отряды, другие шинкарили по дорогам, третьи занимались торговлей или ремеслом, земледелием или рыболовством. Почти в каждой деревне всегда временно жил запорожец. Некоторые заодно с хатой обзаводились женой и хозяйством. Не было лучших кузнецов, строителей, кожевников, колесников, воскобоев, рыбаков... Запорожец все умел, за все брался...
Казацко-чумацкая непоседливость, постоянный поиск лучшей доли, взвешенный риск в сочетании с хозяйственной хваткой и сообразительностью привели на первом этапе сивашских «вахтовиков» к заселению ближайших к заливу территорий Новороссии. Но этого было мало. Сива-ши двинулись на Урал, в Западную Сибирь, Казахстан. Оказались на Дальнем Востоке, на Сахалине, Чукотке, в Северной Америке.
Их универсальные способности часто выделяли их из общей массы: кулаки, председатели колхозов, директора предприятий, офицеры, лейб-гвардейцы, кузнецы, портные, пчеловоды, конюхи, автомобилисты, музыканты, профессора, журналисты, певцы. Вот и кузнец в Тарасовке — Ефим Сиваш. Его хата стояла в центре села у плотины. На окраине села жил мельник и тоже Ефим Сиваш. Совпадение имен тарасовских однофамильцев-ровесников — странная особенность.
Мой дед по отцу, кроме земледелия и садоводства, занимался пчеловодством, умел выделывать овчины и шить одежду, вышивать. Его сын, мой отец, непоседливый, постоянно куда-то спешащий, кроме автотракторного дела, хорошо знал садоводство и пчеловодство, шил тулупы, костюмы, полушубки, умел вышивать, но последнее умение, как не мужское, не афишировал, и совершенно не любил работать с землей.
Иван Петрович Сиваш, его кузен, специализировался на строительстве дорог, укладке булыжных мостовых. И список на этом не кончается. Среди Сивашей немало рослых, физически сильных мужчин. В селе Инженерном, в частности, все Сиваши мужчины — почти геркулесы, выходцы из Тарасовки. И они не единственные.
О пренебрежении к оседлости и брачным узам можно сказать, что все это имеет место, хотя и с оговорками. Одним словом, потомки соответствуют своим предкам. Знакомый профессор А. Масалкин, читающий лекции «французским балбесам в Сорбонне», автор книги «Синдром предков», дал мне в личной беседе любопытный совет: «Наиболее колоритные детали поведения предков повторяются в потомках. Если внешнее сходство стыкуется с деталями поведения, то сомнений в родстве быть не может». К сожалению, реализовать на практике этот совет крайне сложно: информации о поведении предков мизер.
Если предположить, что фамилия Сиваш, Сивашов пошла от уличного прозвища «сивый», «серый», «сизый», «синий», то есть от общеславянского слова «сивый», производного от того же корня, что и серый, сизый, синий*, то в этом случае наблюдался бы равномерный «посев» этой фамилии на большой территории. Но в натуре имеет место преобладающая концентрация Сивашей именно в Запорожской области, а затем миграция в другие края и веси, что весомо говорит в пользу казачьей версии и вместе с тем позволяет увязать в один узел Полтавскую, Черниговскую и Киевскую области.
* Н.М.Шанский, Т.А.Боброва. Школьный этимологический словарь русского языка. М., Дрофа, 2001.
Оказывается, в XVTI—XVIII веках в составе Российской империи существовала историческая область — Слободская Украина. Она располагалась на территории современной Харьковской и частях Сумской, Донецкой, Луганской областей Украины, а также Курской, Белгородской и Воронежской областей Российской Федерации. Тогда вся эта территория считалась и была Россией. Население — украинские крестьяне и казаки, точнее — население Западной Руси, бежавшее от польских панов и селившееся слободами. Факт, убедительно опровергающий выдумки националистов о неизменно враждебном отношении населения Украины, точнее, Западной Руси к Москве, к москалям. Избавление от польской цивилизации и «демократии» беглецы находили не где-нибудь, а именно в России. Осколки Древней Руси сохраняли генетическую память о прежнем своем единстве.
Казаки Слободской Украины до 1760 года входили в пять Слободских казачьих полков, преобразованных затем в гусарские регулярные полки. Гусары, как вид легкой кавалерии, появились в XV веке в Венгрии, где гусар назывался huszar. В Полтавской и Черниговской областях казаки жили до 1860 года. В Конотопе, городе Черниговской области, гордятся своим земляком, профессором К. М. Сивашом. Венгерские Сиваши, если они не трансформировались в России по схеме Сивош -» Сиваш, также могли появиться из Крыма, так как на полуострове всегда наблюдался многоплеменной букет населения, особенно расширившийся после исчезновения Крымского ханства.
Мои племянницы, дочери двоюродного брата Леонида Павловича, Лилия и Лариса Сивашовы, живут в Горловке Донецкой области. Тележурналист Сивашов Виктор Данилович брал интервью у президента Украины Л. Д. Кучмы. И хотя композитор Алла Сивашова, рассказывая о своем «потрясном муже», известном, ныне покойном, композиторе и юмористе Никите Богословском, ни слова не сказала о своих родословных корнях, полагаю, что все эти вариации фамилии также связаны с географией, с Крымом. Подтверждают сказанное метрики о бракосочетаниях Свято-Троицкой церкви все той же Петропавловки. В 1862 году 17-летняя девица Надежда Семеновна Сивашева обвенчалась с Григорием Еф-стафиевичем Донцом, государственным крестьянином из села Новоми-хайловка. 18 апреля 1893 года 18-летняя Сивашева Ирина Ивановна вышла замуж за 30-летнего Александра Ващенко; 16 января 1894 года Феодора Прокопьевна Сивашева, 18-ти лет отроду, бракосочеталась с 17-летним Самсоном Кривоногом; 12 ноября 1895 года 23-летний Венедикт Шейка стал мужем Матроны Евдокимовны Сивашевой; 28 июля 1896 года 50-летняя Мария Григорьевна Сивашова (буква «о» вместо буквы «е» — не опечатка) стала женой 55-летнего Андрея Оникиенко, они оба бракосо-четались в третий раз. Таких записей, где присутствует фамилия Сива-шева, Сивашова, Сывашева, около 40%.
Есть еще редкий вариант — Сивашенко. В конце XIX века писарь Сиваш в волостном селе Рассыпное, что недалеко от нынешнего Тореза, видоизменил таким образом свою фамилию, но пример не нашел подражателей. Об этом факте в 1952 году рассказал 93-летний дед Крамаренко Сивашу Анатолию Петровичу, живущему ныне в Киеве.
В 1927 году в Тарасовке был Сивашко, однако через год он «трансформировался» в Сиваш. Более часто встречаются варианты Сываш и Севаш. Это, вне сомнений, демонстрация неграмотности писарей в дореволюционной России. Случается, что один и тот же житель в разные годы записан по-разному: его социальный статус и жена не изменились, а фамилия меняла вторую букву с «и» на «Ы». Аналогично варианту Сиваш-Сываш звучит также Бабич — Бабыч. А вот Сергей Севаш в 1833 году указан под номером семь в списках казаков второго эскадрона Юрбургского таможенного округа. Его однофамильцы встречаются и в советские времена.
* * *
На этом закончил было мучительно трудное исследование этимологии своей фамилии, перебрав не одну версию, выслушав и прочитав возмущение части родственников по поводу уклона в казачьи истоки. Но тут неожиданно пришла от Юрия Ефремова, недавнего сотрудника Пологовского музея, публикация*, которая льет воду на казачью версию:
«После разрушения Сечи казаки иногда целыми полками селились на вольных землях, преимущественно на притоках Днепра. Одним из них является речка Конка. Достоверно известно, что шесть сотен (в Басани было пять сотен. — Авт.) казаков-однополчан поселились на правом берегу притока Конки — Токмачке. Они были выходцами из села Басань Черниговского наместничества. Поэтому назвали свое новое село также Басань. Напротив, на другом берегу речки, уже было молодое село — слобода Петропавловка. Слобожане и казачье село передразнивались через речку: «Слобожане — дюки, объелись гадюки (имелась в виду рыбка вьюн, которая водится в Токмачке). А петропавловская детвора дразнила басанцев «сагайдаками» (от гетмана Сагайдачного). Село Басань делилось
* Ю.Лысенко. Интернет. Киев, 1998.
на сотни: первая, вторая... шестая. Так было до революции. Но даже после организации колхозов писали так: колхоз «Искра», третья сотня».
Детали дразнилок и колхозных адресов сомнению не подлежат и, можно сказать, документально подтверждают казачью основу Басани. Но в остальном с Ю. Лысенко согласиться нельзя. Рефлекторное желание многих украинских авторов танцевать от момента ликвидации Запорожской Сечи, объясняя им все и вся, иногда приводит их к потере здравого смысла.
Запорожская Сечь ликвидирована в 1775 году. Село Басань возникло в 1790 году. Получается, что черниговские казаки, решив селиться на берегах Конки, 15 лет где-то плутали, пока добрались до Малой Токмач-ки. В жизни такого быть не могло. Исторические факты противоречат и другому утверждению автора: «Казаки целыми полками селились на вольных землях»... Но земли на правом берегу Малой Токмачки свободными не были, там проходила граница с ногайцами, и задолго до 1775 года на ней располагалась казачья застава. Казаки жили в слободах, станицах, куренях, на заставах, постах, кордонах, зимовниках-хуторах. В селах их насчитывались единицы, там они жили временно. Почему «казаки из села Басань Черниговского наместничества»? Значит, это не казаки.
Молодое село на другом берегу Токмачки называлось поначалу Решети-ловкой, а не Петропавловкой, и появилось оно одновременно с Басанью. Черниговские казаки, как и полтавские, переселены на Кубань в 1860 году. Они к вольным запорожским сечевикам прямого отношения не имели. До этого их никто никуда не переселял. Да и перебраться в 1790 году на огосударствлен-ные, не принадлежавшие им земли в массовом порядке они не имели права и не могли, так как находились на государственном довольствии. Единичные случаи, подтверждающие правило, могли быть и имели место.
Казаки-пограничники, оседло жившие с семьями в Басани, фактически уже были «гречкосеями», так как примерно к 1760 году Запорожская Сечь из импортера зерна превратилась в его экспортера. Были ли басанс-кие казаки в 1775 году среди ликвидируемого воинства, значения не имеет. Несомненно, что именно они, а не черниговские варяги, вернулись первыми на свою землю, к своим семьям. Очевидно также, что земельные площади, принадлежавшие заставе и ставшие государственными, как и все казачьи земли, были так велики, что не обрабатывались в полной мере, а использовались как пастбища для скота, прежде всего, лошадей. Запорожские лошади высоко ценились в Европе. Поэтому к ним, возможно, подселили черниговских басанцев. При этом ни один местный автор почему-то не учитывает достаточно известный факт — исход ногайцев в Турцию в 1861 году и оставление ими огромных площадей непаханой земли, служившей им естественными пастбищами.
Единственный вопрос, оставшийся без ответа, — как же называлась застава, стоявшая на границе Самарской паланки на месте нынешней Басани, до 1790 года? Вариант создания пограничной заставы в 1790 году внутри российской территории смысла не имеет. Раз застава существовала, то название у нее должно было быть. И тут напрашивается однозначный ответ: ее название таким и было... Басань. Позаимствовано у ногайцев или иных тюрков, в этих местах обитавших. Поэтому в Черниговской области уже Новая, а не Старая Басань. Заметив эту несуразность, И. И Войнич, автор исторической справки о Пологовской Басани, переименовал черниговскую Басань с Новой на Старую, хотя у Н. Попкова в книге «...И села, и города» она Новая.
Потратив изрядно времени, нашел в Бобровицком районе Черниговской области населенные пункты с тем и другим названием. Однако обе Басани, Старая и Новая, в округе не имеют ни одного тюркского собрата. Причем все названия в округе не советские, приуроченные к современности, а старинные: Мочалище, Ракитное, Бригинцы, Щасновка, Казацкое, Веприк, Вороньки, Озеряны, Пески, Марковцы, Борки, Бобровица, Бар-вица, Пустотино, Софиевка, Круполь, Светильня и т. д.
Явно инородным словом на Черниговщине выглядит название Басань. В Запорожской области картина иная, там только ногайцы оставили 78 своих селений. По свидетельству есаула Войтенко, сопровождавшего в 1653 году русское посольство от Путивля (в то время пограничный город России) до Переяслава, посольство сплошным триумфальным шествием проехало Карабутов, Красный Колядин, Иванницу, Прилуки, Басань, Бары-шевку...
Ясно, что это одна из черниговских Басаней (старая или новая). Она также в обрамлении славянских названий. Но если согласиться с предложенной версией, то тогда запорожская Басань появилась намного раньше 1653 года. Ответ, возможно, связан с переселением в Черниговский край из Причерноморья во времена Киевской Руси семьи черкесского князя Редеди, убитого тмутараканским князем Мстиславом Владимировичем. Мстислав, черниговский князь, наделил семью Редеди землей в 1023 году. И на ней могло появиться неславянское поселение.
В принципе неважно, кто кого породил. Важно одно, и это бесспорно, в Басани жили запорожские казаки. И абсолютно не имеет значения, откуда они там появились.
* * *
Своеобразным аккордом, подтверждающим казачьи истоки фамилии Сиваш, звучит письмо, присланное нашим родственником Виталием Григорьевичем из Запорожья: «Где-то в 1955—1956 годах я гостил летом у бабушки Феклы Демидовны в Тарасовке. Помогал убрать сено с заливного луга, так как заходил большой дождь, а речка часто после дождя луг топила. Когда перенес все копны сена в нужное место и накрыл их ряднами и старым армяком (по-украински «серяк»), ко мне подошел старенький дед Василий Сиваш (отчества не знаю или забыл). Он мне поведал о наших предках. Правду ли он говорил или нет — не знаю. Бабушка его назвала «балаболкой». Жил он где-то на Ворошиловке, там я не бывал.
С его слов, начало нашему роду положил Савва Сиваш. Родился он то ли в Умани, то ли в Полтаве. Учился в бурсе (духовной семинарии), из которой сбежал в Чертомлык, где находилась последняя Запорожская Сечь. Как знающего грамоту его взяли помощником войскового писаря в Полтавский курень. После ликвидации в 1775 году Запорожской Сечи Савва Сиваш ушел на поселение на земли, которые назывались «займища». Поселился в пойме речки Конка, в маленьком хуторе Жеребцы (ныне село Кирово). Земли казакам давали столько, сколько сможешь обработать. У Саввы было три сына и четыре дочери. Два сына ушли на Кубань, дочери повыходили замуж. С отцом остался один сын Данила. Они вдвоем обрабатывали более ста десятин земли. Как казака Савву взяли в 1809 году на войну с Наполеоном, где он и погиб. У Данилы было три дочери и сын Иван — это и есть наш общий предок.
У Ивана было три сына и дочь Полина — небога (детская травма позвоночника, по-народному «горбатая»). Сыновья: Ефим, Андрей, Александр. В 1850—1860 годах Иван отделил Андрея и Александра (Александр Иванович родился в 1874 году. — Авт.). Ефим остался жить с отцом.
У Ефима четверо детей: два сына и две дочери. Сыновья Михаил и Петр, дочери — Мария и Устина. Михаил в 1877 году был призван в Екатери-нославский уланский полк, где и погиб возле болгарского города Пловдив в последней русско-турецкой войне. После отмены в России крепостного права народ хлынул на вольные земли. (Вольные земли в Новороссии появились в связи с исходом всех ногайцев в 1860—1861 годах в Турцию. — Авт.) В это же время проходила военная реформа, которую назвали «милютинской». Ее результат — военные поселения Орехов, Токмак, Мелитополь, Никополь, Васильевка. У Ефима забрали землю около Орехова и дали в Тарасовке, 22 десятины. Петр женился в Тарасовке на Анне Прокопьевне Сахно, казачке. У них было трое детей: Максим, Дарья, Со-ломея. После скоропостижной смерти в 1896 году Анны Прокопьевны Петр Ефимович женился второй раз. От повторного брака родился в 1897 году сын Яков...»
Сопоставив предполагаемые даты рождения основоположников рода, убедился в правомерности существования такого генеалогического древа. О нем рассказ впереди. Среди 38 куреней Запорожской Сечи действительно существовал Полтавский курень. Вот только последней Запорожской Сечью на территории России была не Чертомлыцкая Сечь, уничтоженная Петром I в 1709 году, а Новая Сечь, ликвидированная в 1775 году.
В этой неточности есть другой, углубляющий поворот: более приемлема именно Чертомлыцкая Сечь, о которой говорил дед Василь, а не последняя, то есть Новая Сечь, в изложении Виталия Григорьевича. Только в этом случае в ней, Чертомлыцкой Сечи, появился до 1709 года не сам Савва, а его предок. Если ориентироваться на Новую Сечь (1734—1775), то Савва не мог стать реестровым казаком (реестр ликвидирован в 1735 году) и попасть в 1809 году на войну с Наполеоном: слишком велик временной разрыв.
Неизвестно также, с какой кличкой-фамилией бурсак, предок Саввы Сиваша, заявился в Запорожскую Сечь. Официально «бурса» в России означала общежитие для бедных студентов при духовных училищах и семинариях. Однако Н. В. Гоголь бурсой называл Киевскую духовную академию, в которой учились сыновья Тараса Бульбы: «...нужно сказать поболее о сыновьях его. Они были отданы по двенадцатому году в Киевскую академию, потому что все почетные сановники тогдашнего времени считали необходимостью дать воспитание своим детям... Эти бурсаки составляли совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из польских и русских дворян, они не допускались. Сам воевода Адам Кисель... не вводил их в общество и приказывал держать построже. Ректор и профес-соры-монахи не жалели лоз и плетей, и часто ликторы по их приказанию пороли своих консулов жестоко... Некоторым, наконец, сильно надоедали такие беспрестанные припарки, и они убегали на Запорожье, если умели найти дорогу и если не были перехватываемы на пути».
Значит, предок Саввы был сыном какого-то «почетного сановника». И сбежал на Сечь, судя по всему, уже в возрасте не детском, а значительно старше 12 лет. В Крыму он жить не мог, но там бывал и к заливу Сиваш каким-то образом причастен. Впрочем, все могло быть намного проще.
Согласно В. Голобуцкому («Запорожское казачество», Киев, 1957 г.), каждый прибывший на Запорожье человек, желая вступить в казаки, должен был явиться предварительно в один из куреней (по собственному выбору) — к куренному атаману. Атаман опрашивал его и заносил в войсковой компут — список. С этого момента новоприбывший считался запорожским казаком соответствующего куреня. Вступление в казаки сопровождалось, как правило, сменой фамилии. Новоявленному казаку предоставлялась возможность остаться жить в курене или найти себе занятие вне Сечи, в запорожских паланках. Паланки эти — Кальмиусская, Самарская, Орельская, Протовчанская, Кодацкая, Ингульская, Бугогардов-ская — занимали территорию в 1734—1775 годах от Буга до Кальмиуса, граничили с Крымским ханством, Польшей, Новосербией, Левобережной и Слободской Украиной, с Землей Войска Донского.
Напрашивается проверка всего реестра казаков Чертомлыцкой Сечи, но реестр этот не сохранился. Милютинская реформа российской армии проходила в 1860—1870 годах. С Наполеоном Россия начала воевать в 1805 году — Аустерлицкое сражение. Последняя русско-турецкая война действительно проходила в 1877—1878 годах. На одном из шипкинских обелисков выбита фамилия Сиваш. Возможно, это и есть Михаил Сиваш, погибший не под Пловдивом, а на знаменитой Шипке.
Наконец, хутор Жеребцы. Как установил И. И. Сиваш, село Кирово до 1939 года именовалось Жеребец. На его околице текут речки Конка и Жеребец. На берегу последней в 1745—1765 годах существовал большой запорожский зимовник, что равнозначно «футору», хутору с тем же названием. В этом хуторе в 1782 году насчитывалось 79 дворов и 639 жителей, в том числе 277 женских душ. В 1770 году вблизи бывшего зимовника началось строительство крепости Кряжевой, входившей в состав Днепровской укрепленной линии. Остатки пяти редутов крепости сохранились до наших дней. В хуторе жили в основном отставные солдаты и строители. Поэтому хутор стал войсковой слободой.
В 1788 году «государственной слободы Жеребец поселяне — старший сержант Алексей Яковлев, староста Иван Софронов, выборный Меркуль Кары-шев, ктиторы Федор Стародубский и Семен Палагин, слободской Соборной Избы писарь, сержант Иван Кудрявцев, согласно желанию всего общества», подали прошение преосвященному Амвросию Екатеринославскому,' в котором писали, что «для построения в Жеребце каменной церкви во имя Николая Чудотворца заготовлено потребное количество белого тесаного камня, для сводов и семерика — лесу, собрано 500 рублей денег и майстер уже договорен». Новоустроенную церковь освятили 20 декабря 1791 года.
С 1798 года слобода превратилась в село. Так утверждают авторы книги «История городов и сел УССР», изданной в 1970 году в Киеве. Однако в служебной записке 1868 года, хранящейся в Киевском госархиве, приведен план земельного участка, назначенного «к отдаче прапорщице Надежде Кишинской с наследниками из Земли округа Екатеринославского Кирасирского полка взамен приобретаемого у нея имения». На этом плане участок Кишинской граничит с «Землей помещичьего хутора Жере-бецкого». Этот факт (обнаружил И. И. Сиваш) наводит на размышления.
В 1766 году старшина В.Чернявский писал: «Запорожские казаки имеют селения, называемые зимовники или хутора, при коих содержат рогатый скот, лошадей, овец; имеют пасеки... и всякую экономию по свойству и качеству земли: заводят сады и огороды, запасаются сеном... и засевают поля разным хлебом, упражняются ловлею зверей, а в реках рыб».
Чернявский насчитал на Запорожье около четырех тысяч зимовников, которые принадлежали старшинам и богатым казакам.
Вели хозяйство зимовников наемные казаки или посполитые, которых независимо от возраста называли «молодиками». В зимовнике кошевого атамана П. Калнишевского имелось 1050 лошадей, 9 буйволов, 1076 голов крупного рогатого скота, 14 045 овец и коз, 106 свиней, 5 ослов. При аресте в 1775 году власти конфисковали у Калнишевского, Глобы и Голо-ватого, кроме значительных запасов ржи, пшеницы, овса, ячменя и проса, большого количества скота, также наличные денежные капиталы, 47 403 рубля у Калнишевского, 21548 рублей— у Глобы. Хорошая лошадь в те времена стоила примерно три рубля, а запорожские лошади считались лучшими в Европе. Во всяком случае, австрийская армия ездила на них.
Так что статус хутора Жеребец не соответствует упомянутой публикации. Около 10 тысяч десятин земли в окрестностях хутора Жеребец было передано царским правительством «в ранговые дачи и по чину особо» майору Кадулину, подпоручику Буракову, титулярному советнику Булиц-кому. После реформы 1861 года жителей Жеребца заставили платить чрезвычайно высокий по тем временам земельный налог — 10,4 рубля на одну ревизскую душу. А душ этих в селе на тот период значилось много — 4650 человек. В их владении находилось 37,2 тысячи десятин земли. Но поскольку эта дорогая земля была, кроме того, далеко от села, то селяне стали покидать родные места. В 1865—1867 годах они основали Новоива-новку, Копань, Новотроицкое.
В числе этих переселенцев могли быть потомки Саввы Сиваша. Однако Андрей Новиков, просматривая ревизские сказки села Жеребец с 1816 по 1850 год, фамилии Сиваш в них не обнаружил. Повтори о просмотрел 1850 год и ближайшие к Жеребцу населенные пункты: результат не изменился. Возможно, носители этой фамилии проживали в хуторе Жеребец во времена, когда он в 1745—1765 годах существовал как «обширнейший зимовник запорожского казачества со множеством скота всякого рода и с запасом хозяйственных и экономических продуктов, какие требовались и отсылались отсюда на «Великий Луг»...»
О том, что фамилия Сиваш — казацкая, говорит документ неизвестного автора, обнаруженный Иваном Ивановичем в Киевском ЦГИАУ (фонд 209, опись 2). Написанный скорописью тех времен, не очень понятной современному человеку, но содержащий, по сути, вещественные доказательства сказанного: местность около Решетиловки (полтавской) по указу Екатерины Великой от И апреля 1786 года была подарена полковнику Василию Степановичу Попову. (В 1787 году ему присвоено звание генерал-майора и подарено 33 тысячи десятин земли в нынешнем Васильев-ском районе Запорожской области. В. С. Попов управлял канцелярией светлейшего князя Потемкина и был его доверенным лицом. Вблизи Запорожья находится дом-музей Попова.)
У Попова возникла судебная тяжба с местной властью — Екатерино-славским наместническим правлением — из-за несоответствия количества подаренных ему крепостных душ и имеющихся в наличии. Несоответствие составляло около 500 человек. В судебном деле местная власть перечисляет фамилии отсутствующих людей и указывает причины их отсутствия. На странице 33 под № 143 значится:
«Евдокия Сивашка — умерла.
Андрей, ее сын, живет со своими выборными казаками решетилов-скими, живущими хуторами. ТИМКО СИВАШ — умер, Павел — сын».
Информация нуждается в пояснениях. Коль сын Евдокии Сивашки Андрей живет со своими казаками, значит, он тоже казак и волен жить со своими коллегами без каких-либо соизволений. Тимко Сиваш, похоже, был мужем Евдокии Сивашки. Выходит, женские фамилии в домостроевской России тех лет склоняли по чешской или словацкой схеме (Самохвал — Самохвалова). Только склоняли по-своему: фамилии имели разные окончания — «ка» и «ий». Поразительно, но именно в Тарасовке еще несколько десятков лет тому назад жила знахарка, народная цели-тельница, известная широкой округе, и носившая фамилию или кличку Сивашка, а часть тарасовских невест в конце XIX века имели фамилии Сивашева и Сивашова.
Неожиданное определение «выборные казаки» оказалось совсем не случайным. Первый реестр из 300 запорожцев по универсалу польского короля Сигизмунда Августа в 1572 году сформировал русский воевода Юрий Язловецкий. В 1581 году число реестровых казаков составляло 900 человек. Большая их часть была родом с Волыни и Киевщины. Среди них были украинцы и поляки (45%), белорусы и русские (40%), сербы, молдаване, татары и другие. Среди простых реестровцев имелись шляхтичи. Следовательно, национальность и социальный статус кандидатов не имели значения при формировании элитной, реестровой части Запорожского войска.
В 25-м томе «Полного собрания законов Российской империи с 1649 года» Федор Сиваш обнаружил «высочайше утвержденный доклад Сената» от 21 августа 1799 года, в основу которого положено донесение атамана Котляревского: «Из польских, малороссийских и бывшего Запорожья людей, отлучившихся из своей родины до сочинения в 1795 году ревизии за несколько лет и проживавших между Войском Донским, при реке Волге, Каспийском и Азовском морях на рыболовецких заводах в работниках, холостые и бездомные бродяги, являясь в войско казаков Черноморских, объявляя, что они через их частые с места на место переходы нигде по ревизии не записаны, просят о причислении их на службу...».
Удивительна в этом докладе нигде и никогда не обнародованная деталь: люди малороссийские и люди бывшего Запорожья — это разные люди, что дает основания считать, что черкасы, как именовали себя запорожские и донские казаки, не пустой звук. Столица Войска Донского — Новочеркасск, а также областной центр Украины Черкассы, рядом с которым находилась столица малороссийских казаков Чигирин, буквально кричат об этом, но, по неизвестной причине, богатейшие архивы Казачьего приказа, учрежденного в 1613 году, в год венчания на царство Михаила Романова, исчезли. Вероятно, они содержали крайне нежелательные для царской власти документы. Существенно, что запорожских казаков противопоставил, точнее, отделил от «людей малороссийских» не кто иной, как сам кошевой атаман Черноморских, бывших Запорожских, казаков. И звучит это убедительней и весомей, чем все более поздние измышления «национально озабоченных» историков-профессионалов. Однако даже полковые казаки, находившиеся на государственной службе, и вольные запорожские «сечевики» также разнятся не только по социальному статусу, но и по каким-то национальным особенностям. Об этом недвусмысленно писал Владимир Маяковский:
Я не из кацапов — разинь.
Я — дедом казак, другим — сечевик,
А по рожденью — грузин.
Три разных начала в себе совмещав,
Беру я право вот это...
Музей В. Маяковского на Мясницкой начинается с неожиданного экспоната — сабли, на клинке которой красуется гравировка: «Полковнику Маяковскому за храбрость». Казаки, как запорожские, так и донские, неизменно представляли обособленную этническую касту со своим языком, жизненным укладом, культурой и традициями. Они, вопреки распространенному мнению, с большим скрипом принимали в свои ряды незнакомых, пришлых людей, зато постоянно взаимодействовали между собой, объединяя силы в походах.
Максимальное количество реестровых казаков — 10 600 человек — зарегистрировано в 1618 году, когда поляки осуществляли поход на Москву. По договору между Б. Хмельницким и русским царем Алексеем Михайловичем число реестровых казаков предполагалось увеличить до 60 тысяч, то есть до 22 территориальных полков. Но в 1667 году осталось только 10 полков, так как Правобережная Украина вернулась в Польшу. В 1735 году правительство России вместо реестрового списка ввело новые списки с запорожским названием — компуты. В эти списки вошли только имущие, зажиточные казаки, которых стали звать выборными. Следовательно, Андрей Сиваш, его брат и отец относились к привилегированной, выборной части полтавских казаков. И что принципиально, выборный казак Тимко Сиваш, похоже, носил свою фамилию до 1735 года. Возможно, он состоял в товарищах Онисима Решетилова, когда тот получал землю под будущую Решетиловку в тогдашней России. С другой стороны, в Решети-ловке жили казаки, крепостные и государственные крестьяне. Очевидно, последним земли не хватало и они большими группами переселились в Запорожский край. Переселение это стихийным быть не могло — только по решению какого-то государственного органа.
В документах Исторического государственного архива в С.-Петербурге нашлась фраза — Решетиловка и Решетиловские хутора. Хуторов оказалось 60. В этих населенных пунктах в 1787 году, то есть за три года до переселения в Запорожский край, проживало более четырех тысяч казенных поселян мужского пола, «отошедших из Полтавского уезда».
Значит, какая-то часть этих казенных крестьян или все они переехали в Запорожский край. Накануне, то есть в 1786 году, количество казенных, или государственных, крестьян превышало 4000 на ту часть, которая была отдана полковнику Попову, то есть стала крепостной. Императрица могла распоряжаться только тем, что ей принадлежало по законам того времени: казаки и крепостные крестьяне формально в эту категорию не попадали. Кстати, решетиловские казаки (как и все остальные) делились на своеобразные касты:
1. Выборные казаки действительно служащие — 13 человек (классификация приводится на языке оригинала).
2. Семейства выборных казаков действительно служащих — мужчин — 61, женщин — 81.
3. Казаки-вспомогатели, кои в рублевом окладе не состоят, — 50 человек.
4. Семейства казаков-вспомогателей — мужчин — 163, женщин — 179.
5. Казаки-подмочники, кои с хат рублевый оклад платят, — 25 человек.
6. Семейства казаков-подмочников — мужчин — 80, женщин — 82.
Умозрительная казачья версия этимологии (происхождения) фамилии Сиваш нашла документальное подтверждение в материалах Румянцевской генеральной описи Малороссии (фонд 57, опись 2). Все тот же Иван Иванович Сиваш в списках 1765 года Решетиловской сотни Полтавского казачьего полка обнаружил среди выборных казаков 38-летнего Кирилла Сиваша и его 28-летнего брата Степана. А компанию им составили Ярема Щербаха с сыновьями Павлом и Антоном, Марко Доля с братом Николаем, Подрийко с сыновьями. В числе казаков-подмочников значились Радко Гасенко и Семен Гасенко. Самое удивительное, что все эти фамилии имели место быть в Тарасовке, да к тому же еще в близкородственных отношениях.
Представитель рода Щербаха отметился в депутатах Государственной Думы Российской империи, а П. Гасенко — Центральной Рады Украины в 1918 году. Вполне логично предположить, что полтавские казаки по какой-то причине обособленной группой сменили прописку: переехали из Решетиловки в Тарасовку, Возможно, дорога эта пролегала через Кубань. Изучение истории завоевания Западного Кавказа (см. раздел «Кубанские казаки») дает основание утверждать это. Основанные в 1860— 1864 годах 111 станиц на территориях бывших адыгских аулов, вне сомнений, были заселены, в том числе полтавскими, черниговскими и азовскими казаками, переселенными на Кубань в 1860 году.
По словам сотрудницы Лазаревского этнографического музея Аминат Хушт, переселенцам очень не нравились новые условия жизни. Они делали все, чтобы найти повод для отъезда. Даже кипятили предварительно посевное зерно, чтобы доказать коварство местной земли. В горных условиях Западного Кавказа часть решетиловских казаков, очевидно, нашла повод, чтобы сбежать к своим старым знакомым или родственникам, бывшим решетиловским государственным крестьянам, проживавшим в запорожской Петропавловке. Отсюда и поселение их на окраине села. Эта версия стала сомнительной, когда в метриках 1862 года, найденных А. Новиковым, все Сиваши имели статус «государственные крестьяне». Вполне возможно, что в Тарасовку они перебрались, минуя Кубань, или вообще прибыли из каких-то неизвестных нам мест.
Тяга к переездам у них, у Сивашей, похоже, существовала давно. Во всяком случае, «слобода Решетиловская», появившаяся в документах в 1703 году, им приглянулась. Это было время гетмана И.С.Мазепы, который получил гетманскую булаву в 1687 году, и Чертомлыцкой Запорожской Сечи (1652-1709).
С 1648 года Полтава являлась центром Полтавского казачьего полка. Казачьи полки существовали на государственном довольствии, а курени запорожские жили на вольных хлебах. В ЦГИАК Украины имеются дела за 1745 год «О выходцах из Запорожской Сечи, живущих в Полтавском полку». Значит, полки и курени не синонимы, а самостоятельные военные подразделения, разделявшие «вольных» казаков и -казенных, приписанных к полкам.
Со времен Б. Хмельницкого вся Украина была территориально поделена на полки. На чьей стороне оказался Полтавский казачий полк в Северной войне, выяснить не удалось. Хотя, с большой долей вероятности, он был в числе тех трех полков, которые под командованием полковника А. С. Келена с апреля по июнь 1709 года отбивали атаки шведов на крепость Полтава.
Сделать такой вывод позволяет историческая справка, согласно которой «в Полтавском сражении на стороне Петра I принимали участие казачьи полки Малороссии». Запорожская Сечь поддержала Мазепу и шведов, за что в 1709 году была разгромлена. Но запорожские казаки не испарились, а ушли во владения крымского хана, где в Олешках, нынешний Цюрупинск, создали Олешковскую Сечь. (Цюрупинск находится на левом берегу Днепра недалеко от Херсона.) Об этом говорит факт продолжения канцелярских дел Коша с 1713 года на турецком, татарском, польском языках. Эти документы вернулись в Империю, когда в 1734 году родилась Новая Сечь.
И тут непроизвольно закрадывается мысль, а не в этот ли период с 1709 по 1734 год на земле крымских ханов появились обладатели фамилии Сиваш? Ведь от Олешек до Сиваша около 100 км, а многие казаки предпочитали жить в паланках, то есть вне Сечи, чтобы каким-нибудь промыслом зарабатывать на жизнь. Умение запорожцев профессионально ловить рыбу вполне могло пригодиться на сивашских рыболовлях.
К этому времени Крымское ханство потеряло свое устрашающее значение. Его правители Каплан (1713—1716, 1730—1736) и Менгли (1724—1730) не отличались воинственностью и вполне могли «пригреть» беглецов, рассчитывая использовать в перспективе. Коль работала канцелярия Коша, значит, казаки оставались «боевой единицей», а не дезорганизованной толпой. В качестве писарей Коша служили турки и татары. Хан Каплан пытался силой протащить на польский престол Станислава Лещинского и повел свое войско через российские степи, не получив на то соизволения Петербурга. Вероятно, после этого похода в канцелярии Коша появились и польские писари, а в Крым через Сиваш ворвались русские войска (1735— 1738) и учинили полный разгром. Но это случилось после возвращения запорожцев на родную землю. Почему в Крыму они вели канцелярские дела на чужих языках, непонятно.
Кроме полтавских Сивашей, существовали, судя по фактам, также киевские, черниговские, непосредственно запорожские, а возможно, и другие однофамильцы или родственники. Правда, они могли появиться в более поздние времена. Отец мой многократно говорил о поездках к каким-то родственникам на станцию Гулькевичи, которая ближе всех к станице Усть-Лабинская. А станицу эту в числе первых заселили Черноморские, бывшие Запорожские, казаки в 1793 году. В 1802 году переселенцами из Екатеринославского войска были основаны станицы Ладожская, Тифлисская, Казанская и Темижбекская, а из казаков этих станиц сформирован Кубанский казачий полк.
Найти среди них однофамильцев долго не удавалось. Наконец, в очередном письме Виталия Григорьевича из Запорожья «цепь замкнулась»: «На Кубани есть станица, или город, Тихорецк. Около него аэродром. В поселке авиаторов я встретил Наташу Сиваш и ее брата Николая. Их родителей расстреляли немцы. Наташа работала официанткой в летной столовой. Я там был на войсковой практике перед защитой диплома и производством в офицеры с мая по август 1960 года. Меня в столовой кто-то назвал по фамилии. Я отозвался. Подошла девушка и говорит: «Первый раз встречаю однофамильца. Я — Наташа Сиваш». Потом в кино познакомился с ее братом Николаем. После практики этих Сивашей больше не встречал: на Тихорецком аэродроме военных частей не было.
На аэродроме «Насосная» под Баку встретился Антон Сиваш. По дороге на стрельбы в «Насосной» сел полк МИГ-21 из ГДР. Нас заставили встречать эти самолеты. Часа через два слышу по громкоговорящей связи: «Старшему лейтенанту Сивашу прибыть на ИКП (инженерно-командный пункт)». Там мы и познакомились. Родом он из станицы Аксайской Ростовской области. Ничего о Сивашах не знает. Его родители родом из Усть-Лабинска. Потом я встретил Антона в военной гостинице в Ленинграде. Выпили за встречу. Обменялись адресами. Утром он улетел в Томск, я в Архангельск. Адрес я потерял».
Так что все конкретные вехи, кроме Чертомлыцкой Сечи, в версии деда Василия вызывают доверие. Но факты документальные утверждают иное: в Тарасовке жили казаки Полтавского казачьего полка, Решетиловской сотни.
В Полтавском полку с 1745 года жили, однако, выходцы из Запорож -ской Сечи. Они как раз и могли иметь крымскую фамилию. Если это предположение верно, то до 1745 года в Полтавском полку фамилии Сиваш быть не должно. Пришлось углублять поиски.
С помощью А. Л. Кузина вышел на Российский государственный архив древних актов (119817, Москва, Большая Пироговская, 17). После договоренности с директором архива М. Р. Рыженковым и заключения соответствующего договора один из сотрудников архива с мая по декабрь 2003 года штудировал Фонд 229, в котором содержатся реестры мещан и казаков в украинских городах по состоянию на 1650—1651 годы. Фамилии Сиваш в этих реестрах не оказалось, хотя витиеватые почерки иногда давали повод собираться экспертам архива для установления истины: некоторые фамилии напоминали искомую. Но эксперты отклонили все сомнения. Остался еще один, названный Перышкиным Михаилом Юрьевичем, фонд Мазурина (Фонд 196), в котором имеются списки всех казаков, принимавших присягу в 1649 году. Но реликвия эта долго путешествовала по всяким выставкам на Украине. Наконец в апреле 2004 года пришло письмо М. Р. Рыженкова:
«Уважаемый господин Сиваш!
Сообщаем, что в архиве завершена работа по выявлению сведений о Ваших предках за XVII век. Были просмотрены списки Полтавского, Прилуц-кого, Нежинского и Черниговского полков за 1649 г. (Фонд 196. Опись 1. Дело 1691. Листы 381 — 450), а также документы, опубликованные в I—III т. сборника документов «Воссоединение Украины с Россией». Сведений о казаках по фамилии Сиваш не обнаружено».
Раз нет среди мещан и городских казаков в документах «Воссоединения», а также в Полтавском и Черниговском полках, то, вероятно, такой фамилии в середине XVII века вообще не существовало. Впечатление двойственное: с одной стороны, жалко, что однофамильцев не оказалось.
С другой, их там не должно быть. Факты, а не предположения, указывают направление поиска. Предков надо искать в Новой Запорожской Сечи или среди крестьян.
Однако очередная находка Ивана Ивановича в ЦГИАУ окончательно затуманила направление поисков. В документе с названием «Ведомость полку Полтавского о посполитых и сколько с оных с каждого собирали на полковых сотенных служителей денег» (Фонд 94, опись 2, 1733 год, часть 2, страница 152, номер 62) он обнаружил запись: Данило Сиваш — овец 30, с того числа стриженых — 5. Ведомость подписал Решетиловский наказной сотник.
В том же фонде, только в части 1, стр. 31 в ведомости от 6 августа 1733 года, среди 107 «казаков конных оружейных (отправленных из Решетилов-ской сотни) в поход под Старадубец» значится Панас Сиваш. Ведомость подписал Иван Кочубей Решетиловский.
«Посполитыми», или молодиками, независимо от возраста, у запорожцев считались наемные казаки, по сути, батраки, работавшие у состоятельных хозяев. Если Данило Сиваш — посполитый, то почему вместо денег против его фамилии указаны овцы. Значит, у него было свое хозяйство и он должен был совмещать батрачество с работой на себя, что не очень вяжется с общепринятой логикой. Ситуацию проясняет «Энциклопедический словарь», изданный в С.-Петербурге в 1808 году: «После восстания Б.Хмельницкого... малорусский народ распался на две группы: казачество и поспольство... На казаках лежала военная служба, и за это они освобождались от большинства других повинностей. Посполитые несли службу земскую, частью в виде платежей в воинскую казну, частью в виде разного рода повинностей...
Первоначально название «посполитые» употреблялось для означения той части населения, которая несла земскую службу, независимо от того, были ли это крестьяне или мещане, но потом посполитыми стали называться крестьяне по преимуществу... Между казаками и посполитыми шло общение, казак мог сделаться посполитым, посполитый — .казаком. К 1729 году посполитство окончательно освободилось от казаков. Малорусский крестьянин (посполитый) был лично свободен, мог по произволу менять место жительства, владеть землей и другим имуществом на правах полной собственности...Некоторые казаки переходили в ряды владельческих посполитых и, продавая свою (войсковую. — Авт.) землю, селились на чужой под именем подсуседков». Согласно В.А.Дядиченко, поляки к «посполитым» относили все нешляхетское и неказацкое население Украины.
Между прочим, денежное довольствие казаков, полковая казна контролировалась жестко. В «Определении Полтавской полковой канцелярии» (Фонд 94, опись 2, дело 67, 7 мая 1750 года) выявлена недостача в размере «тысяча пятьсот двадцать два рубля 91 копейка», которая подлежала возврату многими офицерами, начиная с полковника и кончая сотенным есаулом. В числе растратчиков значатся: полковой хорунжий Василь Же-ребецкий — 73,2 рубля; атаман Артем Григорьев — 24 рубля; сотенный писарь Павло Карпов — 2 рубля и сотенный хорунжий Сиваш Дроботков-ский — 1 рубль. Вероятно, Жеребецкий, Дроботковский происходили от названия населенных пунктов.
Но самое существенное, это 1733 год, и сразу два однофамильца с разным социальным статусом: посполитый и казак. Напрашивается вариант появления фамилии-клички Сиваш, обусловленный существованием Чу-мацкого шляха, который начинался на Перекопе и кончался в Полтаве. Чумаки как раз и могли «привезти» из Крыма свои именные реквизиты, потому как запорожцы вернулись в Россию в 1734 году (дата появления Новой Сечи). Значит, фамилия Сиваш появилась в интервале 1654 —1727 годов. В 1727 году родился выборный казак Кирилл Сиваш. Когда родились Данило и Панас? Документальных данных пока нет, но простой расчет дает примерно 1700 год.
Если вернуться к переселенцам в Тарасовку, то к государственным крестьянам, там обосновавшимся, могли, как оказывается, перебраться в качестве «подсуседков» казаки из Решетиловской сотни Полтавского полка, предварительно продав свою войсковую землю. Вероятно, так оно и было: дефицитная земля в Полтавской губернии стоила значительно дороже, чем в малообжитой ногайской степи, а стопроцентное совпадение фамилий решетиловских казаков и части петропавловских крестьян совсем не случайно.
Но вместе с тем факт появления запорожцев в Полтавском полку задолго до 1745 года также не исключается.
Имена
В рамках традиционной науки вопрос о влиянии имени человека на его жизнь и судьбу принято относить к разряду домыслов либо вообще к шарлатанству. Тем не менее самый просвещенный скептик, выбирая имя для своего собственного ребенка, почему-то старается выбрать из большого перечня имеющихся имен наиболее, на его взгляд, красивое и благозвучное.
Человечество с древнейших времен, осознавая значимость имени человека, доверяло право определять имя новорожденного только жрецу, вождю или члену совета старейшин рода.
Это правило сохранилось у многих народов Азии, Африки, индейской Америки, Австралии. Только «цивилизованные» Европа и Америка не признают этого мудрого обычая. Российский психолог Б. Ю.Хигир, изучающий имена собственные, убежден, что «в инициалах каждого из нас содержится закодированная программа нашей жизни и судьбы». Много лет тому назад Хигир зафиксировал странную закономерность: многие его знакомые с одинаковыми именами имели не только схожие характеры, но и одинаковые проблемы со здоровьем. Суть феномена исследователь объяснил в особом сочетании звуков, неких вибраций, действующих на мозг. Каждому имени соответствует свой набор звуков разной высоты и тембра, а разные раздражители приводят в возбуждение разные участки мозга.
Но имя — полдела. Главное в его сочетании с отчеством, несущим в себе генный код, передаваемый из поколения в поколение. Любая несовместимость приводит к внутренней дисгармонии, искажению звукового ряда и, в конечном счете, к дисгармонии физического и умственного развития. Гармоничное звучание возникает, если ударение в имени и отчестве приходится на одинаковый по счету слог, если на их стыке нет нагромождения согласных или гласных звуков. С точки зрения Хигира, не стоит называть малыша в честь покойных родственников, если судьба их сложилась трагически. Опасной он считает тенденцию называть детей в честь пап и мам, а также давать дочерям имена мужского происхождения: Александра, Валентина, Евгения.
Ведун Воломир из Ярославля утверждает, что, «назвав своего ребенка чужим именем, родитель не знает, не подозревает, что этим он обрек сына или дочь на беспамятство, на прозябание в нищете».
Правда, этот Воломир сам не знает, где искать настоящее, не чужое имя человека. Ведь имена, прежде всего, расписаны по грекам, евреям, латинянам и пр. Можно ли славянину носить неславянское имя? Когда начинаешь выяснять, что относить к «чужому имени», то четкого ответа не находится. Древние славяне никогда не заимствовали свои собственные имена у чужих народов: им хватало своих. Самые звучные славянские имена производились от «славы и чести»: Бретислав, Болеслав, Буреслав, Богуслав, Владислав, Вретислав, Всеслав, Венцеслав, Вячеслав, Врати-слав, Гремислав, Доброслав, Буеслав, Разислав, Любослав, Мстислав, Мечеслав, Мирослав, Примислав, Ростислав, Святослав, Супислав, -Собе-слав, Судислав, Славомысл, Славолюб, Славомир, Унислав, Ярослав, Пре-слав, Заслав, Честибор и т. д.
Не зря говорят, что все новое — это хорошо забытое старое. В древности существовали твердые знания на сей счет. У народов желтой расы, согласно их мировоззренческим концепциям (конфуцианство, даосизм, синтоизм и пр.), отрицается посредник в виде священника (попа) между Богом и человеком. Буддийские, даосские монахи трудятся в поле, и люди с ними только консультируются. Поэтому страны, где государственные религии буддизм, брахманизм, даосизм, синтоизм, не знают и не знали религиозных раздоров и войн, там не додумались давать имена детям по церковным святцам.
Действительно, у имени есть тайная власть: имя непостижимым образом влияет на судьбу человека. Даже данное наобум, оно помогает ему. Но человек, не понимающий сути своего имени, не может воспользоваться им в полной мере. Не зря старцы, входившие в Совет старейшин, в давние времена искали в ребенке его природный космический код, лингвистически оформлявшийся затем в виде имени. П. Флоренский писал: «Существует тайная и необъяснимая гармония... между именем человека и событиями его жизни... Имя — тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность». Поэтому в идеале имя должно даваться в точном соответствии с природным предназначением человека, чтобы его душа могла «входить в резонанс» со сверхтонкими разумными излучениями Космоса. Именно такое имя может сделать судьбу счастливой.
Известную поэтессу Римму Казакову родители назвали Рэмо (Революция, электрификация, мировой октябрь). Столь вычурное имя доставляло ее обладательнице массу страданий из-за постоянных «подшучиваний» одноклассников. «Мое имя приговаривало меня к экстравагантности, — говорит поэтесса, — а я этого терпеть не могу. Когда мне было уже 20 лет, я написала заявление в ЗАГС... и своего добилась, стала Риммой».
При отсутствии института Совета Старейшин его функции могли бы взять близкие родственники и родители, но не в момент рождения ребенка, а при получении им паспорта, когда все психологические особенности личности уже будут известны. Имя, заносимое в паспорт, в таком случае в большей степени согласовывалось с фамилией, подпирало бы ее. Ведь фамилия, если она не заимствована, по мнению многих авторитетов, раскрывает природный социальный статус человека. В фамилии — его психологический портрет, формула крови и даже... внешность. Фамилия — изначально нам данный индивидуальный лингвистический космический код. Когда ее владелец поступает вопреки этому коду, пытается его корректировать, то приходят «невезуха» или «роковые обстоятельства».
Мой кузен Леонид Павлович Сивашов, забойщик угольной шахты в г. Горловка Донецкой области, погиб в День шахтера в подъезде многоэтажного дома, в котором жил. Он тяготился работой забойщика на маломощных (около 70 см) крутопадающих угольных пластах, постоянно мечтал сменить отбойный молоток на крестьянские орудия труда в какой-либо деревне.
Трудно определить причину трагедии. То ли корректировка фамилии, то ли постоянный душевный дискомфорт, то ли просто случайность: дикие, бессмысленные драки в шахтерской среде были традицией во все времена. Кстати, древние русичи предпочитали усеченные фамилии: Белее, Перун, Сварог, Лель, Рюрик, Синеус, Трувор, Бус, Гостомысл, Мономах, Калита и т. д. Эта традиция сохранилась у малороссов, чехов, словаков, белорусов, хотя и у них достаточно фамилий на «ов» и «ин»: Литвинов, Нижников, Атавин, Дунин, Алексеев, Костомаров, Капустин, Силин, Хвостиков, Зверев, Скляров и т. д. Чехи и словаки к женским фамилиям добавляют суффикс «ова», подчеркивающий принадлежность женщины к корневому роду.
Почему Московия, никогда не входившая в Киевскую Русь, но население которой вышло из Киевской Руси, изменила традициям, никто пока не объяснил. Это удаление от истоков не добавляет московитам «русскости». Впрочем, все может быть наоборот: настоящие киевские русичи мигрировали на северо-восток Европы, а их место заняли полуполяки, полулитовцы.
Определяя карму по отцовской фамилии, нельзя игнорировать материнскую линию: определенные качества передаются по «девичьей» фамилии матери. Они или слабо выражены, или суммируются, или преобладают. Правда, понять эзотерический (тайный) смысл как имени, так и фамилии, не зная даже происхождения, проблема вряд ли разрешимая.
Тем более, как утверждает О. Гусев: «Не греческие, не латинские и не еврейские яйца «снесли» русскую курицу. Потомки «древних» греков, латинян и евреев носят наши имена, а не мы их. Возможно, благодаря этому они и сохранились на земле, так как имя позволяет подпитываться нашим эгрегором. Евреи, например, оставляют свои настоящие имена лишь для надгробных памятников, а живут под нашими именами и фамилиями. Они же присвоили себе не «бледные» имена, а те, которые были «солнечными» в нашей арийской молодости, например, АбРАм, САРРА, МирРА и др., что отлично видно по протокорню РА = АР».
Опираясь на Всеясветную Грамоту, О. Гусев путем довольно непростых рассуждений доказывает, что имя Иван вовсе не древнееврейское, переводимое как «Яхве смилостивился», а древнерусское. Иван — это Ижейный Ван, по имени Буковы И-Иже, включающей 11 элементов. Ван, Ваны — это еще одно самоименование русичей в глубокой древности, которое подтверждает официальная история. В частности, история пишет о разрушении Древнего Рима вандалами. Римляне, видимо, слышали от русичей-варваров боевой удовлетворительный возглас: «Ван дал!». Поэтому распространены на Руси имя Иван и фамилия Иванов, к еврейскому Яхве никакого отношения не имеющие. (Согласно В. Кандыбе, в древности был один народ — русо-евреи.)
Нечто похожее имеет место с именем Александр, которое вернулось от древних греков искаженным. Правильно Олександр. Опуская доказательства, следует отметить, что в некоторых областных говорах-диалектах, а также в украинском языке, сохранилось верное древнерусское произношение имен Олександр, Олеша, Олексей. Обращаясь к «устаревшим» народным диалектам, О. Гусев обращает внимание на популярные речевые обороты: «Скажи-ка си!», «Вовси нет», «Во свояси», «Не беспокойси» и т. д. Протокорень СИ — это аббревиатура, образованная от «Слово Ижейных». Этот протокорень включен в имена и фамилии в соответствии с заключенным в нем древним смыслом. Его носители обладают даром моделировать новую реальность, вплоть до материализации или дематериализации вещей. Один перечень забытых мужских русских имен, часть из которых стала фамилиями, с протокорнем СИ=ИС говорит о многом: ВасСИан, ВлаСИй, Герва-СИй, ЗоСИм, ПротаСИй, СИла, СИлан, СИвак, СИвко, СИлко, СИляк, СИняй, СИлуян, СИмон, ИСток, ИСтен, ИСтислав и т. д. (как нетрудно заметить, СИвак и СИваш разнятся на одну букву).
Эти дифирамбы славянизму можно было бы отнести к русофильству их автора, если бы не письменные памятники этрусков, хеттов, антов, бодричей, названные в первой части книги и заговорившие на древнерусском языке, подтверждая пророчества славянина Фадея Воланского, сожженного за это инквизиторами на костре. Но почему грузин генера-лисСИмус ИоСИф ВИСсарионович Сталин приказывал: «...искать и находить приоритет русского во всех областях». Может быть, недоучившись в духовной семинарии, он успел узнать Всеясветную Грамоту, или его чеканные фразы — результат влияния протокорня «СИ=ИС».
* * *
Можно сколь угодно рассуждать о том, что сын за отца не в ответе, что отвечать следует лишь за свои собственные недостатки, но жизнь показывает обратное. Если бы было иначе, то и поговорок на эту тему не возникало. Не только имя влияет на человека, фамилия и отчество имеют не меньшее значение: они отождествляются с той или иной личностью. Бывает, что человек носит малозаметное в силу чрезвычайной распространенности имя, а вот отчество яркое, броское. В этом случае имя отца может играть в судьбе человека более значительную роль, чем его собственное.
Например, Жириновский. Он более заметен по своему отчеству — Вольфович (вольф по-немецки волк), чем по имени Владимир. Жена, принявшая фамилию мужа, со временем становится его «тенью», соответствуя поговорке «муж и жена — одна сатана». Жена, сохранившая свою девичью фамилию, такой метаморфозе не подвергается. Кто на кого и как влияет в этом случае, вопрос далеко не однозначный. А вот влияние фамилии на судьбу человека порой бывает слишком сильным, и избавиться от него может только волевой, сильный человек. Так, негативную энергию фамилии Дуров династия цирковых артистов смогла преодолеть только благодаря таланту и личным качествам многих своих представителей, и смысл фамилии как бы перестали замечать. Нечто похожее произошло со знаменитым свердловским хоккеистом Николаем Дураковым.
А вот другой свердловчанин — Саша Выгузов не стал испытывать судьбу и превратился в рок-звезду Александра Малинина. С фамилиями, в целом, сложнее. Менять их, в том числе на псевдонимы, часто не будешь.
Имена вроде бы проще. Моя мать в свои 19 лет своего первенца назвала Виктором, что привело к конфликту со свекровью, требовавшей назвать внука Леонидом. Конфликт закончился отъездом бабушки в другую область. Через 19 лет, будучи студентом на каникулах, Виктор приехал первый раз в жизни на футбольный матч тогдашней высшей лиги — «Шахтер» (Донецк) — «Молдова» (Кишинев). Купив билет за несколько часов до начала матча, отдыхал на скамейке в парке им. Щербакова. Подошла цыганка и взялась назвать его имя. После обычного ритуала с деньгами и довольно продолжительного разговора она выдала: «Леонид». Не получив подтверждения, не могла поверить в свою ошибку.
Как бы то ни было, но клан Сивашей имеет пристрастия к определенным именам. Называю в произвольном порядке, сначала мужские: Иван, Иосиф, Иов, Игнат, Николай, Никита, Никифор, Анатолий, Антон, Ар-пиний, Александр, Алексей, Андрей, Алексий, Анисим, Артем, Афанасий, Григорий, Гавриил, Гордей, Ефим, Евлампий, Емельян, Евмений, Евдоким, Леонид, Павел, Панас, Петр, Пантелеймон, Порфирий, Денис, Дионисий, Данил, Дмитрий, Михаил, Матвей, Меркурий, Митрофан, Мирон, Марк, Мефодий, Василий, Владимир, Венедикт, Савва, Свирид, Савелий, Спиридон, Сергей, Сергий, Серапион, Семен, Созонт, Степан, Самойло, Стефан, Сидор, Онуфрий, Осип, Трофим, Тимофей, Тит, Тихон, Терентий, Константин, Карп, Кузьма, Кирилл, Кондрат, Каллиник, Федор, Федот, Филипп, Харитон, Яков.
Только в советское время появились: Лаврентий, Виктор, Виталий, Роман, Олег, Станислав, Владислав, Вячеслав, Тарас, Владимарь, Евгений, Илья, Ульян, Юрий, Улантий, Борис, Винцик, Мартин, Никифор, Парфен, Зиновий, Ярослав.
Женские имена: Мария, Анастасия, Антонина, Алевтина, Алла, Анна, Агрипина, Галина, Дана, Дарья, Домаха, Ольга, Оксана, Ирина, Вера, Васса, Виктория, Варвара, Валентина, Жанна, Прасковья, Ефимия, Евдокия, Ефросинья, Елизавета, Елена, Екатерина, Евгения, Клавдия, Ксения, Нина, Наталья, Надежда, Татьяна, Тамара, Лилия, Лидия, Лиана, Любовь, Людмила, Лариса, София, Соломея, Светлана, Маргарита, Матрена, Марфа, Марьяш, Пелагея, Ульяна, Улитта, Христина, Феврония.
Многие из старинных имен вышли из употребления. Самые популярные и чаще всего встречающиеся имена среди Сивашей — Иван и Мария — в точности соответствуют общерусскому стереотипу — Иван да Марья. А названный ранее индус Б.Г. Тилак, знавший наизусть знаменитые Веды, упоминает в своей книге Кощея Бессмертного и Ивана — третьего сына, присутствующих в Ведах. В конце XIX века никто не проводил и не пытался проводить параллели между мифами Вед и персонажами славянского фольклора. Значит, у ариев и славян в данном случае полное совпадение. Да и «Веды» от славянского, точнее, русского глагола «ведать».
Поэтому можно согласиться с Гусевым и другими авторами, что имя Иван существовало до появления Бога Яхве. Возраст имени превышает 6,5 тысячи лет. Насколько превышает, остается гадать. Но если у Гусева аргументация базируется на умозрительных заключениях, опирающихся на «Всеясветную Грамоту», и они, как любая теория, дискуссионны, то факт упоминания имени «Иван» в «Ведах» относится к «вещественным доказательствам», представленным, кроме того, незаинтересованной индийской стороной.
Ставшее расхожим выражение «арии-русичи» или утверждение арии-славяне, вероятно, ошибочны, прежде всего потому, что мало кто возражает считать индусов ариями. А коль так, то желтая раса, к которой принадлежат индусы, не соответствует белой расе славян.
Говорят иногда о «Белой Индии», которая находилась в Причерноморье, но белых индусов видеть или слышать не приходилось. Скорее всего, Тилак прав, утверждая на основании Вед, что «вместе с ариями на Севере жили и другие расы, тесно общавшиеся между собой».
Если считать Веды памятником славянским, то тогда непонятно, почему славяне его не сохранили, а индийские брахманы (жрецы), наоборот, методом «полировки памяти» хранят эту национальную реликвию. К чужой реликвии, надо полагать, они бы так не относились. К ариям относят себя также иранцы, заявляя, что их арийское происхождение звучит в названии страны — Иран.
После эксплуатации термина «арийцы» идеологами фашизма тенденции к его использованию широко распространились в Восточной Европе. Так, на Украине появились публикации, авторы которых стараются доказать, что только украинцы «истинные арийцы». На этот счет любопытные, если не сказать больше, факты приводит американец Андрей Дикий в своей двухтомной «Неизвращенной истории Украины-Руси».
Богатейший былинный эпос Киевской Руси о князе Владимире, Красном Солнышке, в котором воспеваются пиры князя, его доброта, справедливость, забота о народе, сохранился на Севере России и совершенно неизвестен на территориях, примыкающих к Киеву, где собственно и происходили эти события. «Почему, — спрашивает А. Дикий, — былины о Киеве и об «украинском» князе Владимире не сохранились в украинском народе, а найдены и записаны у великороссов. Почему «Казацкие думы», единственный вариант народного эпоса на Украине, событий до образования казачества, то есть до начала 16 века, не вспоминают? А население Прикарпатской Руси, переименованной в 1918 году в Прикарпатскую Украину, после многих столетий венгерского владычества, в 1937 году, несмотря на 20-летнюю усиленную пропаганду украинских шовинистов, на плебисците о языке преподавания в школах 86%-ным большинством высказалось за русский, а не за украинский язык».
Коммунисты России готовят в очередной раз дело о привлечении Б. Н. Ельцина к уголовной ответственности за развал СССР. Но справедливее было бы судить за это не Ельцина, а Горбачева.
Однако вернемся к арийцам. Публицисты России до уровня украинских коллег, если не считать Ю. Петухова, пока не дошли, но бездоказательные термины «арии-русичи», «славяне-арии», «русские Веды», «наша ведическая культура» то и дело мелькают в статьях и даже в названиях книг. Близость индоевропейцев, в том числе и славян, к ариям состоит не в мнимом «арийстве», а в совместном проживании их предков в Припо-лярье. Этот вывод индийских жрецов брахманизма представляется наиболее корректным. Вместе с тем он доказывает факт существования славян задолго до появления Древней Греции и Рима.
Не исключается вариант, что предки древних греков, как и римлян, также могли жить в Арктиде (Гиперборее), точно так, как и все так называемые индоевропейцы. Но этот вариант отвергают сами древние греки. Слово «индоевропейцы» вместе с тем кажется бессмысленным. Уж очень оно заумно, если попытаться объяснить простому смертному, как может желтый индус стать белым европейцем. Если считать за истину библейский факт — до вавилонского столпотворения были один народ и один язык, — то напрашивается резонный вопрос, как назывался тот единый, надо полагать, великий народ? На каком языке он говорил?
Индоевропейская языковая система как бы далека от библейских истоков, от цивилизации той эпохи. Она претендует на более глубокое историческое знание лингвистики, декларирует какую-то единую индоевропейскую первооснову, от которой пошли современные языки, то есть поглощает библейское время и одновременно напрочь замутняет истоки.
Отсутствие системного анализа, явные умолчания и недомолвки порождают недоуменные вопросы, заставляют сомневаться в объективности системы. Языковые совпадения, если иметь в виду единый язык времен Адама и Евы, не кажутся чем-то сверхъестественным. А вот расовые отличия, заложенные в генах, вряд ли могли появиться на длинном пути развития одной расы, поскольку геном человека, открытый после 1990 года, неизменен с момента появления человека.
По мнению английских специалистов, судьбу человека предопределяют не воспитание, не среда, не имя или стрессовые ситуации, а так называемые «дремлющие гены». Если эти гены «просыпаются», то человек становится алкоголиком или паникером, самоубийцей или носителем какой-нибудь фобии (боязнь общения — социофобия, боязнь открытого пространства — агорафобия и пр.). Если же «дремлющие гены» спят, то ничего из названного не случается. Кто же их «будит»? Пока никто не знает.
Только «судьба» — более широкое понятие, чем просто здоровье, заложенное в генах, хотя последнее радикальным образом влияет на карьеру, психологию, продолжительность жизни.
Глава II. АБОРИГЕНЫ-РОДСТВЕННИКИ
Если раньше били в морду,
То теперь вся в крови душа.
С. Есенин
КУЛАКИ
Вслед за Есениным слова эпиграфа могли бы повторить около десяти миллионов раскулаченных крестьян СССР. Им всем, пережившим Первую мировую войну, революцию, братоубийственную Гражданскую войну, унесшую 20 млн. жизней, испытавшим мыслимые и немыслимые тяготы и лишения, грабежи и разбои, дали, точнее, вернули землю, пообещали свободу, равенство и братство, торжество справедливости и светлое будущее. Они поверили и, не щадя живота своего, вкалывали на земле от зари и до зари, потом и кровью создавая основу своего благополучия и продовольственную базу Страны Советов.
И уже к концу НЭПа* доля середняков и зажиточных крестьян увеличилась до такого уровня, что они были способны спасти, и на самом деле спасали, от голода бедняков и маломощных односельчан в случае нужды. Несмотря на часто кабальные условия займов, было у кого одолжить продукты до нового урожая. Крестьяне у себя во дворах производили одежду, обувь, нехитрую мебель, домашнюю утварь. В торговых лавках они покупали только соль, спички, керосин, сахар, чай, мыло, ситец, то есть то, что сами не могли сделать. Впрочем, в селе Раздольном (Донецкая область) могли делать и мыло из фруктовых косточек и щелока, полученного из золы. Делала такое мыло в 1941—1943 годах Корона Василиса Митрофановна.
* Новая экономическая политика, 1921—1929 гг.
Со слов А. Ф. Панкратова, жившего в Тамбовской области, где в период «антоновщины» были уничтожены практически все недовольные советской властью, «деревня до коллективизации жила спокойно: поля убраны, скотина ухожена, хлеб в закромах. Все друг другу доверяли, ни от кого не запирались, никто чужого не брал. Когда же в деревне только-только заговорили о коллективизации, многие в это не поверили. Не могли даже представить, что такое может быть. Не понимали, для чего это делается. Всем было страшно потерять свое имущество. И люди спрашивали друг у друга: «Что же с нами теперь будет?!»
Деревня была разношерстной: бедняки, середняки, зажиточные. К беднякам относили крестьян, не имевших скота. У них, как правило, семьи были очень большими, с кучей ребятишек. Бедняки жили тем, что зарабатывали, идя в наем к зажиточным крестьянам. Отношение к ним в деревне было двояким: одни их жалели, помогали, чем могли (дадут кусок хлеба, что-нибудь из одежды), другие считали их лодырями и лентяями».
Борьба с кулачеством началась совсем не стихийно, по прихоти бедняков и неимущих. Когда в 1932—1933 годах случился массовый голод, именно крестьяне-бедняки нередко просили:
— Верните кулаков, они нас кормили.
Факт этот тщательно скрывался, как и правда о голодоморах.
Раскулачивание по сути началось в 1919 году с директивы ЦК РКП(б) о расказачивании. В 1929 году появилось постановление СНК УССР № 20369 «О переселении социально опасного элемента из пограничных округов УССР».
В 1930 году в январе и феврале появились два постановления ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» и приказ ОГПУ № 44/21 об организованной ликвидации кулачества, положивший начало репрессивному процессу.
Увидеть нынешнему читателю этот приказ, вероятно, будет интересно вдвойне, ибо между приказом и его реальным воплощением, как это всегда случается в нашей стране, дистанция огромного размера.
ПРИКАЗ
объединенного государственного политического управления (ОГПУ)
44/21 2 февраля 1930 г.
В целях ликвидации кулачества как класса... сопротивление кулака должно быть и будет решительно сломлено.
Мероприятия ОГПУ должны развернуться по двум основным линиям:
1) Немедленная ликвидация контрреволюционного кулацкого актива, особенно кадров действующих контрреволюционных и повстанческих организаций, группировок и наиболее злостных, махровых одиночек. (Первая категория.)
2) Массовое выселение наиболее богатых кулаков и их семейств в отдаленные северные районы СССР и конфискация их имущества. (Вторая категория.)
В первую очередь удар должен быть нанесен по активно действующим кулацким элементам первой категории...
Семьи арестованных, заключаемых в концлагеря или приговоренных к ВМН, должны быть высланы в северные районы Союза, наряду с выселяемыми при массовой кампании кулаками и их семьями, с учетом наличия в семье трудоспособных и степени социальной опасности этих семейств.
Имущество таких семей конфискуется в том же порядке, как и у выселяемых семейств кулаков.
Кампании по выселению кулаков и их семейств проводятся в следующих районах СССР:
Районы СССР выселяется семейств
УССР 30-35 000
Северный Кавказ и Дагестан 20 000
Сибирь 25 000
Урал 10-15 000
Места поселения для выселяемых кулаков и их семейств:
из Северо-Кавказского края 23 000 на Урал
5000 в Казахстан
из УССР 50 000 в Северный край...
Для выполнения всех указанных задач приказываю:
В кратчайший срок закончить ликвидацию всех действующих контрреволюционных организаций... Обеспечить быстрое проведение следствия по всем таким делам и срочное рассмотрение дел во внесудебном порядке...
Обращает на себя внимание нестыковка выселяемых с Украины — 30— 35 тысяч семейств и подлежащих размещению в Северном крае — 50 тысяч семей. Аналогично по Северо-Кавказскому краю. Другие регионы опущены, чтобы не «утяжелять» текст.
Это было официальное начало кампании по раскулачиванию. В феврале-марте 1931 года последовало еще четыре аналогичных директивы высших органов власти страны; в том числе:
— 01.02.1931 г. — Постановление ЦИК и СНК «О предоставлении краевым (областным) исполкомам и правительствам союзных республик права выселения кулаков...»;
— 20.03.1931 г. — Постановление политбюро ЦК ВКП(б) о выселении 200—300 тысяч семей кулаков.
На местах директивы центральных органов немедленно дублировались и конкретизировались. Но отношение к кулакам в 1930 и 1931 годах принципиально разнится. Это видно из двух секретных документов регионального уровня.
Из протокола № 61 закрытого заседания бюро Уралобкома ВКП(б)
Особая папка. Строго секретно. Снятие копии воспрещается
22 января 1930 г.
...Слушали: 1. Телеграмму тов. Кабакова о кулаках. Постановили: 1. Текст телеграммы на имя секретарей Окружкомов и председателей Окрисполкомов — утвердить...
...3. Поручить фракции облисполкома в пятидневный срок:
а) Составить основные указания о порядке учета производства, оценки по передаче и использованию колхозами конфискованного кулацкого имущества.
б) Исходя из хозяйственных, экономических и политических особенностей каждого округа и темпа коллективизации конкретно определить округа и районы, из которых подлежат выселению кулаки, с учетом выселения по области 10—15 тысяч человек.
в) Конкретно установить округа, районы и количество возможного расселения кулаков в отдаленных лесных северных районах (Тобольск, Об-дорск, Ивдель, Север Верхкамского округа и др.).
г) Установить конкретный план использования кулаков на лесозаготовках, земляных и др. работах и возможное заключение в концлагеря...
И.Д.Кабаков, рабочий Сормовского завода, первый секретарь Уральского и Свердловского обкомов ВКП(б), делегат всех съездов партии с XI по XVII, стоявший у истоков строительства Магнитки, Уралмаша, Урал-вагонзавода, СУТРЭСа, Уралкалия, ЧТЗ, создававший на Урале колхозы-гиганты, чтобы доказать преимущества крупных хозяйств, проводивший повторное выселение кулаков туда, где и Макар телят не пас, одновременно активно боровшийся с «перегибами» коллективизации, был все-таки расстрелян в 1937 году в возрасте 46 лет как враг народа.
Имя Кабакова носил Сухоложский огнеупорный завод, с 1973 по 1992 год входивший в состав Богдановичского завода. Но и спустя десятилетия после развенчания культа Сталина никто пока не осмелился рассказать правду о его расстреле. Говорят, что все разрушители храмов и убийцы царской семьи умерли не своей смертью. Невольно поверишь в Высший суд, суд Божий.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
президиума Западно-Сибирского краевого исполнительного комитета
от 5 мая 1931 г. «О ликвидации кулачества как класса».
Совершенно секретно
В целях дальнейшего вовлечения широких слоев батрачества, бедноты и середняков в колхозы; организации новых колхозов, чистки от кулаков и укрепления существующих колхозов, а также усиления работ по обеспечению проведения второго большевистского сева и пресечения вредительской антиколхозной работы кулачества — Запсибкрайисполком постановляет:
1. Провести в период с 10 мая по 10 июня с. г. экспроприацию и выселение кулацких хозяйств, исходя из ориентировочного расчета 40 000 хозяйств.
2. Экспроприации и выселению подвергнуть все твердо установленные кулацкие хозяйства и кулаков-одиночек из сельских и городских местностей края, а также кулаков, проникших в колхозы, совхозы, промпред-приятия и советско-кооперативные учреждения.
Экспроприации и выселению не подлежат:
а) хозяйства красных партизан, действительных участников гражданской войны (участвовавших в боях, имеющих ранения или другие заслуги), хозяйства, имеющие членов семьи, находящихся сейчас в Красной армии;
б) все иностранно-подданные;
в) кулаки — татаро-бухарцы.
3. Выселить всех кулаков, оставленных на работах в промпредприяти-ях и строительствах, в места расселения их семей. Не подлежат снятию с работ кулаки, занятые на работах в Кузнецкстрое и Энергострое...
Категорически воспретить: раздевание, отбирание белья, необходимой одежды, присвоение кулацких вещей и т. п. (т. е. случаи мародерства и издевательства).
При выселении кулацких хозяйств не подлежит конфискации следующее имущество: одна лошадь, телега с упряжью, необходимый минимум земледельческих орудий производства (плуги, бороны, топоры и лопаты), предметы домашнего обихода, мануфактура, одежда, обувь (если количество их не выходит за пределы личного потребления), деньги до 500 руб. на семью.
Рабочий скот и земледельческий инвентарь, которые в момент отправки кулаков к месту выселения не могут быть отправлены из-за недостаточности железнодорожного и водного транспорта — обезличивается и передается через органы ОГПУ в колхозы на время сева. По окончании сева колхозы возвращают ОГПУ переданный им скот и инвентарь для отправки его выселенным кулакам в места их расселения.
5. За счет общего количества экспроприированного имущества и ценностей снабдить выселяемых двухмесячным запасом продовольствия (мука, крупа, соль)...
6. Кандидатуры, намечаемые к выселению, должны тщательно проверяться...
7. Предупредить РИКи и Горсоветы о привлечении к суровой ответственности всех лиц, допустивших искривления и перегибы при проведении экспроприации и выселении кулаков. Обратить особое внимание на недопустимость экспроприации и выселения хотя бы одного середняка...
13. Обязать Крайздрав обеспечить санитарно-медицинское обслуживание спецпереселенцев в пути следования и в места расселения.
14. Предложить Крайплану выделить в распоряжение ОГПУ потребное количество стройматериалов (кроме леса) для постройки больниц, бараков в местах расселения кулачества.
Как происходило все на местах, рассказывают сами раскулаченные. Скопенко Варвара Петровна, родившаяся в 1905 году в Черниговской области:
«Мы побаивались советской власти. Не нравилась она нам и пугала. Ведь нас называли кулаками, хотя у нас не было батраков. Наша семья: отец, мать, две дочки и три сына, жили небогато, но не бедствовали. Считались середняками. Работать не ленились. Кто такой был кулак в понятии советской власти? Наживший богатство на чужом труде. А на самом деле это был тот, кто своим горбом все заработал. Кто не работал, тот и беден был. Кто же ему мешал землю разрабатывать, пахать, сеять? Землей ведь наделили всех крестьян.
Я одна дома была, когда раскулачивать пришли. А было-то у нас две лошади, четыре коровы, три свиньи, овец голов 10, куры да гуси...».
Ярокалова Евдокия Никифоровна, родилась в 1906 году в Кировской области. Живет в Мысках Кемеровской области:
«Мы с мужем жили со свекром, свекровью и шестью детьми. Жили одной семьей. Держали 12 коров с приплодом, много овец, свиней, гусей и кур. Имели весь свой инвентарь. В 1931 году купили две веялки. Все много работали, но на лето брали двух работников. И поэтому, когда началась коллективизация, мы попали в список кулаков, подлежащих раскулачиванию...
Пришли за нами в марте: разрешили взять с собой только по узлу. Поэтому мы понасдевали (так в оригинале) на себя как можно больше одежды, завернули детей. Запрягли наших же лошадей в сани, и свезли нас на станцию.
Там погрузили в вагоны для скота и повезли. Везли до Новосибирска целый месяц. Кормили редко, бросали нам только хлеб и воду. Свекровь и дети умерли в дороге. Их вынесли из вагона на какой-то остановке. Где и как они похоронены, мы не знали. Да и похоронены ли?»
Последние зловещие фразы дают ответ на многие случаи бесследного исчезновения раскулаченных.
Младшей сестре моего отца, красавице-певунье Верочке, в 1930 году, в момент раскулачивания, было 11 лет. Она сполна испытала на себе, что значит в натуре «категорически воспретить случаи издевательств и мародерства».
«После конфискации всего имущества активисты-большевики придрались к личным вещам Веры, стали вырывать их из ее детских рук, оскорблять. Забрав все, выгнали рыдающую Веру из дома во двор. Нервы потрясенной девочки не выдержали — она потеряла рассудок», — вспоминала Мария Ивановна Сиваш в своем последнем письме.
А младшая дочь раздольненского купца Бахмана (Донецкая область), спустя десятилетия, увидела список имущества, конфискованного у ее родителей в момент раскулачивания. В нем значились лопаты, топор, ведра, вилы.
— А где наши китайские сервизы, венская мебель? — воскликнула пораженная таким цинизмом пожилая женщина.
Сколько же было всего раскулачено крестьян? Сторонники Сталина называют не более 5% сельских жителей. Но сельских жителей в 1930 году было 80% от всего населения, значит, раскулаченных около 6 млн. человек. А. И. Солженицын называет 15 миллионов человек.
Печатный орган ЦК КПСС газета «Правда» назвала 1 млн. разрушенных крестьянских хозяйств и 8—10 млн. выселенных кулаков, имея в виду численность одной семьи 8—10 человек. Была ли нужда в принудительном выселении чаще всего мнимых врагов советской власти, в реальном уничтожении, выражаясь по-современному, среднего класса, составляющего опору любого дееспособного общественного строя и о возрождении которого на деревне заговорили многие политики?
Возрождать, похоже, нечего: корни настоящих хозяев земли вырублены и выкорчеваны, а потому миллионы гектаров пашни зарастают бурьяном и лесом или дают мизерную отдачу. А количество коров, например, в Свердловской области раз в восемь меньше, чем их было в 1929 году. О лошадях и говорить нечего. А это не только мясо, молоко, шерсть, но и навоз — бесплатное органическое удобрение.
Убого, удручающе бедно выглядели некогда процветавшие деревни Тамбовской области, по которым мне пришлось проезжать в 1972 и 1977 годах на своем «жигуленке». Соломенные крыши, изрытые пыльные дороги, отсутствие электрификации красноречиво говорили, кричали о нищете и немощи.
Между прочим, восточные немцы, соотечественники К. Маркса, предложившего пресловутый классовый подход ко всему и вся, но, не стесняясь, жившего за счет подачек фабриканта Ф. Энгельса, во главе своих сельхозкооперативов поставили в 1945 году самых крепких кулаков, и сельское хозяйство разоренной Восточной Германии через два года стало на ноги и вскоре активно экспортировало свою продукцию.
Аналогичным образом поступили чехи и венгры. Одни поляки раздробили сельхозугодья на мизерные лоскутки, по-черному разворовывали кооперативы и пахали свои земли на коровах.
Необычайно высокий, стремительный рост экономики Китая обусловлен, как заявил в октябре 2002 года на XVI съезде 66-миллионной китайской компартии ее тогдашний генеральный секретарь и президент страны Дзянь Дзэмин, влиянием частного капитала, представители которого вскоре должны получить партийные билеты. Это значит, что миллионеры-капиталисты станут коммунистами. Жизнь отрезвила китайских марксистов, и марксизма как такового в них не осталось. Надуманная догма изжила себя, хотя механизм политического управления, централизованного и эффективного маневрирования в интересах экономики, а не политики, остался. Но российские ленинцы в 1930 году сомнений не ведали. «Бытие определяет сознание», — изрек ученик Ленина великий Сталин, а потому сытая жизнь не для истинных партийцев.
Я долго искал хоть какую-нибудь публикацию, написанную самим кулаком, попавшим в кровавые жернова. Не нашел. Сам по себе это страшный факт. Из многих миллионов пострадавших никто не осмелился или не сумел поведать миру о своих страданиях.
Нашел только «исповедь сына», изданную на рубеже тысячелетий*. Сын кулака с Алтая Иван Васильевич Овчинников, советский офицер, в совершенстве владеющий семью языками, бежавший еще при Сталине на Запад, в «свободный мир», и вернувшийся в 1958 году на родину, чтобы провести много лет в советских концлагерях, дважды приговоренный к расстрелу, вспоминает в своей книге, многократно тиражировавшейся подпольно:
* И.В.Овчинников. Исповедь кулацкого сына. М., Десница, 2000.
«По приказу из еврейского центра совершается «переход от ограничения кулака к его ликвидации». Начинается поощряемый сверху дикий разгул грабежей и насилий. Центральная власть издает декрет, согласно которому половина награбленного идет сельским активистам, другая половина — в распоряжение правящей верхушки. (Не нашел такого декрета. Но по данным А. Дикого, в 1918 году в Советской республике из 556 высших должностных лиц 449, включая Ленина (Ульянов-Бланк), были евреями. — Авт.) Обобранных до нитки самых трудолюбивых крестьян сгоняют в гурты и ведут под конвоем — всех от стара до мала — к ближайшей железнодорожной станции, там запихивают в вагоны для скота и — без воды, без пищи — увозят прочь от родных сел и деревень в неведомые края на холодную и голодную смерть. Плачем исходила, стоном стонала Русская земля... Я никогда не мог слушать без содрогания сердца рассказы о том, как изгоняли крестьян-кулаков из родного, с таким трудом обжитого края.
Слезно-кровавая жатва еврейской ЧК была здесь обильной. Выселяемым дали у них же отобранных лошадей, чтобы доехать до ближайшего города — Бийска. Составился огромный обоз, и, когда он тронулся, казалось, небо должно было обрушиться от начавшихся воплей, рыданий, стонов.
Я вижу этих бородатых сибирских стариков с аскетическими лицами, в последний раз держащих поводья своих подвод в черных от постоянной земляной работы мозолистых руках, босых, в холщовых домотканых кое-как скроенных рубахах с просоленными спинами; этих женщин-крестьянок в длинных до пят юбках, заламывающих руки в безысходном отчаянии; этих полуголых, кое-как одетых в лохмотья детей, сидящих на телегах с потемневшими лицами, в которых в безмолвии застыли ужас и недоумение...»
О жизни раскулаченных в местах выселения (север Свердловской области) с убийственной откровенностью написал 31 марта 1933 года секретарь Надеждинского (ныне Серовского) райкома ВКП(б) Жданов уже упомянутому И.Д.Кабакову:
«Многоуважаемый Иван Дмитриевич! Направляя Вам решение бюро райкома, принятое в связи с решением Областного комитета партии по вопросу об отношении к спецпереселенцам в Надеждинском районе, имею дополнительно сообщить Вам следующее:
1. Отношение к спецпереселенцам в течение всего 1932 года было действительно варварским и преступным. Уже тот факт, что за 1932 год было 10 тысяч смертей и 6,5 тысячи дезертировало, говорит об этом достаточно ярко.
2. Систематический недовоз продуктов питания во второй половине 1932 года повел к значительному истощению людей.
3. Жилищные постройки находятся по сей день в ужасном состоянии (рамы зачастую без стекол, дома не проконопачены, печей очень часто нет).
Надо сказать, однако, что условия жизни у этих людей, по моему глубокому убеждению, могли бы быть значительно лучше, если бы районные организации захотели приложить к этому делу руки...»
Раскулачивания, как известно, оказалось мало. Разрушение сельского хозяйства России, Украины, Белоруссии продолжалось, удушалось, физически истреблялось крестьянство, вырубались сады, вырезался скот. Единственным способом спастись от голода и каторжного труда было бегство в город. Но власти не давали крестьянам паспортов, увеличивали административное, налоговое давление, стремясь любыми средствами привязать зачуханного, замордованного мужика к земле, которую он когда-то любил как мать-кормилицу и от которой после всех перевоспитаний стремился и стремится убежать как от злой мачехи.
Бесконечные сталинские репрессии, Вторая мировая война, хрущевские и иные эксперименты и, наконец, демократическая вакханалия 90-х годов только усугубили ситуацию. Если в советские времена 2% колхозов и совхозов процветали, то после перестройки на плаву остались уже не проценты, а единицы хозяйств.
О деревенской жизни в наши дни эмоционально высказалась Михайлова Анастасия Захаровна*:
«Мне 93 года, я не пью и людям не велю. Вы сами содержите свою жизнь! Не надейтесь на власть! Я только недавно перестала скотину держать. Но курочки, собаки и кошки все же остались. Не могу жить без скотины. Мне трудно воду таскать, я и говорю соседу: «Выпить хочешь? Натаскай мне воды, я тебе заплачу». Я и плачу! Хотя велика ли моя пенсия? Но за все надо платить. Себя уважать! А советская власть отучила людей от этого. Вот и бродят ночью по огородам здоровенные дяденьки, воруют чужое. Советская власть в них и сидит!
Колхозы и советская власть перебили хорошую жизнь, нищету привели. Раньше, бывало, не найдешь человека, чтобы милостыньку подать за помин души усопших родителей. У всех все было.
Погляжу, сейчас в Кемерове старухи побираются. Лодыри вы, лодыри! Вот что я вам скажу! А вы говорите — советская власть, советская власть...»
Коль более трети всех россиян живет за чертой бедности, то этот крик души много повидавшей женщины заслуживает самого серьезного внимания.
* «Наша газета», 10 сентября 1999 г.
Но если воронежские фермеры вынуждены продавать перекупщикам мясо по 40 рублей за килограмм, а на рынках Воронежа оно стоит 110— 120 рублей, то власть, повсеместно закрывающая на этот факт глаза, не может считаться реальной властью, избранной народом, а любой, самый деятельный крестьянин неизменно будет влачить жалкое существование, перебиваясь с хлеба на воду.
Выход из такой ситуации видится только один! Смена власти. Демократическая схема выборов в принципе позволяет народу бескровно менять своих избранников, что оставляет шансы постепенного приближения власти к оптимальному уровню, хотя приближение это часто заблокировано подводными камнями коррупции и произвола.
КЛАН САВВЫ
Хотя клан Саввы Сиваша, названный дедом Василием в 1956 году, начинался не в Тарасовке, а в 40 км от нее, в хуторе Жеребец (чем не казацкое название), его, клан, в этом случае можно без тени сомнения отнести к местным, тутошним жителям, к аборигенам.
Не исключается полтавская версия появления в Тарасовке решетилов-ских казаков из Полтавского казачьего полка, среди которых еще в 1733 году были обладатели фамилии Сиваш. Но полтавскими они могли стать, перебравшись из Запорожской Сечи. И только тщательная проверка огромных архивов Коша, хранящихся в Центральном государственном историческом архиве Украины (ЦГИАУ), может прояснить этот вопрос. Но для этого требуется не один год кропотливой работы без каких-либо гарантий на успех: сначала надо изучить татарский и польский языки, а также скоропись тех времен. Разглядывая письмо атамана Калнишевско-го своему племяннику, написанное каллиграфическим почерком, сумел прочитать только начало — Любезный племянник мой!
Родословное древо Саввы не существовало де-юре до 2002 года. Взявшись за его презентацию, довольно быстро вдвоем с братом обнажили центральный ствол этого древа до наиболее громкого предка Ивана.
Разыскивая среди вологодских узников своего деда, Федора Андреевича, неожиданно наткнулись на Александра Ивановича Сиваша, родившегося в Тарасовке в 1874 году и раскулаченного в 1930 году. Он оказался сыном Ивана, возможно, нашим родственником, от которого пошла вторая родословная ветвь. Открыл для нас Александра Ивановича бывший житель донецкого села Раздольное, автор двух книг о крымских греках кандидат географических наук Иван Джуха.
В частично сохранившихся, но все еще малодоступных, вологодских архивах Федора Андреевича не оказалось.
Факт его раскулачивания, отправки на железнодорожную станцию подтвержден многими. И достоверен. Возможно, Федор Андреевич был и в вологодских краях, но дело его могли уничтожить, потому как повсеместно идет уничтожение архивов тех лет, что трудно понять и оправдать. Может быть, умер в дороге, как умерли свекровь и дети Е. Н. Ярока-ловой. А где хоронили таких мертвецов, сегодня никто сказать не может.
Коль Вологодская область ранее входила в Северный край, столицей которого был Архангельск, то необходимость проверки этого региона сомнений не вызывала. По совету Ивана Джухи обратился к сотруднику Информационного Центра УВД Архангельской области Н. Н. Голышевой. 24 августа 2004 года ситуация прояснилась:
«В ходе проверки был найден один человек с фамилией Сиваш по картотеке осужденных. В картотеке ссыльных, высланных, спецпоселенцев архива ИЦ УВД фамилия Сиваш не значится...»
Но Иван Спиридонович Сиваш (1895) за «проведение систематической агитации на селе против советской власти, участие в контрреволюционных группировках» арестован 7 декабря 1930 года и выслан на три года «в места спецпоселения Северного края».
Значит, разговоры о выселении на Соловки тарасовских кулаков имеют под собой документальную основу.
После продолжительных поисков удалось получить из государственного архива Запорожской области один внятный ответ:
Директору
Пологовского районного краеведческого музея Садовой И.П.
Из материалов архивно-следственного дела безвинно репрессированного в 1937 г. гражданина Сиваша Е.А. установлено, что гр. Сиваш Ефим Александрович, 1902 г.р., уроженец и житель с.Тарасове Чубаревского района Днепропетровской области (ныне село входит в Тарасовский совет Пологовского района Запорожской области. — Авт.), вместе с отцом Сивашом Александром Ивановичем как до революции 1917г., так и после нее имели в своем хозяйстве: земли купленной от 10 до 30 га; ветряную мельницу; весь сельхозинвентарь (так в документах); 6—7 лошадей, 4—5 коров; 5—6 свиней; 30—40 овец. В хозяйстве работал один наемный работник. В 1930 г. сельское хозяйство Сивашей было раскулачено и передано колхозу «Революционная волна», а гр. Сиваш Александр Иванович был выслан в Вологду (так в документах).
Основания: Ф.Р. — 5747, оп. 3, дело 9549, арк. 8, 13, 46, 48, 54, 59, 62, 65.
Сведения о дальнейшей судьбе гр. Сиваша Александра Ивановича в документах отсутствуют.
Зам. директора О. С.Тедеев
Ведущий специалист В. О. Бондарь
Из этого ответа следует существенный вывод: в 1930 году после раскулачивания отца Ефим Александрович остался в Тарасовке. Почему в Вологду выселили только Александра Ивановича, а его взрослого 28-летнего сына оставили, догадаться трудно. Но имя Александра Ивановича ничего нам не говорило, пока Федор не предпринял в июле 2002 года длительный вояж по России и Украине, посещая все населенные пункты, известные нам, где проживали однофамильцы и родственники. Из его письма-отчета, написанного 03.08.2002 года:
«Фамильные завалы сразу после поездки начну с Сиваша Ефима Александровича, 1902 г. рождения, который, по единодушному мнению односельчан, был нашим родственником, крестным отцом Надежды Ивановны Стамболийской (Сиваш), что в Болгарии, другом нашего отца.
Помогал ему мукой, а помогал он многим. Папа еду носил нашему деду — Федору Андреевичу, который скрывался на мельнице. (Это не факт, скорее всего прадеду Андрею Ивановичу. — Авт.) И, что очень важно, помогал папе хоронить ночью нашего деда. А похоронили дедушку рядом с мельницей, где Ефим Александрович работал мельником, о чем папа рассказывал И. М. Кравчуку, нашему кузену. Он даже готов показать это место. В тайном захоронении этом есть жестокая логика: те же лопаты и прочее для похорон можно было взять на мельнице, не вызвав подозрений ночными перемещениями. Я даже думаю, что похоронили дедушку за мельницей, чтобы при похоронах из села не было видно ничего.
Кроме сына Ефима, в семье Александра Ивановича были сын Андрей и дочь Мария. Андрей Александрович ушел без видимой причины с немцами, хотя не сотрудничал с ними, не был полицаем, как говорит Павел Константинович Кисель, местный сапожник (см. № 11 цветн. вкладки). Он знает практически всех Сивашей, живших в Тарасовке.
Мария Александровна, возможно, жива. Ее сын в селе Романове Черниговского района работает агрономом. Жена Ефима Александровича — Анна Петровна Кривоног.
В 1937-м Ефима Александровича репрессировали, и он трагически погиб где-то на Дальнем Востоке при разгрузке вагона с бревнами, которые его задавили. (В справке о реабилитации, полученной 13 марта 2003 г. из прокуратуры Запорожской области, указано, что Сиваш Ефим Александрович Постановлением Тройки УНКВД признан виновным в проведении контрреволюционной пропаганды и осуществлении террористической деятельности и приговорен к 10 годам лишения свободы. Арестован Чубарев-ским РО УНКВД УССР 1 декабря 1937 г. Наказание отбывал в Самарском лагере НКВД СССР, где и умер 16 марта 1938 года. Заключение о реабилитации утверждено прокуратурой области 15 августа 1989 года. — Авт.)
В конце 1943 года, когда ушли немцы, по доносу соседей в доме Анны Петровны нашли спрятанную пшеницу, военный трибунал, проходивший в Решетиловской начальной школе, присудил Анне Петровне 10 лет. Она отсидела их от звонка до звонка в каком-то лагере Херсонской области и уехала в Донецк, где и умерла.
В Тарасовке ее больше не видели.
Трое детей Ефима Александровича и Анны Петровны оставались одни: Александра (1926), Василий (1929) и Иван (1934). Их жизнь описала Мария Ивановна Обиход (Сиваш) в своем письме. Еще страшнее было все это слушать из уст самой Александры Ефимовны, с которой я встретился в Донецке (Донецк, 8, Островского, 33, поселок Шмидта, завод Химреак-тивов). В 17 лет ее увезли в Германию, через два года она вернулась в Тарасовку, но в их доме жили поляки.
Александра Ефимовна поселилась у тетки своей Марии Александровны, которая в свою очередь вместе с отцом Александром Ивановичем, вернувшимся из вологодских краев, жила у дядьки Кривонога в Карловке.
Александра Ефимовна не знает отчества своего деда Александра, хотя П. К Кисель называет его Ивановичем и показал дом, им построенный (см. № 12 цветы, вкладки). Дом этот подвергался реконструкции. Осенью 1945 года поляки уехали, и дети Ефима Александровича вернулись в свой дом.
Жить в Тарасовке, работая задаром в колхозе, было невозможно. Паспортов не давали, питались с огорода. В 1951 году кто-то рассказал, что в Донецке можно наняться к евреям и хорошо зарабатывать. В поезде попутчик показал завод химреактивов, куда Александра Ефимовна устроилась на работу и получила место в общежитии. Вышла замуж за Разенкова Ивана Семеновича (см. № 13 цветы, вкладки). Построили рядом с заводом дом. У них две дочери, Рая и Светлана. Обе замужем. Живут в Узбекистане».
Собранной информации было явно недостаточно. Спустя год Федор повторил турне. Появились новые детали, притом существенные. ч У Александра Ивановича оказалось три сына (Ефим, Андрей, Павел) и три дочери (Мария, Екатерина, Ольга). Ольга Александровна живет в Макеевке с дочерью (см. № 14 цветы, вкладки).
Ее рассказ, записанный на видеокассету, особенно впечатляет, так как передает документально атмосферу тех далеких лет:
«Родилась я в 1914 году в Тарасовке. Мой дед был строгим. Его задания выполнялись неукоснительно. (Отчество деда, к сожалению, Ольга Александровна не помнит. Возможно, Иван Андреевич (1850—1920). — Авт.) Отец Александр Иванович с детьми трудился день и ночь. Батраков у нас не было. Нанимали только специалиста, когда строили мельницу. Едва закончили ее сооружение, началась коллективизация. У нас забрали все: мельницу, скотину, сельхозинвентарь, запасы зерна, одежду. Мы думали, на этом все. Но однажды появились, как эти... комиссары во главе с активисткой (имя или кличка звучит неразборчиво) и приказали садиться в бричку немедленно. Мама Матрена стала сильно кричать: — Куда вы нас повезете?
Посадили в бричку меня, Павла, Андрея, Катю, родителей. Ефима не взяли, он был женат, жил отдельно. Также не взяли Марию, она жила в семье мужа. Привезли в Пологи, на станцию. На перроне было много людей. Крик стоял невообразимый. Затолкали в вагон. Куда везут, никто не знал. Когда приехали, сказали:
— Вологда!
Снега по колено, хотя был конец ноября. Привезли нас на подводах в большой монастырь. Там было уже много людей, в том числе были киргизы. Вдоль стен — трехъярусные нары. Еды практически никакой. Мать ходила попрошайничать, просила только хлеба и картошки.
Весной нас вывезли в лес. Заставили копать землянки на каждую семью. Кровлю делали из коры деревьев. Сосны стояли высоченные, ни дорог, ни жилья поблизости не было, только клочок неба над головой. Одновременно возводили бараки из бревен. В них трехъярусные нары. Заставляли работать детей, мне было 15 лет. Пилили деревья, грузили на машины. Я срубала сучки. Снега в лесу выше пояса. Обувь — лапти, обмотанные тряпками. Ноги мерзли. Кормили очень плохо, баландой без хлеба. Многие умирали. Хоронили прямо в лесу, на делянке, где не было деревьев. Катю и Андрея забрал Ефим: разрешили как малолеткам. Мы с Павлом и другими молодыми поселенцами (человек 10) решили бежать. Ушли ночью. Днем спали, по ночам передвигались. Очень хотелось есть.
Ребята остались в лесу, а нас, девчонок, послали в деревню за едой. Зашли в какую-то хату. Нас приветливо встретили, усадили за стол, покормили и арестовали. Посадили в сарай. Продержали ночь, утром без еды отправили в следственный изолятор. За побег присудили год тюрьмы. В тюрьме с едой было еще хуже. Напали вши.
Писать я не умела, попросила знакомую написать Ефиму три слова:
— Привези хоть гребешок.
Я собиралась им вычесать вшей. Ефим приехал. Привез гребень и продуктов.
Брат Павел дошел до Тарасовки, потому что беглецы больше не пытались просить еду в селах. В доме брата (Ефима. — Авт.) днем сидел на чердаке, ночью выходил во двор. Надоело. Уехал в Мариуполь, где устроился конюхом в каком-то пригородном хозяйстве. Он был очень стеснительным, не в пример бедовым Ефиму и Андрею.
После тюрьмы меня вернули на лесоразработки. Года через два мы снова удрали. Шли, плыли, ехали, но добрались до родных мест. Я ночью зашла к сестре Марии. Но она сама жила бедно, поэтому я отправилась в Донецк наниматься служанкой. В конце концов устроилась в хорошую семью. Но к ним зашел какой-то дядька и сказал:
— Ваша служанка, наверное, раскулаченная. Пусть покажет справку.
Никакой справки у меня, естественно, не было. Я отправилась за нею в Тарасовку. Но в сельском совете справку мне не дали. Я оказалась на улице. За что такие издевательства? (89-летняя женщина заплакала...)
В Донецке я прожила 6 лет, вернулась в Тарасовку, точнее, в Романовское. Моя мама также досрочно сбежала из вологодских лесов. Перед раскулачиванием она раздала соседям часть своей одежды с просьбой сохранить до возвращения из высылки. Но никто из «хранителей» ничего не вернул. Ефим купил для родителей хатку, куда перед войной вернулся наш отец, седой и худой: им разрешили покинуть лесоразработки. Родители взяли к себе Екатерину и Андрея. Отец умер в 75 лет. (По данным ЗАГСа, Александр Иванович прожил 82 года. — Авт.)
У него было три брата: Свирипон, Титко и Оноприй.
Знаю, что Титко и Оноприй уехали в Ростовскую область, в Сальские степи. О Свирипоне ничего не знаю».
Вот тут получается, что Александр Иванович не прямой родственник Андрею Ивановичу и другим Ивановичам, коль Ольга Александровна их не назвала. Но тогда почему его сын Ефим Александрович стал крестным отцом внучки Андрея Ивановича? В те времена крестные родители (отец и мать) случайными людьми быть не могли. Почему мельник Ефим, рискуя жизнью, прятал на мельнице Андрея Ивановича, кормил его?
Изучение сохранившихся метрик только Свято-Троицкой церкви, а в Тарасовке было две церкви, добавляет к двум названным еще 15 Ивановичей, родившихся в XIX веке. Их имена: Алексей, Афанасий, Евлампий, Сера-пион, Кузьма, Федор, Онуфрий, Матвей, Николай, Никита, Сергий, Иван, Иов, Прокопий, Яков.
Ясно, что Свирипон в просторечии — это Серапион в метрике. Аналогично Оноприй — Онуфрий, тем более что Ольга Александровна не очень уверенно произносила это имя, споткнувшись на втором слоге, да и в количестве братьев, похоже, сомневалась.
У Серапиона Ивановича оказалось девять детей (см. схему «Вологодский» клан), среди которых только одна дочь, остальные — сыновья, в том числе Гаврила и Михаил, которые, по словам П. К. Киселя, жили в Пологах. У Михаила Серапионовича две дочери: Мария (1929) и Ольга (1931). У Ивана Серапионовича — дочь Мария (1924) и два сына: Алексей (1927) и Иван (1931). Гавриил Серапионович женился в 1923 году на Кирневой Софии Александровне. Андрей Серапионович умер, не прожив и года.
Серапион Иванович в метриках значится как крестьянин-собственник, его последний сын Николай родился в 1918 году. Получается, что в помещиках он не ходил и в 1917 году никуда не уезжал, коль год спустя у него родился сын. В 1918 году его социальный статус — гражданин, как и остальных жителей села. Семья Серапиона Ивановича работать умела, об этом говорят сохранившиеся остатки солидного хозяйства (см. № 15 цвети, вкладки).
Хозяин был раскулачен, но в Вологодских и Архангельских архивах его нет, как нет и Федора Андреевича. Получается, что часть тарасовских кулаков была отправлена в какое-то другое место.
Онуфрий заметно моложе Серапиона. Первый ребенок — дочь Ольга у него родилась в 1907 году. У Серапиона — в 1893 году.
Тит Иванович, так же как и Ефим Иванович, в метриках отсутствует. Правда, есть Тит Карпович и Тит Кондратьевич. Возможно, непрямое родство. Онуфрий и условный Тит примерно в 1923 году покинули Тарасовку и уехали на Дон в составе того самого знаменитого кооператива, что «вагонами грузил хлеб государству». По словам Григория Федоровича, кооператив состоял из 15 человек, и все они были родственники.
* * *
У безвинно репрессированного Ефима Александровича, согласно метрикам ЗАГСа, было пятеро детей: Василий (1924), Александра (1926), близнецы Павел и Василий (1928), Иван (1934). Василий старший и Павел умерли в детстве. А Иван Ефимович, проживающий на окраине Донецка, существенно дополнил грустную историю своего рода:
«Родился я в 1934 году в Тарасовке. Отец — Ефим Александрович, мать — Анна Петровна, в девичестве Кривоног. Когда в 1943 году уходили немцы, они уничтожали скот, сжигали зерно, сожгли все село Романовское. В тарасовской коморе (амбаре) пшеницу облили бензином и подожгли, но сгорел только верхний слой, остальное тлело, но не горело. Наша мать вместе с нами перенесла в дом этой подгоревшей пшеницы примерно с полтонны. Закопали во дворе в бочке и в плетенных из лозы кошелках. Когда пришли наши, то всех взрослых мужиков мобилизовали в армию, и многие из них вскоре погибли в «мясорубке» под Рогачеком. Там погиб и мой дядя Федор Бережной. Вскоре к нам приехали на бричке представители власти. Спросили про зерно. Мать показала. Они все забрали и увезли. Дней через десять военный трибунал в Тарасовской школе присудил нашей матери 10 лет по 58 статье Уголовного кодекса СССР с конфискацией имущества.
К нам в дом пришли какие-то люди и забрали буквально все, включая кружки и ложки. Брат матери Алексей забрал нас к себе в Шевченково, но его жена воспротивилась, и он привез нас обратно в пустую хату. Ни еды, ни одежды, ни топлива. В этот момент брату Василию было 15 лет, а мне 10. Сестра Александра была в Германии. Почти год мы перебивались за счет добрых людей, которые, кроме еды, дали нам весной кукурузы и картошки. Мы посадили свой огород. Накопали 22 ведра картошки, наломали кукурузы.
Через два года я остался в доме один. Сестра, вернувшись из Германии, посмотрела на наше житье и уехала в Донецк. Брат завербовался и уехал в Карелию. Сердобольная соседка дала мне телку, и через два года у меня появилось свое молоко, которое я большей частью продавал. Ловил проволочными петлями зайцев. За первого зайца купил тапочки: обуви не было никакой. Но туг пришел из сельсовета сборщик налогов и потребовал от меня ежегодно сдавать государству 200 яиц, 44 кг мяса, 600 л молока. Никакие мои доводы на него не действовали. Угрожал конфисковать корову и огород. Другой начальник, по имени Самсон, заставил меня работать:
— Ты сын врага народа. Не будешь работать, отправлю туда, где был твой отец.
Пришлось ходить на работу. Когда прижали с налогами окончательно, предложил сдать на мясо двух моих собак.
Об этом стало известно в сельсовете, и меня оставили в покое. В 1952 году я записался в ФЗО «Запорожстали», представитель которого ездил по нашему селу.
Сдал корову, кукурузу в колхоз. Получил небольшие деньги. На них поехал в Запорожье. Но в училище меня не взяли: в 18 лет надо в армию. Вернулся в колхоз. Уговорил правление. Мне дали справку, и я поехал к сестре в Донецк. Устроился на шахту, теперь Куйбышевская, проходчиком. Физический труд мне в радость. На первую получку купил суконный костюм и боялся на него дышать. Вскорости за 600 руб. купил домик. Только купил, приехала мама. Она «сидела» в г. Софиевка Днепропетровской области в зоне для политзаключенных. Мы с братом Василием ездили к ней четыре раза, но маму видели на расстоянии метров 30. Ближе не разрешали.
Зарплата проходчика хорошая. Я осуществил свою голубую мечту, купил за 500 руб. мотоцикл «ИЖ».
В 1954 году взяли в армию. Вернулся в 1957 году. Мама работала на ткацкой фабрике напротив коксохимического завода, в «Дурной балке».
Однажды, возвращаясь с работы, услышал пение. Без песен я сам жить не могу, точно так же, как и мой отец, который всегда пел, идя на работу. Женские голоса пели так выразительно, что аж мороз по коже. А пели в моей хате мама и две приехавшие в гости ее сестры.
В 1959 году приехал брат Василий. Я взял «план» рядом с сестрой, купил три тысячи шлакоблоков, пиломатериалы, цемент. Василий — строитель.
Построили дом на двоих, двухквартирный. Мама осталась в моей хате.
— Я с вами не смогу ужиться. За 10 лет изоляции отвыкла от общества.
Построив дом, и брат, и я поженились. Василий работал на стройках. Придя с работы и перекусив, снова брался за работу. Ему казалось, что не наработается. У него два сына: Николай и Виталий. У Николая сын Сергей и дочь Светлана. У Виталия — две дочери, Наташа и Татьяна. Николай — шофер. Виталий — строитель. Живут в Донецке. Хорошие ребята. Василий умер в 2002 году. У меня в 1962 году родился сын Анатолий, в 1965 — дочь Ирина. Анатолий отлично учился в школе, мастер спорта по плаванию, перворазрядник по шахматам. Окончил Военно-медицинскую академию в Самаре. Служил в Комсомольске-на-Амуре, потом в Белогорске Амурской области. В звании майора демобилизовался по состоянию здоровья. У него дочь Оля. Очень похож на своего деда, Александра Ивановича. Ирина окончила Донецкий политех, электрик. Родила дочку (см. № 16 и 17 цветн. вкладки).
Я хорошо помню своего деда Александра, когда он вернулся из Вологды и жил очень бедно в отдельной хате с дочкой Екатериной.
Иногда я приходил к ним в гости. Кроме супа другой еды у них не было. На мои расспросы он гладил меня по голове и говорил:
— Внучок, я пережил такое, что вспоминать страшно.
И ничего о себе не рассказывал. Умер он в 1956 году. За могилой кто-то ухаживает, я не знаю, кто.
Про дядю Андрея могу рассказать больше. Он действительно ушел с немцами без видимой причины. Но причины все-таки были. Он побывал в Вологде, хотя и кратковременно. В 1938 году по вызову из Самары поехал за вещами своего старшего брата Ефима, врага народа. Привез окровавленную одежду брата, раздавленного бревнами. Кому нужен был этот акт устрашения?
Попав в Америку, он довольно скоро стал присылать письма родственникам. Мне кажется, помогал материально некоторым из них. В конце 80-х годов установил контакт со мной. Он обосновался в Канаде, в провинции. Онтарио, женился на англичанке. У них 90 га земли, которую сдают в аренду, магазин, автомастерская. Сын, дочь, внуки. Очень доволен был своей жизнью. У нас сохранились фотографии, присланные из Канады* (см. № 18, 19, 20, 21 цветн. вкладки).
По данным ЗАГСа, Андрей Александрович развелся со своей первой женой Верой Андреевной 23 апреля 1941 года. Получается, что к своему уходу за границу он готовился заранее.
Один из сыновей Александра Ивановича — Павел — в 1941 году ушел на фронт. Воевал сапером. По официальным документам «пропал без вести». Но был свидетель, который видел, как Павла Александровича разнесло миной.
Его единственный сын Николай родился в 1936 году. Тракторист, строитель. 44 года проработал в КСП «Россия», живет в Романовском. Дети: Надежда, Татьяна и Виктор (см. № 22 и 23 цветн. вкладки).
Сначала Николай Павлович переписывался со своим канадским дядей, потом обменивался телефонными звонками. Его внук, сын Виктора, назван Андреем в честь канадского родственника, о чем последнему сообщили письменно. Растроганный Андрей Александрович собирался даже отписать часть наследства своему тезке. Не успел.
Будучи в Тарасовке, Николай Павлович заходил в гости к деду Александру Ивановичу. Дед был среднего роста, круглолицый, седой. Он рассказывал внуку, что «жил внатяжку». Кроме земли, разводил овец. Насобирал деньжат и построил мельницу в 1929 году.
В 1930-м все забрали, а их вывезли в Вологду. Делал операцию — рак губы. Умер в 1957 году.
— Я был на похоронах, но не помню, где могила деда, — говорит Николай Павлович. — Хочу поставить ему приличный памятник. Это предложение поддерживает мой кузен Петр, сын Екатерины Александровны.
Заслуживает памятника и безвинно репрессированный Ефим Александрович. Но останки его найти невозможно. Зато его имя должно присутствовать на общем памятнике жертвам репрессий, если таковой появится на запорожской земле. Единственное, что могут при желании сделать его прямые потомки, так это увидеть своими глазами доносы ретивых борцов с классовыми врагами и прочитать фамилии этих «праведников».
Документы хранятся в Запорожском областном государственном архиве: Фонд 5 747, опись 3, дело 9 549.
* * *
Существование третьей ветви, пошедшей, согласно метрикам, от Павла, сына Ивана, для нас не являлось секретом. Один из представителей этой ветви Григорий Максимович работал директором школы в селе Дмитриевка, Донецкой области, где его трехчасовую беседу с Григорием Федоровичем, нашим отцом, заснял на немую любительскую кинопленку мой брат Федор лет двадцать тому назад. Но, приехав в июле 2002 года в это село, он узнал, что Сивашей там больше нет. Старшие умерли, младшие уехали. Удалось узнать адрес Владимира Григорьевича, живущего в Ка-менке-Днепровской, на берегу Каховского водохранилища.
Письмо по этому адресу долго оставалось без ответа. Наконец ответ прислал Виталий Григорьевич, его старший брат, из Запорожья. Часть этого письма, где достаточно убедительно добавлено два колена к нашей родословной, уже цитировалось. А дальше еще более детальная информация: «Ну вот и дошли до того, что я знаю точно. Мой дед Максим Петрович Сиваш родился в 1887 году. (Документально установили, что отчество деда Максима — Павлович. — Авт.) В 1904 году поступил в Екатеринославское реальное училище, специальность — подрядчик строительных работ, окончил его в 1908 году и поступил на работу в Управление строительства Донецкой дороги Департамента Императорской железной дороги России. В то время это было выгодно вдвойне: престижная, хорошо оплачиваемая работа и бронь от призыва в армию.
Все выпускники реальных училищ имели военную подготовку и звание унтер-офицера инженерных войск (саперы). В 1910 году умирает его отец Петр Ефимович (по документам, Павел Иванович. — Авт.), и Максим вынужденно возвращается в Тарасовку, так как его мачеха и ее сын Яков присвоили все наследство себе. Максим отсудил часть наследства — 12,5 десятины земли. А так как закон Столыпина не позволял надолго сдавать землю в аренду, то ему пришлось вернуться к крестьянской жизни. Работая на железной дороге, дед Максим скопил около 300 царских рублей, на которые построил жилой дом, скотный двор, амбар (клуню), купил две пары волов, восемь лошадей, весь набор сельхозтехники того времени (сеялку, веялку, катки молотильные, букарь, плуг), десять овец, две коровы и 4 свиньи. В 1911 году посватался к Фекле Демидовне Подоляк, дочери крепкого хозяина, владевшего извозом и двумя ветряными мельницами.
Они обвенчались в ноябре 1911 года. Фекла Демидовна, наша бабушка, была грамотной, так как окончила монастырскую школу в городе Керчь, где ее старшая сестра была монашкой. Кроме грамотности бабушка владела хорошим ремеслом швеи, шила постельное белье, ватные и пуховые одеяла, покрывала. В приданое ей досталась одна корова, две лошади, дрожки, швейная машина «Зингер» и швейный аппарат для пошивки перин, одеял и пр. Дедушка и бабушка жили дружно. В 1913 году у них родилась дочь Мария, в 1916 — сын Григорий (мой отец), а в 1918 году дочь Антонина.
В сентябре 1914 года нашего деда Максима мобилизовали на Первую мировую войну. Как унтер-офицер и специалист по строительству, он попал в резервный полк по подготовке унтер-офицеров инженерных войск, дислоцированный в г. Керчь. Максим Петрович был эффектным, даже красивым мужиком; грамотность, компетентность в саперном (строительном) деле сделали его авторитетным инструктором. Начальство его заметило и дважды повысило в звании. Сначала старший унтер-офицер или фельдфебель, затем прапорщик. Он носил позолоченные офицерские погоны и саблю. Приезжая в Тарасовку на побывку по большим праздникам (Рождество, Пасха), был заметной фигурой в деревне.
Его жена Фекла Демидовна сдала землю в аренду кому-то из соседей, распродала волов, лошадей, коров, бычков, телок, овец и положила в «чулок» около тысячи рублей на будущее, которого уже не было. В 1917 году после развала фронта дед вернулся домой. Тут и начался для него ад земной: красные и махновцы относились к нему как к царскому офицеру, а белые преследовали за отказ воевать за них. Так прожил он до 1920 года, до установления твердой советской власти. Все знали, что дед не воевал против большевиков, и его оставили в покое. Но «чулок» его жены конфисковали махновцы. Двор был пустой, даже клочка соломы не осталось. Пришлось начинать с нуля. Волостная комиссия дала деду 9 десятин земли из расчета по три десятины на хозяина, его жену и сына Григория. Дочерям земля не полагалась.
Старшая сестра деда Максима — Дарья — вышла замуж за машиниста Пологовского депо Полозняка, и они уехали в 1904 году в Хабаровск, откуда Дарья писала до революции письма своей младшей сестре Соло-мее. После революции письма перестали приходить. Будучи в Хабаровске, я искал кого-либо с фамилией Полозняк, не нашел. Соломея тоже вышла замуж за железнодорожника Ковтуна Михаила Ивановича. Жила в Пологах. Умерла в 1961 году: не смогла пережить смерть единственного сына Андрея, который разбился на мотоцикле, будучи пьяным. Он пять или шесть раз женился, но семьи так и не создал.
Михаил Иванович погиб годом раньше в железнодорожной'катастрофе, находясь в последней поездке перед пенсией, около станции Иловайская, что в Донецкой области: по неизвестной причине столкнулись два товарных поезда.
В 1926 году дед Максим вступает в ТОЗ (товарищество по обработке земли) и становится его председателем. В 1930 году на базе этого ТОЗа образуется колхоз, и деда избирают его председателем. В 1932 году прислали коммуниста-двадцатипятитысячника. Дед стал завхозом и работал до мая 1937 года, до ареста НКВД. Причина ареста — золотые погоны, сабля и умение работать на зависть бездельникам, что отразилось в доносах недругов в органы НКВД. Кредо деда — больше работай, меньше болтай — не всем нравилось. Но аресту способствовал и брат Яков, служивший у Махно в отряде Федора Щуся, балтийского матроса, личного друга Махно. При аресте деда изъяли все документы и фотографии. Когда дед Максим сидел в камере Пологовского НКВД, ему удалось увидеться и поговорить с сестрой Соломеей через окно. Он сказал ей:
— Передай всем родственникам: к Фекле не ходить, все фотографии уничтожить. Скажи Фекле, что я попал надолго, мне приписали такое, за что дают каторгу или расстрел.
Поэтому у нас почти ничего не осталось от деда. В декабре 1937 года чрезвычайная тройка НКВД присудила деду Максиму 25 лет лагерей без права переписки, признав его виновным по статье 58-2 Уголовного кодекса СССР. В Магадане он работал сначала каменщиком, потом прорабом и, наконец, руководителем стройки. В 1941 году его, лысого и беззубого, видел в Магадане житель Тарасовки, освободившийся из лагеря.
В августе 1942 года, в самый разгар Второй мировой войны, проводилась очередная сталинская чистка: деда Максима расстреляли... В 1956 году, спустя 14 лет, пришло письмо за подписью К. Е. Ворошилова, в котором дед признан невиновным и реабилитирован постановлением военного суда. На основании этого письма Фекле Демидовне к колхозной пенсии, равной 12 рублям, добавили еще 10 рублей.
Умерла бабушка Фекла в октябре 1975 года. (Точно, в 1975 году в возрасте 81 года. — Авт.)
Тетя Маня, старшая сестра отца, жила в Тарасовке, будучи женой Самсона Даниловича Логвиненко. У нее трое детей: Дмитрий, Нина, Тамара. В живых одна Нина, живет в Тарасовке.
Тетя Тоня живет в Днепропетровске с сыном Виталием Ивановичем Василенко, мало что помнит.
Мой отец Григорий Максимович (1916—1998) в 1932 году по разнарядке сельского совета направлен в ФЗО г. Запорожье, где два года обучался на машиниста паровоза. После завершения учебы начал работать помощником машиниста в Пологовском депо в одной бригаде с Михаилом Ивановичем Ковтуном. По вечерам учился на рабфаке. В 1936 году, после окончания рабфака, поступил в Бердян-ский учительский институт на природо-географический факультет, который и окончил в 1938 году. Женился на Прасковье Зиновьевне Маленко, однокурснице. Их обоих отправили в Софиевскую семилетнюю школу Новониколаевского района Запорожской области.
Мама преподавала ботанику, зоологию и химию. Я родился 12 сентября 1939 года, Вова в 1949, а Толя в 1953 году. (По данным ЗАГСа, у Григория Максимовича и Хилько Анастасии Улантьевны 13 ноября 1934 года родилась Сиваш Нинель Григорьевна. — Авт.)
Во время Отечественной войны я случайно остался в Тарасовке у бабушки Феклы, в родительском доме (см. № 26 цветн. вкладки). Отец находился в армии, а мама со школьниками под Кременчугом рыла окопы. Потом, когда немцы прорвались к Кременчугу, ее вместе со школьниками эвакуировали за Волгу. Работала в казахском ауле учительницей, секретарем сельского совета. В ноябре 1943 года, после освобождения Запорожской области от немцев, мама вернулась, забрала меня у бабушки и устроилась учительницей в Гайчурской школе Новониколаевского района.
Отец вернулся с фронта в октябре 1945 года в звании капитана, где служил в артиллерии, занимался картографией.
Его назначили директором школы в селе Самойловка того же Новониколаевского района Запорожской области, где родители жили до 1984 года. Потом переехали в Дмитриевку, что в Донецкой области, а затем в Каменку-Днепров-скую на берегу Азовского моря. Мама умерла в 1992 году от инсульта, а отец в 1998 году — от сердечной недостаточности. Братья Вова и Толя живут в Каменке -Днепровской. Вова окончил Запорожский мединститут, фармацевт. Работает химиком-аналитиком в городской сан-эпидстанции. Его жена — Наталья Петровна Попова — также фармацевт, работает в городской аптеке.
У них трое детей. Дочь Таня — диспетчер таксопарка, сын Максим — курсант Винницкого юридического училища МВД, второй сын Вова — ученик 9-го класса.
Брат Анатолий не женат, дефект речи. Живет на родительском подворье в Каменке-Днепровской.
Я, Виталий Григорьевич Сиваш, окончил школу в 1957 году и поступил в Двинское военное авиационно-техническое училище дальней авиации. Училище это окончил в 1960 году и объездил весь Советский Союз вдоль и поперек. Служил на Чукотке, Сахалине, Кавказе, в Средней Азии, на Новой Земле. В 1985 году ушел на пенсию с должности заместителя командира авиаэскадрильи по инженерно-авиационной службе.
Учиться в академии не пришлось: то был молодой, и Хрущев разгонял авиацию, а потом стал старым при Гречко. Так вот и прослужил в Советской Армии 28 лет. Живу в Запорожье, на улице Новокузнецкой, в двухкомнатной квартире на 7-м этаже. Жена Людмила Афанасьевна — одногодка, школьный товарищ. Работала бухгалтером, на пенсии.
Наш сын Сергей, 1965 года рождения, — инженер на телецентре г. Запорожья. Окончил заочно Одесский институт связи. Холостяк (см. № 24 и 25 цветн. вкладки).
Имею дачу, машину «Запорожец» и в придачу диабет. На моем здоровье явно отразилась Новая Земля. Пенсия 300 гривен. Это примерно 2000 рублей. Из-за диабета не работаю. Фото выслать не могу, так как были на даче, квартиру затопило. Все промокло и пропало. Вот и все, что хотел написать.
Будете в наших краях — милости просим в гости».
Занимаясь поисками письма Ворошилова, получили сообщение прокуратуры Запорожской области: «Сиваш Максим Павлович, родившийся в 1895 году в с. Тарасове, работник колхоза «Революционная волна», постановлением Тройки УНКВД от 23 августа 1937 года признан виновным в проведении контрреволюционной пропаганды и диверсионной деятельности (статьи 58-10 и 54-11). Приговорен к расстрелу. Наказание исполнено 1 сентября 1938 года. Постановлением Президиума Запорожского областного суда от 23 августа 1956 года М. П. Сиваш реабилитирован за недоказанностью предъявленного ему обвинения».
Максим Петрович Сиваш в прокуратуре среди реабилитированных не значится. Если признать его Максимом Павловичем, то тогда он начал работу на Донецкой железной дороге в 13 лет. Это нереально. С другой стороны, совпадают место рождения и работы, фамилия и имя, год реабилитации. Не совпадают дата рождения, отчество, дата расстрела, статьи обвинения.
Ответ нашелся в церковных метриках, где родителями Марии и Антонины указаны Максим Павлович и Фекла Деомидовна. Йричем Мария родилась 6 февраля 1914 года, а Антонина — 20 сентября 1920 года. Они — родные сестры Григория Максимовича. Это уже бесспорный факт: отчество деда Максима — Павлович. Поэтому версия Виталия Григорьевича подлежит корректировке.
Стоит отметить, что в практике «органов» тех лет нередко о расстрелянных умышленно выдавалась дезинформация, чтобы не травмировать родственников и не создавать нездоровой обстановки в обществе.
Необходимость личного контакта для решения вопроса фотографий, уточнения многих родословных деталей стала очевидной. Федор побывал в Каменке-Днепровской и в Запорожье. Братья согласились с новым отчеством своего деда — Максим Павлович.
* * *
Основатель третьей ветви клана Саввы — ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ — присутствует в метриках Свято-Троицкой церкви первоначально в качестве рядового эскадрона Его Величества лейб-гвардии конного полка, то есть он служил в особо привилегированной гвардейской части, основной задачей которой являлась охрана особы императора и его семьи. В лейб-гвардию брали отборных военных, где рост и внешний вид имели первостепенное значение. А в эскадроне Его императорского Величества тем более. Ведь этот эскадрон сопровождал и охранял императора непосредственно. И если родной брат Павла Ивановича — Андрей Иванович, как удалось установить, был богатырского телосложения и высокого роста, то и сам Павел Иванович как лейб-гвардеец ему не уступал. Кстати, лейб-гвардии казачий полк, ставший со временем конным, учредила Екатерина Великая в 1775 году.
Это существенная документальная информация, позволяющая с большой долей уверенности развязать довольно непростую генеалогическую ситуацию. В звании рядового лейб-гвардейца Павел Иванович пребывал в 1886 году, когда его жена Мелания Евсеевна родила дочь Екатерину. В 1892 году при рождении сына Никиты он уже — запасной рядовой, а спустя три года, когда родился сын Максим, Павел Иванович окончательно расстался с воинской службой и стал крестьянином-собственником, то есть вернулся к тому, с чего начинал, к крестьянству. Кстати, в Российской империи, начиная с 1874 года, военную службу полагалось проходить всем молодым людям, достигшим 21 года. Срок службы составлял четыре года.
«Дорога» к Павлу Ивановичу оказалось долгой, так как на его месте с подачи Виталия Григорьевича первоначально фигурировал некто Ефим, потом не менее загадочный Петр. Когда выяснилось, что расстрелянный житель Тарасовки не Максим Петрович, а Максим Павлович, то все встало на свои места. Стало понятно, почему Григорий Федорович и Григорий Максимович считали себя родственниками, общались при возможности: их деды, Павел и Андрей, были родными братьями. Этих дедов звали Андрей Иванович и Павел Иванович.
Будущий лейб-гвардеец Павел Иванович родился в 1858 году, что следует из метрик о бракосочетаниях, обнаруженных Андреем Новиковым. В 1878 году двадцатилетний государственный крестьянин Павел Иванович Сиваш зарегистрировал брак с 19-летней Меланией Евсеевной Рошковой. В этом браке родилось пятеро детей: Екатерина (1886), Соло-мея, Никита (1892), Дарья, Максим (1995). Женившись после этого второй раз, Павел Иванович родил еще одного сына, Якова (1897). Однако прожил лейб-гвардеец всего 52 года, с 1858 по 1910-й. Его сын от второго брака, Яков Павлович, отсутствует в метриках, но дата его рождения, указанная Виталием Григорьевичем, вполне реальна.
Изрядно путали карты еще два Павла Ивановича, проживавших почти одновременно в Петропавловке, и второй Яков Павлович. В конце концов удалось документально установить, что второй Павел Иванович родился в 1840 году и трижды женился. Его первая жена Евдокия Владимировна родила 23 апреля 1864 года сына Якова, вторая жена Евдокия Матвеевна, родив сына Ивана (1882), умерла в апреле 1993 года от чахотки в возрасте 38 лет. Третьей женой в июле 1893 года стала местная крестьянка Мария Григорьевна Мялова.
Третий петропавловский Павел Иванович (1862—1900) — «билетный солдат из крестьян»! Он умер в возрасте 38 лет от горячки. Что значит «билетный солдат», выяснить не удалось. Зато удалось «откопать» внуков второго Павла Ивановича, отцом которых был Яков Павлович (1864). Эти внуки — Роман (1882), Мария (1885), Ефим (1887), Андрей (1893), Ксения (1895), Петр (1896), Варвара (1900), Татьяна (1903), Михаил (1906), Яков (1911—1942) — включены в «Копейский» клан (см. главу IV).
История с Павлом Ивановичем заставляет более внимательно отнестись к остальным Ивановичам, оставшимся вне клана Саввы и родившимся около середины позапрошлого века. А их, если не считать дублеров, 15: Афанасий, Алексей, Дмитрий, Евлампий, Иван, Иов, Кузьма, Матвей, Николай, Никита, Прокопий, Серапион, Сергий, Федор, Яков. Расчленить их всех документально по родам, кланам пока не представляется возможным.
Проще выяснить, сколько всего Иванов, родившихся в XIX веке, было в Тарасовке. Сопоставляя даты рождений, имена жен, социальный статус, можно провести своеобразную селекцию — отделить однозначно «чужих» от «своих» и «потенциально своих» однофамильцев. Согласно метрикам, таких Иванов оказалось семь, если не считать условного Ивана Даниловича из клана Саввы.
Наиболее колоритен по документам Иван Андреевич, петропавловский крестьянин-собственник, у которого от жены Екатерины Игнатовны 21 октября 1875 года родился сын Александр. Повторно он женился в 1893 году на Варваре Моисеевне Гасенко. Фамилия его второй'жены многое говорит некоторым представителям клана Саввы. Ссылку в Вологде отбывал тарасовский кулак Александр Иванович, родившийся в 1874 году. Приписка возраста крестьянами мужского пола для получения дополнительного земельного надела в те времена была обычной практикой.
С учетом этой возможности — подмены метрики — записал (других вариантов пока не видно) Александра Ивановича в сыновья документально зафиксированного Ивана Андреевича и усомнился в существовании Ивана Даниловича: ведь имена Иван и Андрей в клане Саввы повторяются из поколения в поколение. Обнаруженные в материалах судебного дела по иску полковника Попова в 1786 году выборные казаки в одном из Решетиловских хуторов звались Андрей и Павел. Данила нигде не попадался. Так не перепутал ли дед Василий («Балаболка») Данилу с Андреем. Если это так, то генеалогическое родство «Вологодского» клана и клана Саввы становится наглядным.
Однако, получив метрики по умершим, обнаружил, что Иван Андреевич умер в феврале 1920 года от тифа в возрасте 70 лет. Значит, родился он в 1850 году и мог иметь сыновей не старше 1870 г. р. (в метриках нашлись еще двое его детей: Иов (1879) и Пелагия (1882), только имя их матери — Екатерина Никитична). Но Павел Иванович (1858), как и Андрей Иванович (1855), однозначно старше 1870 года. Поэтому Иван Данилович (отчество условное) и Иван Андреевич — люди разных поколений — не могут быть одним лицом. У Ивана Андреевича, между прочим, был брат Филипп. Его дети: Иван (1865), Анастасия (1866), Улитта (1872), Васса (1881).
Вместе с тем Ольга Александровна, называя братьев своего отца, без каких-либо намеков или понуждений сама заговорила о строгом дедушке, команды которого выполнялись беспрекословно. Раз так, то в памяти шестилетней Ольги Александровны мог отметиться только живой дед, то есть Иван Андреевич, умерший в 1920 году, или иной его тезка. Ивана Даниловича в это время в живых не могло быть. Но варианты с подменой метрики, а также расчет на цепкую память шестилетней девочки уводят в неопределенность проблему близкого родства представителей рода Александра Ивановича с кланом Саввы. Поэтому оставляю этот вопрос открытым.
Второй Иван, Иван Тихонович (1862—1913). Умер от чахотки. Его сыновья: Афанасий (1886), Иван (1894—1973), Николай, Кузьма, Алексей (1900), Дмитрий (1896). Более подробно о них см. в разделе «Десант в Инженерное».
Третий Иван, Иван Миронович. У него от жены Ирины Панкратьевны родились: Мария (1905), Анастасия (1906), Мария (1908), Иван (1910). Быть отцом Павла Ивановича (1858) и Андрея Ивановича (-1855) он практически не может, если судить по возрасту его детей.
Четвертый Иван, Иван Сергеевич (1820—1872). Его отчество прописано по-разному: Сергеевич и Сергиевич. Скоропостижно скончался от холеры. Его жена Евдокия Мартыновна родила Марфу (1862) и Дарью (1867). Его сын, Сергий Иванович, умер в 30 лет от воспаления легких, но оставил сына Александра (1894). По возрасту Иван Сергеевич — потенциальный претендент на роль условного Ивана Даниловича, потому как вряд ли женился в сорок лет. Он мог иметь детей начиная с 1840 года. Вероятно, так оно и было, но метрики об их рождении не сохранились. Зато, по воспоминаниям Николая Ивановича Сиваша, в нотариальной конторе Запорожья некогда ему встретился однофамилец — Михаил Сергеевич Сиваш, генеральный директор одного из запорожских автопредприятий. Из разговора выяснилось, что наш общий прадед Андрей Иванович некогда купил у прадеда Михаила Сергеевича хату. Оба прадеда были родственниками, но какими?
Пятый Иван, Иван Васильевич, от жены Вассы Каллиниковны родил Ивана (1872). Необычное имя отца его жены обнаружится и среди крестьян, носящих фамилию Сиваш.
Шестой Иван, Иван Дионисович, от жены Марии Петровны родил дочь Прасковью (1882).
Седьмой Иван, Иван Еремеевич. Его жена Мелания Трофимовна в 1894 году родила дочь Евгению, которую зарегистрировали в Рождество-Богородичной церкви.
Не зная дат рождения пятого, шестого и седьмого Иванов, трудно делать какие-либо предположения. Но явно ни один Иван из названных, кроме Ивана Сергеевича, не может однозначно или с каким-либо намеком претендовать на роль Ивана Даниловича.
Как разделить 15 Ивановичей между семью Иванами, задачка нерешаемая без дополнительных документальных или свидетельских данных. Частичное решение этой головоломки все-таки удалось.
* * *
В общей массе крестьян особняком стоит Яков Иванович, отставной унтер-офицер. В 1866 году, когда Яков Иванович был государственным крестьянином, его первая жена Ефросинья Авксентьевна родила дочь Софию, а в 1878 году — сына Созонта. К ним добавляются еще Порфирий (1874) и Трофим (1875). Принимая Софию за первого ребенка Якова Ивановича, можно считать датой его рождения 1846 год.
Его вторая жена Прасковья Кузьминична родила Ивана (1897), Марию (1900), и трижды(!) дочь Анну (1886, 1895, 1901). Третью Анну родители зарегистрировали в другой церкви, Рождество-Богородичной. Причина таких действий на поверхности: две первых Анны жили недолго. Более счастлива оказалась Мария, которая в 1923 году вышла замуж за Иванова Якова Филипповича.
Если принять во внимание военную «жилку» Якова Ивановича и Павла Ивановича, одинаков отчество, дублирование имени Яков потомками Саввы, то можно допустить их кровное родство, то есть считать родными братьями. По этой причине в клан Саввы надо включать Якова Ивановича, а также его сыновей, проживавших в Тарасовке по соседству с потомками Саввы и многократно отмеченных в метриках: Порфирия Яковлевича (1874—1920) и Трофима Яковлевича (1875—1920). Оба умерли в 1920 году от эпидемии тифа. В пользу этого предположения высказался самый осведомленный тарасовский абориген, сапожник Павел Константинович Кисель, когда заявил, что Сиваши, которых он знал, «братались». Он лично знал потомков деда Трофима, а также потомков Саввы, что позволяет развязать очередной генеалогический узелок.
У Порфирия Яковлевича от жены Анны Афанасьевны родились: Григорий (1894), Владимир (1897), Афанасий (1900), Ольга (1908), Евдокия (1910), Иван (1914), Мария (1917). В 1918 году 44-летний Порфирий Яковлевич повторно женился на сорокалетней Пелагии Тарасовне Ва-сильченко. Значит, родился он в 1874 году и является старшим сыном Якова Ивановича.
Дети Трофима Яковлевича по метрикам: Елена (1897), Федот (1903), Матрона (1906), снова Матрона (1908), близнецы Петр и Мария (1914), Татьяна (1918), еще раз Елена (1918). Мать у всех одна — Евдокия Иси-доровна. Старшая Елена родила внебрачного сына Дмитрия в 1915 году. Повторение имен обычно связано с повышенной детской смертностью тех лет, но дублирование имени Елена в данном случае имеет другую, неизвестную нам, причину.
По словам П. К. Киселя, у деда Трофима было четверо детей: Елена (1902), Федот (1910), Александр (1914), Татьяна (1918). Татьяна Трофимовна работала трактористкой, живет в Киеве, иногда приезжает на родину. Навещает знакомых, в том числе Павла Константиновича, мобильна и все помнит. Федот Трофимович работал главным бухгалтером колхоза.
У него четыре сына, но имен их никто назвать не смог, так же как и отчество Трофима. Из сыновей Федота Трофимовича в ЗАГСе отыскались только Николай, который в 20-летнем возрасте женился на Дмитренко Марии Трифоновне, а также Владимир (1937), который в 1962 году женился на Марии Ивановне Мальцевой. В это время он работал на «Запо-рожстали» подкрановым рабочим. Фамилии Дмитренко и Крамаренко названы в «исповеди» Анатолия Петровича из «Красноперовского» клана, что дает повод говорить о связях Петропавловки донецкой с Петропавловкой запорожской. (См. главу «Донецкие завязки»).
Сопоставление информации от П. Киселя с данными метрик однозначно свидетельствует о том, что это тот самый дед Трофим или Трофим Яковлевич. Несовпадение дат рождения Елены и Федота, а также путаница Александр/Петр (1914) легко объяснимы несовершенством человеческой памяти, даже такой уникальной, как у Павла Константиновича.
Уже в советской статистике нашелся Александр Трофимович (1912— 1973). Причина смерти — рак. У него родилось 12 детей, в живых остались три дочери: об этом говорит подворный список из материалов всесоюзной переписи населения 1939 года, обнаруженный Андреем Новиковым, и акты Пологовского ЗАГСа, представленные И. Садовой. В Тарасовке сохранилась «хата деда Трофима» (см. № 27 цветы, вкладки).
Исследуя в разделе «Десант в Инженерное» фигуру «деда Василия», пришел к выводу, что Федор Иванович и Павел Иванович — родные братья, а потому включил Федора Ивановича в клан Саввы. Потомство Федора Ивановича — Мария (1887), Елена (1893), Василий (1896), Григорий (1901), Марфа (1905), Иван (1908). Судя по детям, возможная дата рождения Федора Ивановича — 1867 год.
Приписать Никиту Ивановича к Ивану Даниловичу оснований пока нет никаких. Возможно, они найдутся в процессе дальнейших поисков. Согласно метрикам, у Никиты Ивановича и его жены Пелагеи Назаровны (Пелагея и Пелагия — разные имена) было четверо детей: Мария (1896), Варвара (1903), Иван (1906), Анна (1908). Если Мария — первый ребенок Никиты Ивановича, то дата его рождения около 1876 года.
В сторонке, обособленно, пока маячат Евлампий Иванович (1878), дети которого: Анастасия (1901), Дарья (1906), Иван (1908) и Татьяна (1911); Прокопий Иванович и его жена Анна Герасимовна с дочками Февроньей (1865) и Евдокией (1872), а также Матвей Иванович и Наталья Даниловна с сыном Стефаном (1864).
Не упоминается в метриках, кроме даты рождения, сын Ивана Андреевича, Иов Иванович (1879).
Если бегло просмотреть ретроспективу, то бросается в глаза любопытная схема: 1786 год — в одном из 60 Решетиловских хуторов (Полтавская губерния) живут выборные казаки, братья Андрей и Павел; 1840—1855 годы — Решетиловка — Петропавловка, и снова братья Павел и Андрей, 1907—1917 — там же и то же. Поэтому представляется естественным полагать, что умерший в 1900 году от горячки Павел Иванович, «билетный солдат из крестьян», являлся сыном Ивана Андреевича. Только абсолютно не видно в этих ответвлениях Саввичей, хотя они присутствуют рядом. Из чего напрашивается вывод: предки Сивашей строго следовали традиции — сохраняли свои родовые имена, но Саввичи почему-то избегали церковных регистрации. Во всяком случае, отсутствие церковных метрик по ним может иметь и такое объяснение.
Андреевичи
Второй, известный нам, сын Ивана Даниловича, Андрей, родился примерно в 1855 году. По словам его внука Григория Федоровича и внучки Веры Петровны, был он крепким хозяином и рослым, сильным мужиком. В его хозяйстве имелось 15 коров, лошади, овцы, большая пасека, ветряная мельница (по некоторым данным, две), сад и, конечно^ земельный надел, площадь которого установить не удалось. Но, судя по количеству скота, площадь эта была приличной. Сам жилой дом был относительно небольшим. Зато пристроенный к нему скотный двор — в несколько раз больше. Таким запомнила его внучка Андрея Ивановича, Вера Петровна, доившая этих самых 15 коров и не обращавшая внимания на другую живность (см. № 28 цветы, вкладки). Оказывается, длина дома равнялась 14 метрам. Он разделен был после «раскулачивания» на две половины, где жили две семьи.
Скотный двор и половина дома развалились. Оставшуюся половинку в 1947 году у какой-то бабки за 2,5 тыс. рублей купила семья Горуль-ко. В 1963 году Горульки заменили камышовую крышу на шиферную, наружные стены оштукатурили цементным раствором. При смене кровли нашли клад, спрятанную на чердаке «халяву от сапога», прошитую с двух сторон и забитую бумажными деньгами.
По словам Горулько Ольги Ивановны, к ним иногда заглядывала красивая, статная женщина Ефимия Федоровна Дьяченко, в девичестве Сиваш. Она каждый раз говорила: — Это наше, Сивашское, подворье.
Колодец во дворе, вырытый Андреем Ивановичем, выложен изнутри кирпичом, и вода в нем питьевых качеств до сих пор. От скотного двора осталась площадка, мощенная камнем. От некогда большого сада сохранилась одна груша, посаженная Андреем Ивановичем (см. №29 и 30 цветн. вкладки). Его сын Федор судился с соседом Назаренко (уличная кличка — Бондарь) из-за межи. Очевидно, в сердцах навозил из-под Бердянска крупных камней и выложил ими межу и беседку. Форму окон и конструкцию дома повторил в селе Раздольном внук Андрея Ивановича, Григорий Федорович.
Дом тарасовский уже нежилой, аварийный. В нем никто не живет. Однако адрес существует: ул. Ленина, 171, и груша плодоносит, хотя верхняя часть ее кроны уже засохла. История дома не столь проста, как показалось на первый взгляд.
Купленный Андреем Ивановичем у Ивана Сергеевича Сиваша (1820— 1872), умершего от холеры, он уносит с собой тайну своего рождения. Кто и когда его построил? Почему продал? Мой отец, Григорий Федорович, в качестве отчего дома показывал мне пустырь на берегу Токмачки, а не дом по Ленина, 171. Возможно, на этом пустыре был дом Федора Андреевича. Но почему тогда Ефимия Федоровна «сивашским подворьем» называла не его. Ведь брат и сестра не могли не знать «отчего дома», коль родились и выросли в нем.
У Андрея Ивановича — два сына, Петр (1876—1928) и Федор (1880—1930), две дочери, Ольга (1895) и Матрена (1906). Был еще третий сын — Михаил (1879), но умер, похоже, в детстве, коль никто его не помнит, а в документах нет упоминаний, кроме даты рождения. В 1895 году жена Андрея Ивановича, Мария Стефановна, согласно частично сохранившимся метрикам, родила дочь Ольгу, которая в 1918 году вышла замуж за Кисиля Андрея Кондра-товича из села Воскресенки Александровского уезда (так в метрике).
Отчество Марии Стефановны, нашей прабабушки, намекает на ее польские корни. Не знаю почему, но в Тарасовке в 1941 году вместе с немцами появились поляки, хотя Польша в союзниках Германии не значилась. И вели они себя как хозяева, о чем вспоминают очевидцы. Судя по мемуарам фельдмаршала Манштейна, войска которого оккупировали юг Украины и Крым, немцы немедленно возвращали бывшим хозяевам конфискованные у них Советами земли. В числе таких хозяев, очевидно, оказались и тарасовские поляки.
Социальный статус Андрея Ивановича в 1879 году — крестьянин-собственник. Кем он был до этого срока, пока неизвестно.
Батраков Андрей Иванович не держал. Обходился своими силами: сам работал от зари и до зари и заставлял всех домочадцев следовать его примеру. Долго не отселял женатых сыновей. Из-за этого снохи и внуки трудились наравне с остальными членами семьи.
Внук Григорий вспоминал: «Просыпался дед Андрей раным-рано. Лошадей кормил овсом, подвешивая им на шею торбы, которые назывались «шаньки». Напоив лошадей и наложив в арбу свежей соломы, будил нас, подростков. Сонные, мы падали на солому, а лошади сами знали, куда двигаться. Добравшись до места, где находились копны сена или соломы, они начинали ржать, чтобы мы просыпались и приступали к работе. Когда кто-нибудь из нас просыпался, садясь на солому, лошади начинали кивать головами. Умные животные...»
Относительно небольшие габариты жилой части дома позволяли спокойно размещаться в нем довольно большому числу жильцов. Отсутствие кроватей, диванов компенсировалось печной лежанкой и «пилом» — разновидностью полатей или деревянной софы, располагавшимся между лежанкой и стеной. На пиле у Андрея Ивановича обитали внуки, под пилом находилась домашняя утварь. Образцы домашней утвари тех лет воспроизвел в своих картинах местный художник Николай Андреевич Лемешко (1952—1984), житель села Вербовое, член Союза художников СССР (см. № 31 цвети, вкладки). Вербовое недалеко от Тарасовки.
Крестьянская работа во все времена тяжела, а без средств механизации — вдвойне, втройне. Хрестоматийно простое скашивание хлебов вручную требует от косцов не столько силы, сколько колоссальной выносливости и аккуратности. Испробовав эту работу в молодые годы и будучи не хилым в физической подготовке, невольно поражаюсь той рабоче-крестьянской закалке, которой обладали наши предки (см. № 32 цветн. вкладки).
Скошенный хлебный массив женщины увязывали в снопы, а подростки ставили в «суслоны», чтобы снопы сохли, не боялись дождя и дозревали. Затем их перевозили в крытое помещение — овин или ригу. Такая технология уборки практически исключает потери зерна, чего нельзя сказать о комбайновой уборке, особенно отечественными комбайнами.
Дети, внуки и снохи Андрея Ивановича занимались не только земледелием. Они пасли летом скот, ухаживали за ним зимой, доили коров, перерабатывали молоко и продавали продукты переработки, работали в саду, на мельнице и пасеке, шили одежду, дубили овчины, вышивали или учились это делать. Вышивание и приготовление пряжи не считалось чисто женским делом. В их дом, как в магазин, постоянно заходили люди просить чего-нибудь, в том числе совета и денег. А магазин у Андрея Ивановича, оказывается, был. В нем кроме конфет, о чем не раз говорили внуки, продавались швейные машины «Singer».
В редкие минуты отдыха, приходившиеся на праздничные по церковному календарю дни, дед Андрей обожал хватать во дворе дома кого-нибудь из внуков и швырять до самого гребня высокой камышовой крыши. Глядя на скатывающегося вниз, перепуганного вусмерть малыша, протягивал ему навстречу руки и хохотал.
— Ты что, сдурел на старости лет? — возмущалась его жена. Но привычек своих дед не менял и жену не слушал.
В 1920 или 1921 году в конюшню Андрея Ивановича зашел махновец и потребовал отдать последнюю лошадь. Никакие уговоры не помогли. Разъяренный Андрей Иванович схватил тщедушного махновца за шиворот и вышвырнул из конюшни. Оскорбленный анархист убежал со двора и вскоре вернулся с подмогой. Угрожая саблями, они соорудили во дворе виселицу и повесили на ней строптивого богатыря.
Кто-то из старших внуков, скорее всего Иван Петрович, наблюдал за казнью и, как только махновцы стали уходить, он выпрыгнул в окно и позвал на помощь взрослых. Н. И. Сиваш считает, что махновцы вешали его деда, Петра Андреевича, а не Андрея Ивановича, нашего прадеда. Но для столь жестокого наказания нужен был веский повод, а он в его версии не обозначен. Вероятно, отец Николая, рассказывая сыну о своем, без преувеличения, подвиге, употреблял слово «дед» и имел в виду своего деда Андрея Ивановича, то есть нашего общего прадеда.
Кстати, Григорий Федорович, рассказавший мне историю с вышвырнутым махновцем, не стал ее детализировать, вероятно, из педагогических соображений. Он сказал:
— Махновец вернулся с друзьями, и они наказали деда. С другой стороны, жена Ивана Петровича — Ольга Петровна — поведала младшему сыну Ивану:
— Я видела Махно. Его очень большая армия проходила однажды Тарасовку. Солдаты этой армии были одеты кто во что горазд, но местных жителей они не трогали. Насильно ничего не забирали и никого не принуждали идти в махновцы. И это сказки, что Махно — бандит.
Столь противоречивые оценки существуют не только из-за неоднозначного поведения самого вождя анархистов, но и потому, что существовали другие бандгруппы, выдававшие себя за махновцев.
Несмотря на огромную занятость хозяйственными делами, Петр, Федор и Ольга в воскресные дни, кроме всего прочего, пели в местном церковном хоре. Фотография этого хора, сделанная в 1912 году, то есть до начала Первой мировой войны, сохранилась. На ней присутствуют и те, кто был позже мобилизован на фронт. Дату появления фотографии определяет возраст Данилки Сиваша, родившегося в 1898 году. На фото ему (сидит крайним справа) явно меньше 14 лет. Поэтому фотография появилась примерно в 1910 году. По словам Ольги Петровны Гасенко (Сиваш), по настоянию ее отца, Петра Аксентьевича, местный фотограф Каминский запечатлел церковный хор Тарасовки в 1912 году.
И. Садовой, директору Пологовского краеведческого музея, удалось найти в Тарасовке родственников фотографа Дениса Ивановича Каминского (1895—1947). Денис Иванович работал часовым мастером и фотографом одновременно. Не имея школьного образования (в школу не ходил), знал три иностранных языка. Вел переписку с Швейцарией (запчасти к часам), США, Германией. Изготавливал ювелирные изделия из золота, принимал заказы как столяр, жестянщик, плотник. Его фотографии отличались высоким качеством. Жена Дениса Ивановича — Мелания Андреевна, урожденная Квилинг, 22 июня 1941 года, находясь во дворе собственного дома, пела песню. Проходившая мимо соседка спросила: «Мелания, чего ты поешь, ведь война началась?» В ответ услышала: «Если Сталин и Гитлер что-то не поделили, то при чем здесь я?» На другой день ее арестовали и увезли. По сей день никто не знает ее судьбы. У Дениса Ивановича и Мелании Андреевны пять сыновей: Вячеслав, Анатолий, Евгений, Виктор, Валентин. В живых — никого. Остались внуки.
Справа налево. Нижний ряд: 1. Сиваш Данило Федорович; 2. Чуб Денис; 3. Крамаренко; 4. Пода Иван. Средний ряд: 1. Горулько Прокофий Лукич; 2. Сиваш Петр Андреевич; 3. Сиваш Ольга Андреевна; 4. Плевако Анастасия Ивановна; 5. Гончарова (Кривоног) Анна Петровна; 6. Гасенко Петр Аксентьевич (1870—1932); 7. Гасенко Прокофий Аксен-тьевич. Верхний рад: 1. Плевако Павел; 2. Черный Ферапонт Митрофанович; 3. Иванчен-ко Федот; 4. Горулько Петр Прокофьевич; 5. Сиваш Федор Андреевич; 6. Безотосный Петр; 7. Горулько Иван Федорович; 8. Доля Михаил Саввич; 9. Пода...
Участников хора назвала Ольга Петровна. Николай Иванович, ее сын, нашел в своем архиве, после долгих поисков, записку, где он зафиксировал рассказ матери. Эту записку я принял за официальный документ, хотя дебаты по составу хора продолжаются. Противоречивые мнения касаются, прежде всего, Горулько П. Л. Старожилы называют вместо него Сиваша Федора Тихоновича, сын которого Данилка как раз и расположился у ног отца. Но Федору Тихоновичу (1879) в 1910 году было едва за тридцать, а бородатому участнику хора явно больше.
Восхищает одухотворенный, подтянутый вид участников хора. Буквально ощущается их физическая закалка-тренировка, отсутствие даже намеков на излишки веса. Состав хора соответствует полифоническому, многоголосому звучанию. Жаль, что не существовало в те времена доступной звукозаписи.
Достоверно установлено, что на фотографии церковного хора второй справа в среднем ряду Петр Андреевич Сиваш. Он участвовал в Первой мировой войне, вернулся с фронта унтер-офицером. В начале 20-х годов
Петр Андреевич, по словам его дочери Веры Петровны, построил свой дом с черепичной кровлей (см. № 33 цветн. вкладки), завел с помощью отца большую пасеку на 150 ульев. Умер в 1928 году в возрасте 52 лет.
Дети Петра Андреевича: Анна, Иван, Мария, Вера.
Кроме названных детей, согласно метрикам, у Петра Андреевича были еще три дочери: Татьяна (1897), Вера (1909) и Матрона (1913). Он был дважды женат. Первая жена — Агафья Андреевна, вторая — Фео-дора Ивановна.
После его смерти в отцовском доме, как и положено, остался жить сын Иван Петрович. Младшая дочь Петра Андреевича — Вера Петровна (1923) — жила в с. Раздольном, у нее двое детей: сын Николай и дочь Лариса.
Ольга Андреевна, наиболее красивая девушка на фотографии, выйдя замуж, родила трех сыновей. Один из них, Владимир, учился в Раздоль-ненском училище на автомеханика, работал шофером на строительстве Старобошевской ГРЭС. Мы с ним общались как в Раздольном, так и в Инженерном, где он считался своим человеком в сельском клубе и даже создал свою оригинальную шахматную задачку-двухходовку.
В его доме на столе в гостиной комнате стояла модель самолета МИГ-16, выполненная из оргстекла. Владимир Кисиль с отличием окончил Ферганское высшее летное училище и ушел из авиации после гибели всех своих однокашников, осваивавших реактивные истребители. Он сохранил свои училищные конспекты по теории реактивных двигателей, что большая редкость для выпускников ВУЗов.
Другая дочь Андрея Ивановича — Матрена — избрала стезю монашки и каким-то образом оказалась в женском монастыре в Тбилиси. Возможно, это знаменитый женский монастырь, развалины которого находятся недалеко от селения Казбеги.
Младший сын Андрея Ивановича, Федор, наш дед, родился примерно в 1880 году. С отцом своим Федор Андреевич жил до самого раскулачивания. Его дети: Ефимия (1902), Прасковья (1904), Павел (1906), Григорий (1908), Вера (1919), Иван (1924). Их мать — Анна Андреевна, урожденная Шевченко. Ее родители жили в Басани. Согласно метрике Успенской церкви, Анна Андреевна родилась в 1882 году. Ее отец — крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Велико-Михайловки Андрей Иванович Шевченко, мать — Мелания Федоровна. Факт этот достаточно интересен: приезжий крестьянин через 20 лет стал, если верить семейным слухам, состоятельным жителем Басани, владельцем черепичного заводика и магазина.
Внешнее сходство братьев Петра и Федора, показания, в частности, Марии Ивановны Сиваш и некоторых других лиц, а также записка Николая Ивановича дают основания утверждать, что Федор Андреевич правильно указан на фотографии церковного хора.
К началу коллективизации Ефимия и Прасковья, выйдя замуж, покинули отцовский дом, жили с мужьями. Павел женился и уехал в Ростовскую область. Григорий изредка появлялся дома. Младшие — дочь Вера и сын Иван жили, естественно, с родителями.
В момент раскулачивания родителей Григорий, с его слов, находился дома, но успел забраться на чердак дома и сбежать. Какое-то время он жил у своей тетки Ольги в с. Воскресенки. Его младшая сестра Вера от нервного стресса потеряла сознание и, как он говорил, умерла. На самом деле она лишилась рассудка и еще прожила некоторое время. Остальных членов семьи посадили на бричку и повезли на железнодорожную станцию Пологи. В пустой дом тут же въехала местная активистка с дочкой.
Андрей Иванович каким-то образом оказался на мельнице у Ефима Александровича, где тайно прожил несколько лет. После смерти также тайно ночью похоронен рядом с мельницей. Малолетний Иван со временем оказался у старшего брата Григория в селе Раздольном. В 1937 году жена Федора Андреевича, наша бабушка, Анна Андреевна, вернулась из ссылки в село Раздольное. В 1939 году приехала в Басань к дочери Ефимии, где вскорости умерла. В актовых записях о смерти Пологовского ЗАГСа за 1935—1941 годы факт этот не зафиксирован.
* * *
Извечное стремление донских и кубанских казаков к сохранению привилегий своего сословия, неприятие иногородних, противопоставление себя «хохлам» и «кацапам», всем «ванькам» из России, практически испарилось с победой большевиков. Коммунисты отняли у казаков все привилегии и подвергли их жестоким преследованиям.
Гонениям советской власти на юге России, включая Украину, подвергались не только казаки, но и все зажиточные крестьяне. Новые законы уничтожили экономическую основу казачества — землевладение. Казачьи земли «национализировались» и передавались «пришлым трудовым элементам» из соседних губерний. Иногородние были довольны: за Гражданскую войну станицы наполовину опустели, и большевики разрешали им захватывать бывшие казачьи земли.
За две войны погибло очень много казаков, семьи сплошь и рядом оставались без мужчин-защитников, так что справиться с ними не составляло труда. Одновременно был объявлен призыв молодых казаков в Красную Армию. Тут вышла неразбериха, поскольку одни декреты предписывали обязательную мобилизацию казаков, а другие запрещали доверять им оружие. Но казачества, как военного сословия, уже не существовало.
Переименовывались казачьи станицы, запрещено было носить казачью форму. Территории бывших казачьих войск разделили на более мелкие административные единицы; повсюду царил большевистский произвол, сколько казаков было тогда «ликвидировано» во имя победы коммунизма, никто не считал. На сторону большевиков перешла лишь незначительная часть казаков, ставшая в Красной Армии костяком советской кавалерии.
Начало массовым гонениям на казаков было положено подписанной Свердловым 24 января 1919 года директивой Оргбюро ЦК РКП(б) о поголовном истреблении казачества*:
«Необходимо, учитывая опыт года Гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:
1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью <...>.
2. Конфисковать хлеб <...>.
4. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях.
5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи».
К началу 1920 года разгром казачества в основном был завершен.
25 марта 1920 года был издан декрет об учреждении во всех казачьих областях бывшей Российской империи централизованных органов советской власти. В 1920 году постановлением ВЦИК на казачьи области были распространены действующие в РСФСР законы о землепользовании.
Однако никакие законы и директивы не могли сломить сопротивление казачества. Ответом на произвол, чинимый советской властью, были мятежи и восстания. Часть казаков ушла обратно к «зеленым» и продолжала вооруженные действия на окраинах Кубани вплоть до 1924 года.
* Казачество России, М., 1999, с. 129—130.
Когда на смену «военному коммунизму» пришел НЭП, власти вынуждены были пойти на ряд временных уступок. Во многих станицах, где казаки оказались в меньшинстве, было разрешено выбирать в органы местной власти казаков. Вновь разрешено было употреблять слова «казак», «станица», «хутор», петь казачьи песни и ходить в форме.
Именно в этот период под Сальском на речке Егорлык, имеющей длину 448 км, предприимчивый и, судя по всему, сохранивший свои капиталы банкир из Тарасовки П. А. Гасенко организовал кооператив, товарищество по обработке земли (ТОЗ), в котором работали, в частности, Павел Федорович Сиваш и его жена. Его младший брат Григорий на юге Украины закупал скот и перегонял на откорм в ТОЗ. По его рассказам, кооператив был создан на «нерушимой целине», в нем работало 15 человек. Павел Федорович построил большой дом, завел свое хозяйство, в том числе копань, точнее, запруду на речке, в которой выращивал карпов. Его жена Мария Сергеевна по воскресеньям «ездила на базар з Салъск продавать бочками масло, сметану, творог». Но Павел Федорович заболел малярией. По совету местного знахаря его жена нагрела стакан водки, размешанной с хиной, и предложила мужу выпить. Сердце Павла Федоровича не выдержало.
Спустя несколько лет Мария Сергеевна с сыновьями, Леонидом и Николаем, переехала в Горловку Донецкой области, где Леонид стал забойщиком на шахте с маломощными (до 70 см), крутопадающими пластами коксующихся углей, а Николай — грузчиком на Никитовском мясокомбинате.
У Леонида Павловича две дочери, Лариса и Лилия. Сам он непонятным образом погиб в подъезде пятиэтажного дома, где находилась его квартира.
Занявшись поисками материалов о ТОЗах и совхозах в Сальских степях, обнаружил, что вокруг станицы Егорлыкской осенью 1928 года крупный производственный кооператив засеял 2 000 га озимой пшеницы*.
Вполне возможно, как написал Н. И. Сиваш из Запорожья, это и был тот самый кооператив, организованный его дедом, который «вагонами грузил пшеницу государству».
Но участие Сивашей в освоении Сальских степей не кончалось на ТОЗе. Григорий Федорович, по его словам, дослужился до управляющего отделением крупного зерносовхоза Ростовской области. Таких зерносовхозов было два: зерносовхоз № 1 («Гигант») и учебно-опытный зерносовхоз № 2.
О Сальских степях, политической и хозяйственной жизни в Ростовской области тех лет надо рассказать подробнее.
* Российский государственный архив экономики, ф. 7802, оп. 1, д. 13, л. 57.
В Сальских степях
До революции земли Войска Донского на юге ограничивались по линии сторожевых станиц Мечетинской и Кагальницкой. Дальше на юг в Сальских степях простирались землевладения князей Трубецких, потомки которых ныне содержат в Париже скромный антикварный магазин. Увидев в этом магазине чугунное литье, спросил продавца:
— Это, случайно, не каслинское литье?
— Да, каслинское, — чисто по-русски ответил продавец.
Разговорились. Оказалось, ой потомок князей Трубецких, чьи имения находились в Калужской и многих других губерниях России. На советскую власть зла не держит. Управлять обширными поместьями в Сальских степях в свое время Трубецкие пригласили ученого немца. Распахали вековую целину, посеяли пшеницу, насадили сады. Налетевший из астраханских и калмыцких степей суховей сжег хлеба. Черная буря довершила дело.
Весной 1958 года в Развильненском районе Ростовской области, 'в той самой Сальской степи, мне довелось около ста часов испытывать на себе все прелести черной бури, находясь в скромном домике, бригадном стане местного колхоза. Густая, почти невидимая, тягучая пыль висит в помещении, скрипит на зубах, забивает нос и горло. На улице солнце в пыльном тумане, почти не греет. Ветер завывает за окном, наметая серые плотные сугробы. Их мрачная безжизненность, похожая на лунный пейзаж, пугает. К тому же гладкая поверхность сугробов тверда, как лед, только грязно-серого цвета и совершенно не скользкая. Самочувствие, как у рыб, выброшенных на берег: дышать через платочки и всякие тряпки, постоянно стряхивая с них пыль, удовольствие ниже среднего; периодически приходится глотать открытым ртом пыльный воздух, чтобы не задохнуться...
Следующей весной Трубецкие распорядились вновь сеять пшеницу. И вновь посевы спалил суховей. Немец проклял эти места, назвав их «поместьем дьявола», бросил все и уехал.
В ковыльных, безбрежных степях обосновались коннозаводчики. Небольшая часть земли обрабатывалась, но культура земледелия была низкой. Плодородные черноземы зарастали сорняками.
И сегодня плодородные земли Дона относятся к зоне неустойчивого земледелия. А тогда... об урожайности в здешних местах можно судить по отзывам местной знати. Наказной атаман Войска Донского Святополк Мирский с мрачной безнадежностью утверждал:
«Здесь, в степи, кроме ржи вряд ли что может родиться, да и она дает по 15—20 пудов с десятины. Горячие ветры каждый год выжигают посевы, коннозаводчики с трудом собирают корм. Тяжелый, неприветливый край»*.
Но запорожским кооператорам, вероятно, везло с погодой, если ежегодно они добивались неплохих урожаев и приличных привесов на откорме скота. Возможно, они умело выбрали более засухоустойчивые земли вдоль речки Егорлык. Кстати, Григорий Федорович опыт молодости вспомнил, выйдя не пенсию. Его бычки, откормленные в Раздольном, не имели себе равных в Старобешевском районе.
Ситуация резко изменилась, когда с 1929 года Сталин начал всеобщую коллективизацию на всей огромной территории СССР. Однако в Центральных областях и на Севере страны коллективизация проходила не так болезненно, как на Юге, где она наткнулась на решительный отпор казаков.
Начальником Политотдела Наркомзема Кубани и Северного Кавказа был назначен А. Штейнгарт, известный своей жестокостью.
Одновременно с созданием колхозов у крестьян и казаков отбирали все произведенные ими сельхозпродукты, причем делалось это 'в таких масштабах, что сельским труженикам не оставляли абсолютно ничего. Столь жестокие действия властей не могли не вызвать новой волны восстаний, для подавления которых с севера были присланы целые дивизии Красной Армии. Самым известным и многочисленным был «голодный бунт» 1933 года.
На фоне непрекращающейся классовой борьбы Страна Советов активно реализовывала план ГОЭЛРО, разворачивала строительство заводов и фабрик, острейшую продовольственную проблему пыталась решить созданием «советских хозяйств», совхозов. Совхозное строительство началось вскоре после установления Советской власти. В декрете «О земле», принятом 26 октября 1917 года, предусматривалось, что земельные участки с высококультурными хозяйствами не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общин.
На базе конфискованных помещичьих имений организовывались первые советские хозяйства. В 1927 г. насчитывалось уже около трех тысяч таких хозяйств.
На рубеже 1927 и 1928 годов в СССР разразился хлебозаготовительный кризис. Сокращение государственных заготовок хлеба создавало угрозу планам индустриализации, вело к обострению социальных конфликтов в обществе. Требовался исключительно осторожный, взвешенный подход при решении проблемы закупки зерна.
* В разделе использованы публикации:
1. В. И. Зайдинер, С. А. Ковынева. Зерноград и зерноградцы. Ростов-на-Дону, издат. Ростовского университета, 1996.
2. С.Ауский. Казаки. М., ОЛМА-Пресс, 2002, перевод с чешского И. Беличевой.
«Но сталинская группа, — справедливо замечает видный историк-аграрник В. П Данилов, — которая только что добилась большинства в политическом руководстве, не проявила ни государственной мудрости, ни понимания ленинских принципов политики по отношению к крестьянству как союзнику рабочего класса... Она пошла на слом НЭПа и широкое применение чрезвычайных мер». По мнению И. В. Сталина, решение проблемы производства и заготовок зерна нельзя было затягивать. Хлеб нужен был срочно. Дать хлеб сравнительно быстро и в большом количестве могли только крупные хозяйства.
1 августа 1928 года был учрежден новый орган общесоюзного значения — Зернотрест. Его главными задачами выдвигались строительство зерновых совхозов и руководство их производственной деятельностью. Опыта создания рентабельных зерновых хозяйств в Советской стране не было. Незначительным был он и за рубежом. Нужна была своеобразная лаборатория совхозного строительства. Вот такой лабораторией и стал Зерноградский учебно-опытный зерносовхоз № 2, земельная площадь которого составила 43 762 га. Совхоз № 2 создан 21 июня 1928 года, его контора находилась первоначально в одноэтажном домике в станице Егорлыкской. Земли совхоза № 2 граничили с землями совхоза № 1, который был создан 18 июня 1928 года на площади 127 тысяч га. Эта гигантская площадь располагается между Сальском и ст. Егорлыкской. По этой причине совхоз получил название «Гигант». Земли совхозов освобождались от вклинившихся в них крестьянских земель. Таким крестьянам выдавались земельные компенсации. Земли Егорлыкского кооператива вошли в совхоз № 2.
Вспоминая отрывочные рассказы отца, Григория Федоровича, не содержавшие, естественно, хронологической привязки, пытаюсь увязать отдельные эпизоды его биографии с датами эпохальных событий Страны Советов: НЭП — 1921—1929 годы, строительство Днепрогэса — 1927— 1932 годы, начало коллективизации села — 1929 год. В период НЭПа отец, перегоняя бычков и овец в Ростовскую область, хорошо узнал все дороги и населенные пункты на маршруте перегона. Но роль перегонщика скота для его непоседливой, любознательной натуры не могла быть пределом мечтаний. Поэтому с началом строительства в 1927 году Днепрогэса, находившегося почти рядом с Тарасовкой, он стал шофером на этой легендарной стройке. Автомашины в те времена еще относились к диковинкам. На стройке он, 19-летний крестьянский парень, освоил шоферское ремесло, но об этом ничего не рассказывал. Говорил о другом:
— Часто зимой, когда колонна наших машин двигалась с грузом на стройку, случалось, что дороги заносило снегом, никто их не чистил: еще не было дорожных служб. Добравшись до ближайшей деревни, мы определялись на постой. Я находил дом, доставлял туда свою швейную машину «Зингер», которую всегда возил с собой и предлагал селянам шить тулупы, полушубки, костюмы. В качестве платы — питание для всей нашей команды. Такие «сидения» иногда длились неделями, но заказов всегда хватало.
В других случаях, доверяя сыновьям руль, отец несколько раз говорил: «Увидишь женщину на дороге, начинай сигналить метров за сто».
Оказывается, в какой-то деревне под его грузовик попала женщина, выскочив из-за угла дома, и погибла. Водителя арестовали... А освободили, когда родственники случайно на столе в гостиной комнате нашли записку погибшей, где она просила никого не винить в ее смерти...
Борис Горбатов, донецкий писатель-журналист, писал о Днепрострое: «Сюда приходили неграмотными — здесь учились... Люди приходили сырыми, неумелыми — здесь учились работать по-новому, так, что теперь сказать о ком-нибудь, что он «днепростроевский рабочий», то всем станет ясно, что это отличный рабочий... Когда ляжет посередь Днепра НО миллионов пудов бетона, принявшего стройную материальную форму семисотметровой плотины, когда хлынет о плотину весенний паводок, на 37 метров поднимется уровень Днепра, навсегда исчезнут пороги, само слово «Запорожье» станет анахронизмом, — дети будут спрашивать у стариков, откуда оно взялось...»
Можно не сомневаться, что на этой стройке Григорий Федорович изрядно пообтесался, помимо шоферских курсов закончил дополнительно один или два класса. В анкете на вопрос образование, он писал — «неп. 7 классов». Что это значит, в какой школе он их оканчивал, теперь не узнать.
Фраза «работал на Днепрострое» была его визитной карточкой, помогала устраиваться в новых местах иногда без документов. Ясно, что в 1930 году, сбежав в день раскулачивания из родительского дома, Григорий Федорович не рискнул оставаться на стройке и отправился в Ростовскую область, в другую Республику, где в станице Егорлыкской с 15 января 1928 года работали курсы трактористов и комбайнеров. Учился ли на них Григорий Федорович или нет, неизвестно. Но он рассказывал не раз, как в зерносовхоз приезжал американец, у которого была собака с поводком из чистого золота. Эта деталь затмевала все остальное:
— Представляешь, поводок из чистого золота, — и говорить о чем-либо другом не имело смысла. Оказывается, в июне 1928 года в Москве в Орг-комиссии по строительству новых совхозов обсуждался вопрос о совхозе-школе по записке американского эксперта Гарольда Вэра. Комиссия признала «проект тов. Вэра достаточным для первого периода практической работы по организации опытно-учебного хозяйства».
24 мая 1928 года крупный американский специалист-аграрник Гарольд Вэр был зачислен консультантом Зернотреста. 17 сентября 1928 года правление Зернотреста в присутствии приглашенных профессоров-аграрников Д.Д.Арцыбашева, А.В.Чаянова (расстрелянного впоследствии) и Н.П.Макарова решило:
1. Признать необходимым выезд в Мечетинский район (ст. Егорлык-ская входила ранее в этот район) товарищей Марголина, Уэра (Вэра) и Кравкова для подробного изучения участка.
2. Поручить уполномоченному Зернотреста на Северном Кавказе принять срочные меры к освобождению участка от переселенцев и крестьянского землепользования, с таким расчетом, чтобы участок был совершенно свободен к весне 1929 года.
К этому сроку, то есть к первой посевной кампании, в совхозе № 2 уже было 68 тракторов, два комбайна «Шеперд», три — «Холт», три — «Мак-кормик» и по одному «Адванс-Румели» и «Максей-Гаррис». Первый урожай составил 7 ц/га, или 45 пудов с каждого га, что оказалось выше, чем в крестьянских хозяйствах, и мизерно по сравнению с нынешними урожаями в США и Европе, где урожайность в 70 ц/га считается низкой. Гарольд Вэр с ноября 1928 года исполнял обязанности заместителя директора по производству в Учебно-опытном зерносовхозе № 2. Здесь, похоже, его и видел Григорий Федорович. Г. Вэр трагически погиб в автомобильной катастрофе в США в 1935 году.
С 1930 по 1932 год Григорий Федорович сумел обратить на себя внимание знанием техники, умением «отличить ячмень от пшеницы», организаторскими способностями и стал бригадиром, или управляющим, отделения совхоза. В 1932 году, по словам Григория Федоровича:
— Я находился в поле. Смотрю, скачет на лошади мой друг, местный чекист. Отвел меня в сторону и говорит: «Только что на заседании партячейки тебя записали в «расход». Холостой, родственников нет, плакать будет некому. Бери ноги в руки и дуй, куда глаза глядят. Домой не возвращайся, там тебя уже ждут».
Пришла очередная разнарядка на уничтожение врагов советской власти. Доказательством этого предположения служит автобиография Сиваша Николая Андреевича, уполномоченного ЦК ВЛКСМ, заполненная автором в 1945 году и найденная в партархиве Свердловской области в 2002 году Ниной Николаевной Сиваш: «Родился я в августе 1923 г. в с. Ворошилова Павловского сельского совета Красногвардейского (теперь Красносу-линского. — Авт.) района Ростовской области в семье крестьян. Отец и мать до революции и после революции занимались сельским хозяйством. В 1930 г. вступили в колхоз им. Ворошилова. Отец работал рядовым конюхом, затем бригадиром. Мать — рядовая колхозница. В 1931 г. отец был взят органами НКВД, за что — не знаю. И летом 1932 г. умер». По слухам, отец Николая Андреевича расстрелян в Новочеркасской тюрьме.
Григорий Федорович, отмахав по ночам пешком около 400 км, облюбовал Кипучую Криницу примерно в 40 км от Донецка. Там находятся водозаборные и водоочистные сооружения, обеспечивающие миллионный город питьевой водой. На этих сооружениях он устроился шофером на служебном автомобиле начальника объекта. Сколько времени он проработал в Кипучей Кринице, неизвестно. Он никогда не называл дат и не рассказывал об этой работе. Примерно в 1935 году перешел на работу в Б.-Каракубский учебный комбинат, который был открыт в 1933 году, и готовил трактористов, комбайнеров, плотников, кузнецов, шоферов. Вот шофером-инструктором Григорий Федорович и оформился, став впоследствии «мастером — золотые руки», как отметил директор комбината Ф. 3. Струган.
Работая в Кипучей Кринице и в Б. Каракубе, отец, похоже, пользовался служебным транспортом, чтобы по ночам бывать в Тарасовке. Об этих визитах говорила его старшая сестра Ефимия, вышедшая замуж за Савву Даниловича Дьяченко. Зачем и когда ездил, она не сказала. Доподлинно известно, со слов самого Григория Федоровича, что привозил он еду своему деду Андрею Ивановичу, который скрывался от глаз людских на ветряной мельнице, где хозяйничал его родственник Ефим Александрович Сиваш. Он в основном подкармливал нелегала. О том, что Андрей Иванович дожил до раскулачивания, говорила также его внучка Вера Петровна (1923-2004).
По словам Ивана Максимовича Кравчука, сына Прасковьи Федоровны, Ефим Александрович и Григорий Федорович ночью у мельницы хоронили не Андрея Ивановича, а его сына Федора. Ему об этом якобы говорил Григорий Федорович. Но Григорий Федорович на прямой вопрос: «Где похоронен твой отец, Федор Андреевич?» — отвечал, не колеблясь: «Не знаю. Где-то в ссылке, наверное, в Вологде».
Не видно причин отцу в 86 лет кривить душой. Примерно в 1940 году Григорий Федорович, возвращаясь из очередной поездки в Тарасовку, заехал в одну из поликлиник Таганрога, которую возглавляла его двоюродная сестра по материнской линии. Ее родной брат в том же Таганроге руководил автопредприятием. Фамилия у них — Шевченко. Игнорируя очередь к главному врачу, отец ворвался в кабинет. Хозяйка кабинета Ирина Николаевна Шевченко заполняла карточку предыдущего посетителя и, не поднимая головы, спросила:
— Вы кто такой?
В ответ: — Я такой же, как и ты!
Главный врач подняла глаза и тотчас узнала родственника, хотя во взрослой жизни они никогда не встречались. Прекратив прием, хозяйка кабинета вызвала машину и повезла кузена к себе домой, где они пообедали и поговорили обо всем. Григорий Федорович многократно вспоминал этот эпизод.
В 1941 году Шевченки, брат и сестра, вместе с членами своих семей сели на пароход в связи с эвакуацией Таганрога. В море пароход потопили немецкие самолеты.
* * *
Со своим другом Сандуловым Михаилом Игнатьевичем в первые дни Великой Отечественной войны Григорий Федорович ушел на фронт. В красноармейской форме в августе 1941 года он сфотографировался, и это единственное военное фото сохранилось.
В мае 1942 года их воинская часть, судя по рассказам, участвовала в авантюрной Харьковской операции, спровоцированной Н. С. Хрущевым и бездарно проведенной советскими генералами. Две армии попали в окружение. Отец говорил: «В степи, без каких-либо укреплений и почти без боеприпасов. Немецкие танки и пехота движутся на нас. Кричат: «Рус, сдавайся!»
При малейшей попытке сопротивления стреляют. Огромную толпу голодных, смертельно уставших военнопленных гнали через Запорожскую область. Ночью охрана редкая. Я удачно пробрался в крайнюю хату ближайшего села. Попросил у хозяйки мужскую одежду в обмен на красноармейскую и, на всякий случай, налыгач (веревка для привязывания крупного рогатого скота. — Авт.). Двинулся в направлении Раздольного, стараясь быть малозаметным. Часа через два попал в неожиданно вспыхнувшую освещенную зону. Остановился. Подъехали на машине с включенными фарами немцы:
— Куда идешь?
— Ищу корову, которая куда-то сбежала. — И показываю налыгач.
— Где живешь? Какие в округе селения?
Это мои родные места, поэтому спокойно отвечал, даже давал характеристики. Немцы поверили.
Дальше отец не рассказывал. Но в общих чертах, со слов матери, известно следующее. После нескольких дней нелегального положения Григорий Федорович понял, что можно умереть с голоду, прячась в камышах и зарослях кустарников по берегу Кальмиуса, или нарваться на немецкий патруль. Он легализовался. Его назначили старостой в училище. Это позволило его семье вернуться из подвала в служебную квартиру, где продолжали жить два немецких офицера. Они иногда угощали нас, меня и брата Павла, остатками бутербродов, которые состояли из тонкого кусочка хлеба, намазанного несколькими слоями сливочного масла и повидла.
Когда уходили немцы, отец, хотя и не был в восторге от советской власти, раскулачившей его родителей, приговорившей его к расстрелу, следовать за ними не захотел, несмотря на команду. И когда раздался в училище крик: «Казаки!» — он выпрыгнул в окно, выходившее во внутренний двор дома, и скрылся в кукурузном поле. (Кубанские казаки, служившие у немцев, выгоняли местных жителей из квартир.)
С приходом Красной Армии в сентябре 1943 года, естественно, встал вопрос об ответственности за сотрудничество с оккупантами. Оказалось, что Григорий Федорович работал против немцев, сотрудничая с подпольем. В числе его конкретных дел был и перегон немецкой автотехники на советскую сторону. В качестве перегонщика выступал младший брат отца — Иван Федорович.
Жена секретаря партийной организации училища Тимофея Григорьевича Тыненика рассказывала нашей матери, что она и ее пятеро детей остались живы только благодаря Г. Ф. Сивашу. Спасая семью коммуниста, староста сполна рисковал своей жизнью. Человеческая отзывчивость, потребность оказывать помощь людям, иногда просто на словах, были врожденным качеством Григория Федоровича. А постоянная игра в прятки с власть имущими, определенное молодечество в сочетании с умной осторожностью определяли естество его натуры. Но до конца дней своих он избегал разговоров о прошлом, о деталях своей биографии, отделываясь одной фразой:
«Это было страшное, кровавое время».
И если староста Раздольного А. И. Косее, несмотря на поддержку селян и серьезную работу по срыву вывоза молодежи в Германию, все-таки получил 10 лет лагерей, то Григорий Федорович, как и его младший брат, Иван Федорович, были вновь мобилизованы в Красную Армию без каких-либо проверок. Отец участвовал в освобождении Крыма и Кенигсберга.
Кстати, первозданное имя этого города — Кролевец, и комментировать этот факт, с учетом изложенной в первой части книги истории по-лабских славян, не имеет смысла. Тем более читать в солидных газетах в связи с юбилеем города, как называть его — Кенигсберг или Калининград? Историческое беспамятство славян не имеет границ.
Автомобильная рота, в которой служил Григорий Федорович, вывозила депортируемых крымских татар, болгар, армян: «Автоматчики окружали селение. Час на сборы. После этого всех грузили в машины, и мы везли их под охраной в порт». Крымские болгары из Судака оказались в Свердловской области. Один из них рассказывал мне, что его предок был адмиралом Черноморского флота России. Этот факт неплохо вписывается в историю по Иловайскому (см. раздел «Славяне и Таврия»).
На территории Западной Европы, где Красная Армия стремительно развивала наступление, немцы в больших количествах бросали автомобильную технику, использовать которую наши не могли: она не заводилась. Под началом Г. Ф. Сиваша небольшая группа бывалых автомобилистов «приводила в чувство» трофейные машины. Самым распространенным повреждением, из-за которого автомобили не заводились, являлось умышленное повреждение системы зажигания. Уже после войны на относительно частых вечеринках в нашем доме не раз звучали рассказы слегка захмелевшего отца относительно связки ключей, привезенной с фронта:
— Это дизель Ман, который имел...
— Это «форд»... «студебеккер»...
— Это «шевроле»... и т. д.
На связке имелось с десяток ключей, и рассказ о каждом каждый раз видоизменялся, расцвечиваясь новой шоферской конкретикой. Иногда разговор шел о прусских имениях, где в образцовом порядке достались советским завоевателям-освободителям масло и сыродельни, коптильни, пивоварни, маслобойки, огромные запасы продовольствия, вина, спирта. В некоторых магазинах или домах попадались мины-ловушки.
Отец видел, как эскадрильи американских и английских бомбардировщиков превратили в руины жилые кварталы города Тильзит, оставив в целости и сохранности промышленные предприятия: бизнес на Западе превыше всего. Привезенная из Пруссии опасная бритва «Золинген» много лет служила отцу, пока его младший сын Федор не использовал ее в качестве острого ножа для стругания карандашей. Инструменты фирмы «Золинген» по сей день вне конкуренции и продаются теперь в России.
В последующие годы, возвращаясь из очередной поездки в Донецк, отец иногда со смехом рассказывал матери об очередной анонимной жалобе по поводу его службы у немцев. Недостатка «бдительных» граждан в советское время не наблюдалось.
Как бы то ни было, но рассказать подробно о своей жизни Григорий Федорович не пожелал. Его автобиография занимала меньше тетрадного листка. И никакие просьбы сыновей, в том числе создателя училищного музея Н.Г. Захо-денко, не возымели действия. О том же поведал в 2003 году Афанасий Владимирович Канна, агроном, много лет поддерживавший с Григорием Федоровичем дружеские отношения:
Он почти ничего не рассказывал о себе. Все о войне, автомобилях, о сыновьях. Мы с ним объездили многие питомники Донецкой и Запорожской областей.Сполна озеленили училище. Особенно мне нравятся ореховые, тутовые и тополиные посадки. Я часто вспоминаю Григория Федоровича. Я многое у него перенял. Он заменял мне отца (см. № 34 цветы, вкладки).
Домик, построенный Григорием Федоровичем на берегу Волновахи, еще не развалился благодаря Федору, который надел на него бетонный корсет. Фасад этого дома удивительным образом повторяет геометрию фасада дома в Тарасовке, строил который Андрей Иванович Сиваш, дед Григория Федоровича (см. № 35 цветн. вкладки).
Из прямых родственников Григория Федоровича на Кубани, в Ейском районе, проживала его сестра Прасковья Федоровна (1904—1975).
Василий Бережецкий, по слухам, работает главным зоотехником местной птицефабрики. Мое письмо к нему и его сестре Марии осталось без ответа.
Солист
В 1972 году, будучи главным энергетиком Богдановичского огнеупорного завода, купил автомобиль ВАЗ-2101, точнее, обменял на почти новый «Запорожец» с доплатой, и отправился на нем в отпуск в Раздольное. Предложил отцу и тестю, сам не знаю почему, съездить в Тарасовку.
Поехали «навпростець», точнее, по маршруту, по которому отец по ночам уходил из плена.
Плутали по полям и фермам, каждый раз забираясь в тупик. Наконец во второй половине дня, умаявшись в жару на пыльных проселках и полевках, решил ехать по солнцу и карте. При въезде в село Чубаревку, названную в честь одного из председателей Совнаркома Украины В. Я. Чуба-ря, родившегося в этом селении, несколько расстроенный отец воскликнул:
— Надо же, я перепутал Чубаревку с Чапаевкой.
Ефимия Федоровна, старшая сестра отца, в гости к которой мы заехали, кряжистая пожилая женщина, с внушительным фамильным носом и цепким, умным взглядом, посмотрев на меня, сказала:
— Сынок, тебе надо отдохнуть!
И повела меня в клетушку, где стояла кровать, огороженная ширмой. Я заметил тогда с некоторым удивлением доброжелательную заинтересованность во взгляде пожилой женщины. Как теперь знаю, ей было 70 лет. Потеряв к тому времени трех сыновей, испортив отношения с оставшимся, младшим сыном Николаем, она с благосклонным интересом посмотрела на своего племянника. Представляю сейчас, сколько бесценной родословной информации она могла мне выдать, какие чувства встрепенулись в ее много повидавшей душе. Но фамильная сдержанность и тактичность, горделивая скромность бывшей красавицы не позволили ей предлагать уставшему племяннику «пустые»- разговоры. А мне, 34-летнему балбесу, поглощавшему, не задумываясь, любую, нужную и ненужную, информацию, стоило бы только рот открыть, спросить свою единственную тетю о своих предках, о ее жизни. Ведь ради чего ехал за сотни верст. Не спросил и даже не подумал тогда об этом. Если бы подумал позже, мог написать письмо. Не написал, не спросил...
Громкие разговоры Саввы Даниловича и гостей, сидевших за столом на улице, не давали возможности задремать. Я вышел во двор, подошел к «жигуленку», у которого находилась моя жена Нина. Как-то незаметно около нас оказался Савва Данилович.
— Ну, Виктор, рассказывай, как наворовал денег на машину, — задал он, ехидно улыбаясь, свой вопрос.
,— Почему наворовал? — ответил я, скрывая возмущение, вопросом на вопрос.
— А потому, что в нашей стране честно заработать на автомобиль нельзя, — последовал ответ. Рассказывать крестьянину, что главный энергетик крупного, стабильно работающего завода мог без проблем заработать нужную для покупки автомобиля сумму, будучи, кроме того, активным изобретателем и преподавателем вечернего техникума, я не стал.
Разговор перешел на военный период. Савва Данилович подробно рассказал свою эпопею:
«Повезли нас в Феодосию. На станции, где остановился поезд, уже хозяйничали немцы. Мы стали выскакивать из вагонов под пулеметные очереди противника. О каком сопротивлении можно здесь говорить? Остатки полка сдались в плен».
Фельдмаршал Манштейн (1887—1973), настоящая фамилия которого Левински, — неоспоримое доказательство славянских корней — «самый блестящий стратег вермахта» — в 1941—1942 годах командовал 11-й немецкой армией и приданной ей 3-й румынской, которые без дополнительной поддержки разгромили в Приазовье и в Крыму несколько советских армий и взяли в плен в общей сложности в районе Большой Ток-мак—Мариуполь—Бердянск 65 тысяч пленных. После лобового прорыва через Перекоп и Ишуньский перешеек, а также в боях на Керченском полуострове число пленных увеличилось еще на 180 тысяч человек.
В своей книге «Утерянные победы» (Ростов-на-Дону, «Феникс», 1999) Манштейн пишет: «В 1941—1942 гг. они (11-я и 3-я армии. — Авт.) показали чудеса храбрости и выдержки в почти беспрерывных десятимесячных боях и всегда против численно превосходящего их противника... Из лесных районов северной России я попал в степные просторы, где не было ни препятствий, ни укрытий. Идеальная местность для танковых соединений, но их-то, к сожалению, в моей армии не было (Манштейн кривит душой: у него была танковая дивизия. — Авт.). Только русла пересыхающих летом мелких речек образовывали глубокие овраги с крутыми берегами, так называемые балки. В однообразии степи была какая-то прелесть. Пожалуй, каждый испытывал тоску по простору, по бескрайности. Можно было часами ехать этой местностью, следуя только стрелке компаса, и не встретить ни одного холмика, ни одного селения, ни одного человеческого существа... Лишь столбы англо-иранской телеграфной линии, построенной в свое время Сименсом, нарушали монотонность пейзажа.
К восточной части Ногайской степи, в районе Мелитополя и северо-восточнее его, встречались красивые деревни с немецкими названиями Карлсруэ, Гелененталь и т. д. Они были окружены пышными садами. Прочные каменные дома свидетельствовали о былом благосостоянии. Жители деревень в чистоте сохранили немецкий язык. Но в деревнях были одни старики, женщины и дети. Всех мужчин Советы уже успели угнать.
21 сентября 1941 года штаб армии разместился в Аскания-Нова. Аска-ния-Нова ранее принадлежала немецкой фамилии Фальц-Фейн. Это было известное всей России образцовое хозяйство... Мы сразу приступили к возвращению экспроприированной земли бывшим хозяевам...
В Крыму татары сразу встали на нашу сторону. Ко мне прибыла татарская депутация, принесшая фрукты и красивые ткани ручной работы для освободителя татар «Адольфа Эффенди»... Мы удобно расположились в селе Сарабуз (Гвардейское. — Авт.) в большой школе-новостройке...
18 мая 1942 года сражение на Керченском полуострове было закончено. Только небольшие отряды противника под давлением фанатичных комиссаров еще несколько недель держались в подземных пещерах вблизи Керчи...
Партизанское движение в Крыму готовилось заранее. В недоступных горах Яйлы партизаны имели убежища и подготовленные склады продовольствия и боеприпасов...
В восточных областях Украины, где имелась только немецкая военная администрация, партизанское движение было очень слабо развито, в западных областях дело обстояло совсем по-иному. Это объясняется, во-первых, тем, что здесь большие леса давали партизанским отрядам хорошее убежище. Во-вторых, политика рейхскомиссара Коха прямо-таки толкала население в объятия партизан. Вообще имелось три вида партизан: советские партизаны, боровшиеся с нами и терроризировавшие местное население; украинские, боровшиеся с советскими партизанами, но, как правило, отпускавшие на свободу попавших им в руки немцев, отобрав у них оружие, и наконец, польские партизанские банды, которые боролись с немцами и украинцами. Последние встречались главным образом в районе Лемберга (Львов), который уже относится к Галиции. В ней поляки имели большинство в городах, а украинцы — в сельской местности...»
Комментировать высказывания немецкого фельдмаршала надобности нет. Но взгляд с другой стороны, в нашей стране долгие годы не признававшийся, дает более точную оценку ряду фактов.
Для меня самой существенной показалась фраза о возвращении экспроприированной земли бывшим хозяевам. Думаю, в Тарасовку приехали поляки как бывшие собственники местной земли. Немцы их пригласили, а потому не трогали. Жадность поляков, стремление поживиться за чужой счет отмечали солдаты, воевавшие в Западной Силезии.
А Савва Данилович тем временем попал в немецкий ад, в концлагерь, название которого, кажется, Майданек. Название концлагеря не имеет особого значения: порядки везде были одинаковые. Немецкие генералы после войны в один голос утверждали, что о существовании лагерей смерти они ничего не знали. Мне довелось видеть остатки Освенцима, скромные ворота со знаменитой вывеской «Arbeit macht frei» (работа делает свободным), камеру смерти, где людей уничтожали газом «Циклон», печи крематория, читать книгу Гесса «Освенцим в глазах СС». В этом концентрационном лагере уничтожено более четырех миллионов человек, поэтому он сохранен как музей. Большего количества жертв нет нигде.
Савва Данилович, состоявший до войны в труппе Одесского оперного театра, в канун очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции решил с коллегами по бараку 7 ноября 1943 года встретить исполнением партийного гимна — «Интернационала». И перед выходом на построение весь барак запел этот гимн. Растерявшаяся поначалу охрана прикладами остановила пение. На другой день негласные осведомители донесли немцам о двух запевалах. Савву Даниловича привели во двор, привязали к спине мешок с кирпичами и заставили по-пластунски двигаться по каменной брусчатке и громко говорить:
— Я больше петь не буду.
Сзади шел немец и штыком подгонял запевалу. Эта экзекуция длилась целый день. Оборудованные до костей колени и локти, кровоточившие много суток, отбили навсегда желание исполнять «Интернационал».
Савва Данилович не знал, что одновременно с ним в одном концлагере находился его старший сын Иван, сожженный в крематории за несколько дней до освобождения узников Красной Армией. Но радость освобождения оказалась скоротечной. Несколько лет Савву Даниловича по ночам терзал военный следователь. Положив на стол пистолет Макарова, особист начинал с одной и той же фразы:
— Давай, признавайся, где и как тебя завербовали, или я тебя расстреляю!
Следователь не мог поверить, что, проведя в концлагерях не один год, можно было остаться в живых, не работая на немцев. К этому приплеталась социальная, классовая подоплека. Поздно вечером, когда Ефимия Федоровна уже убрала все со стола, за которым мы ужинали, Савва Данилович вдруг предложил:
— Поехали к Мане, моей дочке.
— Так уже поздно, а от меня запах водки, — ответил я.
— Ничего не поздно. А милиции у нас нет!
В темноте приехали, как теперь знаю, в Ульяновку. Маня накрыла стол в летней кухне, но сама куда-то ушла, наверное, спать (см. № 36 цветн. вкладки).
Подвыпившие ветераны активно обсуждали войну и политику. Неожиданно мой тесть Николай Иванович Корона предложил спеть что-нибудь.
— Ты предложил, вот и пой первым, — среагировал Савва Данилович.
Николай Иванович негромко, но чисто спел греческую песню. Савва Данилович, не сказав ни слова, запел свою. Пение в абсолютной тишине было настолько сильным, мощным, что я невольно вздрогнул. Голос у 68-летнего Саввы Даниловича соответствовал, как мне показалось, еще высоким требованиям одесской оперы. Вернувшись заполночь в Басань, Савва Данилович не мог успокоиться и потребовал у жены подать на стол бутылку с закуской.
Ефимия Федоровна возмутилась:
— Тебе нельзя столько!
— Кому сказано, — последовал жесткий ответ. Савва Данилович и Григорий Федорович сидели за столом до утра. Николая Ивановича я уложил спать в два часа ночи. О чем говорили аксакалы, причем спокойно и тихо, мне в соседней комнате на полу слышно не было. Вспоминать им, безусловно, было что.
Ефимия Федоровна и Савва Данилович поженились в 1921 году, когда невесте было 19, а жениху 17 лет. Возможно, что это был «брак по расчету». Во всяком случае, к моменту раскулачивания у Саввы Даниловича имелось две ветряных мельницы и богатый дом в Басани. Всю эту недвижимость конфисковали, а их самих с малыми детьми переселили в захудалый домишко на окраине Басани. Каким должно было быть имущество Андрея Ивановича и Федора Андреевича, если их отправили на железнодорожную станцию для высылки в северные края? Возможно, местные власти знали, что мельницы Савва Данилович получил в качестве приданого невесты. У Саввы Даниловича и Ефимии Федоровны было четыре сына и три дочери: Галина, Лидия, Мария. Сыновья — Иван, Василий, Петр, Николай (см. № 37 и 38 цветн. вкладки).
Самый старший из сыновей — Иван — сожжен в крематории Майда-нека. Средний сын Петр вернулся с войны больным и жил недолго.
В школьные годы я встречался с родственником, которого звали Петр, и он мне рассказывал, как они из лагеря военнопленных, где заключенные пребывали под открытым осенним небом, спали на сырой земле, в грязи, бежал с группой единомышленников, преодолев ограду ИЗ колючей проволоки, находившуюся под электрическим током. На таком «курорте» он прихватил туберкулез. По всей видимости, это и был Петр Саввич. Его брат Василий погиб в Запорожье в результате несчастного случая. Самый младший из братьев Николай скоропостижно скончался в 2001 году (см. № 39 и 40 цветн. вкладки).
* * *
О своем отце, Федоре Андреевиче, Григорий Федорович отзывался как об умном, выдержанном, деятельном хозяине.
— Когда за Ростовом мы создали кооператив, в котором работало 15 родственников, отец сказал мне: «Сынок, вот деньги, скупай скот и перегоняй в Сальск», — вспоминал Григорий Федорович. — На бричке у меня лежало полмешка денег и все необходимое для дальней дороги. Я справлялся с заданием отца.
Жена Федора Андреевича, наша бабушка Анна Андреевна, из рода Шевченко. Ее отцу в Тарасовке принадлежали черепичный заводик и магазин. Григорий Федорович не раз вспоминал, как его и других детей в этом магазине угощали конфетами. Деревенская кличка этих Шевченко — Чек-мыри. Что это значит, Вера Петровна объяснить не смогла, хотя кличку вспомнила через день, но довольно уверенно. Возможно, приданое жены в сочетании с другими критериями небедности и предопределили судьбу Федора Андреевича. Решиться, как Петр Аксентьевич Гасенко, на подвиг, добровольно отдать имущество, нажитое трудом и потом, он не смог.
После выхода на пенсию в возрасте около 70 лет Григорий Федорович не мог сидеть без дела. Его неиссякаемая энергия требовала применения. Физически трудиться на огороде, в саду он не любил. И вскоре нашел себе занятие по душе — устроился машинистом катка на строительстве дороги Донецк—Новоазовск, которую называл «дорогой молодости».
Несколько лет, проведенных на строительстве этой дороги, аукнулись дармовым асфальтом, покрывшим двор его дома в Раздольном. Это дорожные коллеги в знак уважения к машинисту катка завезли асфальт. Но битум, на котором был изготовлен этот асфальт, оказался легкоплавким и в жаркие дни сочился из асфальта, прилипая к ногам и загрязняя воздух фенолами. Немцы давно асфальтовые тротуары из соображений экологии меняют на цементно-бетонные или керамические плиты. С 2002 года подобные тротуары стали делать в Екатеринбурге.
Расставшись с дорожным строительством и разменяв девятый десяток прожитых, далеко не безоблачных, лет, отец по-прежнему оставался мобильным и деятельным, тактичным и внимательным, но вместе с тем способным после бутылки водки сесть за руль (деревня не город) и управлять автомобилем как ни в чем не бывало. Он отказывался сокращать поголовье своих овец и прочей живности, хотя возмужавшие на хороших травостоях бычки не раз заставляли его проявлять максимум физических возможностей, демонстрировать атлетические способности в беге и силовой выносливости.
Однажды, будучи в отпуске, я предложил отцу закрыть его «овечью» очередь. Едва стало светать, мы подошли к кошаре, где находилась вся раздольненская отара овец, около трех тысяч голов. Кроме ночного сторожа никого вблизи не было. Вскоре появились «начальники» и стали по одной выпускать овец из кошары, предварительно проверяя «состояние здоровья» каждой. У некоторых овец имелись загнивающие раны, которые тут же «квачом» обрабатывали густой жидкостью с запахом карболки.
Меня определили подпаском к бывалому чабану Семену Битюку, мигранту из Молдавии. Он так уверенно «гутарил» на местном греческом, что догадаться о его молдавском происхождении вряд ли кто мог. Блеющая и мекающая отара двинулась в степь. Впереди всех оказались козы в количестве нескольких десятков. Эта «могучая кучка» в последующем доставила мне больше хлопот, чем почти трехтысячная овечья орда. Возглавляемые бородатым козлом, козы постоянно стремились куда-нибудь удрать. Щипание травы, казалось, их вообще не интересует. Битюк, наблюдая мои марш-броски, снисходительно ухмылялся: он знал, что поручать подпаску.
Козлу особенно нравились лесопосадки и крутые пригорки, в том числе железнодорожная насыпь, за которую он вместе с козами постоянно стремился проскочить. Убегавшись за ними основательно, я уже подумывал, дотяну ли до конца дня. Но где-то в полдень Семен вывел отару на «тырло», где овцы расположились на отдых. К удивлению, козы их поддержали. Жаркая, душная атмосфера неожиданно разразилась грозой с проливным дождем. Удары грома пугали овец, и отара стала метаться, дробясь на части, которые скрывались в лесопосадке. Ситуация стремительно осложнялась. Но тут неожиданно появился Григорий Федорович, и мы втроем под дождем и молниями, в сопровождении оглушительных раскатов грома, загнали в конце концов всех овец в кошару.
— Ну что, генеральный директор, где легче работать? — спросил меня отец, когда мы возвращались домой.
— Директором легче, — ответил я.
Умер Григорий Федорович в возрасте 89 лет в Раздольном, перед этим совершив многомесячное турне по маршруту Раздольное — Екатеринбург — Сургут — Раздольное (см. № 41 и 42 цветы, вкладки).
Могилы родителей на деревенском погосте в Раздольном внимательно опекает наш средний брат Павел, живущий в 10 км от Раздольного. Его стараниями у могил ухоженный вид.
Павел Григорьевич после института работал главным инженером колхоза в Ростовской области, в знаменитых, но не очень благоустроенных, шолоховских местах. По настоянию жены уволился и устроился мастером в Комсомольское рудоуправление, откуда загремел в армию на Дальний Восток, где строил рокаду вдоль границы с Китаем недалеко от знаменитого Даманского острова, служившего яблоком раздора между СССР и Китаем. О кровопролитных событиях на Даманском много писалось и говорилось в средствах массовой информации. О более мелких пограничных инцидентах советская пресса молчала.
На короткое время Павел Григорьевич возглавил Раздольненское училище. После этого работал снабженцем все в том же Комсомольском рудоуправлении. У него два сына: Виталий и Владислав, успешные коммерсанты, что в нынешние времена скорее исключение, чем правило. У Виталия три дочери, Вика, Дана и Дарья, у Владислава родился в 2003 году сын Павлик (см. № 43 цветн. вкладки).
Младший брат
Мой младший брат Федор родился, когда я заканчивал 5-й класс Раз-дольненской школы. Его появление на свет не очень меня обрадовало. С наступлением летних каникул, когда каждый вечер рядом с домом, на училищном стадионе, «звенел» футбольный мяч, приходилось довольно часто исполнять функции няньки. Мать почему-то поручала это дело мне в самый неподходящий, на мой взгляд, момент. Ослушаться возможности не было, так как никого в доме, кроме нас двоих, в таких случаях, не оказывалось.
Гулкие удары мяча, крики играющих раздавались почти рядом, а вопли пребывающего в люльке несмышленыша раздражали вдвойне. Но время летит быстро, и крикливый несмышленыш вскоре стал нормальным пацаном, младшим братишкой. Окончил в 1968 году Раздольненскую среднюю школу, а в 1972 году стал инженером-механиком автомобильного транспорта после окончания Донецкого политехнического института. По направлению попал в г. Докучаевск Донецкой области. Там, в местном автопредприятии, при более чем скромной зарплате не было перспектив карьерного роста. Перебрался в г. Сургут, где в жестких климатических условиях шло бурное освоение богатых месторождений нефти и газа.
Работал водителем «Урагана», начальником службы транспорта. Возглавлял профсоюзные организации Сургутских электрических сетей и ОАО «Тюменьэнерго». В 1997 году переехал в Ханты-Мансийск, будучи избранным председателем Объединения профсоюзных организаций округа, в составе которых около 500 тысяч членов. Одна из самых богатых территорий России, занимающая лидирующие позиции по ВВП и консолидированному бюджету, пребывает в хвосте среди субъектов РФ по многим социальным показателям. Своеобразную интерпретацию экономического положения ХМАО содержит выступление Ф. Сиваша перед делегатами межрегионального движения «Югра»: «Говоря о консолидации общественно-политического движения «Югра», мы все, и друг перед другом, и перед нашими потенциальными избирателями, должны очень четко и конкретно ответить на самые главные вопросы, которые волнуют сегодня всех жителей округа. Прежде всего, мы прекрасно знаем, что число наемных работников сегодня в округе, тех людей, которые имеют заработную плату ниже прожиточного минимума, с каждым днем увеличивается по отраслям, по профессиям, по территориям. Именно в нашем политическом движении должен стоять конкретный ответ на вопрос, какая у нас в округе политика дохода? Какая политика взаимоотношений между работодателем и органами власти?
Без ответа на этот вопрос мы не увеличим число избирателей, которые бы нас, наше движение, поддержали и поддерживали бы в будущем.
Следующий вопрос, на который необходимо ответить. Идет реформа жилищно-коммунального хозяйства. Почему же реформа не увязана с нашей заработной платой? Именно в общественно-политическом движении мы это должны увязать. Или мы реформируем ЖКХ, увеличивая затраты на работника, на содержание жилья, на коммунальные услуги, увязанные с заработной платой, или это идет в отрыве от производства.
Конкретные ответы, направление и движение в этих вопросах позволят привлечь на нашу сторону избирателей. Если сегодня в округе 100 тысяч трудоспособного населения не занято, они должны найти, где-то услышать, почувствовать, что какое-то движение будет сделано и в этом направлении. Мы не говорим, что ничего не делается... Но когда вопрос касается конкретной территории, конкретного предприятия, мы все разводим руками...»
В 2001 году Федор уговорил меня заняться нашей родословной: «Садись и пиши!» Но писать было нечего. Погружение в проблему с каждым днем добавляет вопросов, процесс познания прошлого увлекает своей непредсказуемостью, противоречивостью мнений и нагромождением фактов. В любом случае я признателен младшему брату за его настойчивость и неиссякаемое стремление познать истину, воскресить документально прошлое предков. Но процесс познания, как известно, бесконечен. Поэтому нужно на определенном этапе остановиться и оглядеться.
В 1974 году Федор Сиваш женился на Лебеденко Светлане Александровне, которая 27 октября 1975 году в г. Сургуте родила дочь Наталью (см. № 44 и 144 цветн. вкладки).
Вторая жена — Потанина Ольга Владимировна родила четверых детей — Григория, Ивана, Марию, Андрея (см. № 45, 46, 47 цветн. вкладки).
Дядя Ваня
К удивлению собственных родителей и ближайшего окружения, Иван Федорович родился светловолосым, что на фоне предельно черноволосых братьев и сестер, включая всех родственников, особенно бросалось в глаза. Его родители были раскулачены. Каким образом после раскулачивания шестилетний Иван перебивался без матери, неизвестно. Он жил у кого-то из родственников, пока старший брат Григорий не забрал его к себе.
Живя в Раздольненском, тогда Б.-Каракубском, училище, он ходил в Васильевскую школу, где преподавание шло на русском языке. В Кара-кубской школе в то время учили на греческом. В конце 1937 года в Раздольном появилась Анна Андреевна, его мать, освобожденная или сбежавшая из мест выселения. Таких случаев было немало. Прожив около года в Раздольном с сыновьями, бабушка Аня, повздорив с невесткой, нашей матерью, из-за имени внука, уехала в Басань, где вскоре умерла от какой-то болезни.
В 1941 году Иван Сиваш окончил девять классов Васильевской школы и, по его словам, приписав себе в военкомате два года, попросился на фронт... Как и что было дальше, нам не известно. Точно известно, что вместо фронта объявился Иван Федорович в родных местах в Пологов-ском районе Запорожской области в качестве немецкого полицейского (жандарма). При этом он зачем-то тайно, по ночам, встречался со старостой Тарасовки. Вера Петровна Сиваш, не знавшая ничего об этих встречах, рассказала: «Ваня перегнал на советскую сторону четырнадцать единиц какой-то немецкой техники».
Думаю, что к этой деятельности своего младшего брата приложил руку и Григорий Федорович, потому как также появлялся по ночам в Тарасовке, а в училище, где он был старостой, находился немецкий госпиталь, при нем же изрядное количество специальных машин. Кроме того, сам по себе 17-летний Иван Федорович, будучи охранником в спецлагере, вряд ли бы освоил чужую автотехнику, наблюдая ее со стороны.
Как бы то ни было, но в 1943 году, с приходом Красной Армии, у Ивана Федоровича, как и у Григория Федоровича, никаких проблем с советской властью не возникло. Оба были мобилизованы в действующую армию без фильтрационных лагерей и расследований. Одна из дочерей Ивана Федоровича, Маша, в 2003 году написала письмо в С.-Петербургский военный архив с просьбой сообщить, в каком спецподразделении служил ее отец с 1941 года. Но письмо ее переправили в Москву. Оно осталось без ответа.
Дядя Ваня стал водителем танка Т-34, самой эффективной и массовой броневой машины Второй мировой войны. Во время боев на территории СССР его танк загорелся. Раненый водитель выполз из танка и пополз к своим. Рядом разорвался снаряд или бомба. Раненого присыпало землей. Лежал он так семь суток, пока его не обнаружила собака.
В госпитале выяснилось, что у Ивана Федоровича сломан нос, оторвана правая ягодица, сильно простужены органы дыхания. Но молодость взяла свое, и он вернулся в строй.
* * *
Примерно в 1947 году в Раздольное пришло из Молдавии письмо с просьбой сообщить адрес, по которому можно выслать военные награды Ивана Федоровича Сиваша. На письме стоял штемпель госпиталя из города Бель-цы. Родители решили, что Ивана нет в живых. Отец даже повесил на стену портрет младшего брата в рамке.
Но через несколько лет, в июле 1950 года, он объявился, жизнерадостный и улыбающийся. «Ты помнишь, как я тебя нянчил?» — спросил меня дядя Ваня.
Конечно, я ничего не помнил, да и кто помнит себя в люльке.
— Ты знаешь, почему я за всю войну ни разу не подорвался на мине?
— Не знаю.
— Я всегда вел танк на бугор, подставляя «брюхо» снаряду. Риска в этом случае меньше, чем в ложбинах, нашпигованных минами. Между прочим, ни в одном кино не видел правды о танкистах, в частности, о нашем методе уничтожения огневых точек в кирпичных европейских домах.
— А что это за метод?
— Набрав скорость, направляешь танк на угол нужного дома. После выстрела — ствол пушки в сторону, а танк сносит угол дома. Развернувшись, то же самое с другим углом по диагонали. И дом падает...
В этот момент мать предложила мне съездить в магазин за хлебом. Дядя Ваня пожелал составить компанию. Взяв велосипед и авоську, мы отправились в центр Раздольного в продовольственный магазин. Я купил две булки хлеба, а дядя Ваня бутылку молдавского вина и пачку печенья:
— Надо же отметить мой приезд!
Дойдя до рынка, располагавшегося тогда у полуразрушенной церкви, оккупировали один из пустовавших прилавков и приступили к процедуре распития. Температура воздуха в тот день превышала 30 градусов тепла.
— Ты пробовал когда-нибудь спиртное? — спросил дядя.
— Нет, не пробовал.
— Ну, это не крепкий напиток, и ты не опьянеешь. Это не водка с «прицепом».
Не знаю, откуда появился стакан, кажется, из работавшего по соседству киоска, но когда я с трудом допил свою долю, у меня голова пошла кругом. Дядя Ваня пожелал пройтись по селу, а мне предложил возвращаться домой и ничего не говорить матери.
Садиться на велосипед я не решился: земля уплывала из*-под ног. Но и катить велосипед с хлебной авоськой, подвешенной к рулю, было сложно, особенно на подвесном мосту через речку Волноваху. Но домой все-таки добрался без приключений и на глаза матери не попался.
Из бесед с дядей Ваней запомнил еще кое-что:
«В 1944 году наша танковая бригада прорвалась к Дунаю. Выскочили на пляж, забитый отдыхающими. Началась паника. Выбравшись из танков, хохотали, наблюдая кареты и автомобили, забитые полуодетыми людьми. Ночевать расположились в лесу. Командир бригады, ездивший на моем танке, поставил палатку на приметной поляне. Утром я посоветовал ему покинуть палатку — наверняка поляна пристреляна. Едва ушли из палатки, как в нее угодила мина».
В конце войны Ивану Федоровичу дали знать о себе раны. Его отправили в госпиталь в молдавский город Бельцы. Когда здоровье пошло на поправку, он пошел вечером проводить приглянувшуюся местную девушку, миниатюрную и хрупкую Ирину Твердохлеб. В темноте неожиданно на него напали два молдаванина. Но искушенный в рукопашных схватках танкист быстро уложил их на землю.
— Одного ударил фонариком по голове, второго ногой в пах, — признался дядя Ваня. Тут же, к его удивлению, появился милиционер-молдаванин. Молдавия всячески ограничивала влияние Востока. Пострадавшие, местные молдаване, обвинили танкиста в нападении на них, прикинувшись овечками. Состоялся скорый суд. Приговор — восемь лет за бандитизм. Никто ничего выяснять или слушать не стал. Даже в госпиталь не сообщили. Отправили танкиста в подмосковный Звенигород, в исправительно-трудовой лагерь, начальником которого оказался бывший комбриг, едва не погибший от немецкой мины. Он сделал все, что мог. Иван Федорович отсидел, работая шофером, четыре года вместо восьми. Ежедневно он выполнял по две нормы. Массу проблем ему доставляла зимой рука со срезанными автоматной очередью пальцами.
— Когда я приоткрыл люк танка, ощутил ожог. У немца, а им оказался юнец из Гитлерюгенда, не выдержали нервы, и он преждевременно нажал на курок, — рассказывал дядя Ваня.
Вернувшись в Молдавию, он женился в 1955 году на Ирине Твердо-хлеб. У них три дочери: Рита, Вера и Маша. О семье своей пишет из Кишинева Мария Ивановна Сиваш:
«Папа рассказывал, что красивая брюнетка с карими глазами ему сразу понравилась. Они встретились в 1945-м, но поженились спустя десять лет. В 1956 году в Бельцах родилась Рита. Вскоре родители переехали в село Григоровка Лазовского района. Папа работал в АТБ-35. Он был отличным мотористом. Его многие ценили и уважали. Папа настоял, чтобы мама не работала, и она десять лет посвятила нашему воспитанию. Отец нас любил и никогда не обижал. Мы вечно висели в детстве у него на шее. Только он себя сильно растрачивал, даже сжигал. Пил много. Мама, маленькая и хрупкая женщина, была и остается решительной, активной и требовательной. Папа же был мягким по характеру. Он понимал, что серьезно болен, и украдкой плакал. Лечился он в разных больницах, в том числе и в Кишиневе. Мы делали все, чтобы он выжил. Умер папа в больнице Лазовска в 1975-м, на 51-м году жизни. Мама все время находилась с ним.
Это было непередаваемое горе. Мама рано поседела. У отца же не было ни одного седого волоска.
Мама, оставшись вдовой в 50 лет, могла бы устроить свою личную жизнь, но она любила отца таким, каким он был, и всю жизнь отдает нам. Работала она на ковровой фабрике, откуда и вышла на пенсию.
Отец ее, Влас Захарович Твердохлеб, родом из Каменец-Подольского. Вместе с родителями в 1900 году переехал в Бессарабию. Было ему тогда 11 лет. Служил на Дальнем Востоке. В 1916 году женился на своей землячке, Ефросинье, и ушел на войну. Попал в плен к австрийцам. Через два года вернулся в Григоровку. У него четыре дочери и сын. Мама — четвертая по счету. Дед был хорошим хозяином. Купил в рассрочку на десять лет 18 га земли, но кредит погасил за пять лет. В 1940 году Бессарабия вошла в состав СССР, и у дедушки все конфисковали. Насильно заставляли вступать в колхоз. Дед не хотел. В 1941 году румыны вернулись к власти и возвратили семье деда всю землю с посевом. В 1945-м повторился 1940 год: опять все отобрали.
В молодые годы брат моей матери был примарем в Григоровке. В 1945 году его обвинили в измене родине. Он отсидел в Сибири как враг народа 10 из присужденных 15 лет.
Его отец, мой дед, не выдержал потрясений и в 1945 году скончался от инфаркта в 56 лет. Бабушка Ефросинья и сестры матери заболели, племянники были несовершеннолетние. На долю мамы выпала нелегкая участь.
Но как бы в жизни ей ни было тяжело, она никогда не жалуется на жизнь. Она очень терпелива. Конечно, в свое время, закончив с отличием строгую румынскую школу, мама хотела учиться дальше, но жизнь внесла коррективы. Сейчас в живых остались две сестры моей матери — младшая и старшая. Живут они в Григоровке на одной улице с родительским домом, и там у меня целая улица родственников, большая часть которых уехала в Россию и Крым. Кузен Сергей в Хабаровске возглавляет военный завод, ему 40 лет, он полковник (см. № 48 и 49 цветн. вкладки).
Давно пытаюсь оформить матери пенсию как вдове инвалида войны второй группы. Но основные документы отсутствуют, а местный военкомат уже несколько лет не признает отца даже участником войны. Обращалась в Подольск и в Санкт-Петербург, безрезультатно.
Также пытаюсь через суд вернуть землю своего деда, что местная власть «забыла» сделать вовремя, а теперь ссылается на отсутствие свободной земли. Неоднократные отрицательные решения Лазовского суда отменяет трибунал и направляет дело в тот же суд для нового рассмотрения.
Мы с адвокатом предоставили трибуналу справку о наличии резервного фонда в 16,5 га. И надеемся рано или поздно добиться своего...»
О политической и экономической ситуации в Молдавии и Приднестровье, об истории этого края подробно написано в разделе «Молдова». Одно стоит отметить, что ситуация стала, на первый взгляд, улучшаться хотя бы потому, что российский капитал стал проявлять интерес к молдавским предприятиям. Так, лучший российский теннисист Марат Са-фин вложил в молдавскую экономику более 12 миллионов своих долларов. А это уже что-то значит. Кстати, Мария Ивановна отвоевала все-таки землю предков.
Сестра из Остриковки
Побывав в гостях у Ивана Петровича Сиваша, видел его сыновей Николая и Ивана, дважды гостил у его дочери Надежды в Софии, однажды она вместе с мужем Владимиром приезжала в Екатеринбург. А вот о старшей дочери Марии, работавшей где-то в Запорожской области преподавателем украинской мовы и литературы, побывавшей на немецкой каторге, только слышал. Мария Ивановна казалась суровой, педантичной, лишенной всяких эмоций, национально озабоченной старой учительницей. На деле оказалось все наоборот. Живая, энергичная, деловая, хваткая, несмотря на солидный возраст и неидеальное здоровье. Особо сразил эпизод, зафиксированный на видеопленке Федором. Брат Николай, вытащив фотографию церковного хора, настырно прессингует сестру Марию:
— Ну, кого можешь назвать на этом фото?
Растерявшись от неожиданности, бывалая учительница, почти как пер-воклашка, тихо и неуверенно, произносит раз за разом:
— Так это же было так давно, никого не помню, никого... Вдруг протянула руку и говорит:
— Вот это, кажется, Федор Андреевич...
Этой неуверенной, робкой догадке можно верить больше, чем безапелляционным, самоуверенным заявлениям некоторых «знатоков». Человеческая память несовершенна и вместе с тем избирательна.
Впрочем, слово самой Марии Ивановне:
«Родилась я в 1924 году в Тарасовке. Мой дедушка Петр Андреевич был знаменитым пчеловодом. Дожил, как и его брат Федор Андреевич, до раскулачивания. Петра Андреевича признали середняком (его не было уже в живых. Середняком признали его сына Ивана Петровича.— Авт.), а вот Федора Андреевича убили морально, отобрали все добро, заработанное тяжким трудом им и его женой Анной. Их младшая дочь Вера не вынесла издевательств и, когда активисты вывозили все со двора, она упала в обморок и потеряла рассудок. Я хорошо ее помню. Такая красивая была, веселая, очень хорошо пела. (По словам старших сестер Ефимии и Прасковьи, Вера очень походила на свою мать. — Авт.) А когда случилась эта беда, то ее трудно было узнать. Сильно изменилась. На нее больно было смотреть.
Несколько раз приходила к нам, садилась под стенкой на лавку и начинала громко петь, что-то выкрикивать, махать руками, стучать ногами. Потом начинала громко смеяться, вскакивала с лавки, прыгала, разговаривая сама с собой. Мы, дети, в испуге быстро залезали на печь, а мама наша, Ольга, молилась и рыдала, глядя на Веру. Когда кончался приступ, мама брала Веру под руки, спокойно выводила ее во двор и вела домой. Возвратившись, мама еще долго-долго стояла посреди комнаты, что-то шептала, кого-то проклинала, а потом, перекрестившись, начинала молиться. Это истинное воспоминание задевает меня по сей день. Разве можно спокойно вспоминать такое, что сделали изверги с юной, красивой девушкой...
Мама моя, Ольга Петровна, также из Тарасовки, родилась в 1908 году. Девичья фамилия — Гасенко. Всю жизнь проработав в колхозе и вырастив четверых детей, она умерла в 1978 году. Ее отец Петр Аксентьевич Гасенко был сиротой, работал в банке кучером. Умный, спокойный, скромный юноша приглянулся хозяину банка, и он научил его банковскому делу.
Дедушка Петр проработал много лет на счетной работе, был даже членом Центральной Рады Украины, которую возглавлял профессор Грушевский. Его жена Лукерья Ивановна, урожденная Плевако, работала у помещика Гусина. У них было пять дочерей, на которых землю не давали. Когда старшая дочь Анна вышла замуж, дедушка с зятем Митрофаном Долей купили старую мельницу, долго ремонтировали ее и только наладили дело, их признали кулаками. Дедушку Петра Аксентьевича, бабушку Лукерью Ивановну и их младшую дочь Антонину вывезли в степь у села Вербовое. Ночью пошел дождь. Дедушка с дочкой залезли под телегу, а бабушка, у которой не было одной ноги, не могла подлезть под телегу, мешал деревянный протез. И она всю ночь простояла под дождем, а днем заболела воспалением легких. Их пожалели, не отправили в Вологду или Соловки, куда вывозили всех несчастных «кулаков».
Вскоре они вернулись в Тарасовку.
Дядя Ольги Петровны по материнской линии, Митрофан Щербаха, был депутатом Госдумы России. Его сын Иван Митрофанович жил в селе Ново-Петровцы Запорожской области, умер в 1999 году. Младший из троих его сыновей погиб в 1956 году в Венгрии.
Нас, детей, было четверо: я, Надя, Николай и Ваня. (По данным По-логовского ЗАГСа, было еще пятеро: Гриша (1927), Настя (1929), Прокоп (1931—1933), Петр (1937), Яков (1940). В этих именах, совсем не случайных, звучит не загадочный, а прямой, можно сказать, документальный смысл — попытка сохранить в истории имена наиболее близких, значимых родственников. С Гришей, Настей, Петром, Прокопом все понятно. А вот с Яковом полная неожиданность, как бы подтверждение причастности рода к Якову Ивановичу. — Авт.)
Долгое время с нами жила бабушка Феодора, которую мы очень любили. В страду, во время уборки урожая, мы почти не видели своей мамы. Она работала в колхозе «Революционная волна». Все колхозницы, и с ними наша мать, жили в степи, даже при луне скирдовали солому. Приходила домой наша мама только в воскресенье, чтобы проведать нас и переодеться. Помню, как я мочила керосином ее черную косу и перебирала пряди ее волос своими детскими ручонками, а потом только расчесывала: работая в поле, мать не пользовалась расческой целыми днями, и потому волосы сбивались в комок, который невозможно было расчесать, не намочив в керосине. Такая судьба была у сельских тружениц. Они были настоящими рабами, работали день и ночь, отдавали все силы колхозу, а за свой труд получали 200 граммов зерна за один трудодень. А потому жили мы бедно. Держали одну корову. Вместо молока пили сыворотку, ибо мама делала масло, сметану, творог и относила (пешком все ходили) на базар в Пологи. Вырученные деньги расходовала на налоги и оплату государственного облигационного займа. Нам оставались копейки, которых не хватало даже на школьные принадлежности и тетради.
Нас, детей, выручала летом шелковица. Кроме шелковицы, ели много травянистых растений. Стебли одного из них с белыми цветочками называли грыциками. За деликатес считали паслен, который рос в нашем огороде. А сад наш был нашим спасением.
Иногда отец приносил на всех 200 граммов конфет-подушечек. Это был праздник для нас.
Наши родители пережили большой голодомор 1921 года, унесший тысячи людских душ. Страшные страдания принес и голодомор 1933 года. Мы были все пухлыми от недоедания. Особенно трудно переносила голод Надя.
В школе я училась прилежно, мечтала о будущем, только планы все рухнули: началась Отечественная война. Отец ушел на фронт, мама осталась с детьми. Много трудилась, чтобы спасти наши души.
5 мая 1943 года меня угнали в Германию. Оттуда повезли в Австрию, г. Зальцбург. Там я работала чернорабочей в столовой у хозяев на улице Steinkeller, 48. В столовой питались рабочие завода сельскохозяйственного машиностроения, привезенные с оккупированных территорий. Куски хлеба, остававшиеся на столах, я собирала и выносила в урны для мусора, оттуда их забирали наши военнопленные, которых водили на работу мимо дома моих хозяев. Я слушала радио и вместе с хлебом иногда опускала в урну записки, когда каждое утро ходила за молоком и проходила мимо них. Они рады были драгоценным кусочкам хлеба и всем новостям, которые я им сообщала.
В 1944 году за слушание радио и написание запрещенных писем меня арестовали и отправили в тюрьму, где я провела три месяца. Невыносимо вспоминать, как открывалась дверь камеры, и называли мою фамилию, вели под конвоем на допрос. Сердце трепетно билось, ноги подкашивались, тело тряслось от страха, голова кружилась.
Входя в кабинет, где проводился допрос, я каменела, как столб, не могла произнести ни слова, тело продолжало дрожать, язык деревенел, Но, преодолев страх, отвечала на поставленные вопросы, с ужасом поглядывая на стоявших рядом фрицев с плетками. После допросов отправили меня в какой то лагерь на окраине Зальцбурга. Там мы работали на огородных плантациях под наблюдением надзирателей. Каждый день нас строем гоняли по двору. Не хочется вспоминать все, что было. Одно успокаивает, что здесь ни меня, ни других девушек не били. Жили мы, конечно, в постоянном страхе, полуголодные, но, слава Богу, побоев не было...
Освободили нас союзники-американцы. Отнеслись к нам по-человечески. Выдали на дорогу много продуктов: разные мясные и рыбные консервы, хлеб и сухари, шоколадные плитки, копченое сало, пачки сахара.
Даже всем нам, девушкам, дали упаковки сигарет. Мы не хотели их брать, но нас заставили взять все. Посадили всех на машины, сфотографировали и под звуки музыки повезли к поезду.
Когда мы попали к нашей Советской Армии, нас разместили в лагерных бараках для прохождения фильтрационной комиссии. Вопросов задавали много. Самое обидное, что смотрели на нас как на преступников.
Вернулась на Родину, в Тарасовку, 22 сентября 1945 года. Устроилась счетоводом-статистиком в Тарасовской МТС. Работая в МТС, вечерами ходила с подружкой в Басаньскую среднюю школу. В 1947 году поступила в Запорожский педагогический институт. В этом же году случился третий голодомор. Пережили мы и его. После института получила направление в Токмакский район Запорожской области, где и проработала учителем украинского языка и литературы 42 года.
Вышла замуж. Муж Павел Иванович Обиход работал завучем, а потом директором школы. В 1991 году муж умер. У нас трое детей. Две дочери, Людмила и Тамара, сын Юрий. Людмила окончила Запорожское медучилище, Тамара — Киевский механический техникум им. Островского. Сын Юра с красным дипломом окончил Днепропетровский инженерно-транспортный институт, работал в Клеве, а сейчас — главный технолог Бердянского порта.
В школе у меня было много общественных нагрузок, которые я старательно выполняла. Руководитель методического совета школы, председатель женсовета, лектор, секретарь общества «Знание», активный участник художественной самодеятельности (хор и драматический кружок), селькор районной газеты «Таврия», где и сейчас довольно часто публикуюсь.
Награждена многими почетными грамотами, медалью «Ветеран труда», Отличник народного образования. Не стою осторонь жизни и сейчас, находясь на пенсии. 7 марта 2002 года награждена Почетной грамотой победителя районного конкурса «Хозяйка своего края» в номинации «Женщина-мать».
Вспоминаю свою трудовую деятельность, и душат слезы: так быстро пролетела жизнь, промчалась, как русская тройка, проплыла, как листок по воде (см. № 50 цветн. вкладки).
В честь 50-летия Великой Победы я написала в районную газету рассказ «Спогад» (Воспоминание) о насильственной отправке нас, молодых, на каторгу в Германию. Прошу не переводить на русский...»
Действительно, в переводе этот рассказ звучит не так трагично и трепетно. Эту особенность украинской мовы заметил еще великий В. В. Маяковский в стихотворении «Долг Украине»:
Говорю себе:
товарищ москаль,
На Украину
шуток не скаль.
Разучите
эту мову
на знаменах —
лексиконах алых, —
Эта мова
величава и проста:
«Чуешь, сурмы загралы,
час расплаты настав...»
Разве может быть
затрепанней
да тише
Слова
поистасканного
«Слышишь»?!
Я
немало слов придумал вам,
Взвешивая их,
одно хочу лишь, —
Чтобы стали
всех
моих
стихов слова
Полновесными,
как слово «чуешь».
Для незнающих: украинская буква «и» читается как русская «ы», а «є», как «е».
Спогад
Був квітучий травень 1943 року. Всюди зеленіло, все цвіло, ясне сонечко всміхалося нам своїми яскравими променями, відгонило від нас фашистську темряву. Але до самої смерті не сгасне 5 травня 1943 р. Це самий тяжкий день, якого ніколи нам не забути. В цей гіркий день ми прощалися з Батьківщиною, з рідним краєм, зі скорбними матусями, з братиками і сестричками. Прощались назавжди. Болісно дивились у своє майбутнє. Думками летіли до рідної Армії, молили, просили її, благали звільнити нас від цієї страшної напасті...
Підігнали товарні вагони і під конвоєм озброєні фріци, як худобу, загонили нас у них. А що робилось на пероні?
Море сліз проливали наші рідненьки матусі. Зойки, крики, стогін, прокляття заповнили перон, що ніби це був кінець світу. Як же болісно і неви-носимо згадувати те видовище.
Моя дорогая матуся, піднявши схудні руки, то опускаючи їх, нелюдським голосом кричала, прощаючись зі мною, проклинаючи все на світі. А потім, обхопивши голову руками, обірвала на платку бахрому з китицями і стояла серед того гамору простоволоса, змучена, згорблена. Голосу її я вже не чула, бачила тільки, як хитала вона головою та щось намагалася вимовити своїм уже беззвучним голосом. От такою запам'яталась мені моя рідна матуся. А коли потяг повільно рушив, набираючи швидкість, то словами цього не можна описати. Ми страшенно кричали в тіих товарних вагонах, прощаючись з рідним краєм, а наші матусі, непритомніючи, одна за другою падали на пероні, дехто в розначі почали бігти за вагонами...
Ось яке страхіття ми перенесли в той травневий день. Та розлука глибоко вразила наші юні душі, їхали мовчазні, сумні, схвильовані. Гнітючі думки роїлись в голові. Мучило питання — що буде з нами? Чи доведеться колись повернутись в рідний край, чи, може, згинемо на чужині...
У Мюнхені залишили богатьох, а нас повезли в Австрію. Я ніби втрачаю свідомість, коли згадую, як у місті Зальцбурзі нам накинули на шиї мотузки з дощечками і номером. В мене був 39-й номер. Сфотографували, поставили в шеренгу, а господарі ходили перед нами і вибирали, кого їм треба було. Як тяжко винести цей невільничий ринок...
Мария Ивановна как участник войны, будучи хоть и на военной, но все равно нищенской пенсии, не имея возможности ездить и даже ходить по причине болячек, не в пример многим молодым и здоровым, оперативно и обстоятельно откликнулась на мою, однотипную для всех, просьбу, но, кроме того, с помощью писем вдохновила знакомых и незнакомых людей на сбор различной информации о жителях села Тарасовки. Ее стараниями названы 27 семей с фамилией Сиваш, имевших счастье или несчастье проживать в селе Тарасовка.
Мария Ивановна умерла в мае 2003 года. Буквально накануне прислала письмо, в котором умоляла автора не бросать начатое дело, издать эту книгу.
Николай и Надежда
На мое письмо Николай Иванович, брат Марии Ивановны, долго не отвечал. Наконец подряд два письма и готовность помочь в исследовании родословных корней. Оказал Федору существенную помощь в его поездке по Пологовскому району, вывел нас на огромный клан однофамильцев в селе Инженерном. Рассказал о своей старшей сестре Надежде, которая по непонятной причине не пожелала поведать о своей жизни в другой стране, Болгарии. Символично, что Надежду поддержали еще два наших респондента, проживающих в США и Швейцарии. Их позиция достаточно проста:
— Россия непредсказуема. Как бы чего не вышло.
Но предоставим слово Николаю Ивановичу Сивашу:
«Не было времени написать письмо. Весна, огород, сад. Воры разрушили водовод и сдали его в металлолом...
Родился я в 1934 году в Тарасовке. В 1943-м, когда пришли наши, пошел повторно в первый класс Решетиловской начальной школы. В 1953 году закончил Басанскую среднюю школу и поступил в Запорожский машиностроительный институт.
Поступал на факультет сельскохозяйственных машин, где был самый большой конкурс. Через год институт перепрофилировали, в результате я получил диплом инженера-механика по специальной технологии машиностроения и был направлен на почтовый ящик в город Большой Токмак, где выпускались дизеля для сторожевых кораблей, а также дизель-генераторы. Работал мастером, конструктором. Выдвинули первым секретарем райкома комсомола, поэтому сбежал в Запорожье, хотя и был уже принят в партию. На почтовом ящике 64, ныне завод «Радиоприбор», работал конструктором.
Завербовали инструктором во вновь образованный райком партии. Через три недели, несмотря на уговоры и обещания в перспективе высокой должности, махнул рукой на партийную работу. Не лежит душа к ней. Люблю конкретную работу. Не знаю, что было, если бы пошел на поводу у партийных начальников. Возможно, генеральным секретарем стал бы не Горбачев, а я. И не продан был бы Советский Союз. Я был предан Уставу, программам и пр. Работал начальником сектора в проектном институте, главным конструктором КТБ. В 1994 году все начало разваливаться, останавливались заводы. В 1996-м ушел на пенсию и с тех пор нигде не работаю.
В сентябре 1988-го, когда понял, что такое перестройка, подал заявление о выходе из КПСС. Меня уговаривали, но бесполезно. Партбилет под расписку сдал секретарю парторганизации. Тогда Ельцин еще был коммунистом...
Но в настоящее время я голосую за партию коммунистов. При них мы не голодали, как сейчас. Уже десять лет настоящий голодомор, хотя в магазинах всего навалом. Кругом воры, банды, рэкет вдобавок к голоду. И все это называется незалежной Украиной.
Моя покойная мать, Ольга Петровна, много рассказывала о своем отце Петре Аксентьевиче (1870—1932). Его замучили комбедовские активисты. Они переселили его в самый бедный в Тарасовке дом из самого лучшего на то время. На Соловки отправить не смогли, так как весь район вставал на его защиту: он добровольно сдал Советской власти всю свою недвижимость, а пять дочерей при каждом аресте собирали подписи большей части жителей района. Комсомольцы взбирались на соломенную крышу его домика и перекрывали дымовую трубу... В его большом доме была контора колхоза «Революционная волна» и клуб. Теперь там все разрушено, а на том месте некто Бордюг построил свой дом.
Мать всю жизнь не любила ни советской власти, ни комсомола, ни партии, ни милиции: боялась их. Дед Гасенко знаменит тем, что был депутатом Государственной Думы от Бердянского уезда, а в 1918-м — депутатом Центральной Рады. В 1917-м, приехав из С.-Петербурга, он собрал всю родню и объявил:
— Жизнь заканчивается.
Но банкир, да еще депутат Госдумы, не мог быть близоруким и бездеятельным. Как только закончилась Гражданская война, Петр Аксентьевич взял в аренду под Сальском в Ростовской области много целинной земли. Там работали в основном родственники. Пшеницу железнодорожными вагонами продавали государству.
Родной брат Петра Аксентъевича — Прокофий Гасенко — служил в охранном полку императора России Николая II...
Дети Петра Аксентьевича: Ольга, моя мать, Пелагея, Лукерья, Анна, мать девяти детей, и Антонина, доярка, орден Ленина ей вручал Маленков, — в живых никого из них уже нет. Сына Прокофия Аксентьевича звали Михаилом, в 1942 году жители Тарасовки избрали его старостой. Он хорошо знал Ивана Федоровича Сиваша, который тайно приезжал к моей матери из Полог, где служил в немецкой жандармерии. У него была черная форма, а мать предупреждала меня молчать об увиденном. В нашей хате Иван Федорович встречался с Михаилом Прокофьевичем.
В 1942 году я с матерью ездил тачкой за подсолнечным маслом и макухой на маслобойку, что в Ново-Федоровке, рядом с Тарасовкой, в коммуне «Авангард». Эта коммуна образовалась в 20-х годах, ее в 1928 году посещал Максим Горький. Из этой коммуны вышел мой бывший директор Басанской средней школы Рыжов (Папанка) Марк Николаевич. Мать туда пригласил Иван Федорович. В то время он проходил испытательный срок в жандармерии. Помню длинные бараки, в которых жили коммунары. Вероятно, Иван Федорович осуществлял надзор за ними. Он нагрузил в нашу тачку всего, что нам надо было.
В 1943 году Михаил Прокофьевич вместе с женой ушел с немцами, но жена умерла в дороге. Он перешел линию фронта и воевал в составе Красной Армии до конца войны. Погиб в Ростове, попав под поезд. У него два сына — Иван и Прокофий. Первый погиб на войне. Второго я нашел в 70-х годах на окраине Ростова, в частном доме, будучи там в командировке.
Родители матери и она сама — верующие, ходили в церковь. Мать и меня заставляла ходить в церковь, молиться дома, не пускала в райком комсомола за комсомольским билетом, но мне его все равно принесли.
Господа Бога до сих пор ненавижу.
Отец мой, Иван Петрович, был другим человеком. Он говорил мне:
— Пусть мать молится, а мы сядем, поедим сала. Ей грех, а нам нет. Нам надо работать, надо и кушать хорошо.
Его отец, мой дед, Петр Андреевич. Его жена, моя бабушка, Феодора Ивановна (1878—1940). Прадед Андрей Иванович. О нем больше ничего не знаю.
Образование отца — семь классов, был учителем в ликбезе. Основная профессия — укладчик булыжных мостовых. Работал по договорам с колхозами, оплата от квадратного метра. С 1922 по 1925 год служил в Красной Армии, откуда его рекомендовали учиться на фельдшера. Но Петр Андреевич не разрешил:
— Возвращайся домой. Купим трактор, будем хозяйновать!
Отец всю жизнь сожалел об этом: едва не раскулачили. Если бы не служба в Красной Армии и не смерть в ноябре 1928 года Петра Андреевича, то вряд ли признали середняком.
В 1937 году по обвинению в службе батьке Махно отца репрессировали. (Истинную причину ареста Ивана Петровича назвала его младшая сестра Вера. Собрания в Тарасовке в те годы проходили на улице: клуба или Дворца культуры не было. У каждого жильца имелась переносная скамья, которая называлась ослон (ослин). Так вот Иван Петрович отказался дать одному из активистов свой ослон, за что тот и написал донос, отомстил. — Авт.)
Службы у Махно не было, он обвинения не подписал, но попал на строительство Комсомольска-на-Амуре. Писал жалобы в Верховный Совет Украины и СССР, лично Сталину.
Вот Сталин его и выпустил. В справке, подписанной ст. лейтенантом НКВД Рабиновичем, указано, что И. П. Сиваш освобожден Буржелдорла-гом НКВД, железнодорожный билет выдан, суточные выданы. Выпустили их троих. Кроме отца, бухгалтера из Харькова и попа из Грузии. Поэтому я не особо верю, что Сталин расстреливал невинных: посмотрите, сколько вокруг врагов, какой они устроили нам голодомор, который длится на Украине больше десяти лет и конца-краю ему не видно.
В 1940-м отец строил дорогу на Крым в городе Васильевке, что в 45 км от Запорожья. Мать там куховарила. Здесь его застала война. Отступал с Приморской армией между Пологами и Бердянском, служил писарем при штабе. Утром на построении и перекличке недоставало сотен солдат: убегали ночью домой. Отцу предлагали:
— Иван! Бежим, пока дом близко.
Но Иван не убежал, а ушел на Ростов. Под Таганрогом встретил свою родную сестру Веру Петровну. Она гнала коров на восток. Напоила брата и других солдат молоком. Ростов, как известно, несколько раз переходил из рук в руки. Отступали после Ростова на Северный Кавказ. В Чечне чуть не погиб от рук чеченцев, которые по ночам вырезали красноармейцев. Там он встретился с моим двоюродным братом по матери Петром Митрофановичем Долей (сын Анны Петровны Гасенко), 1920 года рождения. Он служил в войсках НКВД и по заданию Сталина приехал выселять Чечню в Казахстан. Командование НКВД предложило желающим жить в Чечне выбирать свободные дома и заселяться после войны. Отец так и сделал. Выбрал дом, поручил присматривать за ним и после взятия Берлина и встречи на Эльбе поехал не домой, а в Чечню. Оттуда вызвал мать, посмотреть новое место жительства. Мать взяла с собой младшего сына Ивана, чтобы легче было проехать по забитым железным дорогам, и, приехав в Чечню, забрала мужа домой. Она рассказывала, что у отца там был еще один сын — Лева. (Чечня в немецкой оккупации находилась с 1942 по 1943 год. Депортация чеченцев и ингушей произведена в 1944 году. — Авт.)
С 1945 года и до конца дней своих отец жил в Тарасовке. После смерти матери отец женился, не расписываясь, на значительно более молодой, чем он, женщине. Иван приезжал из Киева выгонять новую жену отца, я ее защищал. Перевез ее в родительский дом. Из наследства мне ничего не досталось, но я не жалею об этом. У меня без этого пропала масса денег, находившихся на сберкнижке. Антинародное правительство Украины только с 1 апреля 2002 года начало возвращать вклады населения аж по 50 гривен в год. При такой отдаче я получу свои сбережения через 250 лет.
В 1996 году отец завещал гражданской жене все свое движимое и недвижимое имущество. Когда она заболела, переделали завещание на ее сына. Но он скоропостижно скончался в 56 лет. Переоформили на его дочь от первого брака. Этот крутеж отец беспринципно подписывал, а их родственница в сельском совете все оформляла. Испугавшись, что мать может нежданно последовать на тот свет за своим сыном, а им, родственникам, ничего не достанется из наследства, они отравили Ивана Петровича муравьиным спиртом — смертельная доза 50 граммов. Я нашел в снегу за домом бутылочку с недопитым муравьиным спиртом. Анализ подтвердил — спирт муравьиный. Но судмедэксперт не посоветовал мне проводить эксгумацию трупа отца: одни расходы, а доказательств никаких, так как спирт улетучивается. Соседи рассказывали, что отец перед смертью выскочил на улицу и кричал:
—Где вы, сыночки?
Когда он упал в снег, муж внучки, наследницы, вытащил его из сугроба и потянул в хату. Это все видели и слышали люди с автобусной остановки, что напротив дома. Похоже, его еще душили. Были следы на шее. Поэтому никому не дали телеграмм. Я узнал случайно, приехал ночью, а его вечером похоронили, и не рядом с матерью, а в противоположном углу кладбища. Как мне объяснила его вдова, к могиле матери не мог пройти экскаватор. Но на снегу в нужном месте отпечатались следы экскаватора. Значит, его перегнали в другое место по чьей-то команде.
У моего отца было три сестры: Вера, самая младшая; Мария, жила и умерла в Мариуполе; Анна, умерла и похоронена в Раздольном. Мать, отец, я и сестра Мария были там на похоронах. У тети Анны трое детей: Иван Никитич Кривоног, 1940 года рождения, живет в Москве; Николай Никитич, умер в 1975 году в Симферополе, руководил большой строительной организацией; Петр Никитич, родился в 1932 году, живет в Горловке Донецкой области.
У тети Марии три дочери: Таисия и Матрена, живут в Мариуполе, Галина — в Запорожье.
АвтоЗАЗ
Прасковья, родная сестра Григория Федоровича, вышла замуж за Максима Кравчука. У них родился сын Иван. В 1925 году Максим Степанович неожиданно умер. Их сына взял на воспитание брат Максима — Иван Степанович Кравчук, который жил через три хаты от Федора Андреевича Сиваша. Прасковья Федоровна вышла замуж за Ивана Бережецкого и жила в Ейском районе Краснодарского края. Иван Степанович переехал из Тарасовки в с. Шевченко, что теперь в черте города Пологи, и работал там главным бухгалтером колхоза. В этом же колхозе работала дояркой родная сестра моей матери, тетя Тоня, награжденная орденом Ленина. Воспитанник Ивана Степановича, окончив шоферские курсы, в 1950 году переехал в Донецк, где Григорий Федорович устроил его, Ивана Максимовича, на работу и в общежитие в течение двух дней.
Иван Степанович, друг моего отца, имел трех жен, и все они померли. От одной из них в 1936 году родился Степан Кравчук. В 1953 году Степан со мной поступал в институт и провалился. Провалилась и моя кузина, дочь тети Тони. Степан пошел рабочим на завод «Коммунар», учился заочно. Стал начальником цеха, начальником корпуса, зам. главного инженера, гл. инженером и, наконец, генеральным директором объединения «АвтоЗАЗ». Лет 5 назад ушел на пенсию, стал заниматься частным бизнесом, связанным с автомобилями. Он был членом Запорожского горкома партии. В 2002 году баллотировался в депутаты Верховной- Рады. У Степана трое детей. В 1990-м, когда погибали советские деньги, он мне подписал комплект авторезины и аккумулятор. Знает меня через сестру Валю, с которой учился в одном классе и дружил. Однажды я ему сказал:
— Степан, вот ты генеральный директор, у тебя главный инженер и три зама, а такую ерунду, как «Запорожец», выпускаете. Разве это автомашина? Возьми меня главным конструктором, я сделаю тебе нормальную автомашину.
— Подумаю, — ответил он.
Дело в том, что Степан — хохол, это главная его беда. Так он и не надумал, хотя вместо «Запорожца» появилась «Таврия».
* * *
Сиваши есть только в Пологовском районе и в Полтавской области. Однажды в нотариальной конторе Запорожья нотариус спрашивает:
— Кто из вас Николай Иванович?
Оказалось, что и другой клиент, заверявший копию диплома, тоже Сиваш. Разговорились. Выяснили, что мой прадед Андрей Иванович купил у его прадеда хату, что мы родственники, что он — Михаил Сергеевич Сиваш, генеральный директор автопредприятия.
К крымскому заливу Сиваш, Гнилому морю, фамилия Сиваш, по-моему, никакого отношения не имеет. К казакам тоже. Казаки — это бездельники, пьяницы. Их сейчас возрождают для подавления возможных от нетерпимой жизни бунтов, народных восстаний.
Я против того, что было 300 лет назад. Нам надо возродить то, что было 10 лет назад, чтобы не голодали люди, не рылись в мусорных ящиках, не было преступлений, рэкета, убийств и пр. Зачем нам старье всякое, зачем нам навязывают религию?
Мой отец хоть и был репрессирован, но любил Советскую власть. Он говорил, что большое богатство не нужно, за него нужно отвечать. Выступал на митингах в селе перед памятником погибшим 1 Мая, 9 Мая, водки почти не пил (100—150 г за торжество), не курил. Я совсем не пил. Он меня уговаривал:
— Немного надо, для дезинфекции.
Сейчас моя пенсия 140 гривен. Килограмм мяса — 20 гривен, хлеб — 1,3, однокомнатная квартира в месяц — 60, трехкомнатная — 150 гривен. Как жить?
За КПСС, за Союз ССР, за дружбу народов, за социализм — и будет уверенность в завтрашнем дне!
* * *
Дочь Николая Ивановича Светлана родилась в 1964 году.
В 1980 году успешно окончила 39-ю школу в Запорожье и поступила на первый курс Одесского института народного хозяйства. Окончила институт с красным дипломом. Выбрала по распределению город Запорожье, где работала в отделе денежного обращения областной конторы Госбанка. В 1985 году вышла замуж за Андрея Горлицына, с которым училась в институте. В 1989 году с мужем переехала в Одессу, где родители мужа для них купили 2-комнатную квартиру.
В 1992 году родила сына Павлушу, а в 1994 году — дочь Сашу.
По мнению свекрови, редкий случай, невестка «очень умная» (см. № 51, 52, 53, 54 цветн. вкладки).
О своей сестре Надежде, не пожелавшей открывать душу для публики, Николай Иванович написал:
«Надя родилась в 1929 году в Тарасовке. В 1936 году пошла в Решети -ловскую начальную школу. Из-за войны 10 классов окончила в 1948 году. Поступила в Бердянский учительский институт на естественно-географический факультет. После института работала в Новомлиновской и Старо-дубовской средних школах Запорожской области, одновременно заочно училась в Мелитопольском педагогическом институте. После его окончания работала в г. Красноармейске Донецкой области, где познакомилась с Владимиром Димитриевичем Стамболийским, болгарином, работавшим по контракту на шахте 5-6 имени Г. Димитрова. В 1959 году вышла за него замуж и уехала в Болгарию. В 1960 году родила дочь Ирину.
В Софии работала учителем в 133-й русской школе, вела биологию. Перевела учебник с болгарского на русский. В 1968 году родила дочь Ольгу, названную в честь бабушки Ольги Петровны. Муж Нади Владимир Стамболийский родился в селе Боровец Кюстендильского округа на границе с Югославией. Его мать Богдана Христова Джа-сова уроженка того же округа. По приезде в Болгарию Надя жила в центре старой Софии в правительственном доме, напротив знаменитой бани с минеральной водой».
Мне довелось в 1969 году впервые побывать вместе с женой в Софии, а также в гостях у Надежды Ивановны и Владимира Димитриевича. Ирине, их дочери, тогда исполнилось около 9 лет, она ходила в балетную школу и прямо в квартире, на кухне, по настоянию матери исполнила какой-то танец, вдобавок прочитала, стесняясь, стихотворение. Оля в это время предпочитала плакать, пока не заснула.
Владимир Стамболийский, в то время сотрудник болгарской внешнеторговой организации «Машиноимпорт», получая стандартный сувенир — бутылку «Столичной» — рассмеялся:
— Смотри сюда.
И показал шкаф, в котором стояла батарея таких бутылок. Поэтому миниатюрные стопки хозяин, с моего согласия, наполнил местной «Сливовицей». Сестра поставила на стол салат из «марули». Тост Владимира Димитриевича «За добре дошли» в переводе не нуждался и положил начало откровенному разговору о ценах на московские гостиницы, об архитектуре Софии и Ленинграда, о генсеках, царях, работе, истории, культуре. И тут я употребил фразу «русский алфавит». Стамболийский, прервав меня, жестко спросил:
— А кто по национальности Кирилл и Мефодий?
— Греки, наверное, — растерялся я.
— Нет, болгары. Русского алфавита нет и никогда не было. У вас болгарский алфавит.
Спустя 34 года я специально исследовал этот вопрос, о чем см. главу «Славяне и Таврия».
Зимой 1989 года Надежда и Владимир неожиданно приехали в Свердловск, тогда еще закрытый для иностранцев город. Через два года я отправился в служебную командировку по маршруту Русе—Пловдив—София. По сравнению с 1969 годом Болгария заметно поблекла в моих глазах. Поселившись в достаточно новой гостинице «Родина», позвонил Стамболийским, которые переехали в новую квартиру. Встретились. У Владимира Димитри-евича, лишившегося работы, появилась еще одна забота — ремонт старенького «жигуленка». Ирина, окончив два ВУЗа, стала успешным коммерсантом. Оля училась в Софийском университете, на филологическом факультете, собиралась на практику в Ленинград. В 2002 году я попросил Надежду Ивановну принять участие в подготовке этой книги, рассказать о своей жизни за границей. Вскоре получил из Софии от Ирины объемистый пакет с фотографиями, адреса родственников и согласие на сотрудничество.
Немедля написал ответ:
Ирина, здравствуй!
Приятно удивлен твоей оперативностью. Чувствуется хватка делового человека. Не знал о смерти твоего отца. Соболезную. Вечная ему память!
Поздравляю Олю с замужеством! Приветствую ее мужа — Ивана Кор-чева. Меня сразила его фамилия. Взявшись за историю, узнал, что... греческий Пантикапей славяне переименовали в Корчев, вернув ему его первозданное имя. А турки, захватившие его в 1475 году, исправили на Керчь. Но это все равно болгарский Корчев. Фантастика!
Ирина прислала довольно большую подборку фотографий, надписи на которых говорят, что она сама в 1996—1997 годах работала в Европейском банке реконструкции и развития.
Оля — бывший сотрудник агентства фотомоделей и манекенов, ее муж Иван Корчев — активный деятель Союза демократических сил Болгарии, а его прадед — Никола Корчев — был ополченцем и знаменосцем Самарского полка в период русско-турецкой войны 1877—1878 годов (см. № 55 и 56 цветн. вкладки),
Попытки углубиться в историю с участием болгарской стороны окончились ничем. Диалога, сотрудничества не получилось. Возможно, объяснение этому факту содержится в письме молодой москвички Ольги Сиваш:
«Странная идея, конечно, писать книгу о Сивашах... Кому интересна будет она кроме нас самих... Никогда не думала, что нас много...
Что мне о себе писать, даже не вполне понятно. Мой дед и отец родом с Украины, г. Никополь.
Здесь, в Москве, проживают еще Сиваши: мои родители и мой брат Максим с женой и дочкой. Знаю я виртуально еще одного в Москве Сиваша — неродственника, но, наверно, вы и так на него натолкнулись: Анатолий Сиваш, у него, кажется, трое детей. Из молодого поколения еще есть Андрей Сиваш — мой дядя, почти мой ровесник, он живет в Запорожье на Украине,
Я же по идее должна была поменять фамилию, так как замужем, да жалко что-то было расставаться с привычной и довольно редкой фамилией... У меня сын, жду второго ребенка, но мои дети — не Сиваши».
Предвидя такие настроения, попытался расширить спектр вопросов, нашедших отражение в книге.
Иван — сын Ивана
Имя Иван упоминается в арийских Ведах и существует более 6,5 тысячи лет. А вот Иван в квадрате, то есть Иван Иванович, почему-то стало символом лапотных россиян. В Баку бригадир одного из подразделений «Севкавэлектромонтажа» армянин Арам Лолоян, желая, очевидно, задеть за живое или выразить свое неудовольствие работой какого-нибудь члена бригады, именовал каждого из нас — Иван Иваныч. Другие русские имена он не воспринимал. Но о вкусах не спорят, тем более что мода на имена переменчива, хотя Иваны в моде остаются неизменно.
Один из них, младший сын Ивана Петровича, житель Киева и несгибаемый борец за справедливость, в киевском архиве ведет хлопотный поиск документов, которые могут закрыть вопросы, связанные с родословной Сивашей. Его усилиями найдены документы, проливающие свет на сивашскую родословную. Он съездил в Болгарию в надежде установить однофамильца, погибшего на Шипке. До Шипки не добрался. В общем, до финиша этой работы еще далеко, поэтому слово Ивану Ивановичу Сивашу:
«Родился я сразу с началом войны 31 июня 1941 года (в акте № 67 Пологовского ЗАГСа дата рождения Ивана Ивановича — 15 августа 1941 года. — Авт.). Со слов мамы, через две недели после моего рождения отца забрали на войну. Мама собрала нас и сфотографировала. Жилось в те годы ей с четырьмя детьми нелегко, как и всем людям. Когда пришли немцы, они нас потеснили. Мы жили на кухне и в кладовке. Мама рассказывала, что и немцы были разные и по-разному относились к населению. К нам пришел поляк. Выбил дверь в конюшню и увел корову. Мама очень плакала, так как нечем было кормить детей. Один из немцев догнал поляка, отобрал корову и вернул ее нам. После войны наш батько поехал в Чечню: хотел, чтобы мы переехали туда жить. Летом 1945 года мама взяла меня и поехала к мужу через Ростов. Отец жил у какой-то женщины, у нее был сын, он ходил на костылях. Пошли мы с ним на речку Терек. Я упал в воду, и меня понесло стремительным течением. Хлопец подавал мне конец костыля, я пытался за него ухватиться и случайно спасся. С отцом мы вернулись в Тарасовку. Жили сложно. Родители постоянно были на работе, с утра до вечера.
В 1947 году был голод, и мы не могли дождаться весны, чтоб начало что-то расти и можно было поесть. Радовались крапиве, лебеде, грыци-кам. Из лебеды мама пекла нам оладьи, и мы были рады той еде.
В 1948 году я пошел в первый класс Решетиловской начальной школы. Классы были переполнены, а возраст учеников в классе был разным. Первая учительница Турчин Вера Ивановна нам казалась очень сердитой. Если что сделаешь не так, то получишь линейкой по рукам, а то и по голове. Учился легко. Родителям смотреть и помогать в учебе было некогда. Могли иногда спросить: «Как дела?»
После окончания начальной школы пошел в Тарасовскую семилетнюю, до которой было 2,5 км. Ходили пешком. Твердых дорог не было. Грунтовые дороги так раскисали, что сапоги иногда оставались в грязи. Одежду делил с братом. Из-за налогов на фруктовые деревья в селе почти повырубали сады. У нас осталась часть груш. Позже добавили слив, вишен. Когда фрукты на деревьях набирали заметные размеры, мы строили в саду шалаш, и постоянно в нем кто-нибудь находился. А ночью в шалаш приходил отец и ночевал в нем: в противном случае обрывали все, даже совершенно несъедобное.
Родители всегда давали нам задания по домашнему хозяйству, которые полагалось выполнить, пока они на работе. Если что-то не сделано, то мама очень ругала нас. Не разрешала бегать с хлопцами, поиграть тряпичным мячом в футбол. Но в праздничные, преимущественно религиозные, дни она давала нам послабления. Мама верила в Бога. Отец относился к религии не очень набожно, хотя его батько Петр Андреевич ходил в церковь и пел в церковном хоре. В большие религиозные праздники мама водила меня в церковь, как и многих детей в то время. Но в школе об этом не говорил, чтоб не вызывали к директору.
В школе я любил точные науки. Трудно давались языки, особенно немецкий. Хотя учился неплохо. После семи классов встал вопрос, как быть дальше: требовалось платить за учебу 75 руб. за полугодие. Родители отправили меня учиться в 8-й класс Басанской средней школы, так как я не вышел ростом, и работа в колхозе для меня была непосильна. Со второго полугодия плату за учебу отменили.
Зарплату на трудодни не платили, а вдобавок давили людей разными налогами и государственными займами. В село приезжали из района с милицией и заставляли подписываться на займы, а кто отказывался, тех обвиняли в антигосударственных действиях и пугали репрессиями.
Отец умел мостить каменные дороги. И колхоз использовал его для этой работы. Как-то отец бил камень, и осколки повредили ему глаза. Он частично утратил зрение, но продолжил ремонтировать дороги. Его назначили бригадиром, а людей в бригаду не давали. Тогда он брал с собой меня в свободное от школы время. Иногда брал и Павла, сына тетки Анны. Мы закапывали канавки, вымытые дождевой водой на дорогах, косили траву вдоль дорог, сажали деревья, пололи, запахивали колеи «утюгом». Так называлось устройство, которое тащили волы. Пока я был мал, то меня брали в бригаду носить воду тем, кто работал в поле, или поручали погонять коня в пололке (культиваторе). Седла не было, поэтому в конце дня ходить было тяжело, болела попа. Легче было, когда пололи что-нибудь низкое. Но когда пололи подсолнух или кукурузу высокого роста, то за день натирал ноги до крови, так как никакой обуви не было.
Радостными днями были Пасха и Троица. Во-первых, не заставляли работать; во-вторых, приезжали гости, особенно на Троицу, дарили подарки — яблоки, печенье, конфеты, как правило, собственного, домашнего изготовления. На Троицу приезжали гости со всех концов, из других районов и городов. Для этих праздников родители готовились тщательно. И хотя небогатыми были столы, но достаточно было для всех. Целый день гости сидели за столами. Ели, пили, говорили обо всем. Затем начинали петь. Но никогда я не видел, чтобы кто-то валялся пьяным. Это случалось позже, когда я уехал из села. Очень любил петь Савва Данилович. У него очень гарный голос, и он знал много песен. Он был частым гостем у нас. Сойдутся с батьком, выпьют по чарке и начинают петь, не варнякать пьяно, а петь. Савва Данилович всегда находил разумные темы для бесед. Серьезные беседы вел и с нами, подростками. Со мною, его сыном Николаем и другими. Любил шутить. Я никогда не слышал от своих родных мата, и от Саввы Даниловича также не слышал.
В 1958 году я окончил 10 классов. Так как все старшие дети уехали из дома, то родители хотели, чтобы я остался с ними. Но я возражал. Отец и мать согласились, чтобы я поехал в Запорожский машиностроительный институт, который в это время окончил Николай. Отец предложил мне поработать с ним, заработать немного денег для поступления. Я сдал документы в институт и начал работать с отцом.
К вступительным экзаменам не готовился и не поступил. Вернулся домой и продолжил работать в колхозе, но своевременно начал готовиться к экзаменам и сдал их успешно. В 1959 году стал студентом Запорожского машиностроительного института, но как раз с этого года Хрущев изменил условия учебы в вузах: отменил военную кафедру, и первые полтора года требовалось обучаться по вечерней системе. В Запорожье жил я на квартире, работал на заводе «Коммунар» учеником токаря, а потом токарем в три смены. В зависимости от сме-.,,.., ны учился в институте утром или вечером. Завод «Коммунар» заканчивал изготовление комбайнов и переходил на производство автомобилей «Запорожец».
С января 1961 года нас перевели на дневное обучение, а в декабре 1964 года я окончил институт и по направлению поехал в Киев на завод «Ленинская кузница», где и проработал до июня 1993 года.
Работал технологом, конструктором, руководителем группы, начальником конструкторского бюро. Работой был доволен, а руководство — мною. Кроме работы активно занимался разными общественными поручениями. Длительное время возглавлял группу народного контроля в конструкторском отделе. Так как в институте не было военной кафедры, то в 1965 году меня призвали в армию. Служил в Днепропетровской области около Новомосковска в танковых войсках. В декабре 1966 года уволили в запас.
Осенью 1966 года в Тарасовку приехал из Софии Владимир Стамбо-лийский. Вместе с мамой он решил проведать меня в армии. Когда приехали на КПП воинской части, то сообразили, что Владимира могут не пропустить. Договорились с мамой, что он будет молчать. А когда спросят, кто он, то мама скажет:
— Грузин, плохо говорит по-русски.
После демобилизации вернулся на завод. В октябре 1967 года женился. Жили на квартире, потом получил от предприятия комнату в коммунальной квартире. 13 февраля 1970 года родился сын Михаил, а 23 февраля 1973 года — сын Владимир. В 1974 году как молодой специалист получил 4-комнатную квартиру. В то время я был председателем совета молодых специалистов завода и председателем жилищной комиссии завода. В 1975 году через завод купил автомобиль ВАЗ-2101, который служит мне до сих пор (см. № 57 цветн. вкладки).
По работе я был связан с ВПК. Завод строил противолодочные корабли. Часто ездил в краткосрочные командировки по всему бывшему Союзу, от запада до Дальнего Востока.
26 апреля 1986 года киевлян и весь свет взволновала авария на Чернобыльской АЭС. Но советская власть брехней пыталась успокоить своих граждан и мировую общественность. Пыталась доказать, что от аварии с реактором, в котором было более 200 тонн ядерного топлива, большой беды не случилось. В Киеве 2 мая 1986 года провели так называемую мировую велогонку, но в городе началась паника. Власть предержащие киевляне отправили своих детей, жен, родителей куда угодно, но подальше от Киева, Чернобыля. Шило в мешке не утаишь, и люди начали делать то же самое. Билеты на поезда и иной транспорт стали недоступны. На вокзалах скопилась масса людей.
Группа народного контроля всегда рассматривала какие-нибудь нарушения в отделе, они, чаще всего, были незначительны. В 1986 году группа зацепила главного конструктора завода. Так как я был его подчиненным, то он начал меня притеснять. Будучи не из пугливых, я начал обращаться в другие инстанции завода. Это противостояние поначалу оставалось внутризаводским, но инцидент вскоре вышел за пределы завода. А директор, депутат Верховного Совета СССР, хотел показать, что у него на предприятии все в порядке. Против меня начали действовать по советскому образцу. Одно за другим проводили собрания и бездоказательно обвиняли меня, а не главного конструктора. Пытались доказать, будто я все необъективно представил. Но, имея доказательные документы, я не сдавался. Тогда преступная система заработала по другому сценарию. Начали откалывать от меня на работе тех, кто меня поддерживал, а также друзей, знакомых, родственников. Вмешались в семью, и она распалась.
Работник первого отдела завода и заместитель директора, бывший кагэбист, поехали в Тарасовку к отцу и его откололи. Тем более что с ним уже были разногласия. Он разругался со всеми детьми и поливал всех бранью из-за нашего несогласия с его женитьбой на колдунье, гадалке.
Я обратился в партийные и хозяйственные инстанции бывшего Союза. Было очень много разных комиссий, сборов и фальсификаций разного толка. Сейчас у меня хранится целый чемодан той переписки и разных ответов, решений.
Для защиты себя и подобных я создал на заводе независимый профсоюз. Собрали около двух тысяч подписей за отставку директора завода. Поднимал другие проблемы завода. В 1989 году отправил в ЦК КПСС партбилет и заявление, что больше и дня не хочу быть в партии, которая уничтожила тех, кто делал революцию, уничтожила цвет государства и продолжает это делать, только другими методами. В 1992 году меня уволили с завода по сокращению штатов. Руководители завода говорили, что Сиваш больше не переступит проходную завода. Но суд восстановил меня на работе. В 1993 году я заболел, и врач посоветовал мне сменить образ жизни. После операции на щитовидке я уволился с завода по собственному желанию. Позже в автобусе встретил работника первого отдела, завода «Ленинская кузница».
— Как дела? — спросил он.
— Хорошо!
— Да, тебе уже был подготовлен Магадан!
От Магадана меня спас развал палаческой державы. В 1993 году я начал работать на другом, опытно-экспериментальном механическом заводе начальником конструкторского бюро, главным конструктором завода, ВРИО главного инженера, главным инженером завода. Но когда завод остановился, я ушел с работы. Директора устроила плата за сданные в аренду площади. С декабря 1998 года я работал менеджером, страховым агентом в страховой компании. В феврале 2000 года пошел на пенсию.
* * *
Распался Союз. Настали непростые времена. Народ бурлил. Я поддерживал Народный Рух Украины и новую независимую державу. Я был с ними. Но в ряды Руха втиснуться плотнее не мог: я продолжал борьбу на «Ленкузне». Борьба, хотя Союза уже и не было, была непростой. Я полагал, что моя борьба — это дополнение к общей борьбе. Я ни о чем не думал, что со мною могут расправиться из-за угла. В Украине темные силы, которые имели власть при социализме, уничтожили промышленность, сельское хозяйство, разворовали народное богатство, продолжают воровать и уничтожать. Доводят людей до пауперизма, но люди, запуганные предыдущим режимом, боятся открыто выступать против тех, кто разрушает державу. Промышленность не работает, старые кадры теряют квалификацию, уходят в м!р иной. Новых специалистов для промышленности никто не готовит. Со временем мы превратимся в страну третьего мира.
Люди не понимают даже того, что на выборах они могут сказать свое слово, проголосовать за патриотов своей державы. Пятая колонна пытается подорвать устройство Украины. Я полагал, что плохой жизнь будет 3—5 лет, а потом будет улучшение. Полагал, что при власти пусть даже 50% злодеев, а 50% — честных работников. С такой думкой я жил до весны 2001 года. Но оказалось все не так. Ситуация намного хуже.
Первое. Когда во главе правительства стал честный патриот Ющенко, простые люди на себе ощутили хоть какое-то улучшение. Отдали долги пенсионерам, начали увеличивать размер пенсий, стабилизировалась грыв-ня и остановилась инфляция, возвратили 2,5 млрд. долларов зарубежных кредитов, начала шевелиться промышленность. Все это со своей командой Ющенко сделал меньше чем за год. Понятно, что он не устраивал тех, кому он перекрыл «кран» воровства. Деньги не с неба упали: Ющенко забрал их у тех, кто все разворовал.
26 апреля 2001 года собралась Верховная Рада и голосами коммунистов, зеленых, объединенных демократов сняла Ющенко с должности. Удивительно, что именно в этот день Президент Кучма поехал на встречу в Чернобыль, а не в Верховную Раду. Я понимаю, что это была годовщина Чернобыльской аварии, но снятие Ющенко для Президента должно было быть более важным.
Нам продолжают навязывать двуязычие, русификацию прессы, радио, телевидения. Кричат, что в Украине наступают на русскоязычных. Хотя все наоборот. Даже при Союзе я не слышал и не видел той каши языковой. Если газета на украинской мове, то в ней все написано по-украински, так же шли радио- и телепередачи. Сейчас какой-то кошмар. Одна статья в газете на украинском, другие на русском. В телепередачах один говорит на украинском, в основном диктор, другие на русском, но без перевода. Ни одна страна такого не допустила б.
Второе. В апреле 2001 года обокрали мою квартиру. Я обратился в милицию, прокуратуру и постепенно дошел до генерального прокурора страны. Когда у меня собрались документы и ответы по квартирному делу, я написал Генпрокурору, что в милиции Шевченковского района Киева действует рэ-кетирско-злодейская структура, которую возглавляет прокурор района. Все фальсифицируют в пользу ответчиков. Но и после этого моего заявления ничего не изменилось. За такие действия виновных надо снимать с должностей и судить. Но вместо этого слышу угрозы следователей, прокурора...
* * *
Фотографии наших предков остались в родительском доме. При живом отце никто не осмелился их забрать. Когда отец умер, они исчезли. Его вторая жена кому-то говорила, что отец перед смертью все сжег. Я этому не верю. Это дело рук второй жены. О том, что отец умер, я узнал через месяц. Ни мне, ни Наде о похоронах никто не сообщал. Марии кто-то позвонил в последнюю минуту, но она уже не застала дома отца.
Отец прожил нелегкую жизнь. Революция, Гражданская война, голо-доморы, коллективизация. В 1937 году был репрессирован. Случайно, но у его отца, нашего деда Петра Андреевича, был знакомый, который занимал важную должность при большевиках. Через некоторое время отец вернулся домой из Биробиджана. Мама рассказывала, когда отца отвезли в запорожскую тюрьму, она туда ездила на свидание. Дома приготовила некоторые продукты и положила их в ящик, который привязали ей на спину. Вспоминая, как неудобно было с тем ящиком на спине, смеялась, ведь ящик был почти пустой, и почему не положила все в сумку, было бы удобно носить.
На войне 1941—1945 годов отец был от начала и до конца.
После смерти мамы отец решил жениться на ворожее. Мы, его дети, запротестовали... Я предложил отцу переехать ко мне в Киев, но*он отказался. Начал с нами конфликтовать, порвал с нами связь и женился на гадалке. Прожил он долгую, но тяжелую жизнь (см. № 58 цветн. вкладки).
Сейчас живу я один в однокомнатной квартире. Во время гонений я думал, что меня уволят с работы и не дадут нигде устроиться. Поэтому я купил в селе за 150 км от Киева хату-развалюху, рассчитывая работать на земле и кормить себя. Хату отстроил и использую как дачу, но в ней можно и жить. Имею там 32 сотки земли (см. № 59 цветн. вкладки). Пенсии и того, что выращиваю, мне хватает на год. Кое-что с урожая продаю, чтобы компенсировать затраты на поездки в село. Автомобиль перевел на газ, и это обходится дешевле бензина.
Сын Михаиле окончил Харьковский авиационный институт, женат, имеет дочь Катю. Работал заместителем директора магазина строительных материалов, теперь завел свое дело.
Сын Владимир окончил Киевский политехнический институт, холост. Занимается коммерцией».
Весной 2004 года Иван Иванович посетил Болгарию (см. № 60 цветн. вкладки), проведал сестру и племянниц. Съездить на Шипку, чтобы найти и сфотографировать на обелиске фамилию Сиваш, носитель которой погиб при героической обороне этого перевала, ему не удалось.
Сварщик из Дахау
Сын Прасковьи Федоровны Сиваш и Максима Степановича Кравчука — Иван — родился в июле 1925 года в селе Тарасовка, в доме Андрея Ивановича Сиваша. Прасковья Федоровна и Григорий Федорович — родные сестра и брат. Следовательно, Иван Максимович мой кузен. О столь близком родстве узнал только в 1997 году на похоронах Григория Федоровича. Причина до банальности проста: Иван Максимович, деятельный и мобильный, вместе с тем невероятно скромен и даже стеснителен. О своей, можно сказать, сложной и даже героической судьбе он не произнес ни слова, пока его не разговорил в 2002 году Федор Сиваш. Отец Вани, как мы его привыкли называть, Максим Степанович скоропостижно скончался в 1927 году. В 1970 году на могиле отца сын установил небольшую стелу, сваренную из листового металла.
После смерти мужа Прасковья Федоровна повторно вышла замуж за вдовца, у которого было четверо детей, и они уехали на Кубань. Перед отъездом мать сказала сыну Ивану: «Оставайся тут!»
И он остался в семье Ивана Степановича Кравчука, старшего брата отца. Пошел в школу, окончил семь классов. Примерно в 1938 году Иван Степанович со всей семьей уехал на Кубань в какой-то хутор вблизи станицы Тимашовская. К ним приезжала Ефимия Федоровна Дьяченко (Сиваш) с желанием забрать к себе Ивана, но он сбежал от .нее на железнодорожном вокзале по наущению Ивана Степановича. Семья на Кубани не прижилась. Вернулась в родные края, в село Шевченко-2.
В мае 1942 года немецкий патруль затолкал его и многих других ровесников в вагон, который через несколько суток прибыл в Дахау, первый концентрационный лагерь фашистской Германии, созданный в 1933 году на окраине города Дахау, вблизи Мюнхена. Именно здесь появилась на входных воротах''Зловещая фраза: «Каждому — свое». Узниками лагеря были 250 тысяч человек, из которых 70 тысяч уничтожены. Через непродолжительное время из вновь прибывших «остарбайтеров» немцы отобрали команду и под крики «шнеллер, шнеллер» (быстрее, быстрее), в сопровождении овчарок, привели на станцию и погрузили в вагон. Езда была непродолжительной. Привезли в Мюнхен на завод «Фрайман». Постригли, сводили в баню и по 12 человек поселили в комнаты, где стояли двухъярусные нары. На другой день Ивану объявили, что будет он работать в пятом цехе. Холеный немец в белых кожаных шортах сказал ему на немецком языке:
— Пойдешь в школу учиться сваривать трубы.
В классе оказалось 15 учеников и преподаватель, говорившая на ломаном русском языке.
В обед повели под навес, где повар на трехколесной машине привез бидоны с супом, похожим на борщ. Каждому выдали чашку в форме ложки, которой надо было черпать еду из бидона. Повар по-русски кричал: «Бистро, бистро». К чашке похлебки полагался кусочек черного хлеба размером со спичечный коробок, надрезанный на три части: завтрак, обед, ужин.
Примерно через месяц снова появился немец в шортах и повел в цех. Дали деревянные башмаки, спецовку, рукавицы, резак, каску. Немец показал на здоровую кучу разных труб, которые полагалось резать на 4-метровые куски. После этого на специальном станке предложили сваривать дымогарные трубы для паровозных топок. Выдали личное клеймо — № 16. С этим клеймом Иван Кравчук не расставался с 1942 по 1945 год. Освободили их американцы. После фильтрационного лагеря Иван попал в воинскую часть по сбору трофейного оружия, а потом — на сельхозра-боты в Германии. Пожилой немец научил запрягать здоровых битюгов, научил управлять сноповязалкой.
В Шевченко вернулся в ноябре 1946 года. Попробовал поступить в Ореховский техникум. Написал заявление, биографию, прошел медкомиссию. Председатель комиссии, увидев слова «был в Германии», тут же сказал:
— Ты нам не подходишь.
В Пологовском железнодорожном училище история повторилась. Пришлось идти в колхоз и посещать курсы трактористов.
Однажды в 1947 году рядом с ним остановилась большая грузовая машина, в кузове которой находились скаты. Шофер с улыбкой спрашивает:
— Где тут дорога на Пологи?
Иван показал, а вопрос повторился. Шофером был «дядя Гриша», Григорий Федорович Сиваш. Выяснив ситуацию, он предложил Ивану поступить на курсы шоферов и прогуляться к фундаменту ветряной мельницы, некогда принадлежавшей Александру Ивановичу Сивашу. Придя на место, Григорий Федорович якобы сказал:
— Ваня, вот на этом месте, рядом с мельницей, ночью мы с Ефимом, мельником, похоронили твоего деда, моего отца Федора Андреевича. Бандиты забирали у него всю еду, которую ему давал Ефим или привозил я.
Далее в изложении Ивана Максимовича:
«Почему Федор Андреевич прятался, почему забирали еду, я не выяснил. Помню только, что раскулачивание в Тарасовке было в 1932 году. Федора Андреевича и семью действительно раскулачили. Сначала переселили в какой-то домишко, а потом эти, в фуражках, ночью его забрали. Я готов показать хоть сейчас место захоронения. В моей памяти Федор Андреевич — энергичный, подвижный старик с бородой». (Раскулачивание, по архивным данным, происходило в 1930 году, когда Федору Андреевичу было около 50 лет, а Ивану Максимовичу — 5. «Старик с бородой» — это Андрей Иванович. — Авт.)
В 1950 году получил я письмо от Григория Федоровича. Он приглашал приехать к нему, писал, как проехать в Раздольное. К этому времени я окончил курсы шоферов. Поехал немедля. С грехом пополам добрался до училища. Нашел Григория Федоровича. Через два дня он повез меня в Донецк, в какое-то автохозяйство. Мне дали на выбор ЗИС-150 и «форд», залепленные грязью. Выбрал ЗИС-150, отмыл, очистил, залил масло. Попробовал завести. К моему удивлению, он завелся. Дали мне общежитие. Года три возил я доски, песок, гвозди, цемент и другие стройматериалы. Потом перешел на завод химреактивов сварщиком. Варил в основном алюминий. Оттуда перебрался на донецкий «Холодильник», хорошо зарабатывал. Начал строить свой дом. В 1951 году женился. Жена, Мария Максимовна, родом из Полтавской области. Потом до пенсии дорабатывал в одном из ОРСов. У нас двое детей. Дочь Светлана, по мужу Воскресенская, и сын Виктор (см. № 61 и 62 цветн. вкладки). Внуки Денис и Виталий. Денису 24 года, окончил институт, работает на коксохиме. Виталий, сын Виктора, с 1977 года.
По матери Прасковье Федоровне у меня есть брат Василий Иванович Бережецкий, живет в Ейском районе Краснодарского края, и сестра Мария Ивановна. По отцу тоже есть брат Михаиле Максимович, живет в Тарасовке. У Степана Ивановича Кравчука, бывшего директора Запорожского автозавода, бывал в гостях, звоню иногда по телефону.
На льготную пенсию вышел в 55 лет. Получаю сейчас 140 грывень. Не разбежишься. Подрабатываю. Помогаю детям в ремонте их квартир. Переставил электросчетчики, чтобы не украли. Выписываю газету. Насчет политики и экономики украинской: надо их упаковать в ящик и опустить на дно Тихого океана. Обидно за державу, что так ее разворовывают. Преступность, наркомания, СПИД и другие нечисти процветают.
Если так пойдет и дальше, то лет через 15—20 на Донбассе будут стоять одни кресты. Свалка Старобешевской ГРЭС подошла вплотную к селам, которые там расположены. Воду пьем только кипяченую...».
На такой грустной ноте наш кузен закончил свое письмо, отвечая на мою анкету. С годами он стал внешне походить на Григория Федоровича. В смысле поведения такой же непоседливый, деятельный. О том, что был в Германии на каторге, никогда после 1946 года не говорил. Открылся со «скрипом» близким родственникам. Очевидно, воспоминания о дискриминации в связи с этим фактом надолго отбили у него желание вспоминать о времени, проведенном в Баварии. Любопытно, что язык баварцев заметно отличается от берлинского, столичного диалекта, положенного в основу литературного немецкого языка. На границе Баварии аншлаг: «Свободная страна Бавария». Несмотря на существенное различие в языке, внешнюю атрибутику свободной, независимой страны, баварцы не страдают сепаратизмом, оставаясь в федеративном немецком государстве.
Предприниматель из баварского города Регенсбург Хорст Даннер с гордостью рассказывал мне, что его земляки, единственные в Германии, освистали в 1933 году А. Гитлера, приехавшего в их город с пропагандой идей национал-социализма. Не знал в тот момент, что мой кузен провел три года в заключении на мюнхенском заводе «Фрайман». Объехав на «Мерседесе» Даннера за три дня едва ли не половину Баварии, можно было без особых проблем найти этот завод и, вполне возможно, увидеть цех № 5.
Однозначно можно сказать: немцы предпочитают создавать автоматизированные производственные линии, избавляясь от ручного труда не на словах, а на деле. И делают это у них не отраслевые институты и громоздкие КБ, а бригады из 3—5 высококвалифицированных рабочих и 1—2 проектантов-разработчиков, используя унифицированные детали и узлы, серийно выпускаемые на специализированных заводах всего мира. Поэтому, если цех № 5 и сохранился, то у него, вне сомнения, совершенно иная производственная специализация (паровозы уже в прошлом) и другой технический уровень, какой можно было наблюдать на ряде других баварских заводов. Их главная особенность — почти полное отсутствие людей в работающих цехах.
Высокая конкурентоспособность немецкой продукции, умная политика Аденауэра и его преемников обеспечили Германии стремительный, устойчивый экономический рост, высокий жизненный уровень ее населения. Образцовая чистота и порядок, рачительное отношение к мусору, макулатуре, сырью бросаются в глаза на каждом шагу. Состояние дорог, тротуаров, городских территорий, жилых и прочих зданий, а также сельских ландшафтов вызывает одно чувство — зависть.
Глава III. ДОНЕЦКИЕ ЗАВЯЗКИ
Спят курганы темные, солнцем опаленные, И туманы белые ходят чередой. Через рощи шумные и поля привольные Вышел в степь донецкую парень молодой...
Н. Доризо
На просторах Донецкого бассейна, в его столице — Донецке, в других городах, селах, хуторах, поселках, не всегда расположенных на территории нынешней Донецкой области, начиная со второй половины XIX века стали появляться в числе прочих и приметные парни с редкой фамилией Сиваш. Наиболее густо они застолбили Донецк и окрестности города Тореза. Отметились в Ровеньках, Горловке, Кировске, в селах Петропавловке, Раздольном, Дмитриевке, хуторе Павловка и пр.
Донецкий угольный бассейн распахнулся на четыре области: Донецкую, Днепропетровскую, Луганскую и Ростовскую. Открыт он в 20-х годах XVIII века. Промышленное использование угольных запасов началось с конца XIX века. Первый завод, точнее вагранку, если смотреть по фотографии, сделанной до 1900 года, в донецкой степи на речке Кальмиус построил англичанин Юз, хорошо знавший хлебопекарное дело, но не металлургическое (концессия на строительство завода выдана в 1869 году). Поэтому первая плавка закончилась неудачей — печь «закозлили». Но металлургический завод все же родился и дал название сначала селу, а потом городу — Юзовка. Это название существовало до 1924 года.
В январе 1918 года в составе РСФСР появилась Донецке-Криворожская советская республика, включавшая Харьковскую, Донецкую, Луганскую, Екатеринославскую губернии, часть Херсонской губернии и прилегающие промышленные районы Войска Донского. Столицей республики назвали Харьков, возглавил республику Ф. А. Сергеев (Артем, 1883—1921, погиб при испытании аэровагона. Идея эта по сей день не нашла технического решения). Центральная улица Донецка называется проспектом Артема. 19 марта 1918 года, ко всеобщему возмущению партийной организации республики, решением ВЦИК во главе с Лениным, якобы с целью улучшения координации военных действий против Германии, Донецко-Криворожская советская республика перешла в состав Украины, возглавляемой марионеточным режимом генерала-гетмана Скоропадского. Не прошло и месяца, как почти вся территория республики оказалась оккупированной германскими войсками. Этот факт предательства наглядно демонстрирует пронемецкую ориентацию и конкретную деятельность в пользу Германии вождя мирового пролетариата, о чем уже шла речь ранее, но вместе с тем он заслуживает более подробной аргументации, потому как многие этот факт до сих пор относят к разряду слухов и домыслов. После поражения революции 1905 года Ленин сделал для себя главный вывод: переворот может сделать не народ, не экзальтированная толпа люмпенов, а профессионально обученные люди. В 1918 году в 18 км от Парижа, в местечке Лонжюмо, он открыл школу по подготовке агентов. После двухмесячного обучения агенты возвращались в Россию. Сам он жил в Париже, на улице Мари-Роз. На этой престижной улице напротив дома, где квартировал Ленин, находится антикварный магазинчик, принадлежащий потомкам князей Трубецких.
С началом Первой мировой войны Европу захлестнула волна патриотизма. Только большевики выступали за поражение своей страны. Эту позицию Ленина для ослабления своего главного врага решил использовать немецкий Генеральный штаб. По просьбе Ленина германские власти тайно вернули в Россию более 400 большевиков. Сохранилось письмо заместителя начальника генштаба генерала Э. Людендорфа, адресованное начальнику немецкой военной разведки полковнику Николае. В нем генерал поздравляет полковника за отличную работу: «Возвращение Ленина в Россию — самый большой успех операции». Под письмом подпись и дата: 8 апреля 1917 года. При финансовой поддержке немцев (более 50 млн. марок) большевики организовали массовый выпуск 41 газеты. Только «Правда» имела тираж 420 тысяч экземпляров. Французы «раскопали» каналы пересылки денег большевикам и сообщили об этом Временному правительству: их напугала возможность заключения сепаратного договора. А. Керенский тут же подписал ордер на арест лидеров большевиков. Но Ленин, предупрежденный об этом, скрылся в Разливе на территории Финляндии.
После Октябрьского переворота немцы продолжали боевые действия и глубоко вклинились на территорию России. Л. Троцкий, первый нарком иностранных дел Советской страны, в феврале 1918 года в Брест-Литовске начал переговоры о мире «без аннексий и контрибуций». Через головы правительств он обратился к народам противоборствующей стороны с призывом поддержать «первое в мире государство рабочих и крестьян». На немцев подобная «дипломатия» впечатления не произвела. Ленин в категорической форме потребовал от Троцкого подписать сепаратный мир. Подписав этот договор, Троцкий ушел с поста наркома иностранных дел. По мирному договору с Германией большевики обязались демобилизовать царскую армию, отказаться от Литвы, Курляндии, Польши, признать независимость Финляндии и Украины. Договор подписан 3 марта 1918 года. Спустя 16 дней «неподкупный» Владимир Ильич «загоняет» в состав обреченной на независимость Украины Донецке-Криворожскую республику. Преднамеренность действий Ленина в пользу Германии очевидна и документально подтверждается.
История не знает сослагательных наклонений, поэтому гадать, что было бы, если... не имеет смысла.
Сам Донецк, основанный в 1869 году, одно время (1924—1961) назывался Сталине в честь известного генералиссимуса.
Строительство шахт в донецких степях сочеталось с развитием при-шахтных поселков и освоением местных черноземов. Шахтерские жилища строились в основном по самой дешевой, монолитной технологии — из угольного шлака и цемента. Заборы — из горбыля.
В День шахтера, в честь профессионального праздника, очевидно по деревенской традиции, каждая шахта сходилась с соседней шахтой в ожесточенной драке, где сполна использовались элементы заборов. Доставалось часто и совсем посторонним, случайным людям. Так, в частности, погиб мой земляк Владимир Струков, находившийся в сквере одного из пригородов Донецка.
Спрос на продовольствие порождал предложение, благо земля и климат благоприятствовали земледелию и скотоводству. Именно поэтому на донецкой земле зафиксирована наибольшая плотность населения среди всех территорий бывшего Советского Союза — около 150 человек на квадратный километр. Плотность эта заметно убывает, как и общая численность населения Украины. По результатам последней переписи, опубликованным в 2002 году, за время «незалежности» наиболее сильно, на 26%, сократилось число русских, проживающих в Украине. В Донецкой области проценты эти особо весомы. Факт в комментариях не нуждается. Но вернемся к родословной теме.
КРАСНОПЕРОВЦЫ ИЗ ПЕТРОПАВЛОВКИ
На исходе XIX века три Сиваша: Федор, Василий и Максим — три родных брата, живших на северо-востоке нынешней Донецкой области, в селе Петропавловка, вблизи станции Рассыпная, что рядом с городом Торез (Чистяково), недалеко от города Ровеньки и хутора Павловка, решили искать лучшей доли на востоке Российской империи. Оставив родные пенаты, они уехали налегке в дальние края. Один из них, Федор Сиваш, обосновался на Урале. Своим землякам он более точного адреса не сообщил, а может, они забыли. Урал — обширный край. Земледелие наиболее развито на степных просторах Башкирии, Курганской, Оренбургской и Челябинской областей. Исторических публикаций, рассказывающих об освоении этих земель донецкими однофамильцами, естественно, найти не удалось. Их, вероятно, вообще не существует. Зато обнаружились письменные свидетельства очевидца того бурного времени, рассказывающие о крестьянской жизни в Башкирии, о переселенцах с Украины и Кубани. Свидетельства эти содержатся в неизданной рукописи обрусевшего иностранца, беспричинно выдворенного из Советской России в тридцатые годы. Он не был врагом, ни скрытым, ни явным. Очевидно, огромный репрессивный аппарат Советского Союза вынужденно фабриковал обвинения, производил выселения, аресты и расстрелы, чтобы доказать необходимость и эффективность своего существования, чтобы само понятие личности, индивида растворилось в коллективистском, единообразном мышлении. Этот вывод нашел подтверждение в анонимном письме, написанном в 1938 году в редакцию газеты «Уральский рабочий», но попавшем в НКВД и пролежавшем в его архиве до декабря 2002 года.
Масштабы арестов, указанные в письме, совпадают с отчетом Управления НКВД по Свердловской области за 1937 год. Доказывать, что такое творилось на всей территории СССР, нет необходимости. Поэтому крик души периферийного чекиста, не потерявшего совести, из далекого 1938 года привожу без больших купюр:
«Товарищи! Молчать дальше не могу... Решаю обратиться к наиболее развитым и чутким сотрудникам уважаемой газеты «Уральский рабочий».
Я хочу обратить внимание на мрачную тень, падающую на нашу Родину и захватывающую все большие и большие участки так, что почти все начинают жить с опаской, не решаясь думать о завтрашнем дне.
Все от мала до велика трепещут перед НКВД. А НКВД старается, кадры его растут, работники его обеспечиваются очень хорошо, и потому они стараются... всеми мерами стараются доказать власти, что у нас в стране тьма шпионов, диверсантов и врагов народа — десятки, тысячи, сотни тысяч, миллионы! Конца-краю им нет!
И забирают, забирают, забирают... Кого? Кого же, спрашивается?.. Да этот же самый народ, врагов которому они так упорно подыскивают, потому что, если не будет столько врагов, в чем же будет тогда состоять власть и сила НКВД? Ведь придется распустить сотрудников...
Всеми мерами поощряются доносы: для этого нанимают баб (за 5 рублей) стоять в очередях и заводить разговоры на тему: «У нас того нет и этого не хватает», кто-нибудь по глупости поддержит, его выследят и забирают. Основание есть, а вину раздуют или придумают, подписаться тоже найдут средства заставить...
Нравственность, честь, стойкость убеждений упали у многих до крайних пределов, и вот, чтобы досадить друг другу после какой-нибудь ссоры, пишут... донос в НКВД!
Теперь я перейду к фактам.
Если человека забирают за конкретную вину — кражу, растрату, убийство, плохую работу, последствием чего является материальный ущерб, такому человеку устраивают открытый суд с обвинителем и защитником и приговаривают его максимум к 8—10 годам, но большей частью к 2—3 годам с правом переписки; режим у такого преступника легкий, и он часто раньше срока отпускается домой.
Если же конкретной вины у человека нет, а просто на него наговорили и дома при обыске нашли у сына подобранный где-то стреляный патрон, фотографию бывшего знакомого, об аресте которого ничего не знаешь, то материал для обвинения в шпионаже, диверсии и т. п. готов.
Арестованному пишут чудовищный обвинительный акт. Если он на свое горе латыш, немец или поляк, то его обязательно производят в шпионы, если вольно или невольно был у белых, хотя и старался честным трудом помогать строить социализм и чист душою перед Советской властью, как кристалл, то все равно такой тоже обязательно шпион и враг народа и участвует в такой-то организации. В какой? Ему уж сами назначат и объявят, а его дело только подписать.
Если арестованный в ужасе и отказывается — его сперва уговаривают, что так надо для пользы Родины... Так было у старших следователей Горшкова, Рыжкова, Малявина и других.
Если это не помогает, грозят арестовать ближайших родных, рассказывают, как им тогда будет плохо. На эту удочку очень многие честные, хорошие люди попадаются. Если и это не помогает, то берут заключенного «на конвейер», то есть арестованного допрашивают без перерыва много следователей, заставляя несчастного все время стоять, не спать и не есть...
По одному Свердловску с января по первое ноября с. г. прошло через тюрьму № 1 около 26 тысяч человек осужденных, из них 90 процентов — по 58 ст., то есть за шпионаж как враги народа, вредители и т. п., что составляет около 5 процентов населения.
Если у кого голова еще правильно работает... тот должен сообразить, что не может через 20 лет существования народной власти, и неплохой власти, давшей народу свободу, самоуправление, огромные возможности для образования и пр., и пр., не может через 20 лет откуда-то появиться столько «шпионов иностранной разведки»!
...Обидно нам, очень, очень обидно переносить это от своей власти ни за что ни про что.
И на кого надеяться, у кого искать управы? Все равно ведь мы свои и крепко стоим за свою власть, и потому нам еще обиднее, что нас так мучают и обижают. Из осуждаемых по 58 статье 95 процентов осуждается невинных; или они, если когда ругнули наши порядки, то заслуживают месяца 2—3 заключения, этого вполне достаточно, а не 10—25 лет! Это небывалая в истории человечества расправа с мирным населением...
Все, что есть хорошего, светлого, радостного в нашей молодой стране социализма, все это начинает тускнеть и блекнуть от новой неудачной политики. От нее нет никакой пользы, а вреда очень много. Нет даже особой материальной пользы, ибо осужденный раб стоит правительству только на 1 рубль дешевле обыкновенного рабочего.
...Как невыносимо тяжело стало жить тем, кого коснулось это несчастье. Таких уже больше полутора миллионов. Это позор для нашей страны!»
Страх перед непредсказуемой советской Фемидой навсегда заполонил души наших старших соотечественников. И наши родители не были исключением: до конца дней своих они чего-то боялись, что-то скрывали из своего прошлого. Точно так же наследник автора рукописи, любезно предоставивший ее мне, в последний момент убоялся ее тгубликации. Поэтому позволю процитировать только несколько фактов, приведенных в рукописи и дающих наглядное представление о «делах давно минувших дней», о той самой Башкирии, где на рубеже двух веков, вероятнее всего, обосновался Федор Сиваш:
«В 1900 году мой отец получил место управляющего Подлубовским имением в 6 000 десятин, принадлежавшим князю А. А. Кугушеву. Старый князь купил землю у башкир, как говорили, за несколько цыбиков чаю. В соседнем имении Бекетово управляющим служил Александр Дмитриевич Цюрупа. Летом отец устраивал прогулки на лодке. На эти прогулки приглашались члены семьи Цюрупы, его брат и сестра. Цюрупа познакомился с князем Вячеславом (брат А. А. Кугушева. — Авт.) где-то в ссылке, кажется, в Вологодской губернии, и князь пригласил его управляющим в свое имение в Бекетово. После этого князь Вячеслав развелся со своей женой и женился на сестре Цюрупы «свободным браком»... В 1913 году Подлубовское имение было продано за долги князя...
Отец начал переговоры с представителем американской компании жаток в России. Он купил склад сельхозмашин в селе Давлеканово. Американская компания имела жатки разных фирм: Осборн, Миловаки, Мак Кормик и др. В самом Давлеканово, а также на хуторах в округе жило много немцев-колонистов и украинцев. Эти переселенцы скупили у башкир лучшие земли, а у башкир остались бугры и затопляемые весной луга около речки Демы...
В 1923 году Советы раздавали землю под интенсивные хозяйства по 7 десятин на мужскую душу. Наша семья тогда выросла до 14 человек... Нам отрезали от имения бывшего торговца скотом 100 га лугов, на которых не было никаких построек. Папа решил строить дом с конюшней под одной крышей...
Летом 1926 года я ездил в отпуск домой. В этом году отец продал дом и купил новый у немца-колониста, уехавшего в Канаду. Дом был очень хороший, с центральным отоплением, благоустроенный. Брат Шура и Беликовы имели трактор, на котором я научился ездить и пахать землю. Мы убирали пшеницу сноповязалкой, запряженной пятеркой лошадей: впереди шла тройка, а сзади пара, на которой сидел Даня и управлял тройкой... Зерно молотили около хутора, молотилку брали у соседей Цуш-ляпиных, а приводили ее в действие трактором...
Ранней весной 1930 года приехал ко мне Шура, которого на хуторе раскулачили, отобрали скотину, запасы сена, машины... Я устроил его работать помощником шофера на грузовой машине. Позже он работал мотористом на моторной лодке, которая возила грузы по реке Чусовой. Зимой же 1930 года шла кампания устройства колхозов. Крестьян насильно заставляли идти в колхоз, а их скотину, включая кур, обобществляли. Многие крестьяне не желали сдавать скотину. Они резали коров, свиней и продавали мясо, что делали, конечно, тайно.
Параллельно шло раскулачивание. Не знаю, как это делалось в других местах, но из Кубанской области, где раскулачили чуть ли не половину каждой станицы, прислали в Чердынь несколько тысяч раскулаченных с семьями. Часть этих людей послали на заготовку леса, а часть оставили (главным образом семьи) в городе Чердыни, где было 4 тысячи постоянных жителей и 6 тысяч ссыльных. Те, которые попали на лесоразработки, работали тяжело, зимой они часто не выполняли установленные нормы выработки, за что расплачивались уменьшением пайка. В итоге люди постепенно слабели, многие умирали. В Чердыни началась эпидемия...».
Факты, описанные в рукописи, документально отражают реалии тех лет. А. Д. Цюрупа (1880—1928), служивший управляющим в имении князя В.Кугушева, в 1918 году стал наркомом продовольствия в правительстве В.И.Ленина, одновременно исполнял обязанности председателя рабоче-крестьянской инспекции (РКИ). Командуя всеми запасами продовольствия Страны Советов, Александр Дмитриевич не мог позволить себе нормального питания, наблюдая голодную округу. В результате сам впадал в обмороки от голода. Подобных примеров мировая история не знает. В честь А.Д.Цюрупы город Олешки Херсонской области переименован в 1928 году в Цюрупинск. Таким же именем названы железнодорожная станция и пристань на реке Конке, той самой Конке, в которую впадает Малая Токмачка и на которой, в свою очередь, расположились Басань и Тарасовка. В Олешках с 1711 по 1734 год находилась Олеш-ковская Запорожская Сечь.
Mip действительно тесен. Особо ценно сообщение о выделении в 1923 году земель для хозяйств интенсивного земледелия. Очевидно, тарасовцы также воспользовались этим моментом и создали кооператив в Ростовской области на «нерушимой целине» Сальских степей.
С некоторой долей вероятности можно найти потомков Федора Сиваша в Башкирии. Села, где достаточно обособленно живут переселенцы с Украины, существуют по сей день. Но сам по себе поиск в деревнях затруднителен. Между прочим, нынешняя Башкирия избегла «шоковой терапии», сохранила, по сути, свою промышленность и сельское хозяйство от разграбления благодаря президенту Рахимову, бывшему директору нефтеперерабатывающего завода. В итоге в Башкирии нет олигархов, владеющих крупными предприятиями, а экономика республики, включая агросектор, из года в год растет. Это наглядно видно на полях и в сельских населенных пунктах, если сравнивать их с другими областями России. Только вездесущие СМИ почему-то не замечают бьющего в глаза факта. Своеобразие современной жизни в башкирских деревнях, где вперемешку живут около 100 национальностей и где по-прежнему много поют песен и играют на гармошках, барабанах, курах (башкирская свирель), передает незатейливая частушка:
У меня милашка есть, На дыр-дыр катается... Как услышу я дыр-дыр — Сердце обрывается.
Но пора вернуться к двум проехавшим в 1900 году Урал братьям. Василий и Максим облюбовали Западную Сибирь. Об этом в 1952 году Анатолию Петровичу Сивашу на станции Рассыпная, недалеко от которой село Петропавловка, рассказал 93-летний дед Крамаренко, находившийся в бодром здравии, нормальной памяти и пригубивший во время специально организованной вечери за между прочим три стопки горилки:
— Я помню всех Сивашей, живших в нашем селе. Их было много. Один из них, служивший в Рассыпной волостным писарем, переделал свою фамилию на Сивашенко. Но его по-прежнему величали Сиваш...
Откуда появились Сиваши в донецкой Петропавловке, всезнающий дед не сказал, да его об этом никто и не спросил. Крестьяне вряд ли жили на самой станции, если рядом были плодородная степь и село. Правда, на современной карте вблизи села Рассыпное нет никакой Петропавловки. Зато есть два населенных пункта с одним названием — Первомайское. Эти Первомайки ближе к Торезу, чем к Рассыпному. Но связаны ли они с той самой Петропавловкой, никто пока сказать не может.
По предположению Анатолия Петровича, Василий Сиваш обосновался в Северо-Казахстанской области, центром которой является Петропавловск.
Эти земли с 1808 года находились в составе Сибирского казачьего войска, столица которого Омск. По соседству с XV века располагалось Казахское ханство, делившееся на три жуза. В XVIII веке Младший и Средний жузы добровольно приняли российское подданство. В 1860 году в состав России вошел и Старший жуз. В итоге все казахские земли трех жузов, а это нынешние территории Семипалатинской, Акмолинской (Акмолинск теперь Астана), Тургайской, Уральской, частично Семиреченской и Сырда-рьинской областей, стали российскими.
Северо-Казахстанской области, как нетрудно заметить, там не было. Столица этой области город Петропавловск возник в 1752 году на базе крепости Святого Петра, построенной в составе Новоишимской укреплинии по Указу Сената Российской империи — «к лучшему защищению сибирской стороны от набегов киргиз-кайсаков и для обуздания тех орд, кочующих к сибирской стороне, от их своевольностей...» Крепость воздвигли в течение полугода 930 казаков Ишимского полка в форме шестиугольника с бастионами по углам по проекту французского фортификатора Вобана. (Последнее утверждение краеведов маловероятно, так как С. Вобан умер в 1707 году.)
В 1807 году крепость получила название города, а в 1823 году стала окружным городом Омской области. В 1894 году в Петропавловск прибыл первый поезд по Транссибирской железной дороге, что связало его со всеми европейскими регионами империи. В 1900 году в городе насчитывалось 21 750 жителей. Город-крепость, построенный для защиты от киргиз-кайсаков, «сдался» им по велению вождей Советской России.
Надо полагать, что выходцу из села Петропавловка по душе пришелся одноименный город Петропавловск. Но и Тарасовка до 1922 года также называлась Петропавловкой. В те времена, по неписаному правилу, переселенцы называли новые поселения старыми именами. Крымские греки в Приазовье сохранили названия своих селений. Переселенцы из Полтавской и Черниговской областей в Запорожском крае соблюдали эту же традицию. Запорожские и донские казаки на Кубани действовали адекватно.
Резонно полагать, что донецкую Петропавловку основали выходцы из Петропавловки запорожской. О правомерности такого вывода громко говорит село Гуляй Поле, что в 100 км от казахского областного центра Петропавловск. Не могло такое сугубо запорожское название населенного пункта появиться в Ишимском уезде Тобольской губернии с бухты-барахты. По данным Александровской земской управы, в 1908—1910 годах в Ишимский и Омский уезды, а также в Алтайский округ, Хабаровский подрайон, Кустанайский, Актюбинский, Барнаульский, Павлоградский уезды переселились восемь тысяч душ мужского пола.
Алексей Петрович, старший брат Анатолия Петровича, считает, что казахские Сиваши вышли из поселка Горное, что в 18 км от Керчи. Младшая сестра братьев Алексея и Анатолия Нина Петровна родиной предков называет Пятигорск, ссылаясь на семейные слухи.
Как бы там ни было, но в 1911 году, в столыпинскую эпоху, вероятный сын Василия Сиваша Алексей Васильевич и его друг Евграф Красноперое, выходец из Крыма, в 60 км от Петропавловска забили первый кол в чистом поле, чем заложили первооснову двух жилых домов будущей деревни, которая получила название Красноперовка. (По другим данным деревня основана в 1898 году.) Каким образом Василий, один из трех братьев, уехавших из Донбасса, и Алексей Васильевич взаимосвязаны, можно только гадать. Но их имена, одно и то же село Донецкой области, где они жили, говорят о многом. Существенно, что одна из жен Алексея Васильевича родом также из Петропавловки.
Свой дом Алексей Васильевич построил большим и просторным. О дате своего рождения он говорил: «Я старше Ленина». Это соответствовало действительности — 1868 год. У него были братья: Василий, Иван, Роман, Максим. Все Васильевичи. Алексей, Василий, Иван жили в Красноперов-ке. Роман в Крыму, в поселке Горный. У него было шесть жен. Последняя — лезгинка. Но сыновей не было, только дочки, как полагает Алексей Петрович. Максим жил неподалеку от Красноперовки. Возглавлял колхоз в селе Новый Быт. В 1937 году его арестовали и отправили в Омск, в тюрьму, где он и умер. (Третий случай среди Сивашей — мрачная закономерность). Но это случилось позже.
А пока, с началом Первой мировой войны, многие мужчины, в первую очередь казаки, оказались на фронте. Казахи, которых именовали тогда киргизами, подняли восстание. Это восстание длилось с 1916 по 1917 год. Казаки, не попавшие на фронт, были брошены на подавление восстания казахов. Неказачье население выступило в поддержку казахов. Кроме того, появились дикие толпы дезертиров, покинувших окопы. С возвращением казаков-фронтовиков и установлением власти большевиков жизнь не стала спокойней. Большинство казаков не признавало советскую власть. Сибирские и семиреченские казаки вели активную борьбу с красными. В итоге Гражданская война на этой земле длилась до марта 1920 года. Спустя четыре месяца в составе РСФСР образовалась Киргизская АССР, которая в апреле 1925 года преобразована в Казахскую АССР. За это время в ее состав вошли дополнительные территории со смешанным населением, в том числе и Северо-Казахстанская область. В самой Красноперовке, кроме украинцев, русских, татар, жили довольно обособленно и казахи. В союзной Республике Казахстан, получившей этот статус в 1936 году, из 17,2 млн. жителей, по данным 1922 года, казахов было 6,5 млн. человек.
Сегодня ситуация изменилась. Из Китая приехало значительное количество этнических казахов, соблазненных посулами Назарбаева, всенародно избранного президентом, в то же время очень много немцев и славян эмигрировало в Германию и Россию. Процесс эмиграции, точнее, бегства неказахов из Казахстана продолжается. Между прочим, из Башкирии немцы практически не уезжают. А китайские казахи, оглядевшись на этнической родине, «профукав» назарбаевские подъемные деньги, стали возвращаться в Китай. Правительство Казахстана начало менять многих несостоявшихся руководителей-казахов на русских и немцев.
К началу коллективизации в Красноперовке самым зажиточным считался кулак Семин. У него только коров насчитывалось 100 голов, были батраки. Его вместе с сыновьями выселили в Бодайбо. В доме сына Семина располагалась до 1955 года красноперовская школа. И размеры этого дома, как нетрудно догадаться, скромными не были.
В защиту Семина пытался выступить Алексей Васильевич Сиваш, но его быстро успокоили вызовом в Петропавловск ко второму секретарю обкома партии Шевченко. Любопытно, что фамилии Сиваш и Шевченко в Казахстане находились в определенном родстве, установленном еще в Донбассе. Об этом поведал дед Шевченко из села Буруцкое, что недалеко от Тореза. Учитывая распространенность этой фамилии, трудно делать какие-либо утверждения, но факт родства с Шевченками имеет место в нескольких родах Сивашей, что также может быть совсем не случайностью.
Дом и хозяйство Алексея Васильевича ненамного уступали Семин-ским. По оценке Алексея Петровича, одна только пасека на зимний период с трудом размещалась в омшанике, длина которого превышала 20 метров. Крыша дома была из кровельного железа, хотя стены саманные. Еще живя в Петропавловке донецкой, Алексей Васильевич женился на местной девушке Капиталине, которая родила ему двух сыновей — Петра и Ивана, а также дочь Евдокию (Дуню). Однажды Капиталину, находившуюся в саду, ужалила змея. От змеиного яда, а скорее, от нервного шока она скончалась. Коль в деревне водились «сухопутные» степные гадюки, значит, деревенские земли оставались еще диковатыми, не тронутыми разрушительной цивилизацией.
Второй женой Алексея Васильевича стала вдова из Красно-перовки Варвара Бабешко, имевшая дочь Василису. В новом браке Варвара родила шестерых детей: Ефросинью, Василия, Дарью, Марию, Сергея и Андрея. На фотографии, найденной благодаря стараниям Марии Федоровны Шульц, Алексей Васильевич, к удивлению, очень похож на Федора Андреевича Сиваша, его брата Петра, а также на многих представителей клана «Трех богатырей», что недвусмысленно связывает пока неясным образом Петропавловку запорожскую с Петропавловкой донецкой. Стоит посмотреть фотографию церковного хора в главе «Аборигены» и групповое дореволюционное семейное фото в разделе «Инженерное», чтобы убедиться в сказанном.
Алексей Васильевич работал полеводом, конюхом, вел свое большое хозяйство. Умер он в 1949 году. Его старший сын Петр Алексеевич родился в 1896 году в Донбассе, недалеко от г. Тореза, в селе Петропавловка. Рядом с селом шахта имени 1-го Мая. Вероятно, сейчас это село Первомайское, переименованное по названию шахты. Шахту в просторечии именовали «Майка». Рядом с селом, по крестьянской традиции, вырос хутор, или поселок, Первомайский, основанный выходцами из села Первомайского (Петропавловки). Причиной переименования торезской Петропавловки могла стать Петропавловка соседнего Амвросиевского района. О заселении Донецкой области в конце XIX века выходцами из Крыма и Запорожского края красноречиво говорят не только Петропавловки. Есть не вызывающие сомнений в своем происхождении и другие населенные пункты: Корсунь, Чумаки, Старый Крым, Шевченко, Тарасовка и т. д.
Петя Сиваш воспитывался и рос в батраках. В те времена крестьянские дети «с младых ногтей» трудились или в родительском хозяйстве, или в чужом. В первом случае это называлось помощью родителям, во втором — батрачеством. Представить «счастливое детство» в виде праздного времяпровождения тогда никто из крестьян не мог даже в мыслях.
Очевидно, отец Пети, уехавший в Казахстан, поручил сына кому-то из родственников или знакомых, одновременно возложив на него обязанность приглядывать за родительским домом. Когда повзрослевший Петр переехал в Красноперовку, никто сказать не может. Женился на жительнице Полтавской области Екатерине Прокопьевне Крапивко, 1905 года рождения. Их дети по старшинству: Клавдия, Евграф (Алексей), Алевтина, Анатолий, Лидия.
С момента создания в Красноперовке колхоза «Пламя революции», то есть с 1930 и до 1939 года, Петр Алексеевич был его председателем. Заболел бруцеллезом, хотя первоначальный диагноз предполагал туберкулез. Работать не мог. Однажды, когда он, не двигаясь, сидел на стуле у дома, к нему подошел татарин-коновал:
— Чего хмурый такой, мужик?
— Да болею вот, — тихо ответил он.
— Пойдем-ка в хату!
Но сил у больного не хватало даже для столь короткого перехода. Жена, прибежавшая из амбара, где готовила посевное зерно, помогла мужу переместиться в помещение. Татарин, увидев происходящее и поговорив с больным, воскликнул:
— О, да ты совсем плохой, у тебя бруцеллез! Горилка есть?
Хозяин дома посмотрел на жену, та кивнула и подала бутылку водки, пробка которой была залита сургучом. Другой закупорки в те времена не существовало.
Татарин шарахнул рукой по дну бутылки, вышиб пробку и налил граммов сто в стакан. Вытащил из нагрудного кармана пакетик и отсыпал из него в стакан щепотку какого-то белого порошка.
— Вот будешь это пить и поправишься, — громко, оптимистично заявил деревенский лекарь и назвал дозировку.
Татары-коновалы постоянно ходили в те времена по селам. Его слова оправдались. Примерно через год Петр Алексеевич выздоровел. Чудодейственное лекарство называлось сулема. Эту сцену наблюдал и рассказал в 2002 году сын Петра Алексеевича Анатолий. Как оценить этот факт? Ведь сулема — двухлористая ртуть — сильный яд. Лечат змеиным и пчелиным ядом, а вот сулемой? Возможно, в малых дозах она также лечит. Об этом появились публикации в ежемесячнике «ЗОЖ» (Здоровый образ жизни).
В 1942 году, с учетом состояния здоровья, Петр Алексеевич попал в трудовую армию и находился в Петропавловске, на «Якоре». Так назывался полк, заготавливавший пиломатериалы. В 1943 году скоропостижно умерла из-за простуды или подпольного аборта его жена Екатерина Прокопь-евна. В 1943 году Петра Алексеевича мобилизовали в действующую армию. Формирование дивизии шло в Алма-Ате, а затем фронт, Подмосковье. Дошел до Берлина. Через полтора месяца после окончания войны вернулся в Красноперовку. Районный политотдел направил его председателем колхоза в село Бугровое, что в 15 км от Красноперовки. (Значит, был он членом партии, которая называлась КПСС). На постой его определили к вдовой солдатке, у которой имелось двое своих детей. В 1946 году Петр Алексеевич вернулся в Красноперовку с новой женой. Он усыновил двух чужих детей, совместных детей у них не было. В числе усыновленных — Николай, ныне живущий в Челябинской области. Работал Петр Алексеевич на разных работах, в том числе зам. председателя колхоза в Краснопёрое-ке, председателем Раевского колхоза.
Со второй женой жизнь не сложилась, и Петр Алексеевич в 1953 году уехал к сослуживцу в деревню Попово Челябинской области, где в то время был богатый колхоз-миллионер, и начал строить двухквартирный дом. Старшая дочь Клава переехала к отцу. Сначала бывший председатель работал на пилораме, заработал грыжу. Перешел мельником.
В 1953 году женился на Пелагее Никитичне Фещук, родители которой жили до 1933 года в селе Робчик Брянской области, а потом переехали в Казахстан.
Старший сын Петра Алексеевича Алексей (Евграф) перевез Фещуков из Басоловки, что в трех километрах от Красноперовки, и помог построить для них в Попово дом. В 1954 году у Петра Алексеевича и Пелагеи Никитичны родилась дочь Нина, а в 1956 году сын Виктор.
Умер Петр Алексеевич в 1981 году.
* * *
Среди пяти братьев Васильевичей наиболее колоритной фигурой был Иван Васильевич Сиваш, возглавивший с началом Великой Отечественной войны красноперовский колхоз «Пламя революции». Он приехал к своему старшему брату Алексею Васильевичу в Красноперовку из Днепропетровской области (это не факт. — Авт.). Выше среднего роста, широкоплечий, здоровый, черные волосы и усы, деятельный, добрый, красиво пел русские, украинские и казахские песни. Кумир женщин. По деловым качествам уступал все же своему старшему брату Алексею.
У Ивана Васильевича было четыре жены. От первой жены у него пятеро детей: Ольга, Иван (погиб на войне), Федор, Павел, Василий. Вторая жена Анастасия, страдавшая чахоткой, родила ему двух дочек — Фросю, Марусю и сына Михаила, который в детстве был рахитиком. Жил в разных местах, умер в Караганде в 1975 году.
Его дети — Игорь и Наталья. Когда Игорь (1965), отслужив в армии, приехал в Караганду проведать отца, то его уже не было в живых. Соседки, увидев Игоря, крестились, так похож он на своего отца. Правда, Алексей Петрович Сиваш, увидев портрет Игоря, сказал:
— Копия Ивана Васильевича! (См. № 63 цветн. вкладки).
Сестра Игоря Наталья прислала такое письмо:
«Здравствуйте, уважаемый Федор Григорьевич!
По просьбе моего брата Игоря Михайловича, который проживает в г. Лангепас, пишу о том, что знаю о линии Сивашей. Знаю я немного, потому что наш отец Сиваш Михаил Иванович умер в июле 1975 года. В то время он уже не жил с нами, развелся с нашей мамой. Мы какое-то время поддерживали связь с Сивашами, которые проживали в Казахстане.
Мой дед Сиваш Иван в годы ВОВ был эвакуирован с семьей с Украины в Северо-Казахстанскую область, село Красноперовка, может Крас-ноозеровка, не помним точно. Помню лишь, там были озера, мы ловили карасей, когда приезжали с отцом и мамой к Сивашам. В этой же деревне жил брат деда Сиваш Федор с семьей. У моего деда было много детей от жен украинок, они почему-то умирали, но потом он взял казашку, и когда мы приезжали с отцом и мамой, дедушки уже не было. Мы помним его детей: Федор (Федор Иванович служил в Морфлоте и остался во Владивостоке. — Авт.), Галина, Ольга, Фрося, Мария, Михаил (мой отец) и Валя. Где точно родился мой дед, не знаем.
Я и мой брат родились в Кемеровской области, Новокузнецкий район, с. Костенково. Если мы окажемся родственниками, я вышлю фотографии отца, его сестер, наши.
На счастливый случай сообщаю адрес: 654084, Кемеровская обл., г. Новокузнецк, ул. Шолохова, 7, кв. 42» (см. № 64 цветн. вкладки).
Третья жена Ивана Васильевича сбежала от оравы детей. В селе жил казах Охап Майлюбаев с женой Джумаш. Охап ушел на фронт и погиб. Джумаш осталась с дочкой. Работала конюхом. Красивая, статная азиатка без монголоидных черт лица. В паспорте она названа Мария Рахимжа-новна. Согласилась выйти замуж за Ивана Васильевича. Он с ней познакомился, когда еще начинал работать бригадиром в колхозе. Сразу родила двойню, двух девочек, потом третью дочь — Марьяш, затем сына Тимофея и еще одну девочку. Все дети отмечены особой неказахской красотой (см. № 65 цветн. вкладки). Иван Васильевич отлично стал говорить по-казахски, переехал к жене, в ее родительский дом. Принял ислам. Этому способствовал, очевидно, мулла, живший в доме Джумаш. В начале 60-х годов в возрасте около 80 лет Иван Васильевич, имевший 15 детей, в том числе одну приемную дочь, возвращался возмущенный из правления колхоза, где не встретил понимания по какому-то вопросу, и прямо на ходу упал и умер. Джумаш не пускала в дом, где находился покойник, христиан, надеясь похоронить его как мусульманина. Но мулла не поддержал ее намерение. Ивана Васильевича похоронили по-христиански.
Вскоре из Владивостока приехал старший сын Ивана Васильевича, Федор, а также его братья Павел и Василий. Они раскопали могилу, попрощались с отцом и перезахоронили.
Казалось, большое количество детей, председательская работа с 1941 по 1950 год должны были зафиксировать память о нем хотя бы в одном портрете. Но ничего подобного не нашлось. Нашлась единственная, размытая фотография, на которой контурно просматриваются три мужские фигуры, едущие на телеге-кошевке. Один из них — Иван Васильевич. Небрежно надетая шапка-ушанка говорит о характере ее владельца — он не придавал значения ряду условностей. Между прочим, Григорий Федорович Сиваш также отличался точно такой же манерой ношения шапки-ушанки. Других шапок он не признавал.
Взаимоотношения славян и казахов в Красноперовке простыми никогда не были. Марьяш, дочь Ивана Васильевича, предъявляла родителям претензию:
— Из-за вас меня отвергают и те, и другие.
Совместное проживание в Красноперовке христиан и мусульман не выливалось в открытое противостояние, но скрытое, жесткое соперничество имело место всегда. Обособленность тех и других касалась, прежде всего, религии, обрядов, семейного уклада и не отражалась практически на производственных отношениях. Эта ситуация сохранялась, пока существовал Советский Союз. С его распадом положение изменилось: все славяне, все неказахи стали пришлыми, чужими, нежелательными инородцами... На карте мира появились государства, которых никогда не сущесторало. Кроме Казахстана возникли скроенные по представлениям большевиков-ленинцев Латвия, Эстония, Украина и другие.
* * *
А началась «красноперовская» история, предложенная читателю, замысловато и неожиданно. Брат Федор, живущий в Ханты-Мансийске, выудил через Интернет в городе Челябинске двух абонентов телефонной сети с фамилией Сиваш и номера телефонов сообщил мне. Накануне в Екатеринбурге, полуторамиллионном городе, я обнаружил всего один такой телефон. Встреча с его обладателем вылилась в раздел «Друг Калинина из Ровеньков».
На мои письма и неоднократные телефонные звонки в Челябинск несколько недель никто не отвечал. Наконец в трубке приветливый, мягкий женский голос. Он принадлежал Нине Петровне Сиваш, которая охотно согласилась ответить на мою анкету, выразила готовность участвовать в разработке своего генеалогического древа. Но письмо мое долго оставалось без ответа. Когда же пришел ответ, даже два, в них оказалось несколько адресов от Петропавловска до Киева и Петрозаводска, которые я передал брату. Впрочем, слово Нине Петровне:
«Виктор Григорьевич, здравствуйте!
Простите, что так вот задержалась с ответом, наверное, отвыкла заниматься перепиской. Разбросало нас по всей земле, вот и маемся, все же живем, любим детей, растим их, и умножается дерево Сиваш.
Думаю, не все те, кто в этом роде, могут унаследовать эти корни. Наверное, я не из этого рода, ростом я не в папу, хотя и похожа более на него, как мама говорила, что Сивашинской я породы.
Только не обижало меня ничто, особенно в детстве. Всегда улыбалась и редко плакала, очень терпеливая, хотя жизнь меня не жаловала. Себя помню слабой, все сил не хватало что-либо поднять, передвинуть. Зато с мальчишками держала первенство, была им командиром.
В школе училась охотно и легко, не стремилась выделиться. И не могла выдержать, когда при мне моих друзей обижали старшие.
Училась в Челябинском экономическом техникуме и работала на разных заводах, в том числе на ЧТЗ, контролером, электромонтажницей, экономистом-технологом (см. № ббцветн. вкладки). С 1985 года ушла с завода, так как не захотела более ездить в колхоз и жить в бараке, собирая картофель, по месяцу. Выезды эти были для меня регулярными: посылали свободных, несемейных.
Замуж мне почему-то не хотелось, с ребятами я дружила, и не более того, как девчата все посмеивались, что я только знакомлюсь. Нет, я не была девочкой-мальчишкой, была обыкновенная, смазливая, но не кокетка, даже интересно, что теперь случилось со мной, не знаю. Мои братья меня не опекали, они любили читать книги, а мне нравилось играть в мяч, ездить на велосипедах, мотоциклах. Вот за руль машины было страшно сесть: моя сестра ездила и в дерево врезалась.
В данный момент живу одна, замуж решила выйти в 40 лет и, думаю, зря это сделала, прожили два года и разошлись, ему нужно было уделять так много внимания, а детей не надо, он сам хотел быть ребенком, и тогда я взмолилась и Бог не оставил меня, освободил. Да, я верю в Бога, Отца и Господа Иисуса Христа и Святого Духа.
Знаю, что и папа, и мама были верующие, но в храмы не ездили и по углам не молились, но их жизнь была полна милосердия и сострадания к людям, они всех всегда привечали... Наверное, потому, что сами знали, что такое нужда. По моим братьям этого не скажешь, потому что они никогда не вспоминают обо мне, больше живут сами по себе, друг с другом общаясь, но Бог им судья, я все равно не могу их забыть, любила и буду любить, что бы обо мне они ни говорили, да простит нам наш Господь. Очень часто я мечтаю, что мы соберемся все вместе, старые и уже, наверное, больные и простим друг друга, но почему же так долго.
Мой папа с 1898 года, умер в 1981 году 12 сентября. Жил и родился он в Донецкой области, его мама умерла рано, он в основном воспитывался и рос в батраках; там прошли его отроческие и юношеские годы, но вырос он крепким, сильным и мужественным человеком, никогда никого не оттолкнул, не выгнал на улицу. Деревню, где родился папа, знают или знали сестры Лида, Клава, Аля, брат Анатолий. Они там были. Я тоже там была в детстве однажды, но забыла название. Помню только сад, абрикосы и огромную грушу. Они меня очаровали.
Сестры где-то в Пятигорске, на родину предков поехали, а вот дядя Андрей и дядя Василь (умер) жили в г. Петропавловске. Сейчас дядя Андрей жив еще, хотя на инвалидности: его в детстве перемолотило молотилкой. Его адрес не знаю. Знает Мария Шульц.
Много об отце моем знает его старший сын Алексей Петрович, он живет в Челябинской области, в деревне Пашнино-3.
Есть у меня еще брат Анатолий Петрович, живет в Киеве. Ему я доверяю больше, чем Алексею. Во многом он совсем другой и по характеру не такой горячий. Брат Николай Петрович обижен на меня, и мы не дружим, хотя я его очень люблю. Папа его усыновил, когда он 3-летним пацаном остался без отца, который от него отказался...
Он окончил летное училище, работал в малой авиации. Сейчас на пенсии, живет в Старопышминске под Челябинском.
Самый младший брат Виктор, самый родной и близкий. Ему сейчас 46 лет. Он неудачно женился, но верен долгу (см. № 67 цветн. вкладки).
Сестра Клава в 76 лет умерла в Оренбурге. Ее фамилия по мужу Калашникова. Лида жила в г. Кировске Донецкой области. Пъ мужу Алексеева. Умерла рано, в 50 лет. Две дочери, семейные, живут там же. Аля живет в Петрозаводске с дочкой Леной.
Вот сколько у меня братьев и сестер.
В Попово папа приехал в 1954 году, когда мне было несколько месяцев. Здесь была его старшая дочь Клава. Он достроил дом и привез маму с детьми. Когда я заработала первый отпуск, то поехала в Красноперовку. Мне там очень понравилось. Там люди добрые и открытые, а здесь очень сложно было жить. Но папа действительно красивой души человек. Пройдя тяжелый путь жизни, он не стал жестоким и злым и не ругался грязными словами, как это процветает сейчас. Меня это очень удивляет в людях нашего поколения. Даже мои родные братья шокируют меня, когда я напоминаю им про папу.
Папа всегда был красив душой, разговором, поступками, работой. По словам тети Анны, у которой я сейчас в гостях, в Питере, «все говорило о том, что не из простой он семьи. Красиво ходил, ездил, ел, говорил. У него был еще брат Иван, который заботился о его семье, когда умерла жена, а он был на фронте».
О человеке много говорят его руки. У папы, между прочим, были сильные, ровные, прямые пальцы. Не знаю я, из какого он рода, но я с благодарностью его вспоминаю, говорю о нем и, пока жива, буду благодарить Бога, что моим папой был Петр Алексеевич Сиваш.
Мамина линия по фамилии Фещук. Ее мама и папа похоронены в деревне Попово Челябинской области, где прошло мое детство и детство моих братьев Николая и Виктора. Там же и родители наши погребены. Земля им пухом.
Забросила бухгалтерию, работаю на заводе Трубном по ж/д графику. Очень устаю. Наследства нет и денег не хватает. Но все сейчас живут непросто...
P.S. Удивительно, почему так получилось у меня, что я не сменила фамилию, когда выходила замуж, хотя и обещала, но рука сама написала заявление на свою фамилию. Мне делали замечание, но я не согласилась, потом пообещала при бракосочетании сказать и не сказала. И муж укорял, что я не взяла его фамилию, а я и не думала об этом».
Комментировать слова Нины Петровны нет необходимости, кроме «родины предков» в виде Пятигорска. Никаких доказательств, подтверждающих эту версию, в том числе со стороны старших братьев Нины Петровны, не последовало. При этом надо иметь в виду, что Северный Кавказ стал российским лет на 50 позже Крыма. А Пятигорск вошел в состав России в 1830 году. Кроме того, есть любопытная аналогия. Северокавказское озеро Маныч-Гудило и река Маныч породили фамилию Маныч. Ее обладатели есть на Северном Кавказе, Урале, Дальнем Востоке.
Вывод напрашивается один: географические названия юга России повсеместно использовались в качестве фамилий.
А число женщин, пожелавших сохранить или вернуть фамилию Сиваш, кроме Нины Петровны, можно увеличить еще на шесть имен. Три из них живут в Москве, по одной в Сургуте, в селе Инженерном и в Кемеровской области. Вряд ли случайно, что основателем многочисленного красноперовского клана Сивашей также назван Савва Сиваш. С участием Андрея Алексеевича и других его родственников удалось слегка прояснить ветви этого клана.
* * *
Алексей Петрович Сиваш на письмо не откликнулся, но интервью, записанное на видеопленку, дал:
«Родился я где-то в Донбассе в 1927 году. Имя мне дали Евграф в честь основателя села Красноперовки и друга моего деда Евграфа Красноперо-ва. Отец Петр Алексеевич родился там же, в Донбассе, в 1896 году, не в 1898-м. Я это хорошо знаю. Когда привезли меня в Красноперовку, не помню, но находился я там до 2 мая 1943 года. В этот день к нам в 8-й класс, в котором было 36 учеников, в том числе только четыре девчонки — Галаганова, Корниенко, Моргунова, Ларченко, пришел военком и оформил повестки 31 пацану. Одного, самого маленького, оставил на племя. Отправили меня в Джамбул, в летную школу. Не прошел по здоровью. Потом в танковом училище выучили на механика-водителя танка, и в ноябре 1943 года под Смоленском я принял боевое крещение. Воевал, контужен, ранен, но дошел до Бранденбургских ворот. Оттуда в мае 1945 года переправили нас под Ригу, где сформировали моторизованную часть и эшелонами перевезли на Дальний Восток. Технику у нас отобрали и на пароходе «Дмитрий Лаптев» личный состав части доставили'на Северный Сахалин. Потом перевезли на пограничную заставу Хандасу. Война с Японией шла всего 18 дней. После ее окончания нашу часть реорганизовали в правительственные войска связи. Дали лопаты, кирки, пилы. Пилили лес, ставили опоры, тянули линии связи. В ноябре 1945 года приехали пограничники, отобрали 600 человек. Я попал в 116-й пограничный отряд, который называли Рижским, и находился он в городе Холмске. В 1947 году меня ранило в руку. Пуля оказалась грязной, делали операцию.
В 1951 году демобилизовался и при оформлении дембельских документов сменил имя Евграф на Алексей. Это потом мне дорого стало, пришлось в суде выяснять, кто я на самом деле. Завербовался в Печорский угольный бассейн. Когда туда приехали, вербовщик с деньгами сбежал, и мы разъехались по домам. В Красноперовке отец уже не жил. Он женился второй раз после возвращения с фронта, совместных детей со второй женой у него не было. Первая жена, моя мать, умерла в 1943 году в возрасте 36 лет. Отец в 1951 году работал председателем Раевского колхоза, который в том же, Полудинском, районе, что и Красноперовка. В 1953 году он разошелся со второй женой и уехал к сослуживцу Коростылеву в деревню Попово Челябинской области. Остановился у старшей дочери Клавы. Она вышла замуж за Калашникова, горного механика, и жили они неподалеку в поселке какого-то карьера. В Попово тогда был колхоз-миллионер, отцу понравилась деревня, и он с помощью колхоза сразу начал строить двухквартирный дом. Калашников, зять, приехал в 1954 году в Красноперовку и соблазнил меня на переезд в Попово. Я согласился. В селе Масоловка, что в трех км от Красноперовки, взял семью Фещуков с дочерью Пелаге-ей, которая родила от Алексея Петровича дочь Нину, и привез их в Попово. Фещуки из Брянской области, русские, но с белорусским акцентом: их предки жили в Белоруссии. Устроился в колхоз. Работал зоотехником, ездил на лошадях. Помогал Фещукам строить дом. Женился. Сестра Клавдия с мужем переехали в Попово и поселились во второй квартире, то есть в доме, который построил отец. Мне разонравилось Попово и вместе с женой Анной Васильевной уехал в Казахстан. Сначала года "два работал на станции Чумляк, потом в конторе «Заготскот», на маслозаводе, мотористом дизельной электростанции, заведовал базой в Джамбульской области. В 1954 году родилась дочь Валентина, за ней сын Саша, в 1960 году — дочь Татьяна. Сына назвали в честь брата жены. В возрасте 18 лет уже в деревне Пашнино-3 Челябинской области, где я и сейчас живу, сына убило током вон у того столба. Удивительно, что брат жены умер незадолго до этой трагедии.
Вернулся на Урал. Сравнивая Попово и Красноперовку — ничего общего: небо и земля. В Красноперовке жили всегда хорошо. Только после раскулачивания в 1931 году был голод. Ели дохлую конину, хотя отец и был председателем колхоза. А в 1935— 1936 годах в колхозе «Пламя революции» уже имелось три косяка лошадей. Коровы, овцы, птица. Хлеба сеяли мало. Рядом с деревней — озеро. Народ дружный, открытый, работящий. Работали сутками. Я, пацан, не слазил с лошади. На Урале совсем не то. Между прочим, в Бал-кашино, в Казахстане, работал конюхом в райпотребсоюзе Григорий Сиваш. Мы с ним встречались раза два, отчества его не спросил. Также в армии на Сахалине встретился однофамилец с Украины.
Однажды в Копейске в 1976 году на станции техобслуживания, куда я пригнал свой автомобиль, инженер СТО сказал:
— А у тебя тут есть однофамилец. Я ему позвоню. Приехал вскорости этот однофамилец. Он работал преподавателем в ФЗУ № 56. Там готовили плотников, штукатуров и т. д. У него был один сын, служил в армии. (Это выходец из Тарасовки, Михаил Ефимович Сиваш. — Авт.) Кстати, сын Ивана Васильевича, тоже Иван, еще перед войной уехал в Копейск, работал шахтером. С первого дня войны на фронте. Погиб. У него остался сын Анатолий и дочь Люба. Должны жить в Копейске.
Когда я с началом перестройки, примерно в 1990 году, поехал машиной в Красноперовку, чтобы поставить памятник на могилу матери, то кладбище села заросло травой, канавы, вырытые вместо забора, заплыли. Надписи на некоторых могилах родственников еще существовали. Фотографий семейных и метрик не сохранилось. Их сожгла старшая сестра Клавдия. Возможно, фотографии есть у Андрея в Петропавловске, если он жив. С братом Анатолием переписывался до развала СССР. Теперь перестали писать» (см. № 68 цветн. вкладки).
Когда Федор показал Алексею Петровичу фотографии однофамильцев, он буквально преобразился:
— У меня отличная зрительная память.
Глядя на фотопортрет Игоря Михайловича из Лангепаса, сказал:
— Это наш род. Очень похож на деда Ивана Васильевича, Федора Ивановича, только глаза не сивашские.
В отношении Ивана Федоровича из Тарасовки, умершего в Молдавии:
— Это копия Григория Сиваша из Балкашино. Твой отец не жил в Бал-кашино?
На портрет Анатолия Николаевича из Каменска-Уральского последовало:
— Похож на многих Сивашей, на кого точно, сразу не скажу.
Остался равнодушен Алексей Петрович только к портрету Ивана Яковлевича Сиваша, предки которого жили в Ровеньках. Этот небольшой экскурс по физиономистике весьма наглядно объединяет Тарасовку, хутор Павловку, Казахстан, говорит о реальности генетического родства значительной части однофамильцев. Заманчиво собрать все портреты однофамильцев и показать их опытному криминалисту, исповедующему теорию Чезаре Ломброзо, основу которой составляет направление антропологии — ломброзианство, увязывающее биологические факторы и социальную среду.
Разумеется, не с целью выявления среди Сивашей потенциальных преступников, а с целью установления более-менее научно обоснованного родства некоторой или большей части из них.
Такая возможность должна появиться вместе с появлением, то есть публикацией, этой рукописи. Кроме этого, существует и компьютерный анализ портретов, дающий весьма обнадеживающие результаты.
* * *
Анатолий Петрович Сиваш ответил на письмо, отправленное в Клев по адресу, указанному Ниной Петровной. И хотя живет он преимущественно на даче, далеко от Киева, но дома изредка появляется, где и застал его звонок из Екатеринбурга. В итоге Анатолий Петрович нашелся на даче, в 150 км от Киева. Его письмо с фрагментами интервью:
«Родился я в 1931 году в Красноперовке. Отец Петр Алексеевич, 1898 года рождения. Мать, Екатерина Прокопьевна Крапивко, 1905 года, родом из Полтавской области. В семье, кроме меня, было еще четверо детей: Клава, 1925 года рождения, старшая сестра, Евграф (Алексей), старший брат, Алевтина (живет в Петрозаводске), Лидия.
Не успел вырасти, началась война. Мне десять лет, но жизнь пошла колесом. Взрослые уходили на войну. Ушли отец, а потом старший брат. В 1943 году скоропостижно умерла мать. Я работал в колхозе заправщиком тракторов. Клавдия — трактористкой, как Паша Ангелина. В 1945 году отец вернулся с фронта, но его отправили председателем колхоза «Прогресс», что в 15 км от Красноперовки, в селе Бугровое. Поселили на квартиру к солдатке Нюсе Литовченко, у которой было двое детей. В 1946 году сестра Клавдия вышла замуж, год спустя уехала в Донбасс Алевтина. Я работал с отцом, который вернулся в Красноперовку. В 1947 году я попросил у председателя колхоза «Пламя революции», у своего деда Ивана Васильевича, справку, разрешение на выезд, и поступил в Петропавловске в ЖУ-2, то есть в железнодорожное училище № 2. Чтобы не возвращаться, опишу других представителей нашего рода, живших в Красноперовке.
Алексей Васильевич Сиваш, у него была большая семья, из которой в живых остался Андрей Алексеевич. Он, возможно, живет в Петропавловске, в каком-то поселке.
Василий Васильевич Сиваш, средний брат Алексея Васильевича. Продолжателей рода от его семьи нет. (На самом деле у него было два сына, Иван (1916—1944) и Андрей. — Авт.)
Иван Васильевич Сиваш, у этого деда семья большая, но после войны их всех разбросало по стране. Кто в живых, не знаю. У него был сын Федор Иванович, взяли на войну, остался во Владивостоке.
Иван Иванович, самый старший, пропал без вести на войне. Жил в Копейске, работал на шахте.
В 1950 году я получил специальность помощника машиниста паровоза, в 1953 году окончил школу машиниста паровоза и ушел в армию.
Провожал меня в армию старший брат Алексей, вернувшийся со службы на Сахалине.
С 1953 по 1956 год служил в железнодорожных войсках машинистом паровоза. В 1957 году женился, создал семью.
За сознательный период жизни в Казахстане я все время думал, почему мой род оказался в далекой Красноперовке. В 1952 году, находясь в отпуске, поехал к сестрам Алевтине и младшей Лидии, которые в то время жили в Донбассе. Следуя на пригородном поезде «Дебальцево—Иловайск» до станции Сердитая, познакомился с мужчиной лет 35. Он увидел на моем чемодане бумажку из камеры хранения и прочитал фамилию... Его звали Владимир Дмитренко, но фамилия его матери — Сиваш. Я согласился следовать с ним до станции Рассыпная через Торез (Чистяково). Приехали под вечер. Дмитренки собрали вечерю и пригласили на нее деда Кра-маренко, который знал местный род Сивашей. (На фото церковного хора из Тарасовки также есть обладатель фамилии Крамаренко. Вряд ли это случайность. — Авт.) По рассказу деда, где-то до 1900 года на восток из этого многочисленного рода уехали три брата: Федор, Василий, Максим. По его рассказу, Федор остался на Урале, точное место не называлось, а Василий и Максим уехали дальше. Имена называю так, как говорил дед Крамаренко. Кто из них старший, кто младший, не сказал. Раз мои деды Васильевичи, то от этого Василия со станции Рассыпной и пошел, думаю, наш род в Казахстане. В тот период мне было 20 лет, контакт с Владимиром я не установил, а жаль. Позже с отцом я говорил на эту тему, но он мне ничего конкретного не сказал.
После этой встречи считаю, что родина моего отца — станция Рассыпная. Почему люди уезжали с Украины, мне стало понятно теперь, сам дожил до такого времени, тем более что в 1965 году я сам уехал в Черкасскую область. Ныне живу в Киеве, столице Украины. История повторяется, только в другом масштабе: денег нет, их надо где-то зарабатывать и на что-то жить. Переезжая в столицу, я думал выучить дочерей, считай в центре Европы, а это не дикая Азия. Рассчитывал уйти на пенсию и отдыхать, но получилось совсем не так, как хотелось. Имея стаж работы вместе с учебой в училище 54 года, вынужден работать по сей день.
За 71 прожитый год не встречал я однофамильцев, кроме матери Владимира Дмитренко и Виктора Даниловича Сивашова, журналиста, который вел беседу с президентом Украины Кучмой. По словам покойного дяди, фамилия Сиваш есть в Носовском районе Черниговской области.
Вы спрашиваете о фактах из детства, колхозной, армейской жизни? Один дед на полевом стане, другой в кузне, третий— председатель колхоза. Женщины, подростки, дети тащили всю колхозную работу целых четыре года. Каждый год собирали урожай и сдавали на элеватор, который в 18 км от Красноперовки. Грузили в брички как можно больше зерна, даже домашние тележки цепляли к бричкам, клали на них мешки с зерном, и получался длинный обоз, который называли «красный караван». С лозунгами «Все — для фронта, все — для победы» отправлялись на элеватор. Обозом управляли мы, подростки, и женщины. При подъезде к элеватору нас фотографировали. И эти фотографии где-то должны быть.
В общем, всего не опишешь. Это нужно было видеть.
В армии совсем другое дело. Паровоз и отделение из 16 человек, которым я командовал. Стройка № 12, участок Иркутск—Слюдянка по Байкальским Саянам. Дорога для первой плотины на Ангаре. Об этом есть даже в повести «Иркутская история». История эта 45-летней давности. С 1975 по 1977 год находился в зарубежной командировке, в Монголии, машинистом тепловоза на строительстве железнодорожного участка Салхий — Эрдэнет длиной 164 км. За работу на этой стройке награжден орденом Полярной звезды — национальной наградой Монголии.
Развалился не только СЭВ, развалилась и Эрдэнетовская стройка века.
Что касается Пятигорска, ничего такого не знаю и там не был. Жена у меня из Полудинского района, Любовь Георгиевна Сахарова. Две дочери. Светлана, 1957 года рождения, внуки Денис и Марина. Людмила, 1960 года рождения, внуки Оксана и Анна.
Обе дочери с высшим образованием. Продолжателей фамилии среди них нет. Должен быть в Карагандинской области продолжатель нашей фамилии Сергей Алексеевич Сиваш.
Тяжелой была жизнь, но легче почему-то не стала» (см. № 69 цветн. вкладки).
Последние вести
Через Марию Федоровну Шульц, жительницу Петропавловска, удалось выйти на Андрея Алексеевича Сиваша, самого младшего сына Алексея Васильевича, того самого, который «старше Ленина». С его помощью слегка прояснилось генеалогическое древо Красноперовского клана Сивашей. Озеро у Красноперовки называется Шумное. 13 колхозов Полудинского района 28 февраля 1961 года превратились в специализированный совхоз, в котором было 25 тысяч голов крупного рогатого скота. С развалом СССР «за два года все рухнуло, сегодня не осталось ни одной головы».
Сын Андрея Алексеевича, названный в честь деда, работает электриком. Имеет, кроме того, специальность столяра 5-го разряда. Холост (см. № 70 цветн. вкладки). Дочь Люба — бухгалтер. Живут все в Петропавловске в «одной хате». Младшая дочь Екатерина замужем, живет отдельно. Из фотографий предков есть только портрет Алексея Васильевича в единственном экземпляре, поэтому берегут его как зеницу ока. В Краснопе-ровке еще живет последняя жена Ивана Васильевича — казашка Джумаш. Она ослепла, ей 94 года. Жива также самая старшая дочь Ивана Васильевича — Ольга. В замужестве — Фирсова. Ее муж Михаил Фирсов был родным братом Анатолия Фирсова — легенды советского хоккея. Но самое неожиданное, о чем написал в своем коротком письме Андрей Алексеевич: «Дед нашего отца — Савва Сиваш». Если отец, Алексей Васильевич, родился в 1868-м, то ориентировочная дата рождения Саввы — 1825 год.
Не берусь гадать, тот ли это Савва, потомки которого жили в Тарасовке. Вместе с тем у Саввы было три сына, а известна нам судьба только одного из них — Ивана. Поэтому для окончательных выводов нет оснований. Среди сыновей Ивана Васильевича в живых остался Анатолий Иванович. Также жив Сергей Алексеевич, живет в Карагандинской области, г. Сарак, 1, ул. Чапаева, 21. Но такого города в Карагандинской области нет. Есть город Сарань рядом с Карагандой. Письмо в г. Сарань осталось без ответа.
Осенью 2004 года на Федора вышел Александр Шульц, вахтовик из Петропавловска, и согласился побывать в Красноперовке и Новом Быте. Обладателей фамилии Сиваш в этих селах не осталось, кроме Джумаш Рахимжановны, которая живет у своей дочери от первого брака. Все дети Ивана Васильевича от казашки Джумаш (их было семь) на том свете, исключая Анатолия (1955). Но он алкоголик, ничего не помнит. Его отцу в 1955 году было 83 года. А первый сын Ивана Васильевича, названный родственниками, Иван (1918—1941) родился, когда отцу было 46 лет. Похоже, что количество потомков Ивана Васильевича явно занижено. Могила его не сохранилась. Кладбище заросло древесной растительностью настолько, что без топора и пилы по нему не пройти. В зарослях Александр обнаружил только две могилы с фамилией Сиваш: Василия Васильевича (1884—1953) и его сына Ивана (1916—1944). Ныне здравствущих потомков Ивана Васильевича, проживающих в Казахстане, он сфотографировал (см. № 16а, На, 71, 72, 73 и 74 цветн. вкладки).
Андрей Алексеевич явно похож на однофамильца, Николая Васильевича, из села Романовское Запорожской области (см. главу «Однофамильцы»), а Ольга Ивановна в чем-то повторяет Ефимию Федоровну из Тарасовки.
СИВАШ - СЫН СИВАША
Вот она, суровая жестокость, Где весь смысл — страдания людей! Режет серп тяжелые колосья. Как под горло режут лебедей.
С. Есенин
Статья с таким не тихим названием в газете «Уральский рабочий» появилась лет 20 назад. В ней шла речь о строительстве во время Великой Отечественной войны Уральского алюминиевого завода, об уполномоченном ЦК партии на этой стройке с фамилией Сиваш и о его сыне, рабочем завода УАЗ. В редакции газеты «лопатить» все номера «Уральского рабочего» за несколько лет отказались, но телефон собственного корреспондента по городу Каменск-Уральский дали. Любовь Михайловна Шаповалова, собкор со стажем, такой статьи не помнила, однако согласилась поработать с отделом кадров завода. В итоге у меня появился адрес Анатолия Николаевича Сиваша, а через некоторое время и ответное письмо из Каменска-Уральского:
«Не знаю, с чего начать, начнем с того, что мои родственники живут в Ростовской области, в хуторе Павловка Красносулинского района.
Это родственники моего отца. Он там жил до 1941 года. Его родителей повесили белые. С этого времени он с братом Иваном воспитывался в детском доме. Закончив 10 классов, хотел идти на фронт, но его комиссовали по состоянию здоровья — больное сердце. Он член ВЛКСМ с 1939 года. По комсомольской путевке приехал на Урал, в Челябинск, откуда его отправили в Каменск-Уральский на Алюминиевый завод (УАЗ. — Авт.).
Был начальником караула, командиром взвода охраны завода, комсоргом электролизного цеха. В 1945— 1946 годах — секретарь комитета комсомола завода, в 1946—1947 годах — секретарь Красногорского районного комитета ВЛКСМ г. Каменска-Уральского.
Умер в 1947 году. Ему было 24 года, подвело больное сердце. Мне тогда было три года. Очень жаль. Умный был у меня отец.
Вернемся в Ростовскую область. Детей у родителей было пятеро: тети Катя и Рая, дядя Ваня, отец. Была еще одна тетя. Как звали, не помню. Во время войны ее угнали в Германию, и о ней ничего не известно. В Павловке мы были в 1972 году. Переписка прекратилась в 1990 году. Сейчас о родственниках ничего не знаю.
Немного о себе. Я с 1944 года. Отслужив армию, пошел работать на УАЗ в электролизный цех, где и работаю по сей день.
Я на пенсии уже семь лет, но работаю, так как на пенсию не проживешь. В свободное время занимаюсь охотой, рыбалкой. Построил небольшой домик в деревне. Для нашей семьи хватает. У меня двое детей, дочь Оля и сын Коля 28 лет.
Три внучки, одна из них Сиваш.
Сын работает в том же электролизном цехе УАЗа.
Мечтаю, что дети мои и внучки будут здоровыми, умными и счастливыми».
Столь скромный «улов» не соответствовал уровню «уполномоченного ЦК КПСС». Решил поискать в бывшем партархиве Свердловской области, ныне архиве общественных организаций, снарядив туда жену, Нину Николаевну. Выяснилось, что все дела по 1944 год из архива исчезли или уничтожены. Но в документах 1945 года оказалось дело Николая Андреевича Сиваша. В нем автобиография без фотографии, написанная каллиграфическим почерком в марте 1945 года, и характеристика с грифом «сов. секретно», подписанная секретарем райкома партии Мачужен-ко в феврале 1947 года. Из характеристики следует, что тов. Н. А. Сиваш, русский, из крестьян-бедняков, член ВКП(б), в январе 1945 года был избран комсоргом ЦК ВЛКСМ на Уральском алюминиевом заводе. Отсюда, вероятно, появилось искажение в памяти — уполномоченный ЦК партии.
В сентябре 1946 года утвержден первым секретарем Красногорского РК ВЛКСМ.
«За время своей работы в РК ВЛКСМ проявил себя вполне способным и энергичным комсомольским работником. С работой справляется... Но в работе РК ВЛКСМ имеется ряд крупных недостатков: слабый рост рядов комсомола, в особенности за счет производственников, незначительная прослойка комсомольцев в ремесленных училищах и школах ФЗО. Значительная задолженность по членским взносам. Совершенно неудовлетворительный охват комсомольцев политической учебой (1 272 человека) и школой рабочей молодежи (479 человек) из общего числа 2 357 комсомольцев. Редко проводятся лекции и доклады на научно-популярные темы для молодежи. Совершенно слабо комсомольцы участвуют в физкультурных кружках, всего 236 человек.
Со стороны РК ВЛКСМ еще мало уделяется внимания работе первичных комсомольских организаций. Работники РК ВЛКСМ редко бывают на комсомольских собраниях, в связи с чем эти собрания проходят на низком идейно-политическом уровне.
Тов. Сиваш морально выдержан, пользуется авторитетом среди комсомольцев и несоюзной молодежи. Энергично направляет новый состав бюро РК ВЛКСМ на укрепление комсомольских организаций и на улучшение организационно-политической и политико-воспитательной работы.
Тов. Сиваш повышает свой идейно-политический уровень, аккуратно посещает партийно-комсомольскую школу при ГК ВЛКСМ.
Правительством награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
Многие штампы недавней идеологии, скрывавшиеся за грифом «совершенно секретно», довольно полно присутствуют в этой характеристике. Вместе с тем стремление партии держать в узде «народные массы», вдалбливать в головы «политику партии и правительства», формальное почитание пролетариата по своей однобокости и догматизму сродни процессу зомбирования, вызывавшему скрытое или явное неприятие и, как следствие, постоянную борьбу с буржуазной идеологией, религиозным дурманом, «гнилой» интеллигенцией, всяким ревизионизмом, национализмом, космополитизмом и пр. С другой стороны, широкое общение, христианские заповеди, позаимствованные коммунистами из Библии и ле-рефразированные на свой лад, содержали разумные начала, подталкивали молодежь к здоровому образу жизни, к учебе, труду, спорту. Однако пренебрежительное отношение к предкам, забвение семейных традиций считалось едва ли не доблестью, приветствовалось властью. Об этом документально говорит автобиография Николая Андреевича, написанная 60 лет тому назад, в которой автор не назвал даже имен своих родителей. Этого от него никто и не требовал. Вместо имен родителей требовалось их социальное происхождение.
Автобиография
Я, Сиваш Николай Андреевич, родился в августе 1923 года в селе Ворошилова, Павловского с/совета, Красногвардейского района Ростовской области, в семье крестьян. Отец и мать до революции и после революции занимались сельским хозяйством. В 1930 г. вступили в колхоз им. Ворошилова. Отец работал рядовым конюхом, затем — бригадиром. Мать — рядовая колхозница. В 1931 г. отец был взят органами НКВД. За что, я не знаю. И летом 1932 г. умер. Через неделю умерла мать. Нас осталось пять человек, и все были определены в детский дом, где я и воспитывался до 1936 г. С 1931 г. начал учиться и в 1938 г. окончил 7 классов.
С 1936 г. я жил со всеми своими сестрами и братом с бабушкой в отцовском доме на обеспечении колхоза. В 1939 г. вступил в ряды ВЛКСМ. С 1938 по 1941 год учился в средней школе поселка Гуково. Летние каникулы работал в колхозе, а осенью шел в школу. В 1941 г. окончил 10 классов средней школы пос. Гуково Ростовской области.
В начале войны вступил в истребительный отряд при городе Красно-гвардейске и находился в нем до октября 1941 г. В октябре 1941 г. призван в ряды Красной Армии. До января 1942 г. служил красноармейцем в г. Уфа. В январе 1942 г. по болезни демобилизован из Красной Армии в стройбат.
В январе-феврале 1942 г. в составе стройбата работал на строительстве Никелевого комбината в г. Орске. В марте 1942 г. перебросили на Уральский алюминиевый завод, где я работал в ремонтно-строительном цехе плотником. С апреля 1942 г. по декабрь 1943 г. работал в отряде ВОХР командиром отделения. С января 1944 г. — комсорг электролизного цеха № 2 УАЗа. В мае 1944 г. принят кандидатом в члены ВКП(б).
Из сестер моих старшая — член ВКП(б), работает председателем сельского совета. Меньшая сестра при оккупации была угнана на немецкую каторгу. Сведений от нее нет. Из родных два дяди на фронте с первых дней войны. Сам не судим, взысканий не имею.
Подпись — 22 марта 1945 г.
Сын Николая Андреевича, получив автобиографию и характеристику отца, ответил коротко: «Огромное спасибо за присланные документы отца. Очень рад и удивлен, что еще что-то сохранилось. Откровенно говоря, я горжусь своим отцом. Высылаю фотографии... Буду писать родственникам в Ростовскую область...»
Составляя с Федором маршрут его поездки в Европу, решил внимательно посмотреть на новейшем атласе автомобильных дорог Красносу-линский район Ростовской области, в который переименован бывший Красногвардейский. Даже не допуская мысли о возможности нанесения на карту дорог какого-либо хутора, буквально оторопел, увидев надпись «Павловка». Повертев схему непростого маршрута так и этак, вписали в него Павловку.
Из дневника Федора Григорьевича:
«При заезде в х. Павловку оказалось, что Сивашей в нем нет. Со слов местных жителей, были, но умерли. И показали дорогу в хутор Украинский, бывший хутор Ворошилова. В нем по адресу ул. Ворошилова, 24 жила только Любовь Романовна Сиваш.
В гостях у нее находился сын Федор Иванович (см. № 75 цветн. вкладки). Они много рассказали и показали, но откуда их предки приехали, не знают. О других Сивашах в округе не слышали.
В хуторе Ворошилова жили два брата — Андрей Сиваш и Степан Сиваш. У последнего осталась дочь, которая живет на шахте № 26 за городом Гуково, где и умер ее отец. Сын Виктор Степанович Сиваш погиб на шахте где-то на Украине.
У Андрея Сиваша и его жены Прасковьи (отчеств не помнят) было пятеро детей:
1. Екатерина (1922—1997), умерла в Павловке.
2. Николай (1923—1947), умер в Каменске-Уральском.
3. Раиса (1926—1983), умерла в х. Ворошилова.
4. Анна, родилась в 1928-м. В 1942 году ее увезли в Германию, где она, скорее всего, и умерла. Но односельчане когда-то слышали на радио песню по заявке известной в Казахстане доярки Анны Андреевны Сиваш и считают ее своей землячкой. Но в Казахстане немало Сивашей, и полная тезка вполне возможна.
5. Иван (1930—2001). Умер в х. Украинском (Ворошилова). Сам Андрей Сиваш умер в Новочеркасской тюрьме в 1933 году, куда его забрали неизвестно за что. Кулаком он не был, имел одну-единственную корову, и ту забрали соседи после его ареста. Похоже, в хуторе не знали, что Гражданская война, анархия давно закончились.
Прасковья Сиваш, мать пятерых детей, отправилась к брату мужа Ивану на шахту № 15 и пропала. Через какое-то время ее разложившийся труп нашли в лесопосадке. Пять малолетних детей осиротели. Очередная трагедия Сивашей. Какими словами ее передать...
У Ивана Андреевича Сиваша и его жены Любови Романовны, родившейся в 1933 году в х. Ворошилова, трое сыновей:
1. Федор, родился в 1951 году, живет и работает в России, имеет приемную дочь (см. № 75 цветн. вкладки).
2. Николай (1956—1973), поражен электрическим током, когда подключал магнитофон, придя домой после купания в речке.
3. Александр (1959—1995), повесился после нескольких дней работы на шахте № 3, куда ушел работать после ссоры с бригадиром в местном колхозе. В колхозе работал трактористом, комбайнером, награжден знаком «Золотой колос».
Явно злой рок витает над ростовскими Сивашами.
Павел Федорович Сиваш, мой дядя, где-то под Сальском на речке Егор-лык заболел малярией и скоропостижно скончался от лошадиной дозы лекарства (хины), растворенного в стакане горячей водки. Его старший сын Леонид Павлович Сивашов при загадочных обстоятельствах погиб, переехав в Никитовку, где работал забойщиком на шахте. Отец, Григорий Федорович, лишь благодаря счастливой случайности не расстрелян в той же Новочеркасской или другой тюрьме Ростовской области.
Единственная ниточка, ведущая в прошлое, позволяющая приоткрыть завесу хотя бы на одно колено в родословной Андрея Сиваша, спрятана в архивах Ростовского НКВД—КГБ—ФСБ. Приоткрыть их могут, если пожелают, только прямые родственники, внуки и правнуки, а таких осталось всего двое: Анатолий Николаевич и Николай Анатольевич, жители Каменска-Уральского.
Жестокая мясорубка на Земле Войска Донского и сопредельных территориях в первой половине XX века хранит еще множество тайн, связанных с судьбами тысяч, а может, и миллионов людей. Грешно оставить без внимания, предать забвению их тлен, рассеянный в тучных черноземах Приазовья и Причерноморья. Справедливость, христианская мораль требуют назвать их полные имена и хотя бы таким образом увековечить в памяти любознательных потомков, живущих не только хлебом единым...
Несовершенство людей давным-давно установила Церковь. Но почитатели марксизма решили построить новый м!р, уничтожив плохих, по их мнению, людей, и оставив хороших. Они, считавшие себя богами, призванными вершить судьбы людей, забыли изречение древних: «Ничего чрезмерного» — и принялись строить огнем и мечом утопию под названием социализм. Отсутствие идеальных партийцев и происки врагов не позволили якобы поселить нас в «светлое будущее». Но те, кто доказал бесперспективность построения коммунизма, повторяют ошибку, предлагая построить новую утопию — цивилизованный рынок и с его помощью экономически уничтожить недееспособную часть общества. Законы Колера не работают так же, как раньше законы Маркса. Никакой экстремизм не может одолеть психологическую инерционность людей. Любой новый м!р невозможен, пока нет новых людей, идеально к нему пристегнутых. История и биография поменялись местами. За человеческую жизнь в России успевают смениться несколько эпох, а люди не могут, не поспевают так быстро меняться. Вероятно, не м!р слишком плох для нас, а мы — для него.
Извечное противоречие отцов и детей: мы создаем этот м!р, а он идет вперед быстрее нас. В этой круговерти, забегая вперед, нельзя не оглядываться назад, отрываться от земли, от истоков, в том числе родословных. Чем это кончается, известно. А все разговоры о новых подходах, о коренных реформах, не более как возврат к хорошо забытому старому. Вполне возможно, что мы еще на далеких подступах к тому уровню цивилизации, которым владели наши далекие, даже очень далекие, предки. Забвение их трудов и наказов нам дорого обходится...
* * *
Закончив, казалось, эту историю, получил спустя три месяца пожелтевшую статью из заводской многотиражки «За уральский алюминий» с тем самым громким названием — «Сиваш, сын Сиваша». Написана она в 1979 году, автор В.Калашников. Начинается она так:
«Комсорг Центрального Комитета ВЛКСМ на Уральском алюминиевом заводе в годы Великой Отечественной войны Николай Сиваш умер в 1947 году. Было ему всего 25 лет. Сыну его, слесарю электролизного цеха, сейчас 35.
Анатолий Сиваш не помнит своего отца. Да и немудрено.
Три года было Толику, когда остановилось больное сердце Сиваша-старшего. Остались лишь пожелтевшие от времени две фотографии из семейного архива, с которых внимательно смотрит на сына молодой отец, как бы спрашивая: «Ну, как живешь?»
В статье два письма, датированных 1944 годом:
«Мы, фронтовики-комсомольцы, много слышали о вашем заводе, о его людях. Мы следим за вашими трудовыми подвигами, за вашими производственными победами. Для нас ваш завод стал близок и дорог...», — писал по шаблону тех лет комсорг воинской части, старший лейтенант Нестеров. Трудно верится, что в боевой обстановке, в дыму и крови сражений фронтовики только и делали, что следили за подвигами алюмин-щиков. Но вот ответ алюминщиков:
«В дни победоносного наступления нашей героической Красной Армии мы, алюминщики, напрягаем всю волю, все силы, чтобы дать еще больше алюминия. Алюминий — это металл самолетов и танков, металл победы. Об этом ежечасно помнит каждый алюминщик. Комсомольцы и молодежь нашего завода поклялись в 1944 году работать еще лучше...»
Письмо подписали секретарь комсомолии завода Н. Сиваш, комсорг электролизного цеха И. Кваша и комсорг глиноземного цеха Б. Каплей. И это соответствовало действительности. За годы войны на заводе сформировалось 113 комсомольско-молодежных бригад, о которых Н. Сиваш в своем выступлении на общезаводском комсомольском собрании сказал, что они «сыграли огромную роль в выполнении государственного плана заводом по снабжению авиационной и танковой промышленности алюминием...»
Страна, сумевшая в сжатые сроки, в боевых условиях, превзойти всю Европу, находившуюся под пятой Гитлера, по выпуску самолетов, танков и другого оружия, трудилась буквально круглосуточно, героически и, самое главное, результативно. Неужели Россия просыпается лишь в ситуациях, когда гром гремит.
Что касается сына Н.А.Сиваша, то его, как пишет В.Калашников, «уважали за обстоятельность, серьезность, трудолюбие и скромность». Это же самое можно сказать о большей части представителей данной фамилии, с которыми можно познакомиться на страницах настоящей книги.
Анатолий Николаевич, кроме того, «не любит быть на виду, не любит, чтобы его хвалили. Но делает все от души, на совесть. Прекрасной души человек. В беде и горе поможет, чем может. Последнее отдаст. Таких людей сейчас мало».
Можно не сомневаться, что сын Анатолия Николаевича, названный в честь деда Николаем, его дети, продолжат семейную традицию порядочных людей.
ДРУГ КАЛИНИНА ИЗ РОВЕНЬКОВ
Ровеньки известны с 1707 года. Находилось это селение на Земле Войска Донского. С 1934 года передано Луганской области, то есть вошло в состав Украины. Живут сейчас в городе Ровеньки 58 тысяч жителей. Кроме шахт действуют обувная фабрика и завод станочных агрегатов.
Вблизи Ровеньков — знаменитый Краснодон, где в период Великой Отечественной войны действовала подпольная организация «Молодая гвардия», которую возглавлял Олег Кошевой. «Красный Дон», «кошевой атаман» — явно из казачьего лексикона. В былые времена слово «красный» означало «красивый». Отсюда проспект Красный в Краснодаре.
Ровеньки оказались в поле нашего зрения благодаря Александре Из-райлевне Сиваш, проживающей в Екатеринбурге. Встретился с нею на квартире после ее возвращения из больницы.
Иван Яковлевич Сиваш, муж Александры Израйлевны, окончив школу в Ровеньках и поработав на производстве, попал на фронт. Участник обороны Ленинграда и инвалид Великой Отечественной войны. В 1944— 1945 годах служил в качестве государственного контролера в Умани, в той самой Умани, где князь Феликс Щенсный-Потоцкий, поляк русского происхождения, построил для своей скучающей жены великолепный парк, существующий по сей день и называемый «Софиевкой».
Возможно, под впечатлением красот знаменитого парка и победоносного завершения войны с фашизмом Иван Яковлевич решил жениться, и женился на Александре Израйлевне.
После окончания в 1959 году в Москве Всесоюзного заочного политехнического института приехал в Свердловск. Руководил предприятием п/я 202, потом работал в управлении снабжения Свердловского облисполкома. Начальник этого управления — Давидан Р.И. длительное время возглавлял областную федерацию волейбола, немало способствовал восхождению ныне знаменитого волейбольного клуба «Уралочка». Хозяйка квартиры к концу беседы призналась:
— А я думала, что других обладателей фамилии Сиваш, кроме моего мужа, в Свердловске нет. Хотя, по правде, один раз слышала то ли по радио, то ли по телевизору, но решила, что ослышалась.
Иван Яковлевич умер в 1994 году.
Его старшая сестра живет в Бердянске, в собственном доме на улице Франко, 53. На письмо мое не откликнулась. Оказалось, с ней случился сердечный криз, и старший сын Юрий Анатольевич увез ее к себе.
Со слов Александры Израйлевны, отца ее мужа звали Яков Иович, и до Ровеньков он жил в Ульяновской области. По какой причине Яков Иович покинул волжские берега, она не знала. Возможно, причиной этого был голод, разразившийся в Поволжье в двадцатых годах и сподвигший молодого американского врача-предпринимателя Арманда Хаммера на поездку в Россию с целью помочь голодающим волжанам. Его отец, коммунист, объединил в имени сына два символических слова — «рука» и «молот». Но вместо Волги Хам-мер попал в голодающий Екатеринбург, где в подвалах местного ГУМа ему показали огромные запасы ценных мехов.
— И с таким богатством вы голодаете? — воскликнул в удивлении американец, дед которого строил корабли в Херсоне и добывал соль на Сиваше. Хаммер тут же договорился купить эти меха за миллион долларов и на эту сумму поставить из США пшеницу. По телеграфу приказал своему компаньону, брату Виктору, купить на имевшийся у них миллион долларов продовольственной пшеницы и отправить пароходом в Россию. Виктор Хаммер возмутился:
— Ты сошел в России с ума. Нельзя так рисковать!
Но Арманд, владевший контрольным пакетом акций компании, настоял на своем. За меха они выручили три миллиона долларов. О поставке в Россию из США пшеницы узнал В. И.Ленин и, поблагодарив А. Хаммера, предложил взять на Урале в концессию любое крупное горное предприятие. Вождь Советской России знал о технической отсталости этой отрасли, где продолжали вручную пилить доски и кирками долбить скальные породы.
Первая концессия Страны Советов состоялась на «Ураласбесте», куда А. Хаммер поставил неизвестные еще в России экскаваторы, бурильные станки, пилорамы. Сотрудничал А.Хаммер (1898—1990) с СССР всю жизнь, лично встречался со всеми нашими вождями, начиная с В. И. Ленина и кончая М. С. Горбачевым. Он стал миллиардером, переключившись на нефтехимию. И львиную долю своих доходов сделал на СССР, хотя в мемуарах об этом не написал.
Не дождавшись ответа из Бердянска, я вновь побеспокоил Александру Израйлевну, не особенно надеясь на положительный результат. Однако опасения не подтвердились. Накануне в Екатеринбург звонила самая младшая сестра Ивана Яковлевича — Вера Яковлевна. Живет она в Черкассах, областном городе Украины. И хотя здоровье Веры Яковлевны также желает лучшего, но с ее помощью «лед тронулся». К его движению присоединилась и Клавдия Яковлевна, не имеющая возможности писать, но сообщившая по телефону ценную информацию: ее дед Иов до 1900 года жил в той же Петропавловке, что рядом со станцией Рассыпная и недалеко от города Тореза.
А наш отец ездил, и не один раз, в Торез. Зачем и к кому он ездил, сейчас не узнать. Только мне смутно помнится, что ездил к родственникам.
* * *
В начале XX века Иов Сиваш (отчества никто не знает) купил в Ульяновской области у деревни Бекетовка, что в Сангелеевском районе, ни много ни мало 400 десятин земли. Земля эта почти на берегу Волги. И эту солидную площадь он сам и его донецкие родственники ездили ежегодно обрабатывать. Это значит, что местных жителей он, если и брал на работу, то в ограниченном количестве.
Несомненно, близость к сельхозугодиям Волги, мощной водной артерии, заметно увеличивала стоимость каждой десятины земли, так как предоставляла владельцу возможность относительно дешево транспортировать зерно или животных в крупные торговые центры. Это обстоятельство говорит и о финансовых возможностях покупателя, приехавшего из маловодного Донецкого края.
Со слов матери Вера Яковлевна так описывает дедушку Иова и бабушку Василису:
«Когда они родились, не знаю. Дедушка у нас был красивый, статный, в плечах — великан, живота никакого, просто величественный и умный, при этом характер, как и у моего папы, спокойный и рассудительный. Бабушка Василиса была из богатой, знатной семьи. Отличалась высокомерием, горделивостью, своенравием. Ставя тарелку с едой на стол, она не смотрела на дедушку. Для нас это было дико, так как наши папа и мама жили дружно, любя друг друга. Я, будучи школьницей, задала маме вопрос: «Почему наша бабушка так относится к дедушке?» Мама ответила, что бабушка — дворянка. А дедушка хоть из богатой, но не титулованной семьи. Их родители дружили семьями и засватали бабушку с детства. Свою жену дедушка первый раз увидел, когда приехал забирать ее к себе».
Имя Иов меня заинтриговало, тем более что единственный носитель такого имени среди Сивашей смог купить 400 десятин земли. Имени Иов в антропонимических справочниках и энциклопедиях широкого пользования не оказалось. Очевидно, желающих носить имя библейского праведника, такого же, как и спаситель человечества Ной, немного. Любопытно, что в Мурманской области есть река Иова, что опять же заставляет вспоминать Арктиду (Гиперборею). Кстати, в «Ведах», «Авесте», Библии и других древних книгах отсутствуют упоминания о Гиперборее и гиперборейцах, поскольку это вообще не автохтонное, то есть не зародившееся в данной стране, наименование. Дословно этноним гиперборейцы означает «те, кто живет за Бореем (северным ветром)». И представьте себе, в книге Иова подробно, эмоционально описывается полярная ночь: «Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! О! Ночь та — да будет она безлюдна; да не войдет в нее веселие! Да проклянут ее проклинающие день, способные разбудить Левиафана (в Библии — морское чудовище. — Авт.). Да померкнут звезды рассвета ее: пусть ждет она света, и он не приходит: и да не увидит она ресниц денницы...» (Иов 3, 6—9).
Отсюда напрашиваются два вывода:
1. Праведник Иов — гипербореец, коль описывает полярную ночь не с чужих слов'. И кроме того, не рядовой житель, коль его именем названа река.
2. Присвоение священником, служителем церкви, новорожденному мальчишке имени Иов не могло быть рядовым фактом. Скорее всего, что-то существенное сподвигло священника на такой шаг.
«У дедушки было пять сыновей и три дочери, это те, что остались в живых, — продолжает Вера Яковлевна, — фотографий дедушки и бабушки у меня нет, должны быть у Клавдии Яковлевны. У старшего дяди Иосифа было два сына, и оба во время войны остались за границей, домой не вернулись. Самый младший дядя Ваня погиб на войне. У него осталось три сына: Виктор (1933), Юрий (1936) и Николай (1941)».
* * *
«О папе, самом дорогом и любимом, я могу сказать только одно — таких людей, как мой папа, сейчас, наверное, нет на свете. Что культурный, что добрый, что умный, самый честный человек не только для нас, но и для многих посторонних, которые неоднократно говорили нам об этом.
Мы никогда не видели папу злым или раздраженным. К нему прислушивались, с ним считались, а для нас — его детей — папа всегда был непререкаемым авторитетом. Мы его очень и очень любили.
Кстати, мама говорила, что папа многое унаследовал от дедушки, как умом, так и характером. В доказательство сказанному всего один пример. Когда Клавдия Яковлевна, его старшая дочь, забирала родителей к себе в Бердянск, то на проводы в Ровеньках сошлось два района города: люди долго уговаривали папу и маму, не хотели их отпускать.
Папа родился, кажется, в 1889 году. Мама на два года позже, родом она из г. Енакиево Донецкой области. В Бекетовке, на Волге, родились мои старшие сестры Клава, Маша, Лида и брат Ваня. Иван Яковлевич удался в папу и умом, и характером, а Клава умом в папу, а характером в бабушку-дворянку.
Папа служил в царской армии на финской границе вместе с Михаилом Ивановичем Калининым, впоследствии «всероссийским старостой». Михаил Иванович был старше папы, но они дружили, и дружба эта длилась до самой смерти М.И.Калинина (1875—1946).
10 июня 1946 года мы привезли сено и расположились на нем спать, чтобы его не-утащили чужие. Папа рассказывал нам очередную сказку. В это время подъехал «черный ворон». Увидев у калитки дома «черного ворона», мама задрожала и заплакала: «Яша, это все!»
Но один из приехавших чекистов сказал маме:
— Да не плачьте, он едет на похороны!
О, как мы ждали его возвращения. Отец вскоре вернулся и привез много подарков:
— Это вам от дяди Миши. Он подарки эти приготовил и завещал передать вам.
Но я забежала вперед.
Когда семью нашу в Бекетовке раскулачили и привезли на станцию, чтобы отправить в Сибирь, папу перед началом погрузки в вагон вызвали к начальнику станции и приказали, чтобы он с семьей, а также дедушка и бабушка не грузились в вагон, а сели на подводы, хотя в телеграмме из Москвы предлагалось семью Сивашей не раскулачивать. Но местные чекисты решили по-своему и повезли их на подводах в Гайворон. Где это селение, я не представляю, думаю, что в Донецкой или Запорожской области. (Ближайшее к Бекетовке село Гайворон находится в Саратовской области. Есть Гайвороны в Черниговской, Белгородской, Кировоградской областях и в Приморье. До них на телеге доехать за короткий срок нельзя. — Авт.)
В Гайвороне папу поместили в мужской лагерь, маму — в женский, а детей — в коммуну. Из Гайворона раскулаченные Сиваши сбежали в Донбасс. О, если бы я могла описать это бегство. Если объездчики догоняли убегавших, то они их убивали на месте.
Папа не рассказывал, как он убегал. А мама, как женщина, об этом очень часто, со слезами, вспоминала. Мы ее слушали внимательно. Мама сутки сидела в каком-то болоте, пока не привели к ней двух детей. После этого втроем они сидели там же еще сутки, пока не получили условный сигнал:
— Можно выползать.
Мама уже знала, что папа находится в Ровеньках. Как он об этом сообщил, не помню. Мама не могла бежать, оставив детей, которых определили в Гайворонскую коммуну. Поэтому она отдала все свое золото надзирателям коммуны, чтобы они позволили забрать Клаву и совсем маленькую Лиду. Ваня и Маша в это время находились в Енакиево, у маминых родственников, поэтому они «не кулаки».
Теперь, думаю, понятно, как мы оказались в Ровеньках. Раньше это был хороший город: в центре города естественный парк площадью 180 га, ухоженные дома и улицы. Теперь город не узнать — разваливаются дома и все остальное. Мы два раза строились в Ровеньках. Во время войны наш дом разбила бомба или снаряд. Второй раз построились аж в 1950 году. После этого мы все разъехались кто куда, оставили родителей одних.
* * *
Вернусь назад. Когда папа служил на финской границе, мама приехала к нему. Но у папы были учения: пришлось ждать, пока оформят пропуск. Вместе с ней, как потом выяснилось, ждал пропуск и Ульянов (Ленин). Их кормили из одного котелка солдатской кашей и компотом. По словам мамы, Ульянов, увидев в каше много жира, сказал:
— Пойдемте, сударыня, сольем жир, а потом будем кушать.
Папа, приезжая на побывку или в отпуск, часто рассказывал об Ульянове, и лишь после революции сказал о Ленине. Так вот Ленин лично посылал папу учиться в военную академию. Он говорил:
— Яков, хорошая у тебя голова, учись, далеко пойдешь!
Но когда было папе учиться, когда братья и сестры еще не определились, у самого дети маленькие да и дедушка возражал: папа был его правой рукой. Старшему Иосифу дедушка не доверял.
А с Лениным вышло так. Как-то Ульянов под видом слесаря-сантехника предложил роте, в которой служил папа, решить задачку:
«Я приду через неделю. Если кто из вас ее решит, тот умница».
В роте запрещалось держать ручки и карандаши. Папа, по его словам, четыре дня мучился, не мог решить эту задачу. Не получалось и у Миши (так папа называл Калинина). На пятую ночь папе снится сон, в котором он видит решение задачи. Папа проснулся, вскочил с кровати, а записать приснившееся решение нечем. Но тут он вспомнил о железке, которую принес, чтобы сделать перочинный ножичек, и с ее помощью на тыльной стороне тумбочки он зафиксировал решение. Когда сантехник увидел «резьбу на дереве», то сказал папе те самые слова насчет учебы.
О революции и Гражданской войне я ничего не знаю. После Гражданской войны папа вернулся к родителям. Перед этим М. И. Калинин говорил папе:
— Пиши, Яша, старикам. Пусть продают землю. Будет заваруха.
Но бабушка не разрешила продавать землю. Очевидно, как и многие, не могла поверить в возможность какой-то коллективизации...
После бегства из Гайворона папа устроился на работу в совхоз «Коминтерн», что в 30 километрах от Ровеньков. Работал трактористом. Старался, бедненький, работать на совесть, чтобы никто не догадался, что он кулак. В 1939 году папу как передовика производства и члена партии выбрали делегатом, кажется, XVI съезда ВКП(б). В Москве на съезде М. И. Калинин предложил папе переехать в Москву:
— Забирай, Яша, семью и переезжай сюда. Я устрою тебя на работу в Кремль.
— Миша, ты забыл, что я сын кулака.
С началом войны папу взяли шофером первого секретаря горкома партии, и они эвакуировались. Мама эвакуироваться не захотела.
В 1943 году папа попал в плен и до 1945 года находился в окрестностях Мюнхена. Потом работал охранником на шахте. Работа эта ему не нравилась, и он 25 лет проработал плотником, строил дома людям, в том числе и себе построил в 1950 году второй дом. Работал папа до 78 лет, помогал стать на ноги нам, своим детям, потом внукам.
Случился у него микроинсульт, но он все равно продолжал ходить на рынок: у мамы отказали ноги, катаклизмы жизни выходили боком...
Папа очень любил людей, животных, и они это чувствовали. Когда он строил дома, то в напарники взял деда Левченко. На каждом подворье, где строился дом, у хозяев были собаки. Так вот эти собаки папу пропускали во двор беззвучно, а напарника его ни за что. Дед Левченко не мог этого понять.
Папа до конца дней своих выглядел очень молодо. Его волосы оставались черными, только на висках слегка посеребрелись. Все чужие звали его дядя Яша, а маму — бабушкой. Это длилось лет 20.
Не знаю, верил ли папа в Бога, но мама ходила в церковь, пока ноги носили. Перед самой смертью папа вышел за ворота дома, постоял на улице, вернулся и говорит:
— Мать, когда умру, я хотел бы, чтобы меня отпели в церкви.
— Так мы же в церкви были 63 года тому назад, когда венчались. И ты в Бога не верил.
— Я Бога всегда держал в своем сердце.
Умер папа 31 декабря 1977 года, а мама 6 мая 1983 года.
Мы выполнили просьбу отца.
Если хватит сил и здоровья, я напишу вам о моих сестрах и братике. Я пришлю вам последнее письмо Ивана Яковлевича (см. № 76 цветы, вкладки). Он рвался приехать на мой юбилей. Не смог по причине смерти.
После папы это вторая умница и, наверное, самый честный коммунист. Его жена Александра Израйлевна говорила, что если бы не Ванины совесть и честность, мы бы давно были в Израиле. Но он оставался патриотом своей Родины до конца своих дней.
Виктор Григорьевич, приезжайте к нам в гости. Черкащина очень красива — леса, Днепр могучий и хохлов полно. На то мы — «центральная Украина».
Сестры
Здоровья и сил Вере Яковлевне хватило, чтобы написать о сестрах:
«Моя старшая сестра Клава родилась в 1922 году. Она у нас самая красивая и талантливая. Мама говорила: «Это растет вторая бабушка, властная, умная». Характер у нее строптивый, гордый, прямой. Говорит, что думает. Для нее ничего невозможного не существовало. Она многое, в том числе мужскую работу, делала сама: никому не доверяла. Закончила Ростовский мединститут, стоматологический факультет. Одновременно училась в Ростовском художественном училище. Очень красиво рисовала. Там же занималась вокалом. Хорошо пела. В Ровеньках ее звали артисткой. Клава всех нас учила, работая днем и ночью, чтобы помочь отцу в строительстве дома. Еще в 1947 году ее парень Толя посватался к ней. Получил ответ:
«Замуж пойду тогда, когда выстрою родительский дом».
Анатолий Григорьевич, военный летчик, уехал в Приморский край, в г. Ворошилов (ныне Уссурийск), и только в 1950 году они поженились.
В 1953 году у них родился сын Юра, а спустя пять лет — Вова. Оба сына закончили институты. Доучивать их Клаве пришлось одной: муж 18 марта 1980 года погиб на работе.
Юрий Анатольевич 25 лет руководил нефтебазой в Бердянске, а Владимир Анатольевич — директор одного из бердянских банков. Оба они рано поженились. У Юрия два сына: Дмитрий — врач, Максим — инженер.
У Владимира дочь Катя, студентка.
В 2002 году Клаве стало плохо после микроинсульта. И сын Юра забрал ее к себе «на дачу», в поселок, что в 5 км от Бердянска.
Моя средняя сестра Мария родилась в Ульяновской области в 1925 году. В 1943 году немцы, еще хозяйничавшие в Донбассе, послали молодежь на уборку урожая, где она наступила на противопехотную мину. Ей здорово досталось. Спасли ее немецкие врачи. Дали таблеток и бинтов, которых хватило на два года. Училась во Львове, где и вышла замуж. В 1951 году родила дочь Свету, в 1961 году — сына Юру. Один из осколков мины остался у нее в области сердца. Отец предлагал ей поехать в Москву на операцию. Но она слушать папу не захотела: «Он мне не мешает». Так с осколком и прожила до 75 лет. Света закончила Киевский политех, замужем. Живет в Киеве. У нее двое детей. Алина и Сергей. Последний учится в аспирантуре, возможно, пойдет по научной стезе.
Еще одна сестра — Лидия родилась в 1927 году.
Закончила Луганский фармацевтический институт.
В 1954 году вышла замуж за Якова, парня из Ровеньков.
В 1956 году в Кемерово у них родился сын Гена.
В 1983 году Яков Васильевич, работавший начальником газовой службы в г. Свердловске Луганской области, вернулся из поездки в Париж и позвонил жене в аптеку, которой она заведовала:
— Жду тебя. Хочу поесть мундерки с капустой.
— Подожди, прибыли лекарства, надо принять.
Это был их последний разговор. Жизнь Якова Васильевича на 56-м году оборвал инсульт. Повзрослевший сын пошел по стопам своего деда по отцу, стал алкоголиком, бомжем. Дома не живет. Лидия Яковлевна перенесла два инсульта за последние пять лет. В 2002 году ее лечили три месяца бесплатно: учли 45-летнюю работу на одном месте. Но левая рука все равно парализована. Живет одна. Изредка появляется сын. Приученный с детства к порядку, он все перестирает и погладит, а потом надолго исчезает. Чужие люди помогают ей готовить пищу. Я хотела забрать сестру к себе, но сама заболела. На этом все о моих сестрах.
О себе напишу, если хватит сил...»
Не написала.
РАЗДОЛЬНОЕ
Вновь я посетил Тот уголок земли...
А. С. Пушкин
Селений с таким названием, простым и внятным, на территории бывшего СССР немало. Но село, где ты родился, окончил школу, где родились твои братья и погребены родители, именуют малой родиной. Родину, как и родителей, не выбирают. Неважно, что эта малая родина лишь частица большого Отечества: в ней, как в капле воды, отражается весь м!р; с нее начинается восприятие всего мироздания, с нею, вольно или невольно, человек навсегда связан незримой пуповиной и реальными корнями, именно к ней, малой родине, он стремится, хотя бы изредка, прикоснуться, чтобы, как Антей, набраться новых сил, вспомнить младые дни, увидеть, если придется, своих первых друзей, учителей, родственников и обязательно поклониться праху родителей на местном погосте. Без малой родины, без корней, человек превращается в перекати-поле, которое ветры жизни носят по белому свету и не дают шанса где-либо осесть, заякориться, обрести, выражаясь по-морскому, остойчивость.
Мечтая когда-либо вернуться в родные пенаты, на малую родину, в 1990 году едва не купил трехкомнатную квартиру с гаражом и мебелью в городке Комсомольское, что в 10 км от Раздольного, в 45 от Донецка и в 70 км от Азовского моря. Достоинства такой географии, умноженные на южный климат, очевидны и доказательств не требуют. Но в 1990 году до пенсии было далеко, приобретать недвижимость про запас казалось перестраховкой, и самое главное, жена вдруг стала возражать против того, о чем постоянно мечтала. Женская интуиция в очередной раз оказалась на высоте. С развалом Союза процветающее Комсомольское рудоуправление, поставлявшее миллионы тонн известняковых флюсов металлургическим гигантам Украины и России, вмиг обнищало, городок стал замерзать без топлива, страдать от безводья и безработицы. Самостийная Украина стала искать экономическое благополучие в таможенных барьерах, в претензиях к Москве. Украинская недвижимость упала в цене многократно. Расплодившийся класс таможенников с той и другой стороны стал промышлять крохоборством, к таможенникам присоединились гаишники (по-украински даишники), экологи и прочие государственные, державные, рэкетиры.
Слухи о новых порядках на Украине не всегда подтверждались, но вместе с тем дополнялись неожиданными поворотами изощренной мысли государственных вымогателей. Не раз приходилось слышать от знакомых автомобилистов, что ноги их на Украине из-за произвола дорожных чиновников больше никогда не будет.
Собирая материалы для этой книги, в апреле 2002 года на автомобиле отправился из Краснодара в Донецк, точнее, из хутора Братский в село Раздольное, чтобы не только посетить деревенский погост, родственников жены, но увидеть, наконец, краеведческий музей, созданный на общественных началах моей одноклассницей Надеждой Заходенко, побеседовать с двоюродной тетей Верой Петровной, единственной из оставшихся в живых, о нашей родословной.
На подъезде к Успенской таможне, что вблизи Таганрога, обсуждал с сыном Сергеем, на автомобиле которого ехали, наши действия в случае широко известных претензий украинских гаишников на отсутствие бумажной наклейки «Россия» на лобовом стекле машины. Однако после российской таможни, преодоленной минут за пять, на украинской начались неожиданности. Кроме привычной очереди, как снег на голову, прозвучало первое требование заполнить миграционную карту:
— Зачем? Мы не мигранты, едем в гости на два дня!
Вместо ответа молодой пограничник вручил бланки карт на украинском языке и образец, согласно которому печатными буквами полагалось изобразить (по-другому не скажешь) в двух экземплярах фамилию и имя (отчество в европейской стране Украине уже лишнее), гражданство, транспортное средство и его номер, полный адрес принимающей стороны, цель поездки (в образце — частная; это не цель, а вид, характер цели).
Далее последовал «Полис № Б-203284 обязательного страхования гражданской ответственности собственников транспортных средств на территории Украины», выданный компанией «Гарант-АВТО».
Страхователь Сергей Викторович Сиваш застраховал не по своей воле на 8,5 тысячи долларов (в пересчете с гривен) все возможные риски на два месяца вперед. Будучи педантом во всем, что касается противоположной стороны, страховщик, то есть «Гарант-АВТО», не только опустил свою финансовую ответственность, но также «забыл» поставить печать фирмы и указать размер страхового возмещения. Значит, в случае реального ДТП, страхователь о таком полисе может забыть.
Следующая неожиданность — декларация на ввоз в Украину транспортного средства.
— Позвольте, но машина не снята с учета, на ней не транзитные, а нормальные российские номера, они зарегистрированы в Усть-Лабинском районе Краснодарского края.
— Вы хотите иметь проблемы?
— Нет, не хотим!
— Тогда делайте, что вам говорят!
Комментировать этот диалог российского гражданина с украинским чиновником не требуется, тем более что злополучная декларация на ввоз автомобиля была изъята украинской таможней при возвращении в Россию.
За этим последовало более-менее объяснимое требование — покупка «зеленой карты», плата за экологический вред, который автомобиль несет природе Украины. Общая стоимость всех «услуг» оказалась относительно недорогой — 350 рублей, затраты времени — около часа.
Не имея средств на многие социальные нужды, Украина тратит их в большом количестве на лишних чиновников, на сооружение дополнительных кабинетов. Количество всяких строений на украинской таможне раза в три превышало их количество на российской.
Цивилизованная и бюрократизированная Европа, которой пытаются подражать украинские власти, в подметки не годится своим подражателям. Время на преодоление автотранспортным средством межгосударственных границ в Европе занимает несколько минут, даже если в салоне автомобиля едут неевропейцы. Испытал на себе. При этом о каком-либо вымогательстве со стороны чиновников никто даже не слышал, не в пример Украине и России, где это в порядке вещей. Но если российские гаишники зарабатывают, как правило, на конкретных нарушениях правил дорожного движения, то украинские ищут свои пути. По словам одного россиянина, он заплатил в Бердянске в апреле 2002 года штраф в размере двух тысяч гривен за отсутствие наклейки «RUS» на его автомобиле. По дороге в Донецк на выезде из Старобешево, районного центра, нас остановил сержант ДАЙ (державной автоинспекции):
— Ваши документы!
— Какие?
— Техпаспорт и права!
Заставил водителя выйти из машины, проверил багажник, номера двигателя и кузова. Запросил декларацию на ввоз автомобиля и паспорт водителя. Изучив документы, изрек:
— Почему в паспорте нет отметки таможни?
— Спросите у таможенников, — ответил водитель.
— Что за разговоры? — возмутился сержант. Включив диктофон, я вмешался:
— Штамп в загранпаспорт ставят пограничники при визовом режиме границы. Таможня паспортно-визовый режим не контролирует и не имеет права ставить свои отметки в паспорта.
— Вы зачем включили диктофон? Выключите немедленно! Счастливой дороги, — отчеканил сержант и тут же вернул документы. Явный испуг при появлении диктофона был виден невооруженным глазом.
Время вносит коррективы. С появлением понятия «Единое экономическое пространство» время на преодоление таможни сократилось, за исключением некоторых пунктов, где наблюдаются сезонные пробки. Исчезла абсурдная «декларация на ввоз транспортного средства в Украину», страхование российского автотранспорта делает российская сторона, противоположная сторона признает эту страховку. Но коллега по работе в июле 2004 года по дороге в Крым на первых десяти километрах после Новошахтинской таможни, преодоленной ночью быстро и без проблем, был остановлен даишниками пять раз и заплатил около двух тысяч рублей штрафов. 100 гривен за отсутствие наклейки «RUS» и столько же за превышение норматива СО в выхлопных газах. Ссылки на плохое качество бензина во внимание приняты не были.
* * *
Первое упоминание о Раздольном* датировано 1789 годом в описании земель Мариупольского уезда Екатеринославской губернии, хотя село основано на десять лет раньше.
Называлось оно первоначально Аргин, потом — Большая Каракуба. В переводе с татарского Каракуба — черная пещера. Большой «черную пещеру» назвали, вероятно, потому, что первоначально в ней поселились 1 424 переселенца, большое по тем временам количество, которое вскоре сократилось до 828 человек за счет переезда части жителей в новообразованные села Бугае и Ново-Каракуба. Жителей Бугаса по сей день зовут аргиносами. Но бугасцы помнят, как осенью 1802 года общее собрание зажиточных крестьян Б. Каракубы приняло решение выселить 60 самых бедных семей, которые и осели в верховьях речки Мокрая Волноваха, образовав село Бугае. Сегодня более ста молодых людей из этого села ищут счастья за рубежами своей родины.
Основали Б. Каракубу, Ново-Каракубу, Бугае, а также Стылу, Сарта-ну, Чермалык, Константинополь, Большой и Малый Янисоль, Ялту, Чердаклы и Урзуф греки, переселенцы из Крыма, считающие себя эллинами и римлянами одновременно. Но натуральные римляне-италики говорили на латинском, ныне мертвом языке, поэтому часть приазовских греков, говорящих на одном из ста диалектов Малой Византии, могут условно считать себя эллинами, потому как ни римлян, ни эллинов в их первозданном виде не существует.
Во всяком случае, итальянка, жительница Рима, имеющая высшее образование и говорящая по-русски, у котлована, где Муссолини раскопал начало Аппиевой дороги и храм Весталок, где по сей день на портале ворот блистает золотом чеканная, но уже мертвая латынь, отказалась признать себя потомком древних римлян, а мои вопросы на эту тему признала некорректными. Но параллель между итальянцами и римлянами — не аналог параллели между эллинами и греками нынешними. Ведь древнегреческий, среднегреческий и новогреческий языки, по утверждению специалистов, в разной степени, но схожи между собой. А между итальянским и мертвой латынью, кроме графики, сходства мало. В то же время язык приазовских греков значительно ближе к первоисточникам, чем язык греков, проживающих или проживавших в Грузии. Этому, как и положено, есть причина. Но сначала небольшая ремарка.
* В основу положен архив Н.Г. Заходенко.
Судьбы России и Греции, россиян и греков переплелись так тесно, что вряд ли можно найти аналог. Греки, живущие на территории России несколько веков, по праву считают ее своей родиной. Вместе с народами, населяющими Россию, греки испили до дна всю чашу радостей и невзгод, выпавших на долю великой страны. И вместе с тем их души переполняет гордость за своих земляков, прославивших страну: первая в мире женщина, севшая за руль трактора «форд-путиловец», гречанка Паша Ангелина, первый гражданин СССР, водрузивший государственный флаг на Северном полюсе, грек Иван Папанин (первым в мире был американец Ф. Кук в 1908 году), первый экспериментальный советский реактивный самолет в 1943 году поднял в свердловское небо грек Григорий Бахчиванджи.
Из-за репрессий 1937—1938, 1943—1944 годов многие греки вынужденно скрывали свою национальность, придавали фамилиям русифицированную форму. После реабилитации часть греков эмигрировала в Грецию, но большая часть осталась в России и на Украине.
Российская история грузинских греков, считающих себя понтийцами, началась в 1813 году, когда 20 семей из Пасенского Санджака Эрзурум -ского вилайета (области) приехали в грузинское село Цинцкаро, разрушенное накануне Ага Магомет-Ханом. Однако массовое переселение греков началось позже. Христианское население турки ставили перед выбором: сохраняйте или язык, или веру. Греки выбирали веру. И когда в 1828 году русские войска под командованием генерал-фельдмаршала И.Ф. Паске-вича вступили на территорию Турции, местные греки присоединялись к русской армии, создавали свои отряды, участвовали в боевых действиях. В армии И. Ф. Паскевича побывал А. С. Пушкин и оставил нам интереснейшее «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 г.».
Когда по условиям Адрианопольского договора Россия вернула Турции уже завоеванные Каре и Эрзурум, сохранив устье Дуная, Грузию, Имере-тию и Мегрелию, греки попросили Паскевича срочно переселить их за пределы Турции. По условиям этого договора Турция признала автономию Греции, Сербии, Валахии и Молдавии, а также право России на Черноморское побережье. Любопытная деталь: город Эрзурум пережил несколько нашествий, в том числе нашествия армян и арабов. Именно арабы переименовали византийский город Феодосиополь в Арз-эр-Рум, то есть «земля римлян». Отсюда и пошло название Эрзэрум, Эрзурум, Арзурум. При армянском царе Тиридате государственной религией считалось христианство. Но сегодня от христианских церквей не осталось следов. Зато в городе полно мечетей. Самая старая из них — Улу Джами построена в 1179 году.
Русский царь разрешил грекам переселиться в Грузию и Армению. С распадом СССР многие грузинские греки, считающие себя с тех времен подданными России, предпочли переехать в Российскую Федерацию. Их предки, жившие во внутренних районах Турции, под давлением обстоятельств освоили анатолийский диалект турецкого языка и называют себя «урумами». «Рум» по-турецки, как и по-арабски, — подданный Римской империи, то есть то же, что и «Ромей», «Ромеос». Фамилии «урумов» Ста-филидис, Бостанджиев, Гюрджиев, Антониади, Ставриниди, Топузис, Пет-риди, Пиастопуло, Кизиридис, Фотиади, Тахчиди и др. один к одному повторяют фамилии греков, проживающих в Греции, и потому на законных основаниях они могут относить себя к туркоговорящим эллинам. Но они предпочитают считать себя понтийскими греками, хотя Понтийские горы, Понтийское царство связаны только с южным побережьем Черного моря, или с Понтом Эвксинским, что в переводе с древнегреческого означает море Гостеприимное. Эрзурумский вилайет далек от побережья Черного моря.
А вот предки приазовских греков, полагаю, после захвата турками в 1461 году южного Причерноморья, Синопа и Трапезунда, то есть территории бывшего Понтийского государства, вынуждены были перебраться на южное побережье Крыма, в малонаселенные татарские села. О длительном проживании греков на южном побережье Черного моря свидетельствуют внушительные архитектурные памятники. В частности, собор Святой Софии в центре Трапезунда (Трабзона), построенный около 1200 года и ныне превращенный после реставрации в музей. А также находящийся в 40 км от Трапезунда греческий Успенский монастырь, построенный в честь Девы Марии. И хотя монахи не живут в этом монастыре с 1923 года, здания сохраняют свой внушительный вид. Ведутся реставрационные работы (см. №77 и 78 цветн. вкладки).
Кстати, Трапезунд в 750 году до н. э. основали милетские греки из Синопа, и он был столицей Трапезундского греческого царства до турецкого завоевания в 1461 году.
На южном берегу Крыма общая численность татар была невелика: кочевники предпочитали степь, а побережье добровольно уступили генуэзцам и готам, и недобровольно — туркам. Но турки находились в крепостных гарнизонах, а в деревнях их практически не было. Не будучи отуреченными, приезжие греки воздвигли свои или восстановили старые христианские храмы, часть веротерпимых язычников-татар (огнепоклонников) склонили к своей вере, частично ассимилировали. Ибо чем другим объяснить наличие среди крымских греков татарских фамилий или греков, не знающих вообще греческого языка. Фамилии Тохтамыш (хан, сжигавший Москву), Харахаш, Ахбаш, Мангуш, Куинджи, Дулумбаджи, Халаджи, Куркчи, Бахчиванджи, Джанахай, Мамай и многие другие говорят сами за себя. Кстати, фамилия Куинджи в переводе с татарского означает «золотых дел мастер». И эта фамилия была дана знаменитому художнику, греку по национальности, по прозвищу его деда. Почему греки давали татарские прозвища своим соплеменникам? Это не случайность. Да и названия сел, большей частью татарские, были сохранены, скорее всего, по воле их основателей, чем по причине якобы имевшегося запрета на «вольнодумство». О мирном сосуществовании греков и части крымских татар-христиан, тяготевших к оседлой жизни (были среди них и такие), говорят уже упоминавшиеся в первой части церковные записи в Судаке и герб Мариуполя, многочисленные факты посещения татарами христианских храмов, включая первого хана Хаджи-Гирея, а также татарские по антропологии, менталитету и языку, православные по вере, жители приазовских селений Старый Крым, Карань, Богатырь, Старобешево, Ласпа, Улаклы, Керменчик, Мангуш.
Фамилии жителей этих селений — Бурлаев, Пефтиев, Сандулов, Узу-нов, Ангелин и т. д. — несут татарскую окраску, хотя в графе национальность написано — грек.
Определенным образом сказывалось и славянское влияние, о чем свидетельствуют совсем негреческие фамилии некоторых греков: Левтеренко, Коваленко, Дьяконенко, Писитко, Заниско, Юрьев, Балабанов, Гу-дин, Попов, Васильев, Кириллов и др. Возможно, что появление этих фамилий связано с известными случаями, когда греки, добровольно переселявшиеся до 1775 года на запорожские земли, сливались с казаками, вступали в Запорожское войско, а в нем имелись всякие фамилии и клички. Часть фамилий, особенно тюркоязычных греков, благоприобретена в ЗАГСах, то есть не являются первозданными, автохтонными, вынесенными из Крыма или Турции.
Греков, говорящих на смешанном греко-татарском языке, нет. Поэтому приазовские греки, практически избежавшие как турецкого, так и, в значительной степени, татарского влияния, могут именовать себя эллинами, то есть так, как именовали себя древние греки, а также считать себя понтий-цами. Хотя есть среди них и анатолийцы, о чем говорит селение Анадоль (Анатоль), расположенное на территории бывшего Мариупольского уезда.
* * *
По указу Ея Императорского Величества Азовская губернская канцелярия в марте 1780 года «для заведения города и поселения хлебопашцев» отвела земли от Азовского моря и устья реки Берды, где крепость Петровская (недалеко нынешний Бердянск), по рекам Берда, Каратыш, Мокрые Ялы, Волчья, Береснеговатая, по правому берегу Кальмиуса до его впадения в Азовское море «вышедшим из Крыма грекам».
На этих землях грекам предоставлялось право самостоятельно выбирать «удобные места для деревень» и для каждой из них, независимо
от количества дворов, нарезать по 12 тысяч десятин земли на 10 льготных лет. Если же «по миновании пожалованных десяти лет какие-либо земли заселены не будут... то отобрать от них, раздавать желающим на равном основании с прочими всей губернии землями. Город их именовать Мариуполь, построить его на берегу Азовского моря при устье реки Кальмиус, а все жалованные оным грекам земли имеют составить Мариупольский уезд».
В Мариупольском краеведческом музее висит карта Мариупольского уезда. В центре карты надпись «Быть по сему. Екатерина», а внизу, по береговой линии Азовского моря, виза: «Князь Потемкин».
Карта Мариупольского уезда, 1780.
Существенно, что мариупольский уезд граничил по реке Берде с Землей Крымских татар, а по реке Кальмиус с Землей Войска Донского, в состав которой не входил, между прочим, Таганрогский уезд. Так что контакты греческих поселенцев с крымскими татарами по-прежнему оставались непосредственными, а не символическими.
Представление о Б. Каракубе XIX века дает выдержка из камерально-экономического описания земель Мариупольского уезда, направленного Департаменту государственных имуществ: «Течение реки Кальмиус беспрерывное и быстрое. Вода в нем пресная, чистая...Оная река имеет местами омуты и глубокие плесы... Речку сию можно назвать главным урочищем греческой дачи, где ключевые воды, почти на каждом шагу встречающиеся в оврагах и освежающие приятной прохладностью, быстрым стремлением как бы поспешающие соединиться с водами Кальмиуса.
Под устьем реки Мокрой Волновахи берег отходит на полную версту, образуя чрезвычайно крутую, ярко сверкающую на солнце, каменную стену, под защитой коей находится селение Каракуба (достопримечательность эта ныне уничтожена, но часть ее зафиксирована на фотографии. — Авт.).
В сем селении мужеска пола 435, женска 393 душ, дворов 145 и каменная церковь во имя святого Дмитрия. Между строениями находятся фруктовые сады, несколько колодцев и пчельников. На речке Кальмиус под селением находится мельница о четырех поставах Мариупольского мещанина Степана Халпахчи (исчезнувшая в 1954 году водяная мельница была деривационного типа, то есть находилась на водоотводном канале примерно в полукилометре от камненабросной, часто разрушаемой паводком, плотины. — Авт.). Сверх того на речке Волноваха еще 5 мельниц, из коих 3 с хуторами. Главный промысел поселян состоит в скотоводстве и хлебопашестве...»
Каменную церковь в Раздольном построил С. Д. Лефтеренко и получил за нее, как за лучший храм империи, золотую медаль и грамоту патриарха всея Руси. Судя по всему, Ставру Дмитриевич Лефтеренко оплатил строительство, а имя архитектора осталось в неизвестности. Факт строительства такого объекта говорит о солидных экономических возможностях села того времени. Таких возможностей, несмотря на огромный технический прогресс за 130 лет и соответствующее относительное удешевление любой стройки, современное Раздольное не имеет.
В 1941 году в церковь попала немецкая бомба, но из стен частично разрушенного храма никто не мог выдрать ни одного целого кирпича. Известковый раствор, на котором он был сложен, по прочности превосходил прочность самого кирпича, а также прочность кладочных растворов Колизея и римского амфитеатра в Карфагене. Эти растворы с заметным содержанием крупнозернистого песка без особых усилий и без каких-либо инструментов мне удалось отковырнуть ради любопытства. Кладочный раствор Раздольненской церкви имел прочность природного камня. Говорят, что в известковый раствор добавляли яичный белок и молоко черных коров.
Опорная часть купола Каракубской церкви стягивалась стальной полосой, стыки которой представляли кованые цилиндрические кольца, соединенные стержнями. Долговечность таких стыков намного превосходит срок службы сварных швов. В свое время с мальчишеским любопытством не раз забирался я в полуразрушенное здание этой церкви, пытаясь проникнуть в самые недоступные места. Мощный фундамент из крупных тесаных камней, местами стены метровой толщины, впечатляли. Изящный и высокий купол церкви, расписанный изнутри фресками на библейские темы, господствовал над всей округой. О звучании колокола можно было только догадываться. И появление на месте архитектурного шедевра убогой трехэтажной коробки, именуемой общеобразовательной школой, следует считать исторической несправедливостью, подлежащей исправлению.
К достопримечательностям Раздольного относятся и каменные заборы, сложенные преимущественно из серого песчаника и частично из белесого известняка. Из камня сложены многие хозяйственные постройки и даже жилые дома. Строительный камень добывали в двух давно заброшенных каменоломнях вблизи села. Будучи школьником и вооружившись клиньями, зубилами, молотками, кувалдой, отправился в одну из этих каменоломен с целью заготовить несколько кубометров камня. Проработав с полдня, пришел к выводу, что проще насобирать этих камней, чем добывать из монолитного скального массива. И глядя в послевоенные годы в Раздольном на вытесанные, точнее, выдолбленные из камня мельничные жернова, корыта, катки для обмолота зерна, фундаментные блоки, тротуарные плиты, всегда поражался трудолюбию тех людей, которые это вершили. А перед глазами однотипные каменные изделия, выкопанные из заваленных пеплом Везувия две тысячи лет назад Помпеи, еще более древние «каменные бабы», величественные каменные саркофаги, театры, статуи, пирамиды, колоннады, оставшиеся от исчезнувших цивилизаций на территории нынешней Турции, Египта и других стран. Какой колоссальный труд в них вложен, и насколько мы стали ленивы и физически нетрудоспособны.
На станках, привезенных из Крыма, каракубские гречанки ткали ковры и шерстяные ткани. Некоторые мужчины шили чарухи — разновидность кожаных лаптей. За пределами села существовало гончарное и черепичное производство. И то, и другое ныне напрочь забыто. Удивительно, но скотоводы и пахари, а также появившиеся позже горняки и энергетики за все время существования уезда, а затем усеченного по площади района оставили почему-то без внимания наличие на своей территории месторождений аметистов, лейкосапфиров, яшмы, ископаемых кораллов. Эти драгоценные и поделочные камни по сей день не востребованы местной экономикой, хотя промышленное развитие района желает лучшего. Ста-робешевская ГРЭС, дающая около 87 процентов всей продукции района, не может одна решить, в частности, проблему занятости трудоспособного населения.
Продукт хлебопашества — зерно частично вывозилось через Мариупольский порт. Главная пристань находилась в устье Кальмиуса. Через этот порт ввозились импортные товары. Каракубские купцы Андрей и Дмитрий Бахманы, Ахбаш и другие имели свои магазины в центре села, где торговали тканями, бакалеей, сельским инвентарем.
До 1872 года население Б. Каракубы было неграмотным. С 1872 года в селе открылась четырехклассная земская народная школа, а с 1880 года — одногодичная церковно-приходская школа. В земской школе преподавание велось на русском языке до 1920 года, с 1920 по 1938 год — на греческом.
В декабре 1796 года, а также еще дважды — в 1827 и 1828 годах в Новороссии вводилось крепостное право. Крестьян закрепляли за теми помещиками, где их заставал царский Указ. На греческие поселения крепостное право не распространялось: по Указу Екатерины II они на сто лет освобождались от всех податей и воинской повинности, а преемники Екатерины, как и она сама, свято чтили повеления своих предшественников.
Грекам не удалось за десять льготных лет освоить все отведенные им земли, поэтому в Мариупольском уезде появились другие новоселы. В частности, такими были 14 немецких колоний. Немецкие колонии появились и на землях Таганрогского уезда, расположенных по левому берегу Кальмиуса. Их нынешние названия — Солнцево, Мичурине, Тельма-ново и др. — почти ничего не говорят об их немецком происхождении, исключая, конечно, немецкую фамилию Тельман.
Любопытна статистическая справка о распределении и классификации сельскохозяйственных земель Мариупольского уезда в 1885 году.
|
Распределение земли в Мариупольском уезде. 1885 год |
|
|
Общинные земли |
537 779,2 десятины |
|
(22 363 семьи) |
24 десятины на одну семью |
|
Надельные (подворные) земли |
101 169,7 десятины |
|
(2 892 семьи) |
34 десятины на одну семью |
|
Частные земли |
95 116,9 десятины |
|
(216 семей) |
1 544,8 десятины на одну семью |
В руках 19 наиболее крупных землевладельцев было сосредоточено 29 352,2 десятины земли, 44 сельскохозяйственных машины, 41 445 голов скота. На их землях ежегодно работало около 700 сельскохозяйственных рабочих, размещалось 10 промышленных предприятий.
Раздольненский богач Левтеренко (очевидно, Лефтеренко и Левтерен-ко — разное написание одной и той же фамилии) имел 2 500 десятин земли, на которой работало около 200 крестьян. Не зная объемов получаемых урожаев и отдачу от животноводства, трудно определить эффективность их труда. Но при скромной технике тех лет на одного наемного работника у Левтеренко приходилось 12,5 десятины обрабатываемой земли, что уже само по себе неплохой показатель, если сравнивать с показателями недавних колхозов. Удельные площади общинной земли (24 десятины на семью), а тем более надельной (34), говорят о еще более высокой нагрузке на членов крестьянских семей при отсутствии наемных работников (батраков) и одновременно опровергают большевистский тезис о без-земелии крестьян, что, безусловно, не исключает определенной прослойки так называемых бедняков.
Но кто был движущей силой революционной борьбы, ее организатором и вдохновителем? Сам того недопонимая, о событиях 1905 года рассказывает бывший член местного ревкома З.Г.Джуха:
«Эти дни 1905 года я помню хорошо. В ноябре у нас в Большой Кара-кубе была ярмарка на том месте, где сейчас лесоторговый склад. Приехало очень много купцов с товарами. Шла оживленная торговля. И вдруг началась страшная пальба, резня. Били евреев, якобы членов какой-то социал-демократической организации. Несколько человек убили. Остальные, оставив свои товары, убежали. Этот погром устроила царская полиция. В погроме участвовали многие кулаки из села».
Где здесь рабоче-крестьянский протест, революционное движение, которым якобы руководили подпольные ревкомы. На самом деле, как утверждают Курцио Малапарте и Валерий Демин в книгах «Техника государственного переворота» и «От русичей к россиянам», изданных на рубеже второго и третьего тысячелетий, все происходило не стихийно, не в одночасье и совсем не так, как рассказывали большевики в течение 70 лет одураченному населению.
Согласно Генриху Форду, еще в XVII веке европейский еврейский центр, созданный Ротшильдами во Франции, обратил пристальное внимание на влияние печати и идеологии на общественное сознание. Именно благодаря помощи и поддержке этого центра получила широкое распространение литература утопического социализма, гуманизма, масонства, побудившая общества западных стран к брожению. Именно этот еврейский центр организовал в 1640—1660 годах революцию в Англии и установил там кровавую диктатуру Кромвеля. Кромвель, как еврей, насаждал, ко всему прочему иудаизм в Англии. После смерти Кромвеля Ротшильды обратили свои взоры на североамериканский континент, где англичане имели колонии. Через 100 лет началась революционная война за независимость этих колоний, окончившаяся победой восставших и образованием США, в которых власть захватили представители революционного еврейства. Благодаря им к началу XIX века в США сложился автономный, независимый от Европы, существующий по сей день американский еврейский центр, унаследовавший от европейцев радикальную психологию решения многих задач.
Громадные успехи североамериканских коллег подтолкнули Ротшильдов к организации революционного переворота в Европе. Испытательным полигоном стала Франция. Евреи помнили опыт предков: погромы иудеев в Персии и Иране, разгром Иудо-Хазарии, инквизиция в Испании. (Кстати, испанцы до сих пор гордятся тем, что первыми в Европе в XV веке изгнали евреев из своей страны, и не разрешают им вернуться по сей день. Поводом для антисемитского взрыва послужило обнаружение у королевского казначея огромного подвала, забитого драгоценностями. Я имел возможность лицезреть этот большой каменный подвал, сохранившийся почти в первозданном виде в Толедо, бывшей столице Испании. Гид-испанец показал также облезлое, пустое здание синагоги, существующее с тех пор без ремонтов. «Ливанские и итальянские евреи часто посещают эту синагогу, льют слезы у ее стен, просят разрешить реставрацию здания, но разрешения им не дают», — эмоционально говорил и показывал русскоговорящий испанец Карлос Веласко, окончивший Московский госуниверситет и защитивший диссертацию в Сорбонне.)
Этот опыт показывал, что прямое утверждение иудейского господства рано или поздно кончается трагедией из-за немногочисленности иудеев. Поэтому Ротшильды взяли за основу тактику косвенных действий. Во Франции нашли применение подкуп, террор, радикально-революционная идеология, силовое подавление противника «чужими руками» и пр. Все развивалось благополучно до прихода Наполеона. Когда Наполеон распустил конвент и расправился с некоторыми деятелями европейского еврейского центра, французская революция стала приобретать национальные черты, что не входило в планы Ротшильдов. От поддержки революции Ротшильды перешли к ее шельмованию. Они явились душой всех союзов против Наполеона и своего добились. Поражение Наполеона под Ватерлоо предопределил маршал Груши, преследовавший Блюхера. Будучи подкупленным Ротшильдами, он «не успел» догнать своего противника до Ватерлоо.
Активная роль Ротшильдов в борьбе с Наполеоном открыла для них двери многих правящих элит Европы. Однако в Германии, Австрии и России их ждали неудачи. В Германии стремительно шли процессы национального возрождения, а в России и Австрии еще крепкими оставались самодержавно-имперские устои. Поэтому попытка Ротшильдов организовать переворот в России при помощи масонских лож декабристов потерпела провал. Декабристы были разгромлены, а вскоре русские войска подавили организованные европейскими евреями восстания в Польше и Венгрии. Аналогичное восстание-революция 1848 года была подавлена в Германии. Именно в 1848 году сделали свои первые шаги К.Маркс и Ф.Энгельс, теоретики еврейского коммунизма. В ответ на поражения Ротшильды объявили допустимыми все средства и методы борьбы со своими злейшими врагами — Германией, Россией и Австрией, с целью их разложения и разрушения. В ход пошло все: революционеры, масоны, печать, террористы, «прогрессивное общественное мнение», экономическое и политическое давление, военные действия... В ход пошел марксизм. В 1875 году Энгельс писал: «Если не считать Германии и Австрии, то страна, за которой нам надо наиболее внимательно следить, остается Россия. Там, как и у нас, правительство — главный союзник движения, но гораздо лучший союзник, чем наши Бисмарк и Штибер-Тессендорфы... Положительно кажется, что на этот раз Россия первой пустится в пляс. А если это совершится во время неизбежной войны между германо-прусской империей и Россией, — что весьма вероятно, — то неизбежно и обратное воздействие на Германию».
Не откажешь Ф. Энгельсу в прозорливости. Но дифирамбы российскому правительству в лице Александра II говорят о многом. В связи с этим его гибель от рук революционера-патриота совсем не случайна. Ф. Энгельс не осмелился говорить о тех, кто уже назначил себя победителем, а именно о международном еврействе, которое сделало все, чтобы мировая война состоялась. Зато сионист и масон Оскар Леви этого не скрывал:
«Мы, евреи, устроили мировую войну! Мы, евреи, ничто другое, как мировые обольстители, его подстрекатели, его палачи! Наша последняя революция еще не сделана!»
Именно в таком ключе и шла подготовка революционного переворота в России. Особый колорит этой подготовке придавало столкновение интересов двух международных еврейских центров — европейского и американского. Душой американского центра был миллиардер-банкир Я. Шифф.
На организацию революции в России он истратил около 20 миллионов тех не девальвированных еще долларов. На эти деньги создавалась революционная печать и организовывалась революционная пропаганда, содержались боевые еврейские дружины, развязавшие террор против царских администраторов под улюлюканье и одобрение «прогрессивной» мировой, то бишь еврейской, общественности. По свидельству В. Шульгина, в ходе этого террора погибло около 20 тысяч царских чиновников. К 1905 году эта целенаправленная подрывная работа привела к тому, что почти вся печать Российской империи оказалась в руках евреев, они установили контроль над театрами, образованием, судом, добились значительного влияния в банковской сфере, в коммерции, подчинили себе интеллигенцию, создали боевые дружины, запугали значительную часть царской администрации, организовали русско-японскую войну.
Но основательно подготовленная попытка переворота 1905—1907 годов провалилась, потому что не удалось разложить царскую армию и парализовать государственный механизм. НА ЗАЩИТУ ВЛАСТИ ВСТАЛА НЕ ТОЛЬКО АРМИЯ, НО И НАРОД. Повсеместно создавались дружины из черного люда — «черные сотни», которые чаще всего имели только холодное оружие, но смело выступали против боевиков, вооруженных огнестрельным оружием и морально поддерживаемых «российской интеллигенцией».
В предвоенные и военные годы революционеры сделали особую ставку на парализацию государственного управления и разложение царской армии. Отсюда совсем не случаен срыв материально-технического снабжения русской армии в период боевых действий, активная агитация в воинских частях. В итоге к февралю 1917 года армия разложилась, государственный механизм сломался, царь отрекся от престола, а власть без единого выстрела перешла в руки еврейской группировки во главе с А. Керенским, подконтрольной европейскому еврейскому центру...
Такой поворот событий не понравился американскому центру. Разумеется, Я. Шифф знал, как шла подготовка февральского переворота и сколько средств вложили в него его европейские коллеги. Но пока переворот не свершился, он не показывал зубы. В феврале 1917 года Шиффу стало ясно, что наступило его время, и он санкционировал отправку в Россию из Швейцарии В. Бланка (Ленина) с 60 под ельниками и Л. Бронштейна (Троцкого) из США с 257 подельниками. Американские деньги Ленин получал через банки Германии и Швеции, а Троцкий получил их напрямую, так как с 1916 года находился в США.
Описывать дальше действия этой кучки экстремистов нет желания. Результат известен — октябрьский переворот, в котором Троцкий, а не Ленин, сыграл главную роль. Подтверждением всему сказанному выше служит вялая, беззубая поддержка Западом белого движения, а также национальный состав руководства Советской России. Страну, где проживало 82% русских, возглавило правительство, на 81% состоявшее из евреев. Можно сомневаться в некоторых деталях, отдавать должное интеллекту и деловой хватке иудеев, но столь однозначный результат не мог явиться результатом стихийного, случайного отбора. Налицо итоги управляемого, умело организованного процесса. Гениальный радикал, вождь немецких национал-социалистов Гитлер (Шикльгрубер), находясь в тюрьме после первого неудавшегося Мюнхенского путча, написал, как известно, книгу «Main Kampf», в которой так обосновал необходимость завоевания России:
«Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены... В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения, теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи. Но как русские не могут своими собственными силами скинуть ярмо евреев, так и одни евреи не в силах надолго держать в своем подчинении это огромное государство».
Антисемитом был не только Гитлер. К его единомышленникам, но в разной степени радикальности, относились Пилсудский, Муссолини, Сталин. Истребляя евреев, цыган и славян в Европе, Гитлер вместе с тем активно сотрудничал с олигархами-евреями ЮАР. О продажности Ленина говорит не только ранее упомянутый факт дарения в 1918 году Украине (Германии) большого Донбасса, но и передача в концессию американцам российских предприятий: на таких условиях Я. Шифф, оказывается, финансировал вождя мирового пролетариата. Не зря говорят, что все тайное со временем становится явным.
Сам того не подозревая, 3. Г.Джуха очень точно зафиксировал эпизод из антиреволюционной, противоположной по сути, деятельности местного населения в одном из многих сел великой империи.
Аналогичный факт назвали и братья Рубели: «...осенью 1905 года из Мелитополя в село пришел оратор... и все население немедля начало сходиться на сходку. Человек оказался... черносотенцем, он был Глинка. На сходе начал с того говорить, что начинается революция и надо записываться в союз «истинно русских». И тому Глинке особо в записи селян Малой Белозерки помогал наш житель села, столяр по фамилии Шило. Но столяра Шило революционеры-террористы убили прямо у него дома».
Это ли не документальное подтверждение существования террористических боевых дружин и «характера» революции 1905 года.
Совершенно неожиданным дополнением к сказанному явился документальный видеофильм «Русская Голгофа» (сценарист В. Рыженко, 2000 год). Оказывается, уничтожить Николая Второго и его семью приказал все тот же Я. Шифф. Его шифровка обнаружена недавно. В версиях К. Ма-лапарте и В.Демина не все концы сходятся, но обилие документальных фактов, стоящих за ними, о многом заставляет задуматься. А факты — вещь упрямая.
Партия большевиков, действительно, была кучкой экстремистов, деятельных и агрессивных, предпочитавших активные действия политической трескотне, сумевших «взять за жабры» огромную страну, используя «халявные лозунги», жесткий террор и разрушительные инстинкты деклассированных элементов, люмпенов, не ценивших чужой труд, чужую да и свою собственность. Но без финансовой и военной помощи извне, без подготовленных заранее кадров столь масштабная задача не могла быть реализована. Как известно, награбленного у помещиков и капиталистов борцам за свободу, равенство и братство хватило всего на полгода. А потом началось равенство в нищете.
* * *
Революция 1917 года привела к установлению в Раздольном советской власти, разграблению и последующей национализации имущества местных богачей. Некоторые оставленные хозяевами особняки были разрушены, а на их месте спустя многие годы победители воздвигли убогие советские лачуги. Пресловутая борьба с религией свелась к разрушению церквей и репрессированию священников.
Несмотря на всю набожность раздольненских греков, великолепие местной церкви, ее разграбили, но не успели превратить в какой-нибудь склад. К концу *Г941 года от церкви остался практически один «скелет»: начало разрушению храма положила немецкая бомба, попавшая в него. Полностью эту церковь снесли в 1963 году, когда сельский совет возглавлял П. С.Уздемир.
Гражданская война не обошла стороной Раздольное. Здесь или поблизости бывали и сражались петлюровцы, гайдамаки, казаки Шкуро, белогвардейская пехота, красные партизаны и красногвардейцы под командованием харьковчанина М.Т.Давыдова.
В условиях разрухи, но набиравшего силу НЭПа, удивительным представляется сооружение иностранной фирмой (по слухам, немецкой) в 1928— 1932 годах великолепного моста через речку Кальмиус. Строительство велось за счет государства. Сотни бричек возили от ближайшей скалы каменные глыбы. Их дробили вручную, превращая в щебень. Цемент также на повозках доставляли из Амвросиевки, где первый цементный завод отметил тогда свое 30-летие. Бетон готовился вручную. Известно, что степень централизации должна равняться уровню бедности. Советская власть следовала этому принципу. Нынешняя распыленность средств и сил государства говорит, скорее всего, об ущербности, недееспособности существующей государственной власти, способствующей крайне опасному социальному явлению — активной поляризации, расслоению общества на кучку богатых, стремительно богатеющих, и огромную массу людей, живущих за чертой бедности и продолжающих с каждым годом беднеть.
Взорванный в 1943 году 8 сентября немецкими саперами, мост был восстановлен на закате советской власти, но в менее изящном исполнении. В первозданном виде сохранились только ледорезы. Несущие конструкции моста заменены на более массивные, неизящные.
К заслугам советской власти надо отнести ликвидацию неграмотности. По состоянию на 8 августа 1923 года в списке неграмотных значилось 380 человек, в том числе 215 женщин. Не училось 300 детей в возрасте до 10 лет. К 1925 году село с населением 2 520 человек имело сельский клуб, медпункт, избу-читальню, две школы.
Первый колхоз им. Шевченко в Раздольном на добровольных началах был создан в 1929 году. После принудительной коллективизации, раскулачивания зажиточных, работящих крестьян и их выселения в селе в 1931 году было уже четыре колхоза: «Красный Аргин», «Красный Кальмиус», им. Шевченко, им. Буденного. В конце 1932 года эти колхозы объединились в один — им. Шевченко. Именно этот колхоз получил первый, купленный на государственные средства в США, трактор «Фордзон». Первую борозду на этом тракторе проложили Иван Иванович Быка и Николай Иванович Корона. Последний стал через 28 лет моим тестем.
В 1934 году произошла очередная реорганизация: вместо одного появились два колхоза. Один из них, им. Чкалова, возглавил Л. Д. Коваленко, оставивший в памяти земляков умение управлять своей абсолютно «поперечной» женой, которую звали Варвара.
В 1936 году в Раздольном создана машинно-тракторная станция (МТС). Через год, в период «ежовщины», 261 житель села оказался «врагом народа» и был в течение месяца расстрелян. Среди них единственная женщина, фельдшер Акулина Христофоровна Шельтик. Памятника жертвам репрессий в Раздольном почему-то нет. Странное беспамятство.
* * *
21 июня 1941 года за день до начала войны с фашистской Германией, на село обрушился небывалый ливень. Вода в речке Волновахе стремительно поднялась метров на пять, сорвала подвесной мост, под которым скопилось много деревьев, утонувших животных, всякого хлама. Многие жители Раздольного вынужденно покинули затопленные дома. По всей видимости, это был смерч, пришедший с Азовского моря по руслу Каль-миуса и «рухнувший» в верховьях Волновахи. Подобные явления природы довольно часто случаются на Черноморском побережье Кавказа, и тогда, к примеру, речка Мацеста из смирного, скромного потока вмиг превращается в могучий, вздыбленный водяной вал, сметающий все на своем пути. Дважды приходилось наблюдать черный столб, неожиданно возникающий над морем и уходящий по ущелью в горы, а затем... не только деревья и скотина, но даже легковые автомобили, плывущие по руслу взбесившейся реки...
На войну из Раздольного ушли 454 человека, вернулись 155. Старостой в селе при немцах был А. И. Косее. Благодаря его стараниям ни один сельчанин не попал в Германию.
В 1947 году в Раздольном введен в эксплуатацию хлебоприемный пункт на 51,6 тысячи тонн зерна, а в 1964 году — новая школа. Здание старой кирпичной школы разрушено, а ее сохранившиеся бессловесные стены упрямо твердят о разрухе и неблагополучии в экономической сфере села. Об этом же говорят изрытые, забытые богом и властью деревенские улицы, кроме двух асфальтированных. Буквально пугают отдельные пустые дома с выбитыми стеклами. Их уже около сотни. В шахтерском крае население вынуждено переходить на древний способ отопления жилищ — кизяки. Причина проста: уголь стоит чрезвычайно дорого, а доходы населения, особенно сельского, заставляют вспоминать давно забытое (см. № 79 цветн. вкладки).
Есть, правда, исключения: двухэтажные особняки с приличной архитектурой слегка оживляют унылую картину, но их немного и погоды они не делают.
В местном колхозе, преобразованном в совхоз, было в 1990 году восемь тысяч крупного рогатого скота, осталось 500 голов. Сокращение 16-кратное. Комментировать нечего: все признаки банкротства налицо.
Рудник Дальний Комсомольского рудоуправления, где работало много раздольненцев, также резко свернул масштабы своей деятельности и соответственно сократил численность работающих на нем. Лишь бесконечные отвалы, поросшие редкой растительностью, напоминают о временах широкомасштабного наступления хозяев земли на беззащитную природу. Правда, покупка Комсомольского рудоуправления собственниками мариупольского металлургического завода им. Ильича вдохнула надежды на светлое будущее многим местным жителям.
Из Раздольного вышли известные люди:
— Писитко (Южин) Давид Христофорович (1868—?), солист императорского Мариинского театра, отдавший сцене более 40 лет своей жизни.
— Джарты Михаил Трифонович (1917—?), художник. Его дочь Лариса Михайловна, художник-монументалист, продолжает дело отца. Их работы экспонировались в Германии, Польше, Франции.
— Джарты Савелий Саввич — Герой Советского Союза.
Из столицы Мариупольского уезда вышел знаменитый пейзажист Архип Куинджи, а также бывший мэр Москвы — Попов Гавриил Харитоно-вич, с которым мне довелось лично быть знакомым.
В селе сейчас 895 дворов и 2 373 жителя, по 2,65 человека на двор. А было в два раза больше.
Училище
«Сознавая необходимость поднять культуру крестьянских хозяйств, приходящих в полный упадок, очередное мариупольское уездное собрание 1906 года постановило ходатайствовать перед главным Управлением землеустройства и земледелия Екатеринославской губернии об отводе 300 десятин казенной земли для сельскохозяйственного училища».
Это постановление позволяет сделать два вывода:
1. Главной причиной упадка крестьянских хозяйств уездная власть посчитала агропромышленную неграмотность местных земледельцев, что при высокой трудовой активности крестьян того времени вполне могло иметь существенное значение.
2. Местные власти не были равнодушны к сельским труженикам, к эффективности их труда. Эффективность земледелия власть не устраивала. Похоже, это вечная тема. Еще Аристотель в «Афинской политии» писал: «Евпатриды (родовая знать,) взяли власть... На полях красуются закладные камни, а в хижине геомора (земледельца,) не найти уже хлеба и масла... Сколько почтенных геоморов превратилось в несчастных арендаторов, на долю которых остается 1/6 часть урожая...»
Но в Мариупольском уезде «несчастных арендаторов» вроде не было, а хозяйства все равно «приходили в полный упадок».
Вероятно, упадок этот был обусловлен истощением земли, потерей ею изначального плодородия. Об этом же пишет в районной газете «Новая жизнь» в феврале 2002 года А.Х.Балабанов, директор соседнего с Раздольным рентабельного акционерного сельхозпредприятия «Червона Украина»:
«Снижение продуктивности земель, не получающих нужного количества удобрений, больно ударит по экономике державы. В этом случае, как уже бывало, придется куда больше расходовать средств на закупку продовольствия, чем следовало бы выделить сейчас, облегчив доступ земледельцам к приобретению минеральных удобрений и гербицидов».
Имеющиеся архивы мариупольского уездного земского собрания, уездной управы свидетельствуют о повышенной заинтересованности местных властей в создании училища, но, как часто это бывает, за чужой счет. Так, в журнале земского собрания № 30 записано:
«Прочитанный доклад Управы о пособии на постройку Бешево-Игна-тьевской школы... вызвали оживленный обмен мнениями среди гласных... после которых собрание постановило: выдать из уездных сумм безвозмездное пособие для оборудования школы 1 000 руб. и ходатайствовать перед губернским земством о выдаче на постройку школы 6 000 руб.».
Как среагировали губернские власти на это ходатайство, неизвестно, но в августе 1912 года в селе Большая Каракуба открылась сельскохозяйственная школа первого разряда, построенная в основном на средства сельского населения Бешевской и Игнатьевской волостей. Затраты на ее строительство, не считая оснащения и содержания, превысили 55 тыс. руб.
60 десятин общинной земли для школы выделила Каракубская волость. Этот факт красноречиво говорит о возможностях местного самоуправления того времени и экономическом состоянии «приходящих в полный упадок крестьянских хозяйств». Их финансовая несостоятельность, похоже, была относительной, потому как они экспортировали часть своей продукции, а она была конкурентоспособна на мировом рынке, чего ныне нет и в помине.
Совет школы, возглавляемый Ильей Андреевичем Суяровым, при крайне ограниченных средствах создал вполне приличную учебную базу. Внешний вид кирпичных зданий, покрытых кровельной жестью, был достаточно респектабельным и сохранялся до недавнего времени. Главный учебный корпус — двухэтажный, остальные — одноэтажные.
Срок обучения в школе равнялся трем годам. Первый набор 1912 года составил 24 человека, в том числе из Старобешево — 9, Стылы — 3, Б. Ка-ракубы — 10, Н. Игнатьевки — 2.
Учащиеся при школе были на полном пансионе и распускались по домам только на каникулы. Школа имела ферму, где были коровы и производители сероукраинской породы, свиньи — йоркширской породы, куры — минорки и фавераль, а также имелись небольшая пасека, фруктовый сад, овощной огород.
Под посевные культуры отводилось 52 га пахотной земли, на которой возделывались яровая пшеница (твердая и мягкая), ячмень, овес, просо, кукуруза. На корм скоту выращивались люцерна, суданка, магар, вика с овсом. Возделывались столовый и кормовой арбуз, дыня, тыква, свекла, огурцы. Любопытно, что раздольненский колхоз в послевоенные годы был еще более многопрофильным. На птицеферме кроме кур выращивали индюков. Овцеводство дополнялось брынзоварением.
Но социалистическая специализация ликвидировала садоводство, овцеводство, свиноводство, птицеводство, пчеловодство, овощеводство, бахчеводство. Узкоспециализированные предприятия в условиях рынка из-за ограниченного спроса, как правило, неконкурентоспособны. Поэтому нужна верификация производства, то есть расширение ассортимента продукции.
Для ведения культурного хозяйства школа располагала передовой техникой того времени на конной тяге:
/. Почвообрабатывающий инвентарь.
Однокорпусные плуги марки Сакка, корпусные и дисковые лущильники, культиваторы со сменными рабочими органами, бороны зубовые «Зиг-Заг», бороны пружинные и дисковые. Пропашники для обработки пропашных культур, а также ручные планеты со сменными рабочими органами.
//. Посевные машины.
Зерновые машины марки «Эльварти» с рулевым управлением передка, что позволяло производить опытные посевы на малых делянках. Кукурузные двухрядные сеялки. Сеялки для посева бахчевых культур.
///. Уборочные машины.
Жатки-лобогрейки, жатки-самоскидки, сенокосилки, конная молотилка «Эльварти».
IV. Зерноочистительные машины.
Веялки, фухтеля, сортировки «Клейтона» и триера.
V. Прочие машины:
а) подготовка корма скоту и силосование кормов: корнерезки, жмыходробилки, кукурузодробилки. Триера для измельчения кукурузных стеблей;
б) машины для сухой и мокрой обработки семян перед посевом.
(Что такое «ручные планеты», никто сказать не смог). Все работы в поле, саду, огороде, а также уход за животными и пасекой выполняли учащиеся. Первый выпуск учащихся состоялся в сентябре 1915 года. В период Гражданской войны школа не функционировала и была разграблена. В 1920 году на базе школы был организован совхоз-техникум, но его вскоре перевели в Красногоровку Донецкой области.
В 1922 году на территории школы появился детский городок № 5, прообраз колонии Макаренко. Кроме начальной школы городок имел подсобное сельское хозяйство, швейную мастерскую для девочек, столярку для мальчиков. В 1933 году вместо детского городка был создан учебный комбинат, который готовил трактористов, комбайнеров, плотников, кузнецов, шоферов. Эти кадры готовились в основном для 802 совхозов Украины. Каракубский учебный комбинат длительное время влачил жалкое существование, пока его не возглавил Ф. 3. Струтин.
Его воспоминания имеют прямое отношение к моим родителям. Привожу их с сокращениями:
«Подготовку механизаторских кадров на Украине осуществляли два учебных комбината: Каракубский и Верхнеднепровский.
О Каракубском комбинате нелестно отзывались на различных совещаниях: он по многим показателям отставал от Верхнеднепровского. В январе 1939 года меня вызвали в Киев к наркому совхозов т. Шило... К месту назначения я прибыл 16 февраля 1939 года.
Представилась неприглядная картина: зима, а топливо не завезено, в помещениях холодно; весна близка, а поля не распаханы, техника не отремонтирована, семян нет; на учебе сотни курсантов, а запас продуктов на считанные дни; в общежитиях большая нехватка постельных принадлежностей и грязно; ко всему этому создалась большая задолженность по зарплате рабочим и служащим.
Я вспоминаю об этом лишь потому, что считаю своим долгом отдать дань заслуженного уважения коллективу того времени, который сумел быстро отрешиться от неорганизованности и бесхозяйственности...
С созданного нами поливного огорода и бахчи наш комбинат вывозил в Донецк сотни тонн огурцов, помидоров, кабачков и дынь. Все виды транспортных средств были заняты общенародным делом.
Образцово было налажено общественное питание на комбинате. Мясо, молоко и овощи собственного производства имели высокое качество и дешевую себестоимость. На общепитовском поприще трудился неутомимый, всеми уважаемый Михаил Игнатьевич Сандулов.
Наши курсанты проявляли высокую дисциплину, добросовестно, с желанием сочетали учебу и все практические работы в хозяйстве. Их деятельность планировал и организовывал мой заместитель по учебной части незабвенный Виктор Петрович Черкасский.
Он был инженером высокого класса, окончил Ленинградский институт механизации сельского хозяйства и получил диплом с отличием, его по заслугам ценил и любил наш коллектив. Погибли Виктор Петрович, его мать и младший сын от рук фашистов на переправе через Дон в Ростове.
С большой отдачей проводил политико-воспитательную работу в гуще курсантской массы и в коллективе работников наш общий друг Василий Никитович Крейтор. Его, бывшего моряка, любили и по должности называли «морским комиссаром».
Сделали поистине многое: учебные кабинеты по тракторам, комбайнам и автоделу оборудовали действующими и разрезными узлами и агрегатами; построили и оборудовали мастерские по ремонту; поля обрабатывались при строгом соблюдении агротехники; обеспечивался образцовый уход за животноводством; своими силами спроектировали и построили два моста через реку Волноваха, один для проезда транспорта, другой — подвесной для пешеходов. (В пристрое к одному из общежитии, находившихся недалеко от крутого берега Кальмиуса и разрушенных во время войны, был смонтирован дизель-генератор мощностью 25 кВт, и комбинат имел электричество. — Авт.)
Отдавая должное инициаторам, умельцам, честным труженикам того времени, хочу, чтобы в благодарной памяти нынешних и последующих поколений учащихся и работников СПТУ остались имена: Тимофея Григорьевича Тыненика — секретаря партийной организации, инженера-механика, В.П.Черкасского, В.Н.Крейтора, инженеров Герасименко, Ка-линиченко, агронома К. Е. Паши, инструкторов Николая Денисенко и Григория Федоровича Сиваша, зав. общепитом М. И. Сандулова, тракториста Романа, кузнеца Тохтамыша и других.
Я твердо убежден, что имя славной дочери советского народа Паши Ангелиной присвоено СПТУ по праву... Прасковья Никитична была большим другом нашего коллектива, часто бывала у нас, мы пользовались полезной для общего дела взаимовыручкой. Так, в периоды уборочной страды она приезжала в родное Старобешево из Москвы, где училась в академии им. Тимирязева (факт не нашел подтверждения. — Авт.), включалась в работу своей знаменитой тракторной бригады. Ей на помощь мы выделяли своих один-два уборочных агрегата. Уже тогда наши питомцы непосредственно у знатного механизатора страны заимствовали ее передовой опыт.
Однажды я пригласил Прасковью Никитичну познакомиться с бытовыми условиями жизни курсантов. Конечно, понимал, что она обратит внимание на недостатки, выяснит нужды и окажет нам должное содействие. Так оно и случилось: вскоре она уехала в Москву на очередную Сессию Верховного Совета СССР, где встретилась с наркомом совхозов, — и вот нам наряд на получение весьма дефицитных сотен одеял, простыней, наволочек, прикроватных занавесок и даже салфеток на тумбочки. Быстро, уютно оборудовали общежития и установили порядок, что каждый курсант в конце рабочего дня, только после помывки под душем может занять свое спальное место.
Наступил октябрь 1940 года... За восстановление работы комбината руководство премировалось месячным окладом, а группа работников, в порядке поощрения, командировалась в столицу на Всесоюзную сельхоз-выставку. В составе группы, помню, был наш «автомобилист — золотые руки» Г. Ф. Сиваш. (На эту выставку Григорий Федорович, по его словам, возил действующую модель дизельного трактора. А довоенную книжку, где рассказывалось о зарубежных одноплунжерных топливных насосах для дизельных двигателей и которую основательно штудировал отец, я вспомнил, когда в Зернограде познакомился с профессором Н. П. Рябининым, предложившим, кажется в 1940 году, свою конструкцию такого насоса. Предложение Рябинина «утопил» отраслевой институт «НАТИ». По-другому быть не могло: как это одиночка умнее целого института. В итоге по сей день наши дизелисты не могут даже воспроизвести зарубежный аналог, и страна вынуждена закупать иностранные дизельные двигатели, хотя до 1917 года петербургский «Русский дизель» большую часть своей продукции экспортировал. — Авт.)
Приказом по Сталинскому областному управлению трудовых резервов от 13 июня 1941 года № 143, буквально за декаду перед войной, наш учкомбинат реорганизован в училище ФЗО № 90. С той даты и берет свое юридическое начало наше СПТУ.
Теперь следует вкратце рассказать о себе.
Родился 23 февраля 1915 года в пос. Брацлава Винницкой области в семье рабочего. Свой трудовой стаж начал учеником на электростанции, работал электромонтером, затем строил новую станцию.
Решалась задача — к 1 мая 1934 года зажечь лампочку Ильича в селах, расположенных вблизи райцентра. Комсомольский задор был неудержим. Плотину через реку Южный Буг строили в ледяной воде. Поставленная задача была выполнена, а мне после этого довелось лечиться от туберкулеза легких. (Удивительно, но мне довелось побывать на этой ГЭС в 1959 году, и директор станции жаловался на повышенную фильтрацию воды под основанием плотины, что грозило ее разрушением.
— А разве не проводились предварительные геологические испытания дна реки? — спросил я его.
— Какие испытания. Не до того было, — последовал ответ. — Авт.)
Так жизнь внесла свои коррективы, и с 1935 года я начал трудиться в системе совхозов. В комсомоле состоял с 1930 года, членом КПСС являюсь с 1940 года. Образование высшее историческое.
Война застала в Большой Каракубе при необычных явлениях природы: 20 июня прошел небывалый ливень, реки вышли из берегов, затопило населенные пункты, причинен чувствительный урон.
Ночь и весь день 21 июня мы проводили спасательные работы. Связь была нарушена, и лишь 22 июня наши курсанты-смельчаки переплыли Волноваху и восстановили телефонную связь.
Позвонил первому секретарю райкома партии, а он предложил немедленно включить радиоузел...
Итак, война...
Сразу же начали готовить к отправке на фронт людей и технику. Ежедневно проводились митинги и другие политические мероприятия военного времени. С болью провожали мы дорогих друзей Сиваша, Сандуло-ва, других работников.
А 10 августа 1941 года пришел и мой черед...
Никогда не забуду момента, когда 2 мая 1945 года мы, человек 10 армейских политработников, пришли в кабинет самого фюрера. В кабинете мы молча стояли у стола, спазмы давили горло, а каждый из нас думал, наверное, одно и то же...»
После войны ФЗО № 90, выпускавшее плотников, токарей, кузнецов, трактористов, автослесарей, преобразовано в ремесленное училище — РУ № 14 и стало готовить, кроме того, механиков.
В 1953 году, в связи с освоением целинных земель, училище перешло полностью на подготовку трактористов, и их первый выпуск в июне 1954 года в количестве более 300 человек был направлен на работу в Казахстан.
В 1962 году училище преобразовано в ПТУ № 10 и стало готовить трактористов-машинистов широкого профиля с двухгодичным сроком обучения. 23 мая 1973 года за успехи в подготовке квалифицированных кадров училищу присвоили имя дважды Героя Социалистического Труда П. Н. Ангелиной.
Это громкое имя известно всей стране, но мало кто знает хотя бы основные факты биографии П. Ангелиной, кроме того, что она в 20 лет занялась «не бабьим» делом — организовала первую в СССР женскую тракторную бригаду, и ее примеру последовали более 200 тысяч девушек. Как ни странно, она довольно часто приезжала в Раздольное к председателю сельского совета Савелию Константиновичу Дьяконенко, который по такому случаю неизменно организовывал у себя дома застолье. Прасковья Никитична не только хорошо знала трактор, но и неплохо пела. Мне довелось видеть ее в училище: запомнились казачья кубанка на голове и комбинезон. Кто-то из училищных работников рассказал, как депутат Верховного Совета СССР посрамила трех мужиков-трактористов, безуспешно пытавшихся завести трактор. Будучи при параде, то есть в чистой одежде, Ангелина, не раздумывая, подошла к грязной машине, отстранила «знатоков», что-то отрегулировала и с ходу завела капризного стального коня.
О легендарной трактористке рассказывает ее племянник А. К. Кириллов*:
«Все мы родились в районном поселке Старо-Бешево Донецкой области. Там и сейчас живут моя мать, брат и сын Прасковьи Никитичны, Валерий. Ее муж работал в партийных органах, а во время войны был сильно ранен и в 1947 году умер. Больше она замуж не выходила, говорила, что главное для нее — поставить на ноги троих своих детей. Старшая дочь Светлана закончила МГУ и давно живет в Москве, уже на пенсии. Сын Валерий остался, как я говорил, на родине. Младшая дочь Сталина закончила мединститут, но рано умерла.
Про таких женщин говорят: мужик в юбке. У нее действительно был мужской характер. Ее прямо тянуло к тракторам! А ведь тогда в деревне это не очень-то приветствовалось. Те женщины, кто рискнул сесть на трактор, подвергались настоящим гонениям. К тому же Прасковья Никитична по национальности гречанка, а у греков женщинам вообще запрещалось лезть в мужские дела. Отец и вся семья были категорически против, но несмотря ни на что, она освоила эту чисто мужскую специальность и стала вначале механизатором, а затем и бригадиром первой в СССР женской тракторной бригады.
* Е. Владимирова. Трактор и судьба. Интернет, 2001.
В 1938 году на нее обратили внимание. Она попала «в струю». В результате она обратилась с призывом ко всем советским женщинам: «Сто тысяч подруг — на трактор!». И 200 тысяч женщин последовали ее примеру.
Она была целеустремленным человеком, напористым, требовательным, даже жестким, но очень справедливым. И конечно же, великолепным организатором. В бригаде всегда идеальный порядок и чистота. Кстати, женской бригада была с 1933 по 1945 год, а вот когда они вернулись из Казахстана, из эвакуации, то женщины разбежались, и в бригаде остались только мужики. И Прасковья Никитична — их бригадир. Они ее называли тетей Пашей.
Надо сказать, что она была настоящим водителем-асом: водила и трактор, и автомобиль, из своей «Победы» практически не вылезала И4не хотела ее менять на новую модную в то время «Волгу».
Очень большая у нее была тяга к книгам. И хотя образования высшего она не получила, читать страшно любила. Будучи депутатом Верховного Совета СССР, из Москвы присылала десятки посылок с книжками. Библиотека у нее была великолепная. Выписывала целую кипу разных газет и журналов.
Возможности и связи свои она лично для себя никогда не использовала. Хотя связи у нее были огромные. Сами посудите — член ЦК Коммунистической партии Украины, дважды Герой Соцтруда, лауреат Сталинской премии, имела несколько орденов Ленина, 20 лет подряд — депутат Верховного Совета, была знакома с Калининым, несколько раз ветре-чатась со Сталиным. Но так до конца жизни и оставалась бригадиром, хотя ей не раз предлагали стать председателем колхоза.
Прасковья Ангелина умерла в январе 1959 года, когда ей было всего 46 лет... У нее был цирроз печени, что при такой работе не удивительно. Сказалось постоянное присутствие в организме горюче-смазочных материалов. Раньше ведь горючее через шланг засасывали. Умерла она очень быстро, в течение нескольких месяцев, и буквально до последнего работала. Приехала на сессию Верховного Совета, плохо себя почувствовала, обратилась к врачам. Ее лечили в кремлевской клинике, но спасти было уже невозможно. Вторую звезду Героя Соцтруда ей вручили, когда она уже в клинике лежала, практически перед смертью. Похоронить хотели в Москве, на Новодевичьем кладбище, но по желанию родственников похоронили дома, в Старо-Бешево. Там есть ее памятник и проспект ее имени».
Раздольненское училище окончила, кстати, и внучка Паши Ангелиной, носящая то же имя и фамилию.
С 1985 года училище именуется Раздольненское среднее профессионально-техническое училище № 150. Оно имеет комплекс на 720 ученических мест, лаборатории, мастерские, гаражи, учебные кабинеты, клуб, столовую, спортивный комплекс, четыре общежития, 212 Га пахотной земли. За время существования училище выпустило более 16 тысяч специалистов, в том числе 540 девушек-механизаторов, чем не так давно гордилась Страна Советов, которой постоянно не хватало рабочих кадров.
В училище за все годы сменилось немало директоров. Отметился в этой роли и Павел Григорьевич Сиваш, представленный на училищной «линейке».
Многолетними усилиями Н. Г. Заходенко, при поддержке администрации училища, удалось создать музей, получивший статус народного. В нем не только история училища, но и материалы развития села Раздольного, судьбы и достижения выпускников училища, его работников, руководителей, жителей села Раздольного. Музей многоплановый, его экспонаты касаются не только учебного процесса, создания материальной базы, производства, но рассказывают о войне, культуре, религии, спорте, традициях. У входа в музей на постаменте установлен первенец тракторостроения СССР — «Универсал» ВТЗ (см. № 80 цветн. вкладки).
Но на общественных началах, тем более в условиях рынка, далеко не уедешь. И многие задумки Надежды Георгиевны остаются нереализованными. Тем более что у любого дела, связанного с историей в переломный период, есть не только друзья, но и недруги, явные или скрытые, в том числе чиновничье равнодушие, другие взгляды на прошлое, иногда совмещенные с властными полномочиями.
Так, музею поступила команда оборудовать стенд, на котором воздать должное всем вождям Украины, в том числе и С. Петлюре. Мнение народа никто не спрашивал.
ВАСИЛЬЕВКА
На крутом косогоре, скалистыми кручами обрывающемся к левому берегу Кальмиуса, на Земле Войска Донского, если верить карте князя Потемкина, и прямо перед училищем раскинулась слобода, или село, с непрезентабельным названием Васильевка. Стрелецкие, казачьи и иные слободы в России представляли из себя обычные деревни и села, жители которых освобождались от части государственных повинностей. За это и за право свободно занимать место поселения получили они свое название. Была даже Слободская Украина. Казачий Дон во все времена, как уже отмечалось, имел различные льготы. На Дону не было крепостного права. Поэтому история Васильевки, отсутствующая в архивных документах, вызывает немало вопросов. Называлась она первоначально Сысоевкой и возникла между 1750—1770 годами. Утверждение, что она относилась к территории Войска Донского и к Таганрогскому уезду, противоречиво: Таганрогское градоначальство и Ростовский уезд до 1887 года не входили в состав Войска Донского. Земля казаков делилась по станицам. С другой стороны, первоначальное и последующее названия слобода получала по имени своих владельцев, помещиков Сысоя и Василия, родственников, живших на обособленной части слободы, которую по традиции называли хуторком. А это также не казачья традиция: станицы и слободы не были в частной собственности у отдельных казаков. Дом Сысоя даже в то время имел жестяную кровлю. Слобода имела первоначально всего две улицы: Набережную и Садовую. На Набережной селились переселенцы из Черниговской области. На Садовой — русские.
Сысой был родом из Покрово-Киреево, ныне Кумачево. Название это от религиозного праздника и фамилии владельца слободы, гвардии поручика Андрея Киреева. (У казаков таких званий нет.) По слухам, Сысой и Андрей часто играли в карты на интерес, который состоял в обмене рябых крестьян на нерябых, собак на крестьян и пр. Одним словом, известные забавы крепостников. Скорее всего, в слухах этих больше привнесенного со стороны, и вряд ли сказанное соответствовало действительности. Согласно историкам Е. Вишняковой и В. Пичета, «русские крепостные чувствовали себя счастливее, чем свободные крестьяне на Западе, ибо жили патриархальной семьей. Какая могла быть жестокость? Если помещик перегибал палку, то рисковал собственной жизнью и имением: могли убить или сжечь незамедлительно. А миф о Салтычихе раздули в период сталинской коллективизации, когда людей вынуждали вступать в колхозы. На самом деле случай был уникальный. Как только двое крепостных бежали от нее, Дарья Салтыкова была арестована, лишена всех титулов, даже фамилии, и отправлена в монастырь».
Новороссия до 1796 года не знала крепостного права, ее заселение происходило, как писал Данилевский, с активным участием беглых крестьян. Агрессивное отношение донских казаков к крымским грекам, поселившимся на правобережье Кальмиуса, привело к жалобам митрополита И. Гозадина Екатерине II. По ее указанию казаки со всем своим имуществом переместились от Кальмиуса на расстояние дневного перехода (41 км) и основали Новоазовск. Можно предположить, что земли по левому берегу Кальмиуса, первоначально оставленные Войску Донскому, в дальнейшем были переданы Таганрогскому уезду, чтобы создать буферную зону между Мариупольским уездом и Войском Донским. А в 1796 году все беглые были признаны крепостными тех помещиков, где их застал царский указ, исключая, конечно, казачьи, греческие и армянские поселения. Но о том, что Васильевка была беднее Б. Каракубы, свидетельствует рассказ П. В. Колесникова:
«Я родился в селе Васильевке. С восьми лет пошел работать к кулакам в с. Б. Каракуба. Работал без перерыва; был гуртоправом и чабаном. Работал у таких кулаков: Дмитрий Николаевич Канна, Митрофан Саввич Бахман, Медет Агафон, Василий Константинович Пачаджи, Чундек Сергей, Савва Иванович Дурбой, Челах Иван, Левтеренко.
У двух кулаков жил по 3 года, а у остальных по 2—1 году; жил не в доме, а в степи, обычно в степи был до нового года. Платили 100 руб. в год, так платил Дурбой, а остальные платили по 25 руб. в год. Денег сам даже и не видел. Отец сам приходил и получал их у хозяина.
Хозяева кормили, как и сами кушали, но не так, когда схочешь, а когда скажут. До восхода солнца нужно было запрячь лошадь и начать пахать. В день зарабатывал 15 копеек.
У хозяина Бахмана было 8 лошадей, 7 коров, 300 овец. За всем этим я сам ухаживал. Жили совсем бедно. В хате ничего не было. Когда куда хозяин посылал, то на расход давал 5 копеек и кусок хлеба, а хлеб бывал мерзлый. Если где пас овец, то нужно было пасти до тех пор, пока не выпадет снег. И так батраком проработал 26 лет. В 1914 году забрали на войну, а в 1915 году я вышел из батраков».
Но бедные васильевцы в 1860 году на высоком холме на въезде в слободу со стороны Раздольного построили добротную церковь из красного кирпича, которая служила прихожанам до 1936 года.
Затем, как и в Раздольном, она подверглась разграблению и разрушению. Снесена в 1970 году. На месте дома Сысоя сейчас дом Ивашечки-ных, а на месте дома Василия — дом Стрельцовых.
Отношения между двумя селами, между греками и русскими, исключали межнациональные браки. Никто из раздольненцев не женился на васильевских и наоборот; только немногие бедняки из Васильевки нанимались, как говорил В. П. Колесников, батраками к раздольненским кулакам.
Но в 60-е годы положение изменилось. Сегодня в Васильевке проживает немало гречанок, а в Раздольном — русских из Васильевки.
В бывшей слободе нынче 450 дворов и 1 138 жителей. Некогда зачухан-ный колхоз «Червона Украина» с приходом А. X. Балабанова стал рентабельным, стабильно работающим хозяйством. Ходят слухи, что скоро будет возрождена васильевская церковь. Кстати, рядом с ней стоял солидный кирпичный дом, в котором жил поп с семьей. Если это случится, то Васильевка и в духовном возрождении обойдет Раздольное, где банкротство бывшего совхоза еще более усугубило экономическую ситуацию.
ЧЕКИСТ ИЗ РАЗДОЛЬНОГО
Школьный раздольненский однокашник и друг, с которым почти десять лет без единого конфликта просидел за одной, как правило, задней партой, отличался добродушием, открытостью, веселым нравом и солидным телосложением. В старших классах на большой перемене два Анатолия, Кузин и Фролов, иногда «атаковали» меня с двух сторон, пытаясь «свернуть в бараний рог» и одновременно размять свои молодые кости. Имея приличный опыт подобных баталий, я неизменно выходил «сухим из воды», удерживая двух тюленистых «агрессоров» во всевозможных неудобных для них положениях. Однажды Толик Кузин нашел выход из цугцванга, проявив особую изобретательность, нащупал мою ахиллесову пяту — боязнь щекотки. После этого в любом невыгодном для себя положении он прибегал к безотказному способу «освобождения из плена». В свое время в младших классах, когда переросток-одноклассник Вовка Лимонов «вил» из меня и других пацанов веревки, мы до этого не додумались.
С Толей Кузиным мы жили в разных, можно сказать противоположных, концах села Раздольного. Поэтому общались только в школе. После школы по разным причинам не виделись ровно сорок лет. Поэтому при встрече в 1996 году с трудом узнал в грузном полковнике КГБ русоволосого школьного однокашника. Его московская прописка и профессиональные навыки помогли ему найти неизвестную мне публикацию об Иване Максимовиче Филиппове, праправнучкой которого, по всей вероятности, была моя мать. Символично, что жизненный путь своего друга мог повторить и я, если бы в 1965 году согласился с предложением начальника отдела кадров Свердловского областного управления КГБ. Для такого шага не хватило согласия ближайших родственников. Жена среагировала однозначно:
— Только через мой труп!
Слово Анатолию Леонтьевичу Кузину: «Случайности много значат в нашей жизни... В 1938 году моя мать переехала из Донецка, где я родился, в Раздольное. Отец погиб в шахте, дедушка умер. Меня воспитывали мать, бабушка, улица, школа.
Среди моих друзей детства были ребята с улицы, греки по национальности. Общаясь с ними, я хорошо освоил греческий разговорный язык, а с русским даже возникли проблемы, за что получил замечание от учителя русского языка. Через много лет я встретил двух преподавателей греков в Мариупольском (Ждановском) металлургическом институте, которые обязались помочь мне в изучении грамматики греческого языка, но работа занимала много времени, и я отказался от их помощи.
В школе мне повезло. Все годы учебы я сидел за одной партой с одним моим другом — Виктором Сивашом. Он был в классе и школе сильным учеником. Я много взял от него: в характере, привычках, настойчивости, стремлении добиться своей цели.
Еще до окончания школы я задумывался о своей дальнейшей судьбе. Ведь рос без отца. Семья жила в нужде. Бабушка не работала и не получала пенсию. Мама работала в Каракубском рудоуправлении разнорабочей. Надо было выбирать место учебы там, где бы не требовалась материальная помощь из дома. И я вместе со своим школьным товарищем Сашей Зин-ченко продолжил учебу в техническом училище № 8 г. Зугрэс. Получив специальность слесаря по ремонту и монтажу теплотехнического оборудования, был направлен на Мироновскую ГРЭС.
С высоты прожитых лет особенно четко видна беспечность, беззаботность, даже безответственность нынешней молодежи. Нашему поколению надеяться было не на кого и не на что. Поэтому я пацаном месил саман, чтобы сложить стены полуразрушенного деревенского дома, сложил развалившийся забор из известняка, камнем обложил стены погреба (ведь холодильников еще не было), а после 8-го класса три года работал помощником комбайнера на самоходном комбайне СК-4 (какая же «вкусная» вода была в пожарной бочке на комбайне месячной давности, цвета кока-колы. И пил ее через соломинку!). И даже в уборочную страду хватало сил «смотаться» в село, проведать любимую девушку, а утром рано вновь в поле, на комбайн.
Должен заметить, что в школе, затем в техническом училище, наконец, на Мироновской ГРЭС я избирался секретарем комитета комсомола. Не случайно, что на это обратили внимание, избрав меня вторым секретарем, а затем — первым секретарем Артемовского горкома комсомола.
На производство, в литейный цех завода цветных металлов или ремон-тно-механический завод, горком партии меня не отпустил, назначив инструктором промышленно-транспортного отдела горкома КП Украины.
Гораздо позже, просматривая свое личное дело в кадрах внешней разведки, я узнал, что в период моей работы в партийном аппарате меня активно изучал отдел Уполномоченного КГБ. И наконец последовало предложение перейти на работу в органы КГБ с направлением на учебу в Высшую школу КГБ в Москву. Это и определило мою дальнейшую судьбу.
Я стал чекистом, сотрудником Комитета государственной безопасности, закончил Высшую школу КГБ, овладел итальянским языком, после чего был направлен на работу в Донбасс, то есть откомандирован в орган, направивший меня на учебу. Предложение остаться в Москве из-за отсутствия квартиры я отверг, как и не принял предложения работать в Тольятти (началось строительство ВАЗа). Хочу с гордостью сказать, что не только среднюю школу, но и техническое училище и Высшую школу КГБ я закончил с отличием.
Замечу, что никогда в дальнейшем не сожалел о своем решении перейти на службу в органы госбезопасности. Здесь я многое понял, многому научился, познал. Так, вопросы криминалистики, международного права, дипломатии, психологии, знания иностранного языка, профессиональной и физической подготовки и другие впервые стали известны мне в Высшей школе. Даже такой момент, как физподготовка, тоже была новой по сравнению со школьной.
Должен признать, что и служба в органах госбезопасности сложилась для меня удачно, благополучно. После шести лет работы в Мариуполе, где мне пригодились знания итальянского языка, я был направлен на работу за границу, в Италию. Соответствующую подготовку проходил в Москве. После окончания загранподготовки был оставлен для работы в Центре. За положительные результаты мне выделили в Москве двухкомнатную квартиру, поэтому проблем с жильем уже не было. Так я стал «коренным» москвичом. Хотя желание вернуться в Донбасс не исчезло. Ведь там остались дочь, мать, друзья, родственники, где, наконец, прошли мое детство, отрочество, юность.
Служба в органах госбезопасности и, в частности, в разведке была интересной, насыщенной. Ведь каждая решавшаяся задача была индивидуальной, здесь нет шаблона, штампов. Каждая новая задача предполагала новые встречи с людьми, новые условия и обстоятельства. А эти встречи, контакты, операции требовали подчас выдумки, находчивости, самоотверженности, иногда смелости и риска. Да и работать мне пришлось в разных странах: в миролюбивой Италии (я до сих пор с теплотой и нежностью вспоминаю своих итальянских друзей, товарищей, соседей по дому, а с некоторыми продолжаю поддерживать приятельские отношения до настоящего времени), в воюющем Афганистане, строгой и чопорной Швейцарии. Разные страны, разные народы, разный уровень жизни, различия в культуре, обычаях, традициях, характере, темпераменте.
Не буду (да и не могу) раскрывать оперативных сторон выполнявшихся задач. Хочу остановиться только на некоторых моментах своего «афганского» периода работы.
По рекомендации парткома КГБ административный отдел ЦК КПСС согласился с моей кандидатурой на должность секретаря парткома Представительства КГБ в Республике Афганистан.
Это был период, когда Политбюро ЦК решило вывести из Афганистана так называемый «ограниченный контингент» войск. Основная задача формулировалась четко и ясно: обеспечить без потерь отправку в Союз сотрудников и членов их семей. Сотрудники КГБ находились во всех провинциях Афганистана. А связь с ними поддерживалась только самолетом или бронетранспортом, а с Союзом — только самолетом. Всю работу полагалось завершить до окончания вывода из страны советских войск. В то время в Афганистане находилось около 1 500 сотрудников и членов их семей. В первую очередь отправили в Союз детей, затем жен и, наконец, чекистов. Задача была выполнена полностью и в установленные сроки, и сам я на одном из последних рейсов самолета Ил-76 в конце января 1988 вернулся в Союз. Мне казалось, что выполнение поставленной задачи будет трудно только с точки зрения безопасности в момент вывоза людей из провинций в Кабул. Но это было не так. Жены не хотели оставлять своих мужей, боялись за них, расставались со слезами. Безболезненно вывезли только детей, раньше времени закончили учебный год в школе (а в школу детей возили в бронированном автобусе в сопровождении автомашин дипломатов и автоматчиков). Сотрудники также под всякими предлогами не хотели уезжать. Нет, не патриотизм руководил их чувствами, а возможность заработать побольше денег, улучшить свое материальное положение (такая же ситуация сегодня в Чечне). Я тоже купил себе бытовую технику.
Оглядываясь назад, хочу сказать, что я рад тому, что пришлось побывать в Афганистане, в этой специфической обстановке. Именно тогда я многое переосмыслил в своих взглядах, убеждениях, взаимоотношениях и т. п. Именно там, в Афганистане, мне пришлось столкнуться лицом к лицу с коррупцией, взяточничеством, лицемерием, мародерством, как со стороны высших советских представителей, так и со стороны офицеров и военнослужащих «ограниченного контингента» советских войск.
В период учебы в Высшей школе КГБ, будучи в гостях у своего товарища, мы беседовали с его отцом, старым чекистом, работавшим в печально знаменитые 30-е годы, участвовавшим в арестах граждан в те годы. На вопрос, как он оценивает свою деятельность в данном деле, последовал довольно убежденный ответ:
— У меня и моих товарищей никогда в душе не закрадывалось сомнений в правильности своих действий. Мы защищали страну от всякого рода вредителей, предателей, шпионов и пр.
Вот и вспомнил я слова старого чекиста именно в Кабуле. Ведь мы летели в Кабул защищать демократию, режим НДПА. Но поняли, что это что ни на есть самая захватническая миссия. Да, руководство страны интересовали не только безопасность наших южных рубежей, но и огромные богатства южных соседей, афганцев. На ум приходят слова неизвестного мне поэта:
Родина сказала: надо вам ребята Побывать в пороховом дыму, А сегодня смотрит виновато, И сама не знает, почему.
Служба в Афганистане началась с маленьких казусов. Так, самолеты на посадку заходят и взлетают необычно, по спирали. С высоты полета они делают над Кабулом три крута, выстреливая при этом тепловые шашки (защита от стингеров). Встречавшие коллеги завезли меня в подготовленную квартиру в 5-этажном доме, расположенном в новом жилом квартале города, пообещав утром заехать за мной. Разобрав свой нехитрый скарб, я решил принять душ. Но не успел даже смыть мыло, как вода стала ледяной. Меня не предупредили о такой мелочи, что горячая вода подается в квартиры только два раза в неделю, по 2 часа утром и вечером. Далее, сижу дома вечером у телевизора, смотрю наши отечественные передачи (местное TV не работало), как вдруг раздался сильный взрыв, затем второй, третий. Летят стекла в окнах. Страх, испуг. Я к телефону (хотя ни одного номера не знаю, но, думаю, может быть, мне позвонят, скажут, в чем дело), а телефон не работает. Посмотрел в окно, царандаевец (афганский милиционер), дежуривший у подъезда, спокойно прогуливается у входа, ходят люди. Утром с товарищем мы переехали через реку Кабулку и заехали на фабрику, где, как оказалось, на складе взорвались бочки с краской, какими-то химикатами.
Позже мы привыкли к постоянным взрывам, разрывам снарядов, ракет типа «земля-земля», научились узнавать по звуку, полету «свои» и «чужие» снаряды, знали, когда и куда летят наши бомбардировщики.
Говоря об Афганистане, скажу, что даже 10 лет нашего военного присутствия в этой стране не дали нам, на то время советским, спокойствия, уверенности, уважения со стороны местного населения. Мы не могли свободно передвигаться по Кабулу (нам были определены маршруты передвижения на автомобилях при поездках в торговые центры, на рынок. Причем старались ездить по две семьи. Один шел с женщинами, второй оставался в автомобиле. Личное оружие (пистолеты) — обязательно. В атомашине — автомат, гранаты. Так было спокойнее).
После Афганистана Центр направил меня в Швейцарию, в Представительство СССР при ОНН в Женеве в качестве первого секретаря и офицера службы безопасности.
Контраст разительный: из бедной, воюющей страны — в мирную, богатую Швейцарию. Этот контраст усиливался еще и тем, что он совпал с трудным периодом и для нашей страны. Развал Советского Союза, экономический кризис, растерянность, неразбериха и пр. Я писал из Женевы друзьям, что в Союзе перебои с хозяйственным мылом, а в Швейцарии даже асфальт моют теплой водой с шампунем. Круглосуточно. Но к хорошему привыкаешь быстро. Моя работа в Женеве ничем вроде бы примечательным не отличалась. Обычная работа. Но в этот перестроечный период «возмутились» все сотрудники международных организаций, находившиеся в Женеве: отделения ООН, ВОЗ, МОТ, МСЭ, ВМО. Все советские сотрудники, работавшие там, должны были возвращать в кассу Представительства до 2/3 зарплаты, получаемой ими в международных организациях, оставляя себе ту часть, которая соответствовала дипломатическому рангу в Представительстве. Отказавшиеся возвращать большую часть зарплаты чиновники были лишены льгот со стороны Представительства (автомашины, мебели, квартиры). Отстояв свое право, они поменяли квартиры на более благоустроенные, купили необходимую мебель и автомобили, отпуска стали проводить за рубежом, на сбережения начали приобретать недвижимость в разных странах.
Все это я сейчас вспоминаю спокойно, а в то время руководство Представительства и МИДа решали вопросы, как «больнее» сделать чиновникам: то ли не пускать их в Представительство (у нас была пропускная система), разрешать ли им пользоваться буфетом, баром, клубом, детским садом, школой?
Я уезжал в командировку в Представительство СССР при ООН в Женеве, а возвращался из Представительства РФ. Смена флага прошла обыденно, просто. Утром в начале рабочего дня постпред собрал на площади у входа сотрудников, опустил флаг СССР и поднял флаг России, высказав при этом слова верности России, продолжению курса. Только пригласить на это мероприятие украинских и белорусских коллег он «забыл», что сразу вызвало много обид и пересудов, а ведь работали мы в одном здании, службы все общие (референтура и т. п.). Флаг СССР, реявший над советской миссией, мы с супругой храним и сегодня у себя дома. С этим флагом (РФ своей геральдики не имела в то время) мы «болели» за наших спортсменов (фигурное катание и хоккей) в столице XVI зимних Олимпийских игр Альбервиле (Франция).
Еще до окончания командировки у меня созрело решение уходить из органов, из разведки. Выслуга лет мне позволила получить пенсию в полном объеме. В своем решении я был не одинок. Стоявшие в то время у руля случайные люди — министр иностранных дел Панкин и председатель КГБ Бакатин сделали «свое» неблагодарное дело: многие дипломаты, и особенно чекисты-разведчики, ушли на гражданку, в различные коммерческие структуры, акционерные общества. Я поддерживал связь со своим другом, который, уйдя из Минтяжмаша, создал машиностроительную фирму, куда после увольнения я был принят на работу вначале советником президента, затем генеральным директором смежной фирмы в структуре компании. И наконец, после реорганизации — начальником Управления этой компании, где продолжаю трудиться по сей день.
За службу в органах награжден орденом Красной Звезды, афганским орденом Красного Знамени, 12 медалями, Грамотой Президиума Верховного Совета СССР, 12 благодарностями Председателя КГБ и ПГУ.
Работая на Мироновской ГРЭС, я встретил курносую, голубоглазую блондинку с длинной косой, с которой вскоре связал свою судьбу. 43 года мы прошли с ней по жизни. Все было: и нужда, и хлопоты, учеба моя и ее, воспитание дочери, загранкомандировки. Но мы с честью выдержали эти испытания. Думаю, что у Ларисы нет и не будет оснований обижаться на меня, быть недовольной судьбой, за все, что нам вместе пришлось пережить (см. № 81 цветн. вкладки). Дочь у нас одна, хотелось бы еще и сына, но судьбе угодно было именно так все оставить. Этот недостаток мы восполнили воспитанием старшего внука (Анатолия). Он жил с нами в Москве и в Женеве. Мы содержали его весь период учебы в институте, купили ему однокомнатную квартиру. Сейчас он уже самостоятелен, работает менеджером в коммерческой структуре. А меньший внук закончил учебу в школе, в поселке, где он живет, работы нет, ждет призыва на воинскую службу.
Подводя итоги своей жизни, могу сказать, что я доволен своей судьбой. Мне пришлось быть слесарем, комсомольским и партийным функционером, ремонтным механиком теплохода, сотрудником Торгпредства, дипломатом и военным человеком. Другими словами — жизнь была многогранной, разносторонней и интересной. И если бы сегодня ситуация, то есть жизненный уровень, была бы чуток полегче, отдыхал бы заслуженно. Но надо помогать дочери, внукам.
Жаль, что жить пришлось в трудное время: в детстве война и тяжелые послевоенные годы. Ведь были периоды, когда неделями не ходил в школу — нечего было есть, только борщ-щавельник без масла, соли и хлеба. Мать — малограмотная женщина — зарабатывала немного: Познав в детстве нужду, пережив трудности, я никогда в жизни не занимал ни денег, ни хлеба, ничего. Всегда старался расчетливо распределять все, спланировать, рассчитывать только на свои возможности и силы.
Жизнь вроде бы стала налаживаться, но к старости опять нагрянули так называемая перестройка, развал Союза. И страна снова откатилась назад, начав создавать рыночную экономику, новые взаимоотношения внутри страны и вне ее. Всю сознательную жизнь мы строили коммунистическое общество. Оказалось, что это блеф, ошибка. Нас обманывали (государство, партия).
Но в целом мы своих личных жизненных высот достигли. Доживем спокойно. А вот детям, внукам не завидую. Не скоро они заработают средства на квартиру и все необходимое для жизни. Но это уже будет другой монолог».
Глава IV. ОДНОФАМИЛЬЦЫ?
БАЛАБОЛКА
Перед глазами идиллическая картинка: уголок Тарасовки, крестьянское подворье, душный июльский полдень 1956 года. Заливной луг на берегу Малой Токмачки. Грозовое небо. Подсохшее, ароматное сено, спешно уложенное в копны и укрытое тряпьем. На ослоне* под навесом сидят двое: старенький дед Василий, названный «балаболкой», и 17-летний парубок Виталий. Просто однофамильцы или родственники? Пока неясно. Выяснив, кто перед ним, дед рассказывает юноше его родословную историю, пращуром которой называет бурсака Савву. Случайностей здесь быть не может: эти двое — родственники, но какие? Причинность, детерминизм — объективная закономерность всех природных и общественных явлений, гласит философский постулат.
И дед Василий не давал мне покоя как реальный источник ценной информации, исчезнувшей совсем недавно по историческим меркам. Естественно, полагалось найти потомков деда Василия. Только в Тарасовке среди Сивашей старшего поколения имя Василий не попадалось, никто не слышал ни о какой Ворошиловке, где он якобы жил.
В соседней Басами в 1965 году умер Иван Васильевич Сиваш. Однако всезнающий П. К. Кисель его не знал и о нем даже не слышал. Но Иван — сын Василия. А это — реальный ориентир в нужном направлении. В Басани нашлись Марфа Демьяновна, вдова Ивана Васильевича, и его дочь Анна Ивановна (см. № 82 цветн. вкладки). С их слов составлена схема — «Род Иосифа из Тарасовки», которую удалось, используя церковные метрики, уточнить и дополнить.
* Ослон — скамья (местный диалект).
Иван Васильевич оказался сыном Василия Иосифовича и отцом пятерых детей, что сегодня большая редкость. О нем и его потомках без эмоций, коротко и весомо, говорит перед видеокамерой Марфа Демьяновна (1922):
«В 1941-м я попала в Германию, где проработала 3,5 года. Там я познакомилась с Иваном Васильевичем, который также был «гас-тарбайтером». После освобождения я отправилась домой, в Черкасскую область, а его мобилизовали в армию и отправили в Японию. Но только они доехали, война кончилась. Он заехал за мной, и мы расписались. Поселились в доме его отца, Василия Иосифовича, в Тарасовке. Было трудное, голодное время, но в семье не было ссор или чего-нибудь подобного. Сиваши — хорошие люди. И к ним тоже все относились уважительно. Мы с мужем работали в колхозе. Построили в Басани дом и уехали из Тарасовки. Василий Иосифович был местным, тарасовским жителем, а вот его отец Иосиф? Не знаю.
Сапожник Кисель знает многих, но моих родственников по мужу не знает. Хотя однажды на кладбище, где на многих могилах не осталось даже крестов, узнала, что большая часть похороненных там Сивашей — родственники. Слышала, что когда-то Яков Сиваш из Шевченко (Тарасовка) уехал то ли в Донбасс, то ли в Сибирь. Кто такой Яков, также не знаю.
У нас с Иваном Васильевичем пятеро детей: Люба, Василий, Ольга, живет в Молдавии, Анна, живет со мной, Николай, живет в селе Пологи. У Василия и Николая сыновей нет, только дочки. Так что продолжателей фамилии в нашем роду не осталось».
Пытаясь углубить родословное древо Иосифа, обнаружил в церковных метриках, что у петропавловского крестьянина-собственника Дионисия
Меркурьевича от разных жен родились Иосиф (1858—1902), Михаил (1862), Екатерина (1872), Федор (1875), Терентий (1878), Анастасия (1886). Михаил рано, по нынешним меркам, женился на Ефросинье Исидоровне, и у них родились Христина (1878), Емельян (1879), Савва (1892) и Мария (1895). По метрикам Рождество-Богородичной церкви (вторая половина села Петропавловка), при рождении Саввы и Марии социальный статус Михаила Дионисовича — билетный рядовой солдат. Вместе с тем в метриках о смерти указаны два Михаила Дионисовича — (1866—1901) и (1857— 1902), умерших от горячки в возрасте 35 и 47 лет. Даты рождения обоих не совпадают с датой рождения сына Дионисия Меркурьевича с тем же именем. Вероятно, возраст одного из умерших указан неправильно. Однако сомневаться, что в Петропавловке было одновременно два Дионисия, не приходится.
Анастасия Дионисовна в октябре 1903 года стала женой односельчанина Петра Федотовича Одинца.
У Иосифа, женившегося в 1878 году на Марии Петровне Ярошенко-вой, родились Ирина (1885), Василий (1896) и Афанасий (1899). К ним следует добавить Ивана Иосифовича, который в 1938 году по доверенности своей жены Оксаны Ивановны получал в Басани ее метрику.
Можно утверждать, что Дионисий Меркурьевич — отец Иосифа, а Василий Иосифович (1895—1965) — его внук (см. родословную схему).
Федор Дионисович значится отцом Елизаветы (1895) и Анастасии (1903). Его жена — Евдокия Карповна.
У Дионисия Меркурьевича были братья Арпимий и Артемий. У Арпи-мия Дионисовича в 1887 году родился сын Ефим. Удивительно, но в этом же году в Тарасовке родился еще один Ефим, только его отца звали Яков. Фамилии родных братьев, Артемия и Арпимия, записаны по-разному: Сываш и Сиваш, что лишний раз говорит о степени грамотности церковных служащих. У Артемия Меркурьевича от разных жен родились Ники-фор (1872), Дарья (1879), Ирина (1881), близнецы Андриан и Наталья (1893), Спиридон (1894). Дарья Артемьевна в 1902 году стала женой Тимофея Алексеевича Марковского, крестьянина из села Новогригорьевка, а Ирина Артемьевна в 1900 году — женой односельчанина Андрея Карповича Закарлюки.
В свою очередь, Никифор Артемьевич и Евдокия Николаевна родили Михаила (1892).
В метриках, представленных А. Новиковым, у Иосифа Дионисовича обнаружился тезка и почти ровесник — Иосиф Тихонович. Коль Тихонович, то должен принадлежать клану «Трех богатырей», о котором разговор впереди. Кто из них настоящий пращур рода Иосифа, однозначно сказать нельзя. Однако отсутствие в метриках каких-либо сведений об Иосифе Тихоновиче, исключая рождение у него дочери, позволяет отдать предпочтение Иосифу Дионисовичу.
Анализируя родословное древо Иосифа Дионисовича, трудно найти мотивы, на основании которых Василий Иосифович знал бы родословную клана Саввы. К тому же у Саввы Сиваша нет потомка по имени Иосиф, а сын Иосифа Василий (если это «балаболка») почему-то в деталях знал чужую родословную. Подобная ситуация маловероятна.
Значит, надо искать других претендентов на роль «балаболки». Дополнительные розыски позволили увидеть «свет в конце тоннеля». Существенной оказалась устная информация, полученная в Запорожье в 2003 году от Виталия Григорьевича: «Дед Василий, которого моя бабушка Фекла в 1956 году назвала «балаболкой», шел из Новокарловки, где у него жил сын, в хутор Ворошиловский. Где этот хутор, я не знаю. Он был двоюродным братом, кузеном моего деда Максима Павловича. Поэтому заглянул к нам передохнуть и выкурить самокрутку. Узнав, кто я, он и рассказал мне нашу родословную. Разумеется, я не все детали ее запомнил».
Одно слово «хутор» — и все стало ясно: дед Василий шел в Ростовскую область, в хутор Ворошиловский, ныне переименованный в хутор Украинский. Связь Тарасовки и Ворошиловского, равно как и села Павловского, прояснилась: с большой долей вероятности эти населенные пункты основали выходцы из Петропавловки-Тарасовки, ведь название Павловка — половина Петропавловки. Хотя более вероятно — из села Павловское, что ныне входит в соседний Инженерный сельский совет, как Украинское и Новокарловка.
Андрей и Степан, носители фамилии Сиваш, отчество неизвестно, жившие в Ворошиловском хуторе, могли быть родственниками Василия Федоровича и, что почти однозначно, выходцами из Тарасовки. (Об их потомках см. раздел «Сиваш — сын Сиваша».)
Но один документальный факт стоит добавить к сказанному.
Сын Андрея, уполномоченный ЦК ВЛКСМ на Уральском алюминиевом заводе, что в городе Каменске-Уральском, Николай Андреевич Сиваш в 1945 году в автобиографии своей, найденной в Свердловском областном партийном архиве, написал: «Я родился в августе 1923 года в селе Ворошилова Павловского сельского совета... в семье крестьян».
Сегодня в Павловке и Украинском, бывшем Ворошилова, Сивашей не осталось. Двоюродное родство Василия — «балаболки» и Максима Павловича означало многое, но прежде всего то, что отцы Василия и Максима — родные братья с отчеством Ивановичи, раз отец Максима — тот самый лейб-гвардеец Павел Иванович. Пришлось в очередной раз проверить по метрикам всех Ивановичей в Тарасовке.
К удивлению, такой Василий нашелся: сын Федора Ивановича, Василий Федорович Сиваш, 1896 года рождения. Значит, Федор Иванович, которого не знали, к кому пристроить, родной брат Павла Ивановича! И его без тени сомнений нужно включать в клан Саввы.
С другой стороны, Максим Павлович (1895) и Василий Федорович (1896) — погодки и однофамильцы. Даже в силу этого обстоятельства они могли поддерживать дружеские контакты. Однако они твердо знали о своем близком, двоюродном родстве. Просто так о нем дед Василий, Василий Федорович, не стал бы говорить.
Метрики позволили приоткрыть существенную деталь из жизни «балаболки». У него в Ворошиловском была вторая семья, потому как в 1920 году он в возрасте 24 лет женился на 17-летней Вере Леонтьевне Синько. У Василия Федоровича это был второй брак. Его перва*я жена — Матрона Яковлевна Середа, как и он, была тарасовской крестьянкой. Очевидно, сын от первого брака жил в Новокарловке. И за такие «подвиги» Феодора Деомидовна вполне могла величать его не очень лестно.
Следует отметить, забегая вперед, что в Тарасовке был еще один Василий Федорович, только 1895 года рождения, сын Федора Тихоновича, брат Данилы. Двенадцатилетний Данила сидит в детском ряду крайним справа на фотографии церковного хора. Но он не кузен Максима Павловича и в 1956 году не мог находиться в Тарасовке, так как погиб в январе 1943 года в Волгограде и похоронен на Мамаевом кургане.
ДЕСАНТ В ИНЖЕНЕРНОЕ
Расстояние до города Пологи от центра села Инженерное — 17 км, до Тарасовки около 10 км. Центральная улица села также улица Ленина, ее длина 12 км. По территории сельского совета протекают речки Конка и Малая Токмачка. В состав сельского совета входят села Новофедо-ровка, Павловское, Новокарловка, Богатое, Украинское, Инженерное. Всего жителей — 3 000 человек, дворов 1 336. Село Инженерное возникло в 1915 году. Свое нетрадиционное название оно получило из-за расположенной поблизости картонно-бумажной фабрики. Жители села, интенсивно развивавшегося в связи со строительством железной дороги, станции Челюскин, бумфабрики, были преимущественно выходцами из Басани. Постепенно село Инженерное и хутор Конские Воды, возникший в 1914 году, слились воедино. Первые 19 семей, хуторских переселенцев, приехали из Басани и работали на землях немецкого графа-арендатора Франкелыптейна.
Фамилии первых переселенцев в хутор Конские Воды и в село Инженерное: Гайдук, Галкж, Мудрик, Безштанько, Прокуда, Полько, Потий, Жуков, Корж, Логвиненко, Хоменко, Гусятник, Зверев, Пастернак, Павловский, Дьяченко, Цикало, Бублик, Лысенко.
Истоки местной достопримечательности, реки Молочной, находятся на небольшой возвышенности, в недрах которой много белой глины — каолина, который, по мнению Лысенко, растворяясь в речной воде, слегка подбеливает ее. Но каолин — разновидность глины — в воде растворяется плохо. Растворяются меловые отложения, которых много неподалеку, в том числе в Белгородской области. Слегка белая вода породила название реки — Молочная. Название это дано вместо ранее существовавшего — Токмак.
В ногайской степи до XIX века водились дикие кони-тарпаны. Они табунились по берегам другой речки, вода которой содержала минеральные соли, полезные для лошадей. Отсюда название — Конка.
Граф Франкелыптейн арендовал более трех тысяч десятин пахотных земель, расположенных по обоим берегам Конки. Управителем на его зш-лях работал дед Лапшун, подворье которого вместе с жилым домом и огромным складом сельхозинвентаря и техники, включая паровую молотилку, находилось на некотором удалении от хутора Конские Воды. Все это в целости и сохранности перешло в колхоз, а Лапшун спокойно прожил свой век. На территории хутора стоял дом агента по продаже зерна.
Агентом был В. Пастернак, обедневший дворянин, сумевший сберечь свою усадьбу в период коллективизации и работавший районным уполномоченным по заготовке зерна. Он знал немецкий язык, но об этом не распространялся.
Его считали настоящим интеллигентом. Был он родным дядей нобелевского лауреата (роман «Доктор Живаго»), широко известного поэта и прозаика Бориса Пастернака, который в 1933 году приезжал в Конские Воды, чтобы спастись от голода. Будущий лауреат предлагал создать в местном клубе музыкальный кружок, сам отлично играл на гитаре. Но инициатива Бориса Пастернака не нашла поддержки, и он уехал в Подмосковье.
Его дядю, В. Пастернака, в период оккупации немцы назначили старостой. Он лояльно относился к соотечественникам, упреждал вывоз молодежи в Германию. Люди Инженерного претензий к нему не имели. После отбытия наказания за сотрудничество с немцами вернулся в село, где и похоронен*.
* Из воспоминаний Ю.Лысенко. Киев, 1998.
* * *
Однако вернемся в Тарасовку на исходе Гражданской войны, когда на скромном по российским меркам клочке таврической земли проносились один за другим тайфуны социальных катаклизмов, непрерывных кровопролитий, арестов, мобилизаций, агитаций и контрагитаций, экспроприации и продразверсток, что нормальному человеку в круговороте этих событий, казалось, вообще не выжить.
Сначала географическая экспозиция: Гуляй Поле (Махноград) в 21 км от Полог и в 34 км от Орехова. До Александровска (Запорожье) менее сотни. Крым рядом.
В январе 1920 года советская власть объявила Повстанческую армию Махно (ПАМ) вне закона. Федор Щусь с верным Кропоткинским полком увел из Гуляй Поля все начальство в неизвестном направлении. В Махноград вступили Латышская дивизия и части особого назначения (ЧОН). Началась «дикая расправа над мирным населением Александровского уезда». Типография анархистов «Набат» разгромлена, рабочие перебиты. «Вольные коммуны» закрыты, хлеб изъят. Аресты, пытки, расстрелы причастных и подозреваемых. В числе казненных инвалид японской войны безногий Савва Махно, брат Нестора.
В Ногайске, на берегу Азовского моря, Нестор Махно сел на коня и со своей конницей через сутки прошелся по всему Александровскому уезду. 80 чоновцев во главе с Яковом Щекотихиным, проколотых штыками, выставили напоказ.
Вместо усмирения губерния взбунтовалась. Из мемуаров Врангеля: «Повстанческое движение в Екатеринославской губернии с весны 1920 года разрасталось, представляя значительную угрозу тылу 13-й Красной Армии. Красное командование... вынуждено было задержать в этом районе следовавшую на польский фронт Конную армию товарища Буденного».
Буденный и Махно встретились под Купянском 5 мая 1920 года. В первом же боестолкновении конная бригада Буденного перешла на сторону Махно. Опасаясь полного разложения оставшейся части армии, Буденный повернул ее на Варшаву.
Пока красные бездарно воевали с Пилсудским, барон Врангель вылез из «крымской бутылки» в богатые зерном районы Таврии. Он разогнал пограничные войска красных, утопил в болотах Мокрой Волновахи (в устье которой расположено село Раздольное) конный корпус Жлобы, прибывший с Дона, и 1 сентября 1920 года взял Александровск.
21 сентября Ленин назначает М.В.Фрунзе Главкомом Южного фронта с указанием «временно войти в контакт с Махно, а потом под замок».
Указание было исполнено. 15 октября 1920 года началось общее наступление Красной Армии по всему Южному фронту. Спустя месяц, захватив Крым, Фрунзе издает приказ: «Всех пеших и конных махновцев расстреливать на месте пленения. Большая часть губернии находится в сфере действий и влияния махновцев. Таково положение в районах Гуляйполь-ском, Ореховском и почти по всему Александровскому уезду, где рассыпаны штабы Махно».
Началась лютая зима 1921 года. Свирепствовали голод и тиф. На поимку неуловимого Махно Фрунзе бросил 150 тысяч красноармейцев. Махно для начала атаковал Бердянск, где скопились эшелоны с хлебом. Опрокинув 30-ю Сибирскую дивизию, перебив китайцев, охранявших город, взорвав тюрьму и погрузив боеприпасы, махновцы спустя двое суток овладели Гуляй Полем, а затем Александровском. Конная армия Миронова разбежалась. С пятью тысячами бойцов Махно двинулся на Харьков. Переполох был такой, что правительство Украины срочно грузилось в вагоны для бегства в Курск.
6 февраля 1921 года Ленин подвел итог: «Наше военное командование позорно провалилось, выпустив Махно, несмотря на гигантский перевес в силах...»
В середине марта на Махно бросили шесть эшелонов кронштадтских матросов. На подходе к Мелитополю эшелоны окружили махновцы. Матросы были уничтожены. За Махно гонялся легендарный партизан Бессарабии Григорий Котовский. «Я гнался за Махно целый месяц, — вспоминал он, — и никакого толку...»
18 мая 1921 года на Махно из Екатеринослава двинулся С. Буденный. У местечка Стременное буденновцев встретил плотный огонь махновцев. Буденный, по словам Махно, бежал, как «гнусный трус». В сабельном бою погиб Федор Щусь. Но махновцы проскочили в тыл Конармии... Конармейцы бросали оружие, тонули в Днепре, сотнями сдавались в плен...
«Все лето мы не выходили из боев», — вспоминал Нестор Махно.
Против него действовали, кроме того, Феликс Дзержинский со своими «шпиками», красный генерал В. М. Примак-Примаков с армией «червонного казачества», и все с тем же результатом. И лишь 28 августа 1921 года Махно пересек Днестр у деревни Монастырка и вошел в Румынию. (Эти сведения почерпнуты из многостраничной публикации «Похвала махновщине» в журнале «Мулета», Париж, 1986.)
Растерзанный, разграбленный, полусожженный юг Украины затаил дыхание, постепенно приходя в себя по мере вывода войск и чоновцев.
В зимний полдень 1922 года в одной из скромных тарасовских мазанок собрались на семейный совет многочисленные потомки Тихона Сиваша. Верховодил 43-летний Федор Тихонович. Повестка: «Как жить дальше». Они, малоземельные, малоимущие и многодетные, пришли к выводу, что в Тарасовке, где вся земля общинная, народу много, мало шансов на улучшение их положения в перспективе. В 10 км, в хуторе Конские Воды, начинают делить 3000 га отличной пахотной земли графа Франкельштей-на (точнее, вероятно, Фалькенштейна, потому как именно такая фамилия известна в Польше в качестве автора биографии Костюшко).
Свои мужики, из казаков, обещают поддержку и хорошие наделы. А земля — лучше не бывает. Власть советская, похоже, надолго. Ее противников не осталось. (В те времена крестьяне принимали за счастье возможность работать на своей земле. Никаких кредитов, никаких подъемных просить у государства они даже не помышляли.)
Согласились все, кроме 69-летнего Саввы Тихоновича и его сыновей: Александра, Григория, Романа, Ивана. Их устраивала тарасовская ситуация, и они не видели смысла менять «шило на мыло».
Задуманное осуществляли по-военному: весной 1922 года большая команда Сивашей из Тарасовки переехала в Инженерное, оставив на продажу свои хаты. На новом месте мужики вырыли землянки. Засеяли большие наделы. Собрали приличный урожай. Целый год жили в землянках. Продали половину урожая и хаты в Тарасовке. На вырученные деньги за один год построили жилые дома, в которые и перебрались в 1923 году...
* * *
Когда братья Федор Григорьевич и Николай Иванович в июле 2002 года приехали в село Инженерное, им встретился местный житель, который на стандартный в таких случаях вопрос воскликнул:
— Сиваши, да их тут чуть ли не половина села.
И показал дом Татьяны Павловны Сиваш...
Больше всех о своих родственниках должны знать долгожители. Таковой в селе Инженерном оказалась Вера Афанасьевна Назаренко (см. № 83 цветн. вкладки). Стараниями Веры Афанасьевны Назаренко (1915), Марии Ивановны Обиход (1923—2003), Анны Ивановны Малько (1954), носивших в девичестве фамилию Сиваш, а также Павла Константиновича Киселя (1926) удалось изобразить черновой вариант генеалогической схемы многочисленного клана, которому дали название клан «Трех богатырей».
Большая часть его участников не имела дат рождения, отчеств. Но коль они все выходцы из Тарасовки, то помощь П. К. Киселя в установлении родства, имен и т. д. оказалась весьма кстати. Павел Константинович, местный сапожник, считает всех тарасовских Сивашей родственниками:
— Они братались. Внешне выглядели почти одинаково. Стройные, подтянутые, не гнущиеся перед властью.
Но генеалогическое древо Саввы Сиваша, представленное ранее, этот вывод не подтверждает. Мария Ивановна также называла большей частью однофамильцев, иногда забыв их имена, не говоря об отчествах. И напрашивался вывод, что однофамильцы превалируют над родственниками.
Однако, просматривая видеозапись беседы с Верой Афанасьевной, сделанную в Инженерном, едва не вскрикнули от удивления: Вера Афанасьевна здорово походила на моего отца Григория Федоровича. Широкие скулы, фамильный нос, форма рта, глаз и лба, скорее даже не детали, а общий вид, абрис лица, говорили красноречиво о генетической близости. Веру Афанасьевну во многом повторяет ее младшая сестра Мария Афанасьевна (см. № 84 цветн. вкладки).
Только внешнее сходство еще не доказательство генетического родства. Оно может быть и у совершенно далеких в генетическом плане людей.
Но если этих людей более двух и они носят одинаковые фамилии, то кровное родство практически гарантировано.
Все переселенцы в Инженерном до коллективизации жили обеспеченно. Колхоз «Верный путь» на землях бывшего колониста Франкелыптей-на создавался в 1929—1932 годах без надрыва, спокойно. Аналогично создавался и работал колхоз, который возглавлял Афанасий Иванович, отец Веры Афанасьевны. К сожалению, она не помнит названия этого колхоза. Да это и немудрено.
Потомки казаков знали дисциплину, были трудолюбивы, организованны, сознательны. Коллективистский, общинный дух помог им избежать экстремизма. Скорее всего, за короткий срок с момента возникновения хутора и села они не успели «расслоиться». Примечательно, что голо-домор 1933 года почти не отразился на инженерцах. Умерло всего три человека. В этом немалая заслуга первого председателя колхоза «Верный путь», поглотившего со временем остальные колхозы села, Никона Павловича Галюка, ставшего дважды Героем Соцтруда. Галкж предупреждал своих людей обо всех акциях районных властей по изъятию запасов зерна, в том числе и посевного.
О безграмотности и волюнтаризме некоторых больших начальников тех лет свидетельствует рассказ матери Ю. Лысенко, работавшей в колхозе кухаркой: «В 1936 году в колхоз, в период уборки, приехал Скрыпник. Заглянул в котлы, где варилась еда, приказал готовить пищу в открытых котлах. Кухарки удивились, но виду не подали. Они хорошо знали, что на открытый котел надо больше дров. И когда Скрыпник уехал, котлы закрыли...»
* * *
Когда кропотливая работа по составлению чернового варианта этой схемы была завершена, появились выписки из частично сохранившихся метрических книг Свято-Троицкой церкви, а также акты Пологовского ЗАГСа. Сопоставительный анализ этих документов и воспоминания старожилов позволили дополнить и уточнить схему.
Прежде всего, однозначно можно утверждать, что родоначальником клана «Трех богатырей» является Мирон. Никто из местных жителей этого не помнит. В метриках нашелся государственный крестьянин Мирон Каллиникович Сиваш (1794—1864), который умер в 70 лет от аппендицита.
Это пока единственный, документально паспортизированный, имеющий отчество и даты жизни, однофамилец из XVIII века. Его вероятные сыновья Тихон и Евмений. Тихон Миронович родился в 1819 году. Умер в 1897 году от рака в возрасте 78 лет. В 1862 году у него от жены Прасковьи Львовны родились близнецы, Иван и Федор. Очевидно, Федор умер малолетним, потому как в 1879 году появился на свет его «дублер», что в те времена высокой детской смертности случалось часто. Нашелся еще один сын Тихона Мироновича — Иосиф Тихонович. У него от жены Софьи Платоновны родилась дочь Юлиана (1881).
Евмений Миронович (1825—1905) скончался от детской болезни — скарлатины — в возрасте 80 лет. У Евмения Мироновича нашелся сын, петропавловский крестьянин-собственник Кирилл Бвменович (1872), у которого от жены Вассы Исаевны родились Ефросинья (1893), Петр (1895), Мария (1901), Павел (1906). Если Ефросинья, Петр и Павел зарегистрированы в Свято-Троицкой церкви, то Мария — в Рождество-Богородичной. Значит, жители Петропавловки имели возможность выбора церкви при оформлении метрик.
Единственный мостик, по которому удалось продвинуться дальше, предоставил Павел Константинович Кисель. По его терминологии в Тарасовке жили два Саввы, один «ближний», другой «дальний». Один из них, Савва Миронович, имел, согласно метрикам, одиннадцать детей: Сергий (1893), Иван (1896), Федор (1898), Анастасия (1901), Василий (1903), Пелагия (1905), Антоний (1908), Михаил (1909), Мария (1911), Павел (1914), Антонина (1917). Если судить по этим датам, то Савва Миронович родился около 1873 года и у него мало шансов быть родным братом Тихона и Евмения.
У второго Саввы, Саввы Тихоновича, по метрикам, два сына: Иван (1893—1918) и Роман (1895). По словам П. К. Киселя, обратите внимание, в Тарасовке жили два родных брата: Александр Саввич (1888) и Роман Саввич (1895). Сын Романа Саввича Михаил (1921) погиб на фронте. Их родителей никто не знает. (Роман Саввич, по данным ЗАГСа, умер в 1959 году от рака желудка, а Александр Саввич в 1935 году повесился.) По метрикам у Романа Саввича два сына: Петр (1917) и Михаил (1921). В «Книге памяти Украины» значится лейтенант Михаил Романович Сиваш (1923— 1942). Значит, Михаил — внук Саввы Тихоновича, потому как даты рождения в военкоматах часто не соответствовали метрикам.
На основании этих фактов можно утверждать, что один из трех богатырей, названных Верой Афанасьевной, это — Савва Тихонович. Поэтому к Марии, Вере, Ивану, детям Саввы из села Инженерного, добавлены Александр, Роман и указанный в метриках Григории Саввич, который в 1892 году в 18-летнем возрасте женился на Марии Григорьевне Иванченковой. Добавлен, потому как среди детей Саввы Мироновича Григория нет. Жену Романа Саввича звали Марией Даниловной.
У Александра Саввича, женатого на Ефросинье Нестеровне Божко, в метриках зафиксированы дети: Мария (1905), Марфа (1910), Николай (1914—1917), Иван (1918) и Анна (1920). В актах ЗАГСа обнаружились еще Павел Александрович (1908), который в 1935 году женился на Кравченко Анне Ивановне, а в 1936 году у них родились близнецы Иван и Николай, и Апорий Александрович (1917) с дочкой Анной (1943).
У Григория Саввича была дочь Ефросинья (1893) и сын Дмитрий (1895).
Загадочно выглядит акт № 33 за 1981 год Пологовского ЗАГСа. В нем зафиксирована смерть в Инженерном на 86-м году жизни Сиваша Ивана Саввича, родившегося в 1896 году в Басани и переехавшего в 1925 году в Инженерное. Образование, указанное в акте, «начальное и ниже». Заявитель — Ефимова Анна Ивановна, хотя женился он в 1923 году на Варваре Ивановне Кононенко, правда, будучи вдовцом. Показалось, что это сын Саввы Мироновича, жителя Тарасовки. Но его Иван (1896—1918) умер от чахотки в возрасте 22 лет. Получается, что был еще один Савва, но в соседнем селе.
Второй из трех богатырей — Иван Тихонович — в подтверждение предыдущего вывода тут же отыскался в церковных метриках. По этим метрикам у него родились Афанасий (1886), Иван (1894—1973), что полностью совпало с информацией Веры Афанасьевны, близнецы Дмитрий и Матрона (1896) и Алексей (1900). Их мать — София Платоновна. Алексей Иванович зарегистрировал брак с Матреной Ивановной Середа в 1923 году. Его внук, Леонид Николаевич, отыскался в Казахстане. Фотография внука — в конце раздела. Афанасий Иванович, отец Веры Афанасьевны, в 1913 году повторно женился на Анне Ефимовне Зенакович.
Старожилы назвали своего Ивана Ивановича и его детей: Александра (1924—1958), Ивана, Василия. Александр Иванович работал в колхозе кассиром. Однажды вез на лошади мешок с деньгами и потерял его. От нервного стресса заболел и умер. На тарасовском кладбище есть обелиск, установленный на его могиле. Он присутствует в метриках. Женился в 1949 году на Анне Ивановне Доля. В 1950 году у них родился сын Иван. Причина смерти Александра Ивановича, по заключению врачей, туберкулез легких, анемия, что не очень стыкуется со стрессом, хотя последний усугубил, вне сомнения, течение болезни.
В Тарасовке провели детство и уехали в Запорожье еще два Ивановича, Дмитрий (1928) и Станислав (1929). Их упоминала Мария Ивановна Обиход. Кто их родители, она сказать не смогла. Павел Константинович назвал их Петром (1928) и Славкой (1926). Архивные документы позволили прояснить ситуацию. По данным Пологовского ЗАГСа, Иван Иванович, сын Ивана Тихоновича, 10 ноября 1973 года повесился в возрасте 79 лет, о чем заявил Горулько Григорий Петрович. Второй женой Ивана Ивановича была Горулько Мария Зиновьевна (1903). Их дети: Александр (1924), Вячеслав (1926) и Дмитрий (1928). Получается, что Ивановичи, уехавшие в Запорожье, потомки Мирона.
В метриках отыскался еще один Иван Иванович как крестьянин-собственник. У него в 1894 году родился сын Андрей, и больше никаких следов. Вероятно, дедом этого Андрея Ивановича был государственный крестьянин Иван Васильевич, а бабкой — Васса Каллиниковна. Именно у них в 1872 году родился сын Иван Иванович.
Не нашелся «якорь» для Николая Ивановича (1925), рабочего Поло-говского кирпичного завода, жителя села Шевченко-1, который женился в 1946 году на Ульяне Леонтьевне Голомоза. Их дети: Дмитрий (1948), Лидия (1951), Мария (1953).
У Ивана Тихоновича, как следует из родословной схемы, были еще два сына, Кузьма и Николай. В метриках присутствует единственный Козьма Иоанович Сиваш, у которого от жены Феклы Тимофеевны родились Павел (1906), Ольга (1910), Ксения (1914), Иван (1918), Анна (1920). Кузьма Иванович жил в Тарасовке у песчаного карьера, то есть на Песках.
Метрики вносят некоторые уточнения в информацию Веры Афанасьевны. Ее брата звали не Антон, а по-римски — Антоний. Сестра Мария родилась в 1914, а не в 1922 году, хотя по непонятным причинам в советское время представила кучу справок, и ей заменили метрику, о чем сви-дельствует акт Пологовского ЗАГСа. Там же есть запись о бракосочетании в 1940 году Сиваш Марии Афанасьевны и Щербахи Петра Михайловича (1911). Если это не двойник Марии Афанасьевны, то тогда разобраться с мотивами замены метрики сложно. С другой стороны, фамилия Щерба-ха повторно всплывает в связке с фамилией Сиваш.
* * *
Обладателей имени Федор в Тарасовке было несколько. Их отчеств старожилы не помнят, так как всех называли «дед Федор». К числу таких аксакалов, согласно метрикам, относятся Федор Иванович, Федор Диони-сович, Федор Андреевич и Федор Тихонович. Федор Андреевич — наш дед. Федор Иванович, его дядя, и брат Андрея Ивановича, нашего прадеда. Разговор о них уже был. У Федора Дионисовича из «рода Иосифа» в метриках всего одна дочь — Ирина (1897). У Федора Ивановича — Мария (1887), Елена (1893), Василий (1896), Марфа (1905), Иван (1908). Марфа умерла в 1911 году от воспаления легких.
А вот у Федора Тихоновича (1879—1936), который также оказался в метриках, на первый взгляд, нестыковка с «третьим богатырем», потому как его дети — Петр (1900), Александра (1908), Михаил (1910), Венедикт (1913), Федор (1914), Татьяна (1918) — никак не совпадали с Василием, Данилой и Григорием, обозначенными в родословной схеме Верой Афанасьевной.
Но выручил Павел Константинович Кисель. «Деду Федору» он приписал Данилу (1898), Григория (1901), Венедикта (1913), Федора (1916?), убитого в 1939 году на войне с Финляндией и забытого земляками: он отсутствует в «Книге памяти» и на мемориальных плитах. Совпадают Венедикт, Григорий и Федор. Кроме того, заявление о смерти отца, Федора Тихоновича, в 1936 году в ЗАГС сделал Венедикт. Значит, и все остальные — дети Федора Тихоновича.
Один из его сыновей, Данило Федорович, пел в церковном хоре. Его детей: Николая (1925), который женился в 1953 году на Бордюг Екатерине Петровне, Марию (1926) и Петра (1928—1993) — помнят в Тарасовке. Кстати, у Петра два сына: Анатолий (1950) и Николай (1953), жена — Доля Мария Ивановна. Николая Даниловича увозили в Германию, где он тяжело заболел и рано умер. В метриках у Данилы Федоровича значится еще один сын — Иван (1918), но в документах его следов нет.
Венедикт Федорович (1913—1943) был мобилизован на фронт в 1943 году. Умер от ран в декабре 1943-го. С женой Марией Егоровной они имели троих детей: Екатерина (1937), Андрей (1940), Николай (январь 1943).
Андрей Бенедиктович женился в 1961 году на 31-летней Анне Ивановне Пода, имевшей двух детей, точнее, в день бракосочетания 28 октября 1961 года они зарегистрировали рождение дочери Валентины.
Существенно расширить информацию о двух кланах, «Вологодском» и «Трех богатырей», неожиданно помог местный бомж Вася:
«Я родился и жил в Романовском. Мой сосед Николай Павлович Сиваш с 1936-го, а я с 1937-го. Мы вместе ходили в Романовскую начальную школу. Сын Николая Павловича работает в Тарасовском клубе, капитально играет на баяне. Недалеко от меня жили три брата: Павел, Николай и Владимир, дети Григория Федоровича. Николай (1935) не расставался с балалайкой. Идем в школу, он играет. Зазвенел звонок на перерыв, он снова играет. Где он прятал балалайку, я не знаю. Но Николай уехал в Грузию, и больше о нем я ничего не слышал. (В 1958 году Николай Григорьевич зарегистрировал брак с Дегтярь Надеждой Ивановной. — Авт.)
О Владимире и Павле лучше меня расскажут их жены».
Через Николая Павловича Федор вышел на Ольгу Александровну, которая вместе с отцом побывала в ссылке на вологодской земле, а также на Ивана Ефимовича, сына «врага народа», внука Александра Ивановича.
В селе Романовском (см. карту Пологовского района) Екатерина Ильинична Сиваш (см. № 85 цветн. вкладки) рассказывает: «Родом я из Тарасовки. Когда меня направили в Романовское ветеринарным фельдшером, Павло Григорович вернулся из города. Он устроился на работу в колхоз «Россия» скотником. Мы познакомились. В 1960 году поженились. Муж вскоре перешел работать по специальности, сварщиком в тракторной бригаде. Жили в доме свекрови, Татьяны Прохоровны. Жили дружно около 10 лет. Свекровь была главой семьи. Зарплату мы отдавали ей. Когда заработали грошей, начали строить новый дом. В 1965 году родился сын Толя. Свекровь радовалась внуку. Через два года родился Саша. По требованию свекрови крестной мамой Анатолия стала Валя, дочь родной сестры Павла Григоровича; а для Саши — Екатерина Ивановна, жена Владимира Григоровича. Свекровь очень любила Сашу, так как он похож на ее киселевский род. Толя и на лицо, и по характеру — батько, Павло Григорович. От него лишнего слова не услышишь; он не может нагрубить человеку. С Толей я была четыре месяца в декрете, два до родов и два после. Такой тогда был закон. А с Сашей меня увезли прямо с фермы, где я спасала корову.
В 1971 году зимой муж приехал с работы и говорит: «Катя, мне плохо, большая температура».
Увезли его в больницу. Но оттуда он сбежал в больничном халате. Пришел домой. Я позвонила в больницу. Приехала «скорая», чтобы забрать его по команде врача. Приехавшие хорошо знали Павла. Он им и говорит:
«Хлопцы, не забирайте меня. Я от детей никуда не поеду. Я здоров».
Они уехали. Вечером он умер. Мои родители помогли похоронить Павла. Родственники мужа посчитали меня виновной в его смерти. Мой старший, приемный сын Павел Николаевич Кучеренко, устроился на работу в Запорожье. Окончив десятилетку, Толя поехал поступать в летное училище с друзьями. Не поступил. Очень переживал. В тракторной бригаде работать не захотел: «Там пьют и матюкаются». Павел Николаевич устроил его в строительное управление № 203, где он работал секретарем партийной организации. По вечерам Толя учился, кроме того, на телемастера. Когда закончил, ему предложили работу в телеателье. Он не захотел. Послал документы в Васильковское военное авиационное училище. Его забрали в армию. После учебки повезли в Афганистан, но по вызову из училища его сняли прямо с эшелона. В Василькове он проучился 4,5 года и лейтенантом попал в Саратовский учебный полк. Оттуда прислал письмо: «Мама, я хочу жениться!» Съехались родственники. Он привез невесту, восьмиклассницу Лену.
«Боже мой», — расстроилась я. Но деваться было некуда. Через полгода Анатолия отправили в Германию, где он пробыл пять лет. Там родился внук Алеша. Когда воинскую часть Анатолия выводили в Россию, на проводах присутствовал Ельцин. В России «немцев» отправили в Кемеровскую область. В 1992 году родилась внучка Ира. Анатолий до пенсии летал. Теперь — инженер по выпуску самолетов. Будучи в Германии, он каждый год приезжал на машине в гости. После возвращения в Россию шесть лет я его не видела.
Когда Ельцина сменил Володя Путин, он разрешил военным бесплатно ездить в отпуск один раз в год. Толя пользуется этой льготой.
Саша после десятилетки поступил в Запорожское речное училище. После училища — Северный Морфлот, где он отслужил 3,5 года. Вернулся в Запорожье мотористом в речфлот. Заочно учился в Киевском высшем речном училище. После училища стал помощником капитана, плавающего в загранку. С 2003 года он уже сам капитан. Женился в 1986 году. Жена также Лена, журналистка. У них дочь Катя и сын Саша.
Мои родители умерли. Пенсия у меня 153 грывни. Толя приглашает к себе, но из своей хаты я пока никуда не поеду».
Жена Владимира Григорьевича Сиваша, Екатерина Ивановна, немногословна: «Когда я переехала в Романовское, не помню. Володя три года ухаживал за мной. Когда он решил жениться на мне, его мать возразила: «Зачем нам бедная, да еще и рыжая?» Но Володя настоял на своем. Несмотря на это, жили мы хорошо у свекрови Татьяны Прокопьевны. Свекра Григория Федоровича в живых уже не было. Его дети: Галина, Мария, Павло, Владимир, Николай. Григорий Федорович был бухгалтером в колхозе. Данило Федорович любил Володю, часто заезжал на велосипеде к нам, особенно когда ехал «на храм» (в церковь). Его дети часто гостили у нас.
Дед Федор работал мельником, нередко общался с моим отцом. Был он, дед Федор, высоким, плотным. Бородища аж до... (рукой показала ниже груди).
Григорий Федорович, по рассказам, также был высоким, но худым. У него в Инженерном много двоюродных братьев и сестер, которых он частенько навещал, когда мы на бричке ездили туда в церковь. Умер он от рака легких, так как курил лет с четырех.
Его внуки, мои сыновья, продолжают род деда Федора. Я работала дояркой до 1981 года, муж — чабаном, пас овец. Жили «с пустого в порожнее». Дом построили на сивашовском подворье, которое выделил нам председатель колхоза со словами: «Жил тут кулак Сиваш, а теперь будет жить колхозник Сиваш». Сын этого кулака Михаил во время войны был полицаем, угрожал нам часто расстрелом. Ушел с немцами. Земли у нас 50 соток, всю не обрабатываем: не хватает сил. Пенсия у меня 160 гры-вень. Скотину не держим. Жить тяжело, если еще не можешь работать».
Екатерина Ивановна достаточно подробно поведала о родословной схеме Григория Федоровича. Эту схему можно считать наиболее точной, потому как она почти полностью состыковалась с метриками и актами ЗАГСа.
По данным Пологовского ЗАГСа, Федор Тихонович умер в возрасте 57 лет от туберкулеза легких. Дети Григория Федоровича № 2: Владимир, Мария, Павел, Николай, Галина. На родословной схеме эта статистика более наглядна.
Фотографии продолжателей рода Григория Федоровича № 2, а также части клана «Трех богатырей» и рода Иосифа в комментариях не нуждаются, но вместе с тем как бы оживляют формально-бездушные генеалогические схемы (см. также № 86, 87, 88, 89, 90 цветн. вкладки).
По метрикам Рождество-Богородичной церкви во второй половине села Петропавловка жил крестьянин Павел Афанасьевич Сиваш, полный тезка сына Афанасия Ивановича — Павла Афанасьевича (1924). У него от жены Марии Плато-новны родились Дмитрий (1894) и Александр (1896). Можно только гадать о степени их родства, учитывая значительный разрыв в возрасте и полное совпадение имен и фамилий.
Внешнее сходство некоторых представителей клана Саввы, где собрались одни Иваны, Андреи, Павлы, Федоры, Яковы, Григории, но нет ни одного Саввы, с кланом «Трех богатырей», где Саввичей пруд пруди, заставляет в который раз поискать хоть какую-нибудь документальную зацепку, подтверждающую родство. Слабую надежду увязать кланы Саввы и «Трех богатырей» подает тарасовский крестьянин-собственник Сываш Тихон Андреевич, у которого в 1886 году родилась дочь Евдокия.
Этот Тихон Андреевич может в принципе быть отцом трех богатырей: Саввы (1853), Ивана (1862) и Федора (1879). Детородный период наших предков (мужчин) нередко достигал сорока и более
лет. А в данном случае он равен 33 годам (1886—1853). Появление Андрея в родословной схеме «Трех богатырей» сразу роднит этот клан с кланом «Вологодским» и пока неясным образом приближает к клану Саввы. Буквально напрашивается прямое родство Тихона Андреевича и Андрея Ивановича, но никаких документальных предпосылок к этому, кроме имен, пока не видно. Зато есть документальное подтверждение: отец Ивана Тихоновича (1862) — Тихон Миронович. А это уже не догадка, а вешдок. А раз так, то вместо Ивана Даниловича должен найтись Иван Миронович, родной брат Тихона и Евмения, с датой рождения между 1820 и 1830 годами. Должен, коль фотография церковного хора из Тарасовки и групповое фото будущих переселенцев в Инженерное (фотография эта сделана до 1913 года, потому что на ней присутствует Иван Тихонович, умерший в 1913-м. Переселение состоялось в 1922 году) наглядно демонстрируют внешнее сходство некоторых однофамильцев. О поразительном сходстве Григория Федоровича № 1 и Веры Афанасьевны, а также Марии Афанасьевны повторяться не стоит. Если же сходство не единичное, а групповое, то о случайностях говорить не приходится. При этом в общую груцпу попадает и красноперовский (казахстанский) клан. Во всяком случае, Алексей Васильевич из Красноперовки — явный аналог по внешнему виду Петра Андреевича, Федора Андреевича, Ивана Тихоновича, Афанасия Ивановича. Поэтому аналогично можно утверждать, что у Мирона Каллиниковича, кроме названных трех сыновей, должен добавиться еще и ВАСИЛИЙ МИРОНОВИЧ, а основание трех кланов будет иметь следующую схему:
Есть элементы идентичности между нынешними Сивашами из Пет-ропавловловска (Казахстан) и жителями села Романовское Запорожской области. Аналогично наглядное сходство потомков Ефима Яковлевича, кузнеца из Тарасовки, с потомками Максима Павловича, расстрелянного без вины в 1938 году. Молодой Евгений Михайлович из Копейска, курсант Троицкого авиационного училища, очень похож на сыновей Владимира Григорьевича из Каменки-Днепровской, а кузен Михаила Ефимовича, Андрей Александрович, и его сын Вячеслав не менее схожи с Виталием Григорьевичем из Запорожья, также бывшим летчиком. Не слишком ли много случайностей для однофамильцев?
Есть еще одна достаточно интересная деталь. Дочь Петра Андреевича, Вера Петровна (1923), заявила в 2002 году, что Федор Андреевич и Петр Андреевич (ее отец) были хлюпиками по сравнению с ее дедом, Андреем Ивановичем. Можно только догадываться, каким был внешне Андрей Иванович, если он был в состоянии вышвырнуть из конюшни взрослого мужика. Очевидно, что Павел Иванович и Яков Иванович, служившие в элитных, гвардейских полках, к числу хлюпиков не относились. Среди потомков Андрея Ивановича, Павла Ивановича и Тихона Андреевича геркулесы также имеют место быть. Их нетрудно заметить на фотографиях.
Вместе с тем предполагаемая схема родства трех кланов «тормозится» на 1794 годе, дате рождения Мирона Каллиниковича Сиваша. Но это далеко от истоков сивашского рода. Документально известно по материалам Румянцевской ревизии Левобережной Украины, что в 1727 году родился будущий выборный казак Решетиловской сотни Полтавского казачьего полка Кирилл Сиваш. Кто его родители, даты их жизни? Вполне реально, что это — Данило или Панас, зафиксированные в ведомостях Решетиловской сотни в 1733 году. Других сведений о них, кроме того, что Панас — конный, оружейный казак, а Данило — посполитый, то есть крестьянин, приписанный к Полтавскому полку, в архивах обнаружить не удалось.
Если в 1649—1654 годах фамилия Сиваш отсутствовала в документах, то ее появление находится между 1654 и 1727 годами. Возможно, появилась она в XVII веке. Тогда версия с Олешковской Сечью отпадает сама по себе, но остается чумацкий вариант: ведь Полтава стояла в начале Муравского шляха.
* * *
Оказалось, что кроме клана «Трех богатырей» в Инженерном живут и другие Сиваши. Возможно, и не другие. Случайно попав на какое-то семейное торжество, Федор запечатлел его участников.
Рядом с гигантами Алексеевичами, Дмитрием и Петром, приехавшими в родные края из Одессы (см. № 91, 92 и 93 цветн. вкладки), Федор Григорьевич, стоящий крайним справа в заднем ряду, выглядит подростком, хотя к низкорослым не относится: его рост 182 см. Жаль только, что кроме фотографий одесские Сиваши не оставили никаких сведений о себе.
Наиболее вероятно, что это сыновья Алексея Ивановича (1927), внука Серапиона Ивановича из клана Саввы, у которого было девять сыновей, в том числе Иван Серапионович. Согласно акту ЗАГСа, у его жены Елены Марковны 16 марта 1927 года родился сын Алексей.
Есть повод съездить в Одессу и прояснить вопрос. Но для поездки пока слишком мало конкретики.
ХИРУРГ ОТ БОГА
Не моя вина, если вы не способны это оценить.
Шарль Эксбрайя
Мой институтский однокашник Вовка Евдокимов, получивший неизвестно за что от сокурсников более чем странную кличку — Симочка, неплохо играл в волейбол и страдал костным туберкулезом: каждые полгода ложился в одну из больниц Ростова-на-Дону на «чистку» икроножных костей. О своем недуге он не распространялся, но сплошные вертикальные шрамы на его ногах сподвигли меня, футболиста, задать ему не очень тактичный вопрос. Ответа практически не последовало, но название болезни отпечаталось в моей памяти. И спустя несколько лет неожиданно для себя в книжном киоске железнодорожного вокзала станции Богданович увидел и тут же купил скромную брошюру сине-голубого цвета с названием «Костный туберкулез», автором которой значился кандидат медицинских наук К. М. Сиваш. В брошюре красовалась фотография конической шестерни, сочлененной с остроконечным стержнем, под которой издевательски мелким шрифтом стояло название — «Тазобедренный сустав Сиваша». Для себя я тут же окрестил увиденное по-своему: дифференциал человека, семантически связав его с дифференциальным механизмом автотракторной техники, позволяющим ведущим колесам вращаться с разной скоростью.
Но виденное у Симочки не вязалось с «дифференциалом».
Кажется, в 1976 году в журнале «Огонек» прочитал об операциях по замене коленных и тазобедренных суставов, которые делает в Москве К. М. Сиваш и его коллеги. Эти искусственные суставы, по сообщению журнала, изготавливались из тантала, светло-серого с синеватым отливом металла, тяжелого и тугоплавкого, который используется в металлургии, ядерной энергетике, химическом машиностроении, медицине (наложение швов, скрепление костей и сосудов), в ювелирном деле вместо платины. Тантал биологически совместим с тканями и костями человека.
И когда в 1994 году в одном из поселков Свердловской области увидел законсервированный, неработающий танталовый завод, тут же вспомнил К. М. Сиваша. Поинтересовался, почему один из моих знакомых менял коленный сустав в Австрии. Оказалось, мы снова проиграли очередное конкретное дело и вынуждены закупать зарубежные эндопротезы — искусственные суставы, потому что они надежней в эксплуатации по стабильности биоинертных материалов и почти совпадают с естественной формой суставов. России надо в год около 300 тысяч таких протезов. Для оценки масштабов проблемы стоит назвать стоимость одного, изготовленного в Англии, коленного протеза — 2,5 тысячи долларов США. Тазобедренный сустав намного дороже.
Взявшись за эту книгу, попросил своего друга А. Л. Кузина, москвича, найти в столице институт костного туберкулеза, а в нем К. М. Сиваша. Оказалось, что института такого нет. Есть Центральный институт травматологии и ортопедии имени Н. Н. Приорова (ЦИТО), а К. М. Сиваша нет в живых. Его жена Элеонора Семеновна, доктор медицинских наук, категорически отказалась от общения. В отделе кадров института реакция была аналогичной. В Свердловском институте травматологии и ортопедии фамилия Сиваш прозвучала не в диковинку:
— Да вы что? Мы широко используем его разработки.
В библиотеке института нашелся журнал с некрологом, посвященным Константину Митрофановичу, и несколько его брошюр.
Умер он в апреле 1989 года на 66-м году жизни. Я решил ограничиться некрологом и брошюрами. Но пути Господни неисповедимы, так же, вероятно, как и наши. В августе 2002 года приехал к директору Сухоложско-го огнеупорного завода А. И. Клинову со своей монографией «Плавленый периклаз», к изданию которой Анатолий Иванович имел самое прямое, просвещенное, как говаривали в старину, отношение.
— А я собираюсь в октябре на вторую операцию в ЦИТО, — неожиданно для меня выдал директор завода.
Аббревиатуру ЦИТО расшифровывать не требовалось. Я тут же попросил Анатолия Ивановича, не особенно надеясь на положительный результат, при возможности собрать в институте максимум информации о Константине Митрофановиче. Спустя два месяца у меня в кабинете раздался один из многочисленных звонков:
— Я звоню из ЦИТО. Выполняя вашу просьбу, сообщаю, что оперировал меня ученик и преемник Константина Митрофановича, кандидат медицинских наук Юрий Георгиевич Хоранов (см. № 94 цветы, вкладки). Он готов с вами встретиться и обо всем рассказать. Его телефон...
Звоню в Ханты-Мансийск брату Федору:
— Ты в Москву, случайно, не собираешься?
— Случайно собираюсь.
— Когда?
— Завтра, но у меня очень напряженный график...
Результаты поездки Федора, избавленные от некоторых нюансов, предлагаю вниманию читателя. Кроме Юрия Георгиевича, своими воспоминаниями поделилась и Наталья Алексеевна, около 20 лет работавшая секретарем у Константина Митрофановича. Их воспоминания дополнены сведениями из публикаций и документов.
Родился Константин Митрофанович Сиваш 23 февраля 1924 года в семье служащего в городе Конотоп, некогда стоявшем на границе Польши и России. Этот стотысячный город Сумской области известен как местечко Новоселица с 1625 года. В нем немало заводов. Рассматривая размытую, нечеткую фотографию дома Сивашей, огороженного разношерстным тыном из всякой деревянной всячины и смотрящего четырьмя окнами со ставнями на грунтовую, раскисшую, заезженную транспортом вполне сельскую улицу, невольно делаю вывод о его, города, неполноценной благоустроенности.
А есть ли в бывшем СССР полностью благоустроенные города районного пошиба? Интересна, впрочем, история этого города, на которую наткнулся в Интернете*.
* www.dancor.sumu.ua/region/konotop/
Оказывается, крепость Конотоп в 1640 году возвели поляки вместо Новоселицы на болотистом берегу речки Езуч, ставшую опорным пунктом Речи Посполитой в борьбе с Россией. Свое название «кони топнут» город-крепость оправдывал и спустя 220 лет. «Конотоп мало чем отличается от окрестных сел: улицы его узкие и извилистые, дома тесные, покрытые соломой, что часто приводит к опустошительным пожарам. В ненастье проезду через город мешает грязища: кони на каждом шагу грузнут среди улиц», — говорится в описании 1860 года.
В апреле 1649 года жители Конотопа торжественно приветствовали русское посольство во главе с Г. Унковским, проезжавшее через город для переговоров с Б. Хмельницким. «У города стояли пешие люди по обе стороны с ружьями, а как вошли в город, и в городе стреляли из пушек», — зафиксировал церемонию встречи очевидец.
Но в 1659 году казачий гарнизон конотопской крепости поддержал гетмана И. Выговского в его стремлении оторвать Левобережную Украину от России. 27 июня казаки Выговского с крымскими татарами разгромили русское войско под командованием князя Трубецкого.
Однако в 1709 году ситуация повторилась с точностью до наоборот: конотопские казаки не поддержали гетмана Мазепу и шведов, а взяли в плен коменданта города Батурин, резиденции Мазепы, и передали его Петру I. В 1751 году Конотоп на 30 лет стал собственностью генерального обозного Кочубея, получившего город «на ранг», согласно универсалу гетмана Разумовского.
Промышленное развитие город получил после строительства Курско-Киевской железной дороги.
Любопытно, что дом Сивашей в Конотопе стоит на самой окраине города, фактически на опушке леса, и это достаточно красноречивый, ранее зафиксированный, факт. К сожалению, фотография эта весьма низкого качества.
У Константина Митрофановича было два брата и сестра. Старший брат Александр, пройдя войну с Германией и Японией, ослеп. Умер в 1981 году. Младшего также нет в живых.
Из Конотопа семья Сивашей в начале 30-х годов, по неизвестной причине, переехала в село Петровское Наро-Фоминского района Московской области. Явно фамильная «охота к перемене мест». Село находится рядом с городом Апрелевка, в котором инженер и предприниматель Г. Моль в 1910 году выпустил первую в России граммофонную пластинку. Она весила 0,4 кг и имела толщину 10 мм. В Апрелевке находится институт «Тепло-проект» с опытным заводом, где мне приходилось бывать, активно сотрудничая в области легковесных огнеупоров. От Москвы до Апрелевки рукой подать. Производственные интересы в 1974—1988 годах заставили меня освоить всю округу Апрелевки: Домодедово, Щербинка, Одинцово, Подольск, Красногорск, Голицыно. В моем распоряжении имелась «Волга», и побывать в селе Петровском не составило бы никаких проблем. Но кто знал о нем?
В июне 1940 года Костя Сиваш получил свидетельство об окончании Петровской неполной средней школы. По всем предметам в свидетельстве значится «отлично». Правда, по арифметике первоначально стояло «удовлетворительно», исправленное классным руководителем Семеновой на «отлично» и удостоверенное школьной печатью.
С 1940 по 1943 год Константин Сиваш успел окончить среднюю школу, поступить в Московский технологический институт легкой промышленности, бросить его, принять участие в обороне Москвы в составе санитарной команды, занимавшейся сбором и захоронением трупов, стать добровольцем Красной Армии, пройти ускоренный курс Рязанского пехотного училища, дослужиться до заместителя командира полка в звании капитана и в боях на Брянщине в 1943 году получить тяжелое ранение в живот и легкое. Перенеся несколько операций, потеряв две трети желудка, он с 1943 по 1944 год в тыловых госпиталях вместе с врачами боролся за свою жизнь: раны не заживали. Но молодость и могучий организм победили, он выздоровел. Именно во время лечения у него возникло и окрепло намерение стать врачом, врачом-хирургом.
«Я подумал, — говорил Константин Митрофанович, — меня спасли, буду и я спасать людей». В 1944 году он поступил в первый Московский медицинский институт, успешно завершил в 1949 году учебу и стал хирургом в Московском научно-исследовательском институте туберкулеза. Здесь быстро проявились выдающиеся способности молодого врача к оперативной хирургии, к творческой работе, изобретательству, хотя его самого до 1956 года терзали незаживавшие послеоперационные швы. Он вылечил себя сам, отказавшись от рекомендаций специалистов.
В те годы хирургия костно-суставного туберкулеза только зарождалась в нашей стране. В течение года К. М. Сиваш разрабатывает новый метод резекции (иссечения) коленного сустава при туберкулезе, проявив не столько врачебные, сколько инженерные способности. Суть метода состояла в быстроте опила костей коленного сустава и использовании аппарата собственной конструкции, признанного изобретением в 1950 году.
Процессы регенерации (восстановления) костной ткани Константин Митрофанович предварительно изучил на собаках и впервые в нашей стране получил в эксперименте первичное сращивание губчатой кости резицированных эпифизов (суставных концов трубчатой кости) коленного сустава. Итогом работы в Институте туберкулеза стали две монографии по костно-суставному туберкулезу и кандидатская диссертация. Интерес к технике, инженерной работе приводит молодого хирурга в Научно-исследовательский институт хирургической аппаратуры и инструментов, где сполна открылся его изобретательский талант.
Как хирург он работал в 40-й больнице г. Москвы и уже тогда, в середине 50-х годов, задумался и начал разрабатывать метод восстановления спорности и подвижности тазобедренного сустава путем замещения его тотальным эндопротезом. Задачка не для слабонервных, громко говорящая о смелости, максимализме и решительности характера тридцатилетнего хирурга. Одновременно он приступил к созданию основных средств остеосинтеза, применяющихся при довольно распространенных диафи-зарных* переломах. Его цель — не просто изобрести отдельные фиксаторы, а создать комплекс универсальной оснастки для ортопедо-травмато-логических операций. И он создает многочисленные инструменты для операций на костях и позвоночнике, продолжает огромную разностороннюю работу по обоснованию своего метода полной замены тазобедренного сустава искусственным металлическим. Обоснование это предстало в виде экспериментального эндопротеза из нержавеющей стали, который и был опробован при тотальном эндопротезировании тазобедренного сустава. В ходе эксперимента были изменены процессы репаративной регенерации (восстановления) костной ткани.
В 1959 году К.М.Сиваш получил авторское свидетельство на первый вариант тазобедренного сустава, хотя предложил он его впервые в мировой практике в 1956 году. Процедура регистрации изобретений, получения патентов в СССР не была сиюминутной. Удивляет не трехлетний разрыв между появлением идеи и ее признанием, тем более что в авторском свидетельстве указывается дата приоритета, соответствующая времени подачи заявки на изобретение, а сам факт получения авторского свидетельства. Когда успевал Константин Митрофанович, работая конструктором и хирургом, оформлять еще бумаги на свои изобретения?
* Диафиз — средняя часть трубчатой кости, находящаяся между двумя эпифизами.
С этого времени он начал впервые в нашей стране заменять тазобедренный сустав тотальным эндопротезом для тяжелой категории пациентов.
Выдающийся организатор здравоохранения Мстислав Васильевич Волков провидчески оценил потенциал Константина Митрофановича и в 1962 году пригласил его на работу в ЦИТО в качестве руководителя научно-технического отдела (НТО), который состоял тогда из одной лаборатории. Здесь руководитель НТО в 1965 году защитил докторскую диссертацию, а в 1967 году был утвержден в звании профессора.
К концу 60-х годов Константин Митрофанович довел до совершенства конструкцию тотального эндопротеза тазобедренного сустава и активно способствовал его внедрению в практику медицинских учреждений страны. На опытно-экспериментальном предприятии (ОЭП) ЦИТО, занимавшем пятиэтажное здание, наладил серийный выпуск своих эндопротезов и хирургических инструментов. Многие ортопеды-травматологи обучались в ЦИТО эндопротезированию.
В 1969 году К.М.Сивашу присвоено звание заслуженного изобретателя РСФСР.
Свой НТО он расширил до трех лабораторий: травматологии, ортопедии и транспортной иммобилизации. Создал музей. В разное время лабораториями руководили В.С.Бородкин, А.И.Антонов, В.Ф.Филимошкин, Г. Е. Паршутин. Константин Митрофанович организовал команду единомышленников. Инженеры и медики над каждой темой работали сообща. Инженеры присутствовали на операциях в клинике, наблюдали эксперименты на трупах. В штате НТО и клиники работали старшие научные сотрудники Н. П. Кожин, К. М. Шерепо, Б. П. Морозов, врачи Виктор Петрович Сальников, Вахтанг Федорович Турин, Юрий Георгиевич Хоранов, Юрий Леонидович Шапиро.
Под руководством и при личном участии К. М. Сиваша НТО начал работу с титановыми сплавами и рассасывающимися материалами, решал многие проблемы устойчивого остеосинтеза (соединения костей), исследовал различные аспекты эндопротезирования крупных суставов, создавал и внедрял в производство на опытно-экспериментальном предприятии ЦИТО, на Гудермесском и Можайском медицинских заводах средства остеосинтеза, транспортной и лечебной иммобилизации*.
* Иммобилизация — создание неподвижности (покоя) при переломах, вывихах и пр.
Средства устойчивого остеосинтеза, автором которых является сам руководитель НТО, обеспечивают первичное сращивание костных обломков в оптимальные сроки без дополнительной иммобилизации.
С 1962 по 1986 год сотрудниками НТО были разработаны и внедрены в практику компрессионно-дистракционный аппарат Волкова-Оганесяна, дистракторы Казьмина, шины для врожденного вывиха бедра Вилен-ского-Баубинаса, наборы пластин для остеосинтеза Каштана-Антонова, устройство для подводного вытяжения Каптелина, «надколенники» Миронова, фиксатор шейки бедра Тер-Егиазарова, прикроватная рама ЦИТО, установка для переливания жидкостей в операционной, многочисленные приспособления для лечебной физкультуры.
Константин Митрофанович без проволочек принимал к реализации перспективные разработки многих авторов из других отделов ЦИТО, из других организаций. Так появились шины в наборе инструментов для космонавтов, шина Чулкова, пластина Троценко-Нуждина, набор «Ос-теосинтез У» для проведения 100 операций, инструмент Юмашева-Фурмана, инструмент Мистакопуло, эндопротез Вирабо-ва, аппарат Пичхад-зе и многое другое.
У руководителя НТО всегда находили взаимопонимание и поддержку талантливые специалисты-изобретатели со стороны, тяготеющие к созданию новой ортопедо-травматологической техники. Благодаря ему получили возможность плодотворно работать и стать докторами медицинских наук Э. В. Кобзев, П. Ф. Музыченко, И. М. Пичхадзе.
По неполным подсчетам, к 70-м годам эндопротезирование по Сивашу выполнялось более чем в 50 городах Советского Союза и зарубежных стран.
* * *
Следует вкратце оценить ретроспективу эндопротезирования, которое начало активно внедряться с 40-х годов в Европе и Америке. В СССР до Сиваша было сделано считанное число операций с применением однополюсных устройств типа протеза Мура или колпачков Смита-Петерсона. Однако эти зарубежные разработки не более чем начало, первые шаги в решении многоплановой технико-медицинской проблемы.
Осознание этого факта дает возможность понять, как огромен вклад К. М. Сиваша в проблему эндопротезирования вообще. Этот вклад в обобщенном виде можно разделить на три фундаментальных части:
1. Создана состоятельная, пригодная к многолетней эксплуатации в теле человека конструкция эндопротеза. В 1958 году она получила мировой приоритет. С 1962 и до начала 80-х годов эндопротез Сиваша практически в неизменном виде имплантирован более чем трем тысячам больных.
2. Подобраны специальные материалы, обеспечивающие длительную службу протеза и одновременно безвредные для организма человека. Такими материалами явились титановый сплав ВТ5-1 и твердый сплав комохром, используемый для узла трения. Износостойкость последнего в десятки раз выше, чем у лучших сортов легированных сталей.
3. Найдена гениально простая, бесцементная фиксация эндопротеза в костях. Специальная форма гнезда и соответствующий подбор ручных конусных разверток для расширения костно-мозгового канала позволили автору обеспечивать прессовую посадку протеза, его прочное механическое закрепление уже на операционном столе. В дальнейшем протез не отторгается тканями, а наоборот, костная ткань врастает в пазы, углубления, окна протеза, образуя прочные перемычки и на многие годы фиксируя протез в костях. Это тот самый «пресс-фит», который только в последние годы стал применяться на Западе именно благодаря К.М.Сивашу, который объездил практически весь мир, оперировал бесцементно в 47 операционных залах многих стран мира, включая СССР.
Приоритет К. М. Сиваша в решении перечисленных фундаментальных проблем, его влияние на мировое эндопротезирование несомненны, они признаются зарубежными хирургами, во всяком случае, признавались в 70—80-е годы.
Оперируя и прочно забивая протез в кости, Константин Митрофано-вич говаривал иностранным хирургам и коллегам из ЦИТО: «Рашен цемент». Вслед за ним за рубежом появилось бесцементное протезирование и эндопротезы из титана и комохрома, хотя масштабы внедрения этих протезов невелики. И не потому, что там не понимают их преимуществ: титан на Западе дорог и дефицитен одновременно. Знаменитая фирма «Боинг» не зря покупает титановый прокат на одном из уральских заводов.
Если взглянуть на ранние протезы Мак Ки-Феррара, Чарнлея, Чеха («Польди»), то бросится в глаза их гладкая ножка и гнездо. Идея рельефных, структурированных поверхностей, реализованная на Западе в протезах 80—90-х годов, позаимствована из конструкции эндопротеза Сиваша.
Эндопротез Сиваша имел в 70-е годы мировое признание и известность. Результатам его применения посвящались многочисленные восторженные публикации в Германии, Швейцарии, Югославии, Болгарии. В 1971 году фирма «Юнайтед Стейд Серджикал Корпорейшн» купила за 2 млн. долларов через «Лицензинторг» лицензию на производство в США и Канаде эндопротезов Сиваша. Американцы — законодатели многих мировых технологий — плохое не купят (см. № 95 и 96 цветн. вкладки).
В 1976 году такую же лицензию купила Болгария. Не знаю, как в медицине, но в технических отраслях между СССР и Болгарией существовало соглашение о безвозмездном обмене научно-технической информацией. Будучи автором ряда патентоносных технологий производства тугоплавких материалов, я сам столкнулся с этим положением в 1977 году. Если венгры, поляки, шведы, индусы даже не помышляли о каких-то поблажках, закупая наши технологии, то болгары сразу все ставили на свои места. Естественно, бесплатная работа на кого бы то ни было не стимулировала трудового энтузиазма при подготовке передаваемой проектной документации:
Покупка лицензии американцами, мировое признание разработки способствовали передаче Константину Митрофановичу клинического отделения (сейчас это 2-е отделение ЦИТО), но это не остановило его напряженной творческой работы.
К. М. Сиваш создает эн до протезы коленного и локтевого суставов, сустава пальца, в соавторстве с профессором С. Т. Зацепиным — устройство для восстановления функции конечности у онкологических больных и выполняет первые операции с его использованием.
Деятельность Константина Митрофановича, коллективов НТО и клинического отделения, которыми он руководил, охватывала широкий круг медицинских, инженерных, организационных и финансовых проблем. Проводились семинары, показательные операции, организовывались выступления на Московском обществе травматологов-ортопедов, выезды с выставками имплантатов и инструментов на все съезды травматологов СССР, на другие форумы, командировки за рубеж.
В 1974 году был проведен семинар по аллопластике тазобедренного сустава с участием иностранных специалистов, на котором К. М. Сиваш в очном соревновании с иностранными хирургами продемонстрировал явные преимущества своей технологии эндопротезирования (см. № 97 цветн. вкладки).
Вместе с тем он привозил много полезной информации из зарубежных поездок. «Константин Митрофанович умеет не только смотреть, но и видеть», — заметил Мстислав Васильевич Волков, пригласивший его в свое время на работу в ЦИТО. Маститый хирург К. М. Сиваш постоянно кого-нибудь учил оперировать, но, убедившись в состоятельности сотрудника, никогда не донимал его мелочной опекой.
Его ученики К. М. Шерепо, Н. П. Кожин, Б. П. Морозов, Ю. Г. Хоранов оперировали во многих больницах Москвы и страны, внедряя новую технику. Старшие научные сотрудники НТО являлись соисполнителями тем отдела, рекламировали новые разработки, проводя показательные операции.
Разработки НТО ежегодно экспонировались на ВДНХ, авторы разработок, как правило, получали медали и грамоты выставки.
Константин Митрофанович постоянно оперировал больных с тяжелейшими деформациями. Число больных, желающих у него оперироваться, постоянно росло. Знаменитый кинорежиссер С. Ф. Бондарчук, работая над фильмом «Судьба человека», пожелал своими глазами увидеть процедуру замены тазобедренного сустава. Но нервы Сергея Федоровича не выдержали увиденного, и он покинул операционную задолго до завершения операции.
Золотые руки хирурга-новатора вернули сотням людей радость жизни, возможность работать. У него есть больная, которая двигается и живет с восемью эндопротезами. Страдавшая болезнью Бехтерева (ею страдал Николай Островский, написавший роман «Как закалялась сталь»), Римма Константиновна Лихач, после замены обоих тазобедренных суставов написала о своем хирурге две повести: «Сиваш — наш Бог» и «Дней бесследных нет».
К. М. Сиваш успевал проводить интереснейшие клинические разборы, выступал на конференциях, симпозиумах, общался со многими известными деятелями политики, науки, искусства, публиковал статьи в отечественных и зарубежных изданиях. Он автор 50 аппаратов и методов хирургических операций, внедренных в медицинскую практику. На его счету 60 изобретений, подтвержденных авторскими свидетельствами, но не защищенных международными патентами.
Его перу принадлежат четыре монографии, более 200 научных публикаций. Под его руководством защищены 10 кандидатских и две докторских диссертации.
О средствах остеосинтеза и методах эндопротезирования Сиваша пишут в руководствах по ортопедии, монографиях известные отечественные и зарубежные специалисты. Появляются эндопротезы других авторов, в которых явно видно влияние эндопротеза Сиваша.
В 1974 году Константин Митрофанович вместе с профессорами-клиницистами В.Н.Гурьевым и М.И.Пановой, инженерами А.А.Ковалевым и Е. М. Гусевым был удостоен Государственной премии за внедрение собственного эндопротеза в промышленное производство и медицинскую практику.
В 1990 году, уже посмертно, К. М. Сивашу вместе с группой инженеров и врачей присуждена премия Совета Министров СССР за использование титановых сплавов в травматологии и ортопедии.
* * *
Многим казалось, что Константин Митрофанович — баловень судьбы, что все дается ему легко и просто, а его жизнь в науке — что-то вроде езды по прямому немецкому автобану, лишенному каких-либо ограничений и каких-либо колдобин.
И мало кто знает, как пришлось ему бороться за признание своего эндопротеза, какую волну критики вызвало появление этого революционного на тот период времени инженерно-медицинского устройства. Кроме критиков были скрытые и явные враги. И чтобы победить это неприятие, противодействие, пришлось преодолеть массу трудностей и препятствий, выполнить невообразимый по сложности объем работ. Ведь речь шла о живых людях, а не машинах, где любой эксперимент несопоставимо сложней психологически. Впрочем, у нового всегда тернистый путь. Но благодаря своему непобедимому оптимизму и жизнелюбию К. М. Сиваш всегда сохранял хорошее настроение, был деятелен и общителен. Его жизнь, по сути дела, была постоянным творческим самосожжением, поистине научным подвигом.
Конечно, было бы преувеличением считать, что выдающиеся работы Сиваша решили все проблемы эндопротезирования раз и навсегда. Безусловно нет, как нет пределов совершенствованию. Но Константин Митро-фанович внес в проблему эндопротезирования крупных суставов конечностей фундаментальный, не потерявший значения по сей день вклад.
В расцвете творчества и жизни, познав мировую славу, он оставался приветливым, простым в обращении человеком, не подавлял окружение своим величием, любил людей, застолье, песню, ценил хороший, остроумный анекдот. Да и сам любил шутку, незлой розыгрыш.
Проводя в Свердловском военном госпитале (г. Сысерть) показательные операции, он взял в свою команду ассистента, с котррым отправился в турне по СССР. Этот ассистент, врач-хирург, защитив кандидатскую диссертацию, переехал в Краснодарский край, где в санатории Архипо-Осиповка мне довелось с ним познакомиться.
— Я ученик Константина Митрофановича. Навсегда запомнил его неиссякаемый оптимизм, умение пошутить в любой ситуации. В Киеве зашли мы в ресторан пообедать. Он заказал в дополнение к еде бутылку горилки с перцем, по-украински «горшка з перцем». Когда официантка выполнила заказ, он с серьезным видом ее спрашивает: «А куда вы дели два перца?» — «Никуда я их не девала», — растерялась девушка. «Как никуда? Вот же написано «три перца», а в бутылке только один», — аргументирование заявил профессор.
Сегодня сотрудники ЦИТО стараются поддерживать дух и традиции, сложившиеся при К.М.Сиваше.
Его ученик и преемник Ю. Г. Хоранов при поддержке коллег восстановил и дополнил музей, созданный Константином Митрофановичем.
Юрий Георгиевич рассказывает:
— В ЦИТО, где каждый квадратный метр площади на вес золота, где некоторые столпы медицины ютятся в тесных комнатках, сохранять в неприкосновенности площади музея совсем непросто. В нем, между прочим, постоянно бывают посетители, изучающие эндопротезирование. Гидом и хранителем музея является Наталья Алексеевна, двадцать лет работавшая секретарем у руководителя НТО.
У Константина Митрофановича была большая команда единомышленников, и я один из них. Он разрешал спорить с ним, никогда не давил своим авторитетом, разъяснял, убеждал, а в итоге приобретал союзников. К. М. Сиваш в нашем деле величина, равной которой нет по сей день. Он совершил революцию в эндопротезировании, и мы ревностно относимся к его памяти.
В США, где в год производится около 500 тысяч операций по эндопро-тезированию, сохранился термин «Протез Сиваша». Американцы в этом плане наиболее честны и справедливы, не в пример многим другим, которые, внеся косметические изменения в конструкцию, уже торопятся отмежеваться от создателя протеза. Особенно грешат этим хирурги стран ближнего зарубежья, бывшие республики СССР.
Докторская диссертация Константина Митрофановича не потеряла своей актуальности по сей день. Суть его разработок, несмотря на стремительный прогресс в этой области, не устаревает. Широкой души был профессор Сиваш. Погруженный постоянно в нервотрепную специфику своей работы, он не забывал восхищаться миром, людьми, интересно рассказывать о своих командировках.
Рассказ о Бразилии, к примеру, он начал так:
«Остап Бендер всю жизнь мечтал побывать в Рио-де-Жанейро. А я там побывал...
В Париже, где советский хирург за двадцать минут заменил тазобедренный сустав пациента на свой эндопротез, восхищенные французские хирурги, позабыв о строгих правилах, буквально ворвались в операционную с шампанским и отметили таким образом успех иностранца.
Константин Митрофанович успевал ценить мирскую жизнь. В 70-е годы, когда иностранные автомобили можно было увидеть только у дипломатов, он уже ездил на «Мерседесе». Гараж, где стоял его «Мерседес», произвел на меня впечатление маленького дворца, которое дополнил холодильник, забитый водкой... Увлекался он и рыбалкой, очевидно, как вариантом психологической разгрузки.
В 1999 году в Москве проходила очень большая конференция, посвященная Константину Митрофановичу. В ее работе приняли участие и иностранные специалисты. Вышла книга, обобщающая материалы конференции. Оказалось, что его идеи живут и развиваются. Многие люди его помнят и чтут, в том числе за рубежом. Операции в ЦИТО поставлены на поток. Я на днях оперировал Зураба Соткилаву, знаменитого тенора...»
Наталья Алексеевна, хранитель музея, разговор с моим братом Федором начала агрессивно:
«Вы не Сиваш! Ваше лицо совершенно отлично от Сивашей. Два брата и сестра Константина Митрофановича очень похожи друг на друга и на него. У вас нет ничего общего».
После довольно эмоционального выяснения отношений разговор получил продолжение:
«Еще при жизни Константина Митрофановича к нему обращались два Сиваша, которые, по словам Элеоноры Семеновны, его жены, оказались однофамильцами. Поэтому недавнее, третье, обращение мы проигнорировали».
Третьим обращением от моего имени был москвич, полковник КГБ А. Л. Кузин. Ни о каких претензиях на родство в обращении к Элеоноре Семеновне речь, естественно, не шла, да и смысла в таких претензиях не видно. Но женская логика, как известно, вещь непостижимая.
О своем бывшем шефе Наталья Алексеевна добавила несколько штрихов:
— Константин Митрофанович, как руководитель, чаще всего был мягок и либерален, но в отдельных случаях превращался в жесткого и требовательного.
Он, прекрасный хирург, обладал удивительной энергетикой. Заходя в палату к пациентам, которым еще только предстояла непростая операция, он тут же вселял в них спокойствие и уверенность в благополучном исходе. Его умение убеждать, необыкновенная энергетика, исходившая от него, давали всегда положительный результат. Больные боготворили его, о чем и написала в книге «Сиваш — наш Бог» его бывшая пациентка.
У Константина Митрофановича, кроме овдовевшей жены, остались дочь и внук. Он работал до 1985 года, пока позволяло здоровье. Операцию на легких ему делал профессор Перельман. Умер он 9 апреля 1989 года.
Похоронен на Ваганьковском кладбище. Родственники и бывшие коллеги ежегодно в этот день приходят к его могиле. На памятнике начертаны слова, которые Константин Митрофанович часто повторял: «Я сделал все, что мог, пусть другие сделают больше...»
По сути — это и был девиз его жизни.
* * *
Разглядывая внимательно портреты относительно молодого Константина Митрофановича, начиная со времен Рязанского пехотного училища, работы в Институте туберкулеза, на встрече с А. И. Микояном, за чертежным кульманом с заведующим лабораторией НТО B.C.Бородкиным, я внутренне соглашался с выводом Натальи Алексеевны в отношении моего брата Федора: «ничего общего».
Но, взглянув на фотографию, где Константин Митрофанович запечатлен у фасадного забора родительского дома в городе Конотоп в компании со своим младшим братом, я вздрогнул: мужчина в шляпе и с тростью в руке, как две капли воды, походил на моего отца Григория Федоровича, когда ему было более 80 лет. Не меньше сходных черт наблюдается при сравнении этой фотографии с портретами Веры Афанасьевны и Марии Афанасьевны.
Невысокое качество фотографии, отсутствие каких-либо поясняющих надписей, кроме «К. Сиваш», заставило уточнить некоторые детали.
Прежде всего, виднеющийся за забором лес и конструкция забора полностью соответствуют родительскому дому К.М.Сиваша в г.Конотопе. Дом расположен на окраине города рядом с лесным массивом.
Ни один из запечатленных на фотографии мужчин не похож на молодого Константина Митрофановича, в том числе и на 50- и 60-летнего.
Но стоящий справа явно моложе. А младший брат моложе был, по словам Натальи Алексеевны, на пять лет. Старший умер в 1981 году.
Значит, с тростью — К.М.Сиваш. Подумав, что мне сходство мерещится, пригласил своего младшего сына Алексея, профессионально занимавшегося фотоделом, взглянуть на фотографию.
— До, — живо произнес Алексей, — овал лица, форма подбородка, рта, носа, глаз, как у дедушки Гриши.
Нечто подобное я обнаружил ранее, изучая видеозапись беседы с 87-летней Верой Афанасьевной Сиваш (Назаренко), жительницей села Инженерное в Запорожской области. В портретах молодых ее отца и деда есть некоторое внешнее сходство с представителями кланов Саввы и Крас-ноперовского.
Похоже, что фамильные черты внешности человека более четко проявляются в зрелом, точнее, пожилом возрасте. Аналогичный факт имеет место и с внешностью Ивана Максимовича Кравчука, племянника Григория Федоровича, родившегося в 1925 году. Такой вывод уже претендует на закон генетики, и я, не имея в ней, генетике, понятий, не смею это утверждать. Но, зная, что Y-хромосома по мужской линии передается в неизменном виде из поколения в поколение, предложил своему брату Федору подумать еще раз над вариантом лабораторного изучения родства.
С недавним открытием генома человека эти анализы стали абсолютно достоверны. Одна из английских фирм за 180 долларов по капле крови, высохшей на промокательной бумажке, называет любому желающему, от какого Адама и Евы он произошел.
Кстати, англичане установили, что 80% Томпсонов, живущих на всех континентах Земли, генетические родственники. Федор загорелся идеей:
— Давай телефоны.
Начальница Московской ДНК-лаборатории наговорила кучу разных условий, назвала астрономическую цену. В Екатеринбурге доктора наук, занимающиеся сходной проблемой, отправили меня в Новосибирск и Англию, где не так давно проходили идентификацию останки царской семьи. Две дееспособные лаборатории, работающие в нужном направлении, нашлись в Сургуте. Вникнув глубже в суть вопроса, дали отбой.
Стоит ли мечтать о заборе проб крови (нашим аналитикам капли мало), если многие нынешние однофамильцы-соотечественники ленятся даже написать письмецо, а однофамильцы зарубежные, даже будучи профессорами университетов, боятся связываться с непредсказуемой Россией хотя бы по Интернету.
Столь хлопотное занятие не обещает никаких юридических последствий, кроме чисто познавательных.
Любопытный эксперимент провели недавно немецкие физиономисты, профессионально занимающиеся этой проблемой.
Они предлагали многотысячным аудиториям опознать известного всей Германии музыканта, носящего имя Вилли, по глазам, рту, носу. Результат — нулевой! Никто не смог даже на уровне догадок назвать этого человека. Но стоило экспериментаторам обнажить общие контуры лица, как узнаваемость Вилли стала едва ли не 100%-ной. Резюме экспериментаторов — детали любой физиономии не играют существенной роли, принципиально важна их компоновка, взаиморасположение, то есть обобщенный, цельный образ.
* * *
Конечно, я не мог пройти мимо ранее упомянутых повестей «Сиваш — наш Бог» и «Дней бесследных нет», написанных Р. К. Лихач. В библиотеке «Огонек», выходившей в советские времена, нашлись две брошюры 1973 и 1977 годов с одинаковым названием «Дней бесследных нет», потому как первое название партком ЦИТО признал недопустимым.
Это действительно документальная повесть профессионального журналиста Риммы Константиновны Лихач. Правда, скромные размеры повести больше соответствуют большому рассказу или маленькой повести, но дело не в них. Чувства и оценки человека, сраженного страшным недугом и обретшего вновь способность двигаться, более чем весомы. Привожу начало и конец повести:
«Время, время, мудрое, быстротекущее, жестокое и прекрасное, переворошенное лопатами, перевезенное тачками, переплавленное в домнах, залитое кровью войны, уложенное в плиты космодрома, возведенное в новые дома, что за окном нашей палаты.
Мое время с ходу, с лету остановилось...
То, что мне предстоит, называется аллопластика по методу профессора Сиваша. То есть мне заменят разрушенный тазобедренный сустав искусственным, металлическим. Это подобно чуду.
Металлический сустав. Люди лежат годами, никто не мог им помочь, а после такой операции больные начинают ходить. Здесь, в Центральном ордена Трудового Красного Знамени институте травматологии и ортопедии, это называется «вставить сиваш».
День первый
В палате нас восемь больных. Четыре женщины лежат неподвижно после операции. А мы ждем своего часа.
Утро. Шумное и, к моему удивлению, весьма бодрое пробуждение, хотя все кряхтят. На кровати у окна сидит толстая Степанида, как ее тут зовут. Нога на шине торчит, как зачехленный пулемет. Мощным голосом она трубит, перекрывая наш гам.
Всунулась в дверь голова нянечки. Мы притихли.
— Идуть, идуть ваши врачи.
— Девочки, здравствуйте! Как дела? — В дверях палаты улыбающийся профессор Сиваш. Молодое лицо — и седые волосы.
Все засияли. Его любят. Счастлив тот, кому дан дар общения, дар человеческого обаяния.
С первого знакомства серьезный и, в общем-то, нелегкий разговор. Умные серые глаза ни на секунду не остаются равнодушными. Я смотрю в них и вижу: ему меня жаль, а сейчас он злится — я слишком долго ною. Правильно, жаловаться на свою болезнь унизительно.
Рассказываю, как некий врач в Цхалтубо, согнутый, как дверной крючок, сказал мне: «Двадцать лет назад я узнал, что болен, все бросил и переехал сюда».
А зачем переезжать? Так согнуться можно и не тратясь на переезд.
Глаза Константина Митрофановича смеются: правильно, молодец, так и держись.
Я смотрю и «слышу»: «Все понимаю, измучились, устали». И ощущение — обязательно он мне поможет...
День четвертый
В палату вваливаются все сразу: старшая сестра, нянечка, сестры. Торопливо убирают с тумбочек, с окон, не читают нотаций за «неположенное». Все ясно.
— Кто будет-то?
— Иностранцы. Глашу придут смотреть.
Сиваш — профессор с мировым именем. Откуда только не приезжают к нему смотреть операции и суставы его конструкции! Говорят, это единственный протез, который человек не ощущает, полное впечатление «своей» ноги. Более 500 человек ходят на «сивашах», но конструкция совершенствуется. Для этого существует КБ, которым руководит Константин Мит-рофанович. Кстати, у него самого еще и техническое образование — для такой работы одних врачебных познаний мало... А к этим двум слагаемым необходимо еще третье — талант и труд в поте лица, по сей день, невзирая на успешные операции и признание, медиков всего мира.
Глаша лежит тут почти год. Худенькая. Ей было девятнадцать, когда болезнь приковала к постели. Целых десять лет прошло, а ей на вид так и осталось девятнадцать. Сиваш заменил сначала один, а затем второй тазобедренный сустав. Ее потихоньку начали сажать, а в перспективе — «чинить» локоть.
В дверйх толпа. Константин Митрофанович импозантен и торжествен. «Сопровождающие» смотрят рентгеновские снимки, и мне тоже видно. Два необычных сустава, четко-зубчатых, напоминающих цветок, только железный; длинный стержень, на конце остроконечные лепестки. Это и есть «сиваш».
Константин Митрофанович берет Глашины ноги и двигает ими, как огромными ножницами...
Спустя пять месяцев...
Сиваш уехал в США делать показательные операции. Не успела его поблагодарить — очень жаль.
На последнем обходе подошел к кровати, руки в карманах, смотрит пристально, улыбается:
— Ну вот мы вас и «запустили». — А что уезжает, и не сказал...
...Прошло время, и вот вновь я в кабинете профессора Сиваша. Теперь он удостоен звания лауреата Государственной премии. Ни на что не жалуюсь, ничего не болит. Мы встретились поговорить. Константин Митро-фанович вернулся из второй поездки в США. Про то, как прошла первая, было напечатано в журнале «Наука и жизнь».
Тот международный симпозиум хирургов-ортопедов происходил в Майами. Газета «Майами ньюс» писала: «Русский хирург — звезда в операционной». В репортаже рассказывалось, как Константин Митрофанович сделал операцию, а сто пятьдесят хирургов следили за ходом ее по цветному телевидению. С необыкновенной быстротой — за двадцать три минуты — он сделал замещение сустава, применив эндопротез, отличный от всех применяемых в Европе и США. Трем всемирно известным ортопедам предоставили право показать такие операции. Среди них номером один был наш Сиваш.
После этой демонстрации американская фирма купила лицензию на протез конструкции Сиваша.
Сейчас профессор ездил туда для работы по лицензионному соглашению. Фирма захотела «американизировать» конструкцию. Сиваш рассказывает об этом с горячностью:
— То, что они там сделали, — давно пройденный этап у нас. Такой протез будет ломаться у человека через полгода, максимум — год! Рекламу-то дали — купили у русских, а расчетная прочность нашей конструкции — сорок лет. Я категорически отказался популяризировать измененный американцами искусственный сустав. Я читаю лекции, фирма и тут пытается вносить поправки. Но вот как-то утречком спускаюсь — батюшки, в вестибюле стоит мой фирмач. Кидается ко мне с букетом, в огромной машине завтрак накрыт, чтоб я по дороге успел перекусить. И все пошло наоборот, знаете как, аж еще тошнее стало. Крупнейшая тамошняя профессура стала мою сторону держать. Газета пишет: «Бог ортопедии — русский Сиваш».
Есть люди, которых приятно видеть, общаться, слушать их. Таков Константин Митрофанович. Сгусток жизнелюбия, доброты, воли.
За долгое время нашего знакомства первый раз сижу вот так, напротив за столом. С удовольствием рассматриваю его, «цивильного», без халата.
— Ну, — говорю, — бог-то вы не только наш!
— Это все чепуха, — отмахивается «бог». — Вот если вы меня спросите: чего мы достигли, чем горжусь сегодня? — отвечу: рождением новой науки — инженерия в медицине и наоборот — врач в инженерии.
Он говорит о костях, суставах, тканях и тут же о металле с равноценной осведомленностью, легкостью, порождаемой глубокими знаниями.
— Я люблю технику, руки привыкли к поделкам, мне что часы собрать, что машину, что человека.
—Что же вам ближе — техника или хирургия?
Сиваш смеется с удовольствием, заразительно.
— В детстве, еще в коротких штанишках, я любил ходить в клинику по соседству. Врачи меня признали и пускали даже в операционную. Прочили, конечно, хирургию. А потом я нашел старый кузов, часами сидел и чистил его, потом мотор, влюбился в технику. В школе стали дразнить «директором физического кабинета». Так и пошел по технике.
— Все-таки вы вернулись в медицину? Почему?
— Война.
Вот и у него это же слово.
Нашему поколению разрезала война жизнь пополам...
А на вопрос, как ваше здоровье, Римма Константиновна Лихач, обладательница двух титановых тазобедренных суставов, отвечала:
— Танцую!
МЕМОРИАЛЫ
Об одном прошу тех, кто переживет это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых. Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас.
Юлиус Фучик
Залпы Второй мировой войны отгремели в 1945 году. По историческим меркам совсем недавно. Но память о жестокой войне, о колоссальных жертвах тех лет стремительно тает.
Сегодня немало людей, которые ничего не могут сказать о событиях Второй мировой, державших в невиданном доселе напряжении всю планету. Фашизм близок был к мировой победе. Открывшие после трехлетней подготовки Второй фронт американские вояки, вместе с англичанами, канадцами и французами, в декабре 1944 года в Арденнах не выдержали даже скромненького, по масштабам Восточного фронта, удара немецких войск и покатились к берегам Ла-Манша. Спасая союзников, советские войска, прошедшие школу тяжелейших сражений на родной земле, начали на восемь дней ранее намеченного срока, без должной подготовки, Висло-Одерскую операцию. И ценой многих дополнительно загубленных жизней спасли союзников.
Но над зданием музея десанта у французского городка Арроманш реют флаги США, Англии, Канады и Франции. Надпись на фронтоне здания гласит: «Этот десант положил начало освобождению народов Европы». Где был бы десант этот, не начнись мощная Висло-Одерская операция наших войск? Говорят, что Г.К.Жуков хотел в 1945 году разделаться не только с немцами, но и с союзниками. И вряд ли устояли бы эти союзники в таком сражении.
За победу в Великой Отечественной войне народы СССР заплатили сверхдорого: 27 миллионов самых дееспособных соотечественников полегли на полях сражений. Германия потеряла 10 миллионов своих граждан. Вторая мировая война — самая кровопролитная из всех известных человечеству войн. Советские солдаты массово гибли не только в первые два года войны. Только в завершающей операции — взятии Берлина — погибло более 300 тысяч солдат и офицеров.
Победа над Гитлером обеспечила России в форме СССР небывалый исторический взлет, особую роль в послевоенном мироустройстве, зафиксированном в Ялтинском и Потсдамском соглашениях. Не берусь анализировать качество послевоенной жизни в социалистическом лагере. В нем были не только минусы. Но многополярный мир не устраивал США, как и многих представителей социалистического лагеря. И многолетняя «холодная» война закончилась крушением, ликвидацией СССР. Ликвидацией столь полной, какая происходит лишь в случае безоговорочной капитуляции, когда побежденная сторона полностью сдается на милость победителя. Такая ликвидация не была осуществлена даже в отношении Германии и Японии, хотя СССР, как главный победитель, имел на это полное право. С самим СССР история обошлась более жестоко.
И сегодня даже слепой видит, что вместо строительства Большой Европы со стороны Запада предпринимается попытка изоляции и дальнейшего расчленения России. Откровенно по этому поводу высказался Генри Киссинджер: «Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее народов в единое, крепкое, централизованное государство».
Россия дорого заплатила за нелепые иллюзии «неконфронтационнос-ти», за веру в то, будто Запад и впрямь не имел иных целей в «холодной войне», кроме как организовать вместе с СССР мирный кондоминиум — если не всепланетный, то, по меньшей мере, всеевропейский. Но о таком кондоминиуме речь могла идти лишь на пике советской мощи, имевшей место в 1945 году и рожденной благодаря неисчислимым жертвам. Каркас такого кондоминиума и был сформирован на Ялтинской конференции. Сейчас, как заявил шеф ЦРУ Джеймс Вулси, вступая в должность: «Мы прикончили Гигантского Дракона! Мы и наши союзники вместе с демократами России и других государств бывшего советского блока одержали победу в «холодной войне».
Эта победа выбила всякую почву из-под идеи кондоминиума. Бессмысленная формула «вхождения в мировое сообщество» ценой самоуничтожения, исходившая из уст руководства СССР, получила Нобелевскую премию, присвоенную М. С. Горбачеву. События в Косово и Ираке наглядно демонстрируют суть американской демократии.
Получается, что результатами победы во Второй мировой войне мы не сумели как следует распорядиться, что многомиллионные жертвы в изрядной степени были напрасными. Но память о павших — священна. Их имена забвению не подлежат, как и подвиг — уничтожение фашизма, совершенный ими. Совсем неожиданно было увидеть в списках воинов, погибших на полях сражений в 1941—1945 годах, столько однофамильцев. В одном Пологовском районе Запорожской области, согласно «Книге памяти Украины», их 18, из них 14 — выходцы из Тарасовки:
Сиваш Александр Николаевич, 1916 г. р. Призван в 1941 г. Лейтенант. Погиб 6 февраля 1943 г. Похоронен в деревне Левобережье Курской области. (Возможно, сын Николая Ивановича, внук Ивана Тихоновича.)
Сиваш Александр Тимофеевич, 1909 г. р. Призван в 1941 году. Лейтенант. Пропал без вести в сентябре 1941 года.
Сиваш Алексей Иванович, 1900 г. р. Призван в 1943 г. (Тарасовка). Рядовой. Погиб 21 ноября 1943 г. Похоронен в селе Зеленая балка Камен-ско-Днепровского района Запорожской области.
Сиваш Афанасий Иосифович. Дата рождения в «Книге» неизвестна. В метрике — 1899 год. Призван в 1943 г. (Тарасовка). Рядовой. Погиб 28 февраля 1944 г. Похоронен в поселке городского типа Широкое Днепропетровской области.
Сиваш Василий Саввич, 1912 г. р. Призван в 1941 г. Рядовой. Пропал без вести в июне 1944 года. (В Тарасовке был Василий Саввич 1903 г. р.)
Сиваш Василий Федорович, 1895 г. р. Призван в 1941 г. (Тарасовка). Рядовой. Погиб 11 января 1943 года. Похоронен в Волгограде на Мамаевом кургане.
Сиваш Венедикт Федорович, 1913 г. р. Призван в 1943 г. (Тарасовка). Рядовой. Умер от ран 5 декабря 1943 года. Похоронен в городе Орехов Запорожской области.
Сиваш Дмитрий Федорович, 1907 г. р. Призван в 1941 г. (Тарасовка). Рядовой. Погиб 4 июля 1942 года. Место захоронения неизвестно.
Сиваш Иван Александрович, 1918 г. р. Призван в 1939 г. (Тарасовка). Рядовой. Пропал без вести в декабре 1943 года. (Его отец Александр Саввич).
Сиваш Михаил Афанасьевич, 1920 г. р. Призван в 1941 году. (Тарасовка). Рядовой. Погиб 12 августа 1941 года. Место захоронения неизвестно.
Сиваш Михаил Ефимович, 1910 г. р. Призван в 1941г. (Тарасовка?). Рядовой. Пропал без вести в январе 1944 года.
Сиваш Михаил Романович, 1923 г. р. Призван в 1941 г. (Тарасовка). Лейтенант. Пропал без вести в августе 1942 года.
Сиваш Николай Михайлович, 1912 г. р. Призван в 1943 г. (Тарасовка). Рядовой. Пропал без вести в декабре 1943 года.
Сиваш Павел Александрович. Призван в 1941 г. Рядовой. Пропал без вести в апреле 1944 года. (Возможно, сын Александра Саввича).
Сиваш Петр Михайлович, 1917 г. р. Призван в 1941 г. (Тарасовка). Сержант. Погиб 23 апреля 1945 года. Похоронен в деревне Зельмерсдорф Бран-денбургской провинции Германии.
Сиваш Свирид Артемович, 1895 г. р. Призван в 1941 г. (Тарасовка). Рядовой. Погиб 5 октября 1941 года. Место захоронения неизвестно.
Сиваш Федор Васильевич, 1910 г. р. Призван в 1943 году. (Тарасовка?). Рядовой. Погиб 26 февраля 1944 года. Похоронен в поселке городского типа Широкое Днепропетровской области.
Сиваш Яков Яковлевич, 1911 г. р. Призван в 1941 году. (Тарасовка). Рядовой. Умер в плену 15 февраля 1942 года.
Жаль, что в книге нет сведений о местах рождения погибших. А как грустно звучит по сей день: «Пропал без вести» или «Место захоронения неизвестно». Из 18 погибших и пропавших без вести только семеро похоронены по-христиански. Судьба остальных покрыта мраком неизвестности.
Кстати, Министерству обороны России известны воинские захоронения на 7 млн. человек, но лишь 2,5 млн. из них названы поименно, то есть число без вести пропавших — 4,5 млн. человек.
Эта проблема возникла не на пустом месте. В декабре 1940 года маршал И. Конев на совещании в Кремле предложил создать в полках и бригадах похоронные команды. На что Сталин, выдержав паузу, тихо спросил: «Кто еще так думает?» Все молчали, в том числе маршалы Тимошенко, Жуков, Ворошилов, Буденный, Кулик. В гробовой тишине вождь произнес: «Красной Армии похоронные команды не нужны. Мы разгромим любого врага на его земле малой кровью, могучим ударом».
Георгиевский зал взорвался бурными рукоплесканиями. Какая кровь полилась на самом деле, говорить не надо. И лишь в апреле 1942 года Сталин издал постановление, где обязанности по захоронению погибших воинов возложил на исполкомы местных Советов. Но в разоренных войной городах и селах некому было выполнять такое поручение. У стариков и детей сил хватало только на то, чтобы стащить тела убитых в ближайшие воронки или окопы и забросать слегка землей.
Однако многие тысячи тел наших воинов остались в лесах и болотах. Лежат они там до сих пор. Нынешние власти России в вопросе об увековечивании памяти погибших, восстановлении имен без вести пропавших, немногим отличаются от руководства СССР. Они уповают на энтузиазм общественности, полагая, что выделение средств на поисковые работы нецелесообразно. Поэтому слова «НИКТО НЕ ЗАБЫТ» возмущают всех ветеранов, и не только их.
Даже уникальный мемориальный комплекс на Мамаевом кургане, где похоронен Василий Федорович Сиваш, и тот нуждается в ремонте, а с ремонтом у нас, как всегда, проблемы. Только когда немцы начали ремонт статуи «Воин-освободитель» в Трептов-парке, в Волгограде тут же нашлись средства для несопоставимо более крупного отечественного архитектурного комплекса, созданного Вучетичем.
В книге с письмами уральцев, участников Великой Отечественной войны, нашлось письмо Ватолина Михаила Александровича, гвардии лейтенанта, командира взвода легендарных «катюш», написанное 20 мая 1944 года:
«Проехал всю Украину. Особенно тяжело нам пришлось этой весной. Она была затяжной, долго не просыхали дороги, а нам нужно было двигаться вперед, гнать немца. Машины буксовали, грязи по колено. Боевую задачу все-таки выполнили.
На Украине мне понравились села, а также и города. Сейчас особенно красиво. Кругом сады цветут, все покрылось зеленью, воздух чистый... Да, природа здесь хороша и люди гостеприимные. Зайдешь в хату, а они угощают тебя всем, что у них есть».
Какое тяжелое было время и как щедры, гостеприимны и отзывчивы были измученные войной люди. Интересно, как принимали бы сейчас в незалежной Украине бывшего артиллериста, будь он жив.'Полагаю, так же, хотя и с редким исключением.
Вблизи районного центра Пологи, у села Новокарловка, сооружен довольно внушительный сельский мемориал, на котором зафиксированы пять однофамильцев (см. № 98 цветн. вкладки).
Мемориалы обычно стоят в населенных пунктах. Почему этот сооружен в чистом поле, не очень понятно: без причин такое решение не свершилось бы. Надписи - ИХ ИМЕНА БЕССМЕРТНЫ, ВЕЧНАЯ ИМ СЛАВА — звучат громко, только кто их читает и кто им следует? Пять одинаковых фамилий в одном из столбцов:
Сиваш А. Н.
Сиваш А. И.
Сиваш B.C.
Сиваш В.Ф.
Сиваш М.А.
Расшифровка инициалов может быть любой, но с достаточно высокой степенью вероятности можно утверждать, что А. Н. и А. И. — это Александр Николаевич и Алексей Иванович или Афанасий Иосифович.
В. С. — только Василий Саввич. А вот В. Ф. — это Василий Федорович или Венедикт Федорович. В любом случае гадание здесь неуместно: имена и биографии этих людей есть в военкоматах, откуда они призывались. А нежелание их обнародовать — это элементарное кощунство.
Более солидны в этом плане два мемориала, сооруженные в Тарасовке. Один из них в так называемой «Революционной волне» обнародовал в числе погибших воинов лейтенанта Сиваша Михаила Романовича.
Второй мемориал воздвигнут в другой части Тарасовки, носящей название Шевченко-1 (см. № 99 цветн. вкладки). На нем в числе других восемь однофамильцев:
Сиваш Афанасий Иосифович
Сиваш Свирид Артемович
Сиваш Михаил Ефимович
Сиваш Федор Васильевич
Сиваш Николай Михайлович
Сиваш Петр Михайлович
Сиваш Василий Савельевич
Сиваш Дмитрий Федорович
Внимательно рассматривая списки, пришел к выводу, что в Тарасовке проживало значительно больше однофамильцев, чем тех, кого назвали старожилы и «усеченные» метрические книги.
Кроме того, есть, как показалось, неточности с датами рождения: они часто не совпадают с метриками. В «Книге памяти» Украины не назван Василий Савельевич Сиваш.
Нигде не упомянут Федор Федорович Сиваш, погибший в снегах Финляндии и похороненный на берегу речки Вуоски. Акт о его смерти «в войне с белофиннами» в Пологовском ЗАГСе от 15 апреля 1940 года был аннулирован 4 мая 1940 года: войны этой официально не было, потому и погибших не должно быть. Федор Федорович женился в 24 года на Черновой Ольге Кузьминичне. У них в 1939 году родился сын Дмитрий. Возможно, у него в Тарасовке был тезка. Однако не признавать его гибель на полях сражений несправедливо. Сталинская диктатура давно кончилась.
По документам, у Венедикта Федоровича (1913—1943), умершего от ран, осталось трое детей: Екатерина (1937), Андрей (1940) и Николай (1943).
Несомненно, каждый воин, сложивший голову в борьбе с фашизмом, заслуживает хотя бы краткой биографической справки. Попытки восполнить этот пробел не увенчались успехом, что достаточно странно, если иметь в виду наличие в районных военкоматах архивов, содержащих полную информацию обо всех гражданах, призывавшихся на военную службу. Или, может быть, Пологи — исключение.
«ЛИЦО» КОММУНИСТОВ
Статью «Коммунистам вернули «лицо» из газеты «Уральский курьер» брат Федор прислал мне 22 января 2002 года. В ней шла речь о ликвидации областной организации КПРФ по требованию налоговой инспекции.
Какой области, какая налоговая инспекция? Пришлось гадать.
Но сама постановка вопроса звучала революционно. Невозможно представить еще недавно, чтобы областную организацию коммунистов, как захудалую религиозную секту, ликвидировали решением суда, да еще арбитражного. Как переменчива жизнь в России за последний век.
Революции, войны, смутные времена, репрессии, перестройка. Какой-то дьявольский круговорот без намеков на «светлое будущее», или, как говорят ученые мужи, страна в глубоком цивилизационном кризисе...
Действительно, о какой цивилизации можно говорить, если количество нищих и детей-беспризорников на улицах российских городов значительно больше, чем было их после Гражданской войны, потрясшей все основы некогда великой Империи, или после Второй мировой.
В присланной статье в качестве истца в судебном процессе названа старший налоговый инспектор Оксана Сиваш. Позвонил в Челябинскую областную налоговую инспекцию:
— У нас такой работницы нет.
Кто-то посоветовал обратиться в Златоустовскую инспекцию. Результат отрицательный. Еще раз перечитал статью: «...только по Центральному району подано 456 исков о ликвидации юридических лиц». Центральный район есть в г. Челябинске. В налоговой инспекции этого района, в качестве начальника юридического отдела, отыскалась Оксана Сиваш.
Звоню ей.
— А как вы меня нашли? — следует настороженный, даже слегка испуганный ответ.
Вместо номера факса («у нас очень строго») или электронной почты она назвала домашний адрес в г. Копейске. На мое послание последовало письмо Маши Сиваш, младшей сестры Оксаны:
«Мне всего 14 лет, но мне очень интересно узнать о нашей фамилии. Поэтому я решила заняться этим...»
И Маша прислала свою родословную схему, которая претерпела со временем существенные дополнения и уточнения.
Рассказывает в сентябре 2002 года отец Маши Евгений Михайлович Сиваш:
«Мой отец Михаил Ефимович родился в октябре 1919 года в селе Тарасовка Запорожской области. У него три брата: Евгений, Леонид, Анатолий и сестра Надежда. Жили они у моего деда Ефима в хате-мазанке, стоявшей у плотины на речке Токмачка рядом с центром села. Дед Ефим (отчества не помню) работал кузнецом. Его жена, моя бабушка, Анастасия Петровна в молодые годы работала у местного помещика. Когда я вместе с родителями и братьями отца в 1958 году первый раз приехал в Тарасовку, бабушка Настя была еще жива. К хате примыкал большой, соток 30, огород, выходивший к берегу речки. Года через три бабушки не стало.
Одна из сестер деда Ефима (их было три: Александра, Марина и Варвара) попыталась переоформить усадьбу на себя, но председатель местного колхоза «Россия» не разрешил это сделать. Кто там сейчас живет, не знаю. Но место это и мазанку своих предков смогу, без сомнения, опознать и показать.
Дед Ефим, когда начался «голодомор», уехал в Запорожье, где нашел работу кузнеца, семья осталась в Тарасовке. В обязанности моего отца входила еженедельная поездка в Запорожье к деду Ефиму за деньгами или продуктами. Автобусов тогда не было, но он каждый раз находил выход из положения. Окончив 7 классов в Тарасовке, отец поступил в запорожский радиотехникум. В 1938 году его призвали в армию. В этом же году в возрасте около 40 лет скоропостижно скончался от какой-то болезни, похоже, от чахотки, дед Ефим.
Отец участвовал в «Зимней войне» с Финляндией 1939—1940 годов, потом в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов. Прошагал полЕвропы, был ранен, едва не лишился ноги, но силой духа и воли выздоровел, сохранив в целостности свои конечности.
После войны вернулся в родные края, в Запорожье и Тарасовку, где через несколько месяцев встретил старшего брата Евгения, приехавшего в отпуск. Евгений работал на Чукотке, в бухте Угольной, коммерческим директором порта, снабжавшего корабли «Севморпути» топливом. Он не воевал, имея бронь. Братья вдвоем отправились на Чукотку.
В 1949 году, спасая директора порта, упавшего с баржи в море (точнее, в Анадырский залив Берингова моря. — Авт.), Евгений Ефимович погиб. Свесившись с борта баржи для оказания помощи находившемуся в воде, он не заметил стоявшую рядом лодку. Подброшенная волной лодка ударила спасателя по голове, травма оказалась смертельной. Директор порта, любивший, по словам отца, «воровать табак у Папанина», спасся в тот раз, но вскорости все равно погиб.
Жена Евгения Ефимовича с двумя малолетними сыновьями, Николаем и Юрием, родившимися в 1943 и 1945 годах, уехала на Урал. Отец, проявляя заботу о племянниках, последовал за ней, хотя душа его рвалась в Запорожье. Племянники ценили и уважали дядю Мишу, он их направлял по жизни. Николай Евгеньевич окончил Курганское музыкальное училище, институт культуры. Жил в Екатеринбурге, преподавал в музыкальном училище. Женился. Жена еврейка. Их дочери Алена и Катя — одаренные в музыкальном отношении личности, особенно младшая Катя, успешно окончившая специальную школу при Уральской консерватории по классу скрипки.
В 1995 году, когда в России перестройка и связанная с ней вакханалия достигли пика, почти вся профессура Уральской консерватории эмигрировала в Израиль. Николай с семьей последовал их примеру. О своей новой жизни он не распространяется. Даже родной матери не пишет писем.
Известно только, что профессиональный музыкант работал разнорабочим на стройке, сейчас подвизается в профсоюзном движении. (По слухам, музыканты вернулись в Запорожье. Почему? Ответ имеется в публикации К. Капитонова в газете «Труд» (№ 129, 2004 год): «Русских в Израиле... нет. Самое большее, на что могут рассчитывать представители славянских народов, это обнаружить упоминание о себе под сомнительной национальностью — «неевреи». Однако социологический опрос показал, что этнических русских в стране около 500 тысяч. Эти данные в израильских СМИ названы «разочаровывающими». Факты ущемления русского национального меньшинства в Израиле искать не надо, они — на поверхности. Запрет на профессии, для них закрыты 80 профессий. Увольнение с работы только за то, что еврей-работодатель увидел на груди у русского крестик.
Невозможность быть похороненным рядом со своими близкими на одном кладбище. Заклеенные черной пленкой фотографии на русских могилах. Русского могут убить просто за русскую речь — и убийцы не понесут заслуженного наказания. В русскоязычных еврейских школах русских детей нередко обзывают «свиньями и гоями». Учителя в ответ на жалобу ребенка предлагают ему просить родителей, чтобы те сделали ему гиюр (принятие иудаизма)...
В Израиле есть чисто еврейские населенные пункты. Новая поправка к закону о земле подтвердила право жителей этих населенных пунктов препятствовать поселению в них израильских арабов и прочих не-евреев. Возможно ли подобное в какой-либо другой стране? В Израиле возможно».)
Юрий Евгеньевич окончил Челябинский политехнический институт, работал на Волгоградском оборонном предприятии «Красные баррикады», потом переехал военпредом в Белоруссию, в городок Поставы, что в 200 км от Минска, почти на границе с Литвой, где сейчас и живет. Женат.
Сын Сергей Юрьевич, уже окончил институт. Мать Николая и Юрия еще жива, ей около 80 лет.
Мой отец, приехав в Копейск с Чукотки в 1949 году, устроился преподавателем физкультуры в школе, потом в профтехучилище. В том же году женился на Валентине Яковлевне Муркиной. В 1951 году родился я. Меня назвали в честь дяди Евгения.
Отец среднего роста, по характеру спокойный, ровный, можно даже сказать, флегматичный. Но спортивного склада, физически сильный. В 45 лет, находясь на переподготовке, 100 метров пробегал за 13 секунд, хорошо стрелял еще с армии, где все оружие полка доверяли пристреливать ему. Неплохо играл на мандолине и гитаре, чем в армии пользовался, чтобы избежать очередного наряда. Своего отца, моего деда Ефима, как и войну, вспоминал очень редко, и то отдельные эпизоды.
После школы в 1969 году я поступил в Троицкое училище гражданской авиации, которое окончил в 1972 году по специальности «эксплуатация самолетов». С 1972 по 1974 год служил в авиации в Эстонии.
Моя нынешняя жена в 1973 году заканчивала учебу в педагогическом институте по специальности математик-программист. Чтобы ее не отправили по распределению в какое-нибудь захолустье, я получил в воинской части разрешение на краткосрочный отпуск, и мы поженились.
На свадьбу из родственников приехала из Запорожья одна тетя Надя. На вопрос, как она решилась на такой подвиг, она ответила:
— Очень просто. Села и приехала.
Я ее очень любил. Умерла она в 1998 году.
Брат отца, дядя Леня, также воевал, хотя в самом конце, так как родился в 1925 году. Стал офицером. Кто-то его подставил, и он попал в штрафной батальон или еще хуже. После освобождения работал в Луганске, кажется, начальником автоколонны. У него двое детей, сын Анатолий и дочь Светлана. Дядя Леня очень похож на моего отца.
Самого младшего брата отца, дяди Толи, также нет уже в живых. Умер он в 2001 году в Запорожье. У него остались сын Евгений, 1957 года рождения, и дочь Лена. Анатолий и Евгений, два брата-акробата, как я их называл, жили в разных городах, были более разобщены, чем я с Николаем и Юрием. У Евгения жизнь вообще не сложилась: после армии «сидел» пять лет. Не получил образования.
Демобилизовавшись, я устроился на работу в Копейске на машиностроительный завод им. Кирова. Завод специализируется на горно-шахт-ном оборудовании. Работал лет десять заместителем начальника отдела по проектированию автоматизированных систем управления. Жена работала программистом в том же отделе.
В 1989 году меня добровольно-принудительно избрали секретарем парткома завода, в роли которого я проработал 2,5 года до развала КПСС.
Из компартии я вышел и больше туда не собираюсь. С 1992 года работаю в частной коммерческой организации. У меня две дочери: Оксана и Мария (см. № 100 цветя, вкладки). Оксана окончила Челябинский университет, правовед. Работает начальником юридического отдела налоговой инспекции Центрального района города Челябинска. 15 июля 2002 года вышла замуж за Константина Мещерякова. Мария пошла в 10-й класс, судьбу свою еще не определила.
Фамилия Сиваш своеобразная, режет слух. По рассказам отца, слово «Сиваш» можно толковать как «сивый от соли». Так называли тех, кто приехал из-под Сиваша... В копейском телефонном справочнике есть телефон однофамильца, живет в железнодорожном поселке. Все некогда познакомиться. Других Сивашей, неродственников, встречать не доводилось. Жаль, что к родословной теме пришел, когда никого из предков в живых не осталось».
Позволим небольшой комментарий. Совсем даже неплохо, что 14-летней Маше «очень интересно узнать о нашей фамилии». Значит, «надежды юношей питают» и есть шансы на появление продолжателей непростого исследования. А узнавать Маше, если желание сохранится, надо много. Хотя бы судьбу трех своих прабабушек по отцовской линии — Ксении (Александры), Марины, Варвары. Последняя жила в Ленинграде, ее муж контр-адмирал. Перенесла блокаду Северной Пальмиры, осталась жива. Кто ее потомки, где похоронена?
Контр-адмиралов в СССР было не так уж много, чтобы не отыскать нужного, узнать биографию прабабушки Вари, а это уже серьезный шаг в глубину XX века, в историю своего рода.
Отказ председателя колхоза «Россия» переоформить усадьбу прадеда Ефима на его сестру тоже может быть зафиксирован в колхозном архиве, который должен храниться у нынешнего правопреемника колхоза — коллективного сельского предприятия КСП «Россия». Причиной отказа послужил, вероятно, тогдашний статус усадьбы — «колхозное подворье». Эта бюрократическая выдумка советских времен позволяла многим чиновникам, в том числе юристам, вершить настоящий произвол в вопросах наследственного права.
И хотя отец Маши, Евгений Михайлович, еще не определился^ с ее судьбой, зато она сама «планирует следовать по стопам сестры», то есть хочет стать юристом. Остается пожелать ей успехов на этом поприще.
* * *
Теперь слово хотелось бы передать другому внуку Ефима Сиваша, Анатолию Леонидовичу, живущему в г. Белоярском Ханты-Мансийского округа, если только он пожелает его иметь... Пожелал, спустя год.
Он привез в Ханты-Мансийск несколько фотографий, которые сразили Федора. Он тут же их сканировал, переслал по электронной почте в Екатеринбург и позвонил мне:
— Посмотри, молодой Евгений Михайлович из Копейска буквально копия детей Владимира Григорьевича из Каменки-Днепровской. А отец Ады и ее брат очень похожи на Виталия Григорьевича, бывшего военного летчика из Запорожья.
— С первым я согласен, со вторым не очень.
— Можешь не сомневаться, я был у них в гостях, видел всех живьем. Сходство несомненное, — возразил брат.
Отцом Ады и кузеном Л. Е. Сиваша оказался Андрей Шевченко. Его сын — Вячеслав.
Сходство действительно есть, и это лучшее подтверждение генетической близости представителей клана Саввы и копейской группы. Но где его корни? Сначала послушаем Анатолия Леонидовича (см. № 101 цвети, вкладки): «Родился я в селе Городище Перевальского района Луганской области в 1957 году. Я — единственный сын у родителей. Отец, Леонид Ефимович, 1925 года рождения, родом из Тарасовки. После восьми классов и техникума в Красном Луче (город Луганской области, недалеко от знаменитого Краснодона. — Авт.) я был призван в армию. Служил пять лет. Сначала Германия, а потом восемь месяцев — Афганистан, десантные войска.
В Германии женился на полячке. В 1978 году у нас родилась дочь Александра. После демобилизации по направлению КГБ приехал в Запорожье. Так как жена с дочерью остались в Германии, женился второй раз.
Свадьбу в 1980 году проводил в ресторане на острове Хортица. Отец сказал мне, что здесь, в скалах острова, похоронен наш предок. Кто точно, не помню.
В 1981 году родилась моя вторая дочь Регина. В 1982 году я уехал на Тюменский Север, где и нахожусь уже более 20 лет.
В Запорожье, на улице Кирова, недалеко от ж.-д. вокзала, я бывал пацаном в доме, где жили старшая сестра отца Надежда, младший брат Анатолий. К нам из Тарасовки приезжала жена деда, наша бабушка Варя.
Дед в 1948 году, по рассказам отца, простудился и умер. Этот разговор я хорошо помню. Отец был сложным человеком. Говорил только на русском и немецком языках. Последний выучил, когда ловил немцев в Альпах. Играл почти на всех музыкальных инструментах. Сидел, не знаю за что, в зоне, на Урале, где и познакомился со своей будущей женой, также заключенной. Был реабилитирован в 1961 году. Заочно окончил Днепропетровский автодорожный институт. О себе почти ничего не рассказывал. В семейном альбоме я видел фотографию церковного хора из Тарасовки. На ней, по словам отца, кто-то из наших родственников. У отца был рак легких, он курил с четырех лет, но не пил. В 1995 году он приехал в Тарасовку, собрал полдеревни и неделю пили, пели, гуляли. Отец в основном играл на баяне или гармошке. Мне в Тюмень пришла телеграмма: «Отец в больнице, умирает». Я прилетел. У отца был ясный взгляд, он ждал меня, сказал: «Береги мать». О родственниках, предках больше меня знает моя сестра Светлана Пыжкова (Сиваш), она живет в Красном Луче».
Возвращаясь к внешнему сходству двух кланов, внимательно просмотрел сохранившиеся в Запорожском областном архиве метрики Свято-Троицкой церкви. В этих метриках зафиксирован Евгений Ефимович Сиваш, родившийся 31 июля по старому стилю 1914 года. Его отец — Евфимий Иаковлев (Ефим Яковлевич), мать — Варвара Антоновна. Не совпадают дата рождения и имя матери. Но среди братьев и сестер Ефима есть Яков и Варвара, что содержит намеки на родство.
Ефим Яковлевич, согласно метрикам, родился в 1887 году. Его отец — Яков Павлович, петропавловский крестьянин-собственник. Его жена — Ефросинья Алексеевна. Их дети: Мария (1885), Ефим (1887-1936), Андрей (1893-1896), Ксения (1895), Петр (1896), Варвара (1900), Татьяна (1903), Михаил (1906), Яков (1911—1942). В Рождество-Богородичной церкви, которая находилась во второй половине села Петропавловка, в январе 1901 года зарегистрирован брак 19-летнего Романа Яковлевича с 20-летней Анной Григорьевной Синько. Вполне возможно, что этот Роман (1882) — старший сын Якова Павловича.
Ксения Яковлевна в 1918 году вышла замуж за Александра Андреевича Шевченко, гражданина села Велико-Михайловка Новооскольского уезда Курской губернии. (Эта фамилия довольно часто соприкасается с фамилией Сиваш. Моя бабушка по отцовской линии, жена деда Федора Андреевича, — Анна Андреевна Шевченко, ее отец Андрей Иванович из того же села Курской губернии. Значит, Александр и Анна — родные брат и сестра!)
Андрей Шевченко, представленный на фотографии, — их сын, а потому его отчество Александрович, и он кузен детям Ефима Яковлевича, и не только им. Выяснять родственные узы в данном случае пока опасаюсь, потому что Ксению Яковлевну потомки Ефима Яковлевича почему-то звали Александрой и «бабой Ульяной», а ее матерью указана Ефросинья Ивановна. Хотя родители Марии — Яков Павлович и Ефросинья Кузьминична. Поэтому Мария и Ксения под вопросом, снять который пока никто не может.
Яков Яковлевич (1911) 5 марта 1929 года женился на 23-летней Пела-гее Саввичне. Жених жил в селе Шевченко-1 Чубаревского района, а невеста в таком же селе, но Ореховского района. Их дети: Николай (1930), Яков (1932), Михаил (1934). Яков Яковлевич умер в плену в 1942 году.
О реальности генеалогического родства Ефима-кузнеца и обнаруженных в метриках людей однозначно говорит регистрация в церковных книгах Надежды, дочери Ефима Яковлевича, родившейся в 1911, а не в 1914 году, той самой, которая приезжала на свадьбу племянника Евгения в Копейск. Перестановка дат рождения Евгения и Надежды в памяти родственников — легко объяснимый факт: человеческая память — не документ. А вот имя жены Ефима Яковлевича, то есть имя своей бабушки, внук Евгений перепутать не должен. Эта ситуация оставалась неопределенной, пока второй внук, Анатолий Леонидович, не назвал другое имя бабушки — Варя, то есть Варвара Антоновна. Оно совпадает с метрической записью. (Согласно акту Пологовского ЗАГСа, она действительно умерла в 1961 году, как указал Евгений, от оскольчатого перелома бедренного сустава, в возрасте 65 лет, находясь на иждивении Надежды Ефимовны, служащей из Запорожья. Фамилия служащей не указана. В 1939 году, согласно Всесоюзной переписи населения, она зафиксирована как Варя Антоновна, хозяйка двора, в котором проживало пятеро мужчин, три женщины, в том числе шесть человек старше 18 лет.)
Многое в предложенной версии обрело документальную основу. Последние сомнения отпали, когда нашлась запись в Пологовском ЗАГСе:
«Сиваш Ефим Яковлевич умер 5 декабря 1936 года в возрасте 48 лет. Работал слесарем в г. Запорожье в театре имени М. Занъковецкой. Причина смерти — туберкулез легких. Заявитель'. Сиваш Варвара».
Кроме названных братьев и сестер Ефима Яковлевича, в Тарасовке проживали, как уже отмечалось, еще два брата: Порфирий Яковлевич и Трофим Яковлевич. Оба умерли в 1920 году от эпидемии тифа. Они — дети Якова Ивановича, родного брата Павла Ивановича. Если и родственники, то непрямые.
Рассмотренные документы позволяют существенно скорректировать родословную схему Копейского клана, присланную будущим юристом Машей Сиваш. Корректировка позволила добавить три колена в родословную схему, а также увидеть истоки рода, степени родства. Возможно, что-нибудь добавят Светлана Леонидовна, сестра Анатолия, из Красного Луча, а также Альбина Гавриловна, дочь Надежды Ефимовны, из Запорожья. Письма им посланы, но ответов, к сожалению, нет.
С Альбиной Гавриловной встретился Андрей Новиков. Она помнит пожелтевшую фотографию Ефима Яковлевича, которую выбросила после смерти матери. Первый муж Надежды Ефимовны — Григорий Бого-славский. Их дочь Нона (1929) жила сначала с бабушкой Варварой в Тарасовке, потом в Пологах. Ее муж железнодорожник, двое детей. Второй муж Надежды Ефимовны — Лагоша Гавриил Николаевич, умер в 1988 году. Поженились они в 1933 году в Запорожье, куда Надежда Ефимовна переехала в 1932 году. Эвакуировались в 1941 году в Горький. В 1942 году удочерили дочь Альбину. Осенью 1944-го вернулись в Запорожье, поселились на улице Кирова.
Михаил Ефимович рассказывал Надежде Ефимовне и Альбине, что видел в селе Бабурка в 1973—1975 годах могилки Якова Павловича и Ефросиньи Алексеевны. Надежда Ефимовна похоронена на Осипенковском кладбище в Запорожье. Дочь Михаила Ефимовича от первого брака проживает в Москве со своей дочкой.
Александра Яковлевна, в замужестве Шевченко, жила в Запорожье, на улице Электрической. (Информация совпадает с метрической записью в части фамилии мужа. Но имя Ксения, равно как и «баба Ульяна», остаются под вопросом.)
У Варвары Яковлевны, вероятно, есть дочь в Ленинграде.
Петр Яковлевич погиб в Гражданскую войну.
И ДРУГИЕ...
Неуважение к предкам
есть первый признак дикости
и безнравственности...
А. С. Пушкин
Написать в одной книге обо всех Сивашах, когда все приходится начинать с нуля, практически невозможно. Количество однофамильцев прибывает едва не каждый день, но из одного имени и фамилии дополнительной информации, как правило, не извлечешь. Приходится вспоминать Козьму Пруткова, его знаменитое — «нельзя объять необъятное». Но оставлять без внимания тех, кто так или иначе попал в орбиту наших поисков, будет несправедливо.
Можно только сожалеть, что американский профессор Ярослав Сиваш, самостоятельно вышедший на нас по Интернету и запросивший, в ответ на отправленную ему анкету, размеры необходимых фотографий (другой уровень жизни и другой диапазон мышления: соотечественники чаще всего сетуют на отсутствие фотографий. Но электронное сканирование, используемое при современном книгопечатании, позволяет менять масштаб-размер фотодокументов как угодно редактору. Следовательно, профессор или не знает современной технологии, или полагает, что в России еще «каменный век»), получив дополнительные разъяснения, ответил: «Посоветуюсь с отцом и братом».
После этого замолчал и даже сменил свой электронный адрес. Ясно, какой совет он получил от отца. А было бы интересно познакомиться с интеллектуальным однофамильцем, узнать об американской жизни из первых уст, подключить его к изучению истории индейцев-сивашей, скалы Сиваш в штате Вашингтон, где расположены основные резервации индейцев. Округ Вашингтон расположен на западном побережье США, недалеко от Нью-Йорка, а штат Вашингтон — на восточном, то есть между ними «дистанция огромного размера». Скалу, возможно, нарекли в память о некогда существовавшем племени индейцев.
Будучи недавно в Москве на приеме у одного из руководителей крупной компании, услышал при прощании:
— Виктор Григорьевич, есть ли у вас родственники в Москве? Фамилия редкая, но со мной училась Лена Сиваш.
В 1979 году, при посадке на Казанском вокзале в поезд «Москва—Одесса», услышал по вокзальному радио свою фамилию среди приглашаемых к начальнику вокзала. В кабинете начальника вокзала однофамильца не оказалось, а ждать было некогда. Не вызывает сомнения, что в Москве, огромном мегаполисе, где проживают 10,5 миллиона жителей, кроме известного многим «хирурга от Бога», жили или живут другие однофамильцы.
Жительница Киева сообщила, что брат ее мужа, бывший военный Сиваш Степан Григорьевич, которому много лет, живет в Москве и собирается приехать в село Петровцы, проведать родственников. В этом селе, по ее словам, половина жителей — Сиваши. Но вблизи Киева, на берегу Киевского водохранилища, Петровцы есть Новые и Старые.
Иван Иванович, живущий в Киеве, узнал московский телефон Степана Григорьевича. Из телефонных разговоров и письма кое-что прояснилось.
Прежде всего, Новые Петровцы около 1970 года «проглотили» находившееся рядом древнее село Валки. Оно существует со времен Киевской Руси на валках, оборонительных сооружениях на подступах к Киеву. Какое отношение киевские Петровцы имеют к запорожским Петровцам, загадка. В Новых Петровцах во время Великой Отечественной войны находился штаб фронта, из которого Ватутин и Хрущев руководили штурмом Днепровской оборонительной линии гитлеровцев. В здании штаба сейчас музей.
Весь киевский клан Сивашей дислоцирован в Валках. Его генеалогическое древо Степан Григорьевич прислал нам. На основе этого классического рисованного древа составил схему, пригодную для компьютерной верстки.
Далее цитирую письмо Степана Григорьевича: «Приятно сознавать, что есть на свете человек с твоей фамилией Сиваш, который задался благородной целью — познать, из каких глубин проистекает это слово. Ни мне, ни моему старшему брату не удалось это сделать. У нашего деда Игната был родной брат Кузьма и двоюродный брат Самойло.
Мой брат Владимир — профессиональный военный, прошел Финскую и Великую Отечественную, после войны поступил и окончил в Ленинграде академию имени Можайского. Преподавал в высших военных училищах ВВС. Награжден многими орденами и медалями СССР. В 1976 году по состоянию здоровья ушел на пенсию. Для меня он был маяком, образцом служения Отечеству.
После окончания в 1952 году семи классов я поступил в Киевскую спецшколу ВВС и с тех пор в течение 37 лет не снимал с плеч погоны. Хотел стать летчиком-истребителем, сталинским соколом. В то время это была мечта многих пацанов. Но судьба распорядилась по-своему. В 1955 году я поступил и в 1960 году окончил Киевское высшее инженерно-авиационное училище ВВС. Стал военным инженером. И снова не пришлось работать по специальности: Хрущев Н. С. повел курс на развитие ракетных войск стратегического назначения (РВСН) и сокращение авиации. Наш курс почти в полном составе попал в ракетные войска, где я и прослужил 20 лет. Закончил службу в 1989 году в центральном аппарате Минобороны СССР в звании полковника. Вот, пожалуй, и все о себе.
Наша фамилия редкая, не звучит по радио и телевидению. За время военной службы мне не приходилось встречать однофамильцев. Есть украинский писатель Борис Гринченко (1863—1910). Он издал в 1900 году на украинском языке повесть «Среди темной ночи», в которой описывает жизнь семьи Сиваш в украинском селе».
К этому можно добавить известный роман Панферова «Бруски», где есть персонаж с фамилией Сивашов. Но художественные произведения не могут служить документами. Супруга Степана Григорьевича работает в управлении кадров Минобороны России. С ее помощью надеялся пополнить список однофамильцев. Но таковых в министерстве в настоящее время не оказалось. Обращаться с таким вопросом в Подольский архив не имеет смысла.
Просмотрев в очередной раз сохранившиеся метрические книги Свято-Троицкой церкви из Тарасовки, удалось обнаружить однрго жителя с отчеством Игнатьевич. Им оказался Марк Игнатиев, у которого в 1908 году родился сын Николай, в 1910 — дочь Вера, а в 1913 — еще одна дочь Анна.
Спустя несколько месяцев нашелся Игнат Андреевич (1863), который в 1881 году зарегистрировал брак с Пелагией Емельяновной Божковой, а она в 1882 году родила дочь Иулианию. Родители Игната — Андрей Сергеевич и Прасковья Федоровна. Кроме Игната, у них родились Прасковья (1864) и Андрей (1866). В 1974 году в Тарасовке умерла Сиваш Дарья Игнатовна (1900). Она с большими оговорками могла быть сестрой Марка Игнатовича.
Получается скромный намек на возможное родство этих петропавловских крестьян с киевским родом Игната. Если бы в метриках нашелся Кузьма Андреевич, то намек стал бы аргументом, коль у «деда Игната был родной брат Кузьма». Но нашлись пока Иван Андреевич (1850—1920), Филипп Андреевич, родивший Ивана (1865), Анастасию (1866), Улитту (1872) и Вассу (1881); Гордий Андреевич с женой Акилиной Сергиевной и сыном Сидором (1881), Никита Андреевич с женой Пелагией Назаровной, родившие Федора (1901).
А вот Лена Сиваш, которой интересовался заместитель руководителя Федеральной электросетевой компании (ОАО «ФСК ЕЭС») М. Ю. Тузов, вполне может быть Еленой Степановной, дочерью Степана Григорьевича: она москвичка и ровесница Тузова.
У Андрея Сергеевича был брат Иван. Иван Сергеевич (1820—1872), скоропостижно скончавшийся от холеры, и Евдокия Мартыновна родили Марфу (1862) и Дарью (1867). Именно этот Иван хронологически вписывается в клан Саввы вместо мифического Ивана Даниловича. Он вполне может быть отцом Андрея Ивановича, нашего прадеда, и его братьев: Павла, Федора, Якова. Других, документально существовавших Иванов, на эту роль не обнаружено.
* * *
Коренная москвичка Ольга Сиваш, дед которой родился на Украине, а дядя Андрей живет в Запорожье, не пожелала рассказать о своих предках, хотя кое-что о себе опубликовала в Интернете:
— Мне 25 лет. Живу в Москве. Закончила Московский инженерно-физический институт по специальности инженер-математик. Работаю программистом. Мой муж Александр тоже мифист и программист, но у него другая фамилия. В 1999 году у нас родился сын Дмитрий.
С детства я знала о существовании игр Никитиных, так как мой папа сделал многие из них специально для меня и моего брата. К сожалению, эти игры родители отдали, когда мы с братом подросли. Я стала искать информацию о Никитиных. Нашла их книгу, нашла другие ресурсы, посвященные материнству, детям, и сама загорелась идеей писать что-нибудь о своем малыше. В 2002 году у нас родилась дочка Маша. Жить стало еще интереснее. Я по-прежнему интересуюсь развитием детей, обучением и воспитанием. Не всегда все складывается так, как мне хочется. Но самое главное, что я понимаю: детей надо воспитывать такими, какие они есть. И это есть, как ни странно, самый трудный, самый главный тезис в деле воспитания человека. Интересно смотреть, как развивается новый маленький человечек.
Я увлекающийся человек. Занималась плаванием, дзюдо, каратэ в школе, спортивной гимнастикой и бальными танцами в институте. Очень люблю водные и горные лыжи, танцы, плавание, ролики и велосипед. Мечтаю научиться плавать на серфе (много раз пробовала, но по-настоящему пока не получается) и играть в большой теннис. Люблю стихи. А еще я очень люблю свою работу программиста. Не зря говорят: «самая лучшая работа — это высокооплачиваемое хобби».
Воистину это так, если говорить о работе. Только равнодушное отношение к предкам со временем, можно гарантировать, обернется для Ольги горьким сожалением, но будет уже поздно что-либо исправить. Да и воспитание детей, которому она уделяет много внимания, без опоры на родословные корни вряд ли окажется полноценным.
Брат Ольги Максим Сиваш — директор по развитию отраслевых электронных управляемых проектов одной из торговых компаний с малопонятным английским названием. До 2002 года он или его тезка светился в качестве руководителя московской кабельной площадки.
До 2001 года в столице Грузии проживал Сиваш Виктор Александрович (1938 г. р.) с сыновьями Анатолием (1969 г. р.) и Олегом (1965 г. р.).
В настоящее время Виктор Александрович проживает в Москве с младшим сыном. Олег Викторович живет в Краснодарском крае. Желающих покинуть солнечную Грузию более чем достаточно. Искусствовед из Тбилиси рассказывала мне в одном из турецких магазинов Антальи:
«Каждый сезон я приезжаю сюда. В месяц зарабатываю до 700 долларов, дома моя зарплата не превышает 20 долларов. Так удается кормить родителей и себя».
На Новодевичьем кладбище Москвы похоронены Юра Сиваш (1920— 1932) и Василий Лаврентьевич Сиваш, а также профессор математики с такой же фамилией (см. № 102 цветн. вкладки). Его могилу видел Евгений Михайлович из Копейска, но кроме фамилии и кладбища больше ничего не помнит.
В Санкт-Петербурге живет Лилия Сиваш. Попытки установить с ней контакт окончились ничем: ответной реакции не последовало.
Не удалось связаться с другим петербуржцем, которого звать Валерий Алексеевич Сиваш. Он приезжал в Екатеринбург, общался с четой Митю-шовых. Оставлял свой адрес и телефон. Однако сменил свои координаты, а новые жильцы их не знают. Безрезультатно завершились обращения в Ге-ническ Херсонской области, Бердянск, Ейск, в Белоруссию, Владивосток, Караганду. Несколько неожиданным оказался результат обращения в Информационный центр Архангельского УВД, где хранятся архивы Северного края, в который в период коллективизации было выселено большое количество раскулаченных крестьян. Переселенных однофамильцев среди них не оказалось. Зато обнаружился Сиваш Иван Григорьевич, родившийся в 1887 году в хуторе Гейден Петровского сельского совета. Он был осужден 22.10.1932 года заседанием Тройки ОГПУ Северного края по статье 82 УК РСФСР к трем годам лишения свободы. Где находится этот хутор Гейден, заместитель начальника И Ц Ситников Ю. Н. не сообщил. Но раз его судили в Северном крае, то хутор надо искать в Архангельской или Вологодской областях, ранее составлявших Северный край.
* * *
Кропотливый анализ метрик позволяет выкристаллизовать из хаоса единичных записей некоторые родословные схемы, лишенные каких-либо эмоций. Одна из них:
Карповичи
В метриках их четверо: Мирон, Кирилл, Александр, Тит. У государственного крестьянина, жителя селения Петропавловка, Мирона Карповича и его жены Евдокии Симеоновны в 1867 году родился сын Матвей. Метрики позволяют увидеть на частном примере, сколь сложна была жизнь крестьян в те времена. У Матвея Мироновича родилось девять детей, но в 1896 году от дифтерии скончалась шестилетняя дочь Агафья, в 1903 году от воспаления легких — десятилетняя Татьяна, в 1906 году от скарлатины — шестилетняя Мария, а перед этим в 1905 году умерла годовалая Настя. Причина смерти, указанная в метрике, — младенчество — говорит о многом. Остались в живых: Татьяна (1894), Васса (1896), Иван (1900), Федор (1903), Павел (1906). Объявленная в 1861 году ликвидация крепостного права, в том числе государственной и монастырской зависимости, не означала немедленного превращения крестьян в свободных граждан России. В петропавловских метриках статус «государственный крестьянин» сохранялся до 1879 года.
Брата Матвея, Савву Мироновича, постигли аналогичные несчастья: только в 1905 году почти одновременно умерли 2-летний Василий (корь) и семилетний Федор (скарлатина), а в 1918 году — шестимесячная Тоня и 22-летний Иван (чахотка). В живых осталось шестеро: Сергий (1893), Василий (1903), Пелагия (1905), Антоний (1908), Михаил (1909), Мария (1911). В советских метриках обнаружился еще Григорий (1927), отцом которого значится Савва Миронович.
Этого Григория Саввича называл П. К. Кисель. Его тезка, сын Саввы Тихоновича, родился в 1873 году, то есть на 54 года раньше. Сомнений в принадлежности двух Григориев Саввичей к разным кланам в данном случае нет никаких. Жена Григория Саввича (1927), Нина Ивановна, в 1958 году родила дочь Светлану.
Михаил Саввич в 1934 году женился на Ващенко Прасковье Кононов-не. У них по метрикам одна дочь — Вера (1943).
Число Мироновичей этим не ограничивается. Иван Миронович в качестве отца значится в метриках пять раз: Мария (1905), Анастасия (1906), Мария (1908), Михаил и Вера (1911), близнецы.
Отметились в метриках Венедикт Миронович и Сергий Миронович.
Последний в 1913 году зарегистрировал брак с Гликерией Петровной Га-сенко (снова знакомая фамилия). Жениху и невесте было по 19 лет. Любопытно, что в 1893 году родились два Сергия одновременно: Сергий Саввич и Сергий Миронович. Отец последнего, а также Прасковьи (1882) — Мирон Карпович. 28 ноября 1937 года Сергий Миронович «за проведение контрреволюционной агитации и угрозы расправою активу села и коммунистам за его раскулачивание» расстрелян («Возвращенные имена», Запорожье, 1999, том 2, с. 253). В это же время Иван Петрович Сиваш, женатый на Ольге Петровне Гасенко, родной сестре Гликерии, был арестован и отправлен на Дальний Восток, в «Бурлаг», но после обращения к И. В. Сталину, освобожден.
У его брата Кирилла в качестве детей зафиксированы: Яков (1878), Феврония (1881), Клавдия (1886), Александра (1895).
«Отпущенный по билету» отставной унтер-офицер Александр Карпович Сиваш значится отцом Алексея (1879), Елены (1881) и Стефана (1886). Причем последний зарегистрирован в Рождество-Богородичной церкви села Рождественка, что в 45 км от Тарасовки. У Тита Карповича в 1882 году родилась дочь Марфа, а в 1886 году — сын Пантелеймон. Хотелось сделать Мирона Карповича пращуром, основателем рода Мироновичей. Но он слишком молод для этой ипостаси: его дети Сергий (1893) и Анна (1896) при всех возможных исключениях не могут быть братом и сестрой Тихона (1819) и Евмена (1825). Странно, что ни одного представителя довольно многочисленного клана Мирона старожилы Тарасовки не назвали.
Семеновичи
Основатель рода — Семен Каллиникович (1802—1872), государственный крестьянин из Петропавловки. Умер от воспаления легких. Его сыновья: Василий, Иов, Кондрат, Стефан. Судя по возрасту их детей, присутствующих в метриках, они братья, погодки. Самый молодой, должно быть, Стефан Семенович (1847—1872), умер от горячки 25 лет от роду. Его жена Иулиания Стефановна родила сына Григория в 1866 году. Самый старший — Кондрат Семенович. От жены Ксении Яковлевны в 1863 году у него родилась дочь Мария.
Самые плодовитые Иов Семенович и Агафья Ефимовна. Их дети: Иван (1865), Василий, Максим, Яков, Федор. Иван умер в 1878 году от дифтерии. Остальные сыновья отметились как отцы. У Василия Иовича в 1879 году родилась дочь Агафья. У Максима Иовича — дочь Вера (1882), у Федора Иовича — дочь Мария (1886), у Якова Иовича — дочь Агрипина (1878) и сын Роман (1882). Если предположить, что Агрипина его первая дочь, то Яков Иович родился в 1858 году, а его тезка, что жил и умер в Ровеньках, в 1889 году. У донецкого Иова было пять сыновей и три дочери. Одного сына также звали Иваном, он погиб на войне в 1941 году. Его внук Иван Яковлевич (1919—1993) жил и похоронен в Екатеринбурге. Говорить о прямом родстве этих родов не приходится, но что-то много совпадений в именах.
У Василия Семеновича и Акилины Дмитриевны родились Ксения (1863), Василий (1865), Мефодий (1867), Алексей (1881).
* * *
Стоит отметить, что в сохранившихся церковных метриках Свято-Троицкой церкви значатся символические для многих Сивашей имена: Василий, Иов, Игнат. Их потомки или тезки обнаружены далеко за пределами Тарасовки. Иовичи в Ровеньках, Игнатовичи в Киевской области, Васильевичи в Казахстане. Отсутствие части метрических книг, ревизских сказок, посемейных списков и исповедных росписей, которые в свое время велись в Петропавловке, исключает пока возможность документально обозначить все родственные связи. Но шансы найти затерянные документы пока остаются: по многим из них имелись дубликаты или черновые записи, а некоторые оригиналы могли чудом сохраниться в ныне возрождаемых консисториях.
О потомках Иова и Игната разговор уже был. Что касается Васильевичей, то они должны быть «старше Ленина», то есть не моложе 1870 года, если иметь в виду основателя казахской Красноперовки Алексея Васильевича (1868) и его братьев: Ивана, Романа, Василия и Максима. Вполне допустимо, что уже упомянутый Василий Семенович может быть их отцом, коль у него по метрикам значатся сыновья: Василий (1865), Мефодий (1867), Алексей (1881). Но даты рождения двух Алексеев Васильевичей сильно разнятся, поэтому о прямом родстве говорить не приходится.
Кстати, у Василия Васильевича в 1885 году родилась дочь Соломо-ния, что полностью стыкуется с датой его рождения (1865). У Ивана Васильевича в 1872 году родился сын Иван. Их обоих относим к роду «Семеновичей».
* * *
Обособленно, без предшественников и потомков, стоят в метриках некоторые однофамильцы. Так, 18-летний Сергий Гордеевич зарегистрировал в 1896 году брак со своей ровесницей Февроньей Афанасьевной Сарана. И больше о нем никаких упоминаний. У его возможного отца Гордея Андреевича в 1881 году родился сын Исидор (Сидор).
У Тимофея Кондратьевича и его жены Домникии Лукиничны в 1907 году родился сын Петр, а в 1909 году второй сын Александр. А у его брата Тита Кондратьевича — дочь Валентина (1914).
Не все метрики, не говоря о ревизских сказках и посемейных списках, сохранились, поэтому отрывочные сведения не позволяют воссоздать си-вашскую генеалогическую картину целиком даже на относительно коротком историческом отрезке времени.
* * *
Более обильна, естественно, информация советского периода. Не только документальная, но и устная. Так, П. К. Кисель рассказал о том, что жили в Тарасовке два родных брата, Михаил и Григорий. Михаил Сиваш служил в немецкой полиции и ушел с немцами, оставив жену Лидию, в девичестве Горулько. Она со временем стала женой Григория. Но кто отец этих братьев, никто не помнит. И развязать этот узелок даже с помощью актов ЗАГСа не удается, хотя советские метрики более информативны, чем церковные: в них указывается возраст родителей.
Это весьма существенный фактор, позволяющий развязывать непростые узелки, когда в метриках присутствуют 100%-ные тезки. А их в Тарасовке довольно много, хотя в советское время спектр имен основательно расширился, однако некоторые имена продолжают дублироваться. Но сотни метрик, добросовестно переписанных директором Пологовского краеведческого музея И. Садовой с 1921 по 1984 годы, позволяют приоткрывать иногда завесу неизвестности не только XX века. Так выявилась одна из веточек рода Марка Сиваша. Его сын, Артем Маркович, родился аж в 1843 году, когда в России еще не отменили крепостное право. Где родился, не указано. Умер в 1921-м в Тарасовке. У него три сына: Ефим (1887), Сви-рид (1895) и Спиридон (1896). Любопытно, что Ефим Артемович родился в один год с Ефимом Яковлевичем, основателем Копейского клана. Брат Артема Марковича — Дионисий Маркович — в 1865 году заимел сына с весьма экзотическим по нынешним временам именем — КАЛЛИНИК.
Называть мальчишек, рожденных в один год, одинаковыми именами в Тарасовке было едва ли не правилом или часто повторяющейся случайностью. Таких случайностей довольно много среди Иванов, Николаев, Павлов, Федоров, Василиев, Сергеев.
Дети Ефима Артемовича, попавшие в советские метрики, — Ольга (1921) и Анастасия (1924). К ним надо добавить Михаила (1910—1944), так как «копейский» Михаил Ефимович родился в 1919 году. Потомок Марка, Михаил Ефимович, женился в 1938 году на Безотосной Марии Александровне, ас 1941 года на фронте. В 1944 году он пропал без вести. Его дети: Владимарь (1937), Иван (1939), Любовь (1941). Иван умер, не прожив и года. В Тарасовке был еще третий Михаил (1907). Отчество его не указано даже в метрике о рождении дочери Анны (1927).
У Спиридона Артемовича одна дочь — Екатерина (1925). Дети Свири-да Артемовича: Марина (1926), Петр (1928), Николай (1939). Последний женился в декабре 1962 года на Анне Порфирьевне Бородавка. Их дети: Антонина (1963) и Александр (1969).
* * *
Необычное хитросплетение жизненных коллизий зафиксировал акт По-логовского ЗАГСа № 49 от 19 ноября 1958 года: Сиваш Савелий Михайлович (1890—1964), украинец, сторож Тарасовского ССТ (расшифровка аббревиатуры отсутствует), имеющий сына Григория (1927), женился на своей ровеснице Капустиной Матрене Егоровне, украинке, имеющей двух детей, домохозяйке. Заявил о смерти Савелия Михайловича почему-то Сиваш Григорий Саввич, а не жена или сын. Этот сын оказался в зоне. 33-летний Григорий Савельевич, русский, осужденный, женился на 30-летней воспитательнице детского сада, русской, Нине Ивановне. Их дети: Людмила (1961), Александр (1964), Михаил (1968). Григорий Савельевич в 1964 году — помощник пекаря, а в 1968-м — кочегар. Нина Ивановна из воспитательниц перешла в прачки.
Кроме Григория, у Савелия Михайловича по метрикам нашлась дочь, Вера Савельевна, которая в 1923 году от Сасина Николая Николаевича родила сына Николая.
* * *
У Федора Федоровича, погибшего в 1940 году в снегах Финляндии, объявился двойник, у которого в 1944 году родилась дочь Мария. В акте № 39 от 29 ноября 1944 года записано: «Отец: Сиваш Федор Федорович, 28 лет, убит. Мать — Ольга Кузьминична». Получается, что этот отец родился в 1916 году. В аннулированном акте о смерти другого Федора Федоровича, убитого в марте 1940 года в возрасте 26 лет, заявителем значится Сиваш Ольга. Но этот Федор Федорович родился в 1914 году, и иметь ребенка в 1944-м никак не мог, так как погиб в Финляндии в 1940 году. Второго Федора Федоровича нет в списках воинов, погибших в 1941— 1945 годах. Поэтому вопрос, где убит второй Федор Федорович, очередной тарасовский двойник, и чей он сын, остается открытым.
К этому неизвестному нам роду Федоровичей принадлежат, судя по всему, Дмитрий Федорович (1909) и Николай Федорович (1936). Первый, будучи шофером и вдовцом с пятью детьми, в мае 1941 года взял в жены 25-летнюю вдову с одним ребенком, Александру Яковлевну Билыч, трактористку колхоза «Тихий Гай».
Его дети: Анна (1931), Горпина (1935), близнецы Ольга и Валентина (1937), Федор (1941).
Дети Николая Федоровича: Любовь (1959), Валентина (1961) и Сергей (1967). Его братом, похоже, является Федор Федорович (1935), охранник щебневого завода в селе Новополтавка Черниговского района. В 1982 году он и Духовченко Нина Алексеевна зарегистрировали рождение дочери Ольги.
* * *
Загадочно появление на тарасовской сцене еще одного Ивана Васильевича (1918), у которого в ЗАГСе зарегистрированы две дочери: Нина (1943) и Анна (1946). Среди сыновей Василия Иосифовича есть Иван, родившийся в 1923 году. По церковным метрикам в 1918 году родилось три Ивана в один год, их отцы Кузьма, Даниил и Александр. Возможно, кто-то из них приезжий, но в таких случаях, как правило, в актах ЗАГСа делалась приписка. Впрочем, неожиданных появлений, не предусмотренных сохранившимися метриками Свято-Троицкой церкви, довольно много:
Афанасий Васильевич (1913), вероятный брат Ивана Васильевича, женился в 1953 году первый раз, имея троих детей: Василий (1940), Владимир (1946), Анна (1949). Его жена Крапивко Мария Климовна из села Новогригорьевка также имела двоих детей и первый раз выходила замуж.
Федор Васильевич (1910), вероятно, старший брат двух предыдущих Васильевичей, будучи парубком, женился в 1930 году на девке из Басани Дег-тярь Клавдии Аксентьевне. (Термины «парубок» и «девка» перекочевали из церковных метрик и довольно долго применялись в практике ЗАГСа'.)
Их дети: Федор (1934), Николай (1937), Иван (1939). Федор Федорович в 1967 году женился на 22-летней Салтан Вере Михайловне из колхоза «Россия» Херсонской области. В этом же году у них родился сын Борис. В 1985 году Федор Федорович и Духовченко Нина Алексеевна (1946), доярка тарасовского колхоза «Россия», зарегистрировали рождение дочери Татьяны. Николай Федорович и Надежда Васильевна произвели на свет Сергея (1967).
Панас Васильевич (1912), похоже четвертый брат, и Мария Климовна отметились в Пологовском ЗАГСе один раз, когда зарегистрировали сына Николая (1937).
Алексей Васильевич (1926—1981) родился в Шевченко-1, жил в Пологах с 1945 года, машинист локомотивного депо. Жена Надежда Алексеевна. Двое детей, одна из них — Яна (1982). Заявление о смерти сделал Сиваш Петр Васильевич из Запорожья. Значит, в Тарасовке был еще один Василий, родившийся около 1900 года, в сыновья которому напрашивается Николай Васильевич (1925—1986), родился в Шевченко, жил в Пологах как брат Алексея и Петра. Сначала он просто колхозник, а потом техник искусственного осеменения колхоза «Россия». Начиная с 1946 года у него, по данным ЗАГСа, стали появляться дети, но матери были разные. Наконец в 1965 году он зарегистрировал брак с вдовой Якименко Марией Федоровной, имея при этом троих совместных детей: Надежда (1946), Василий (1949), Наталья (1965). Его двойник из «Рода Иосифа» также родился в 1925 году, но его дети — Владимир и Григорий, а братья — Иван и Василий.
* * *
Оригиналом выглядит Иосиф Михайлович (1899), у которого родились: Петр (1925), Василий (1927) и Нюся (1934), так в метрике. Фамилия Иосифа Михайловича и его сына Петра в 1925 году была Сивашко, а спустя два года стала Сиваш. К этому надо добавить, что социальный статус Иосифа Михайловича в 1934 году — хлебороб-индивидуал. Значит, не все крестьяне за четыре года коллективизации стали колхозниками.
У Иосифа Михайловича, похоже, был старший брат Емельян Михайлович. Его первая жена Пелагия Назаровна родила сына Диомида (1900), а вторая, Евдокия Сергиевна, — Харитона (1903) и Анастасию (1904).
Михаил Никифорович (1892—1933) скоропостижно скончался.от воспаления легких. Его единственный, указанный в метриках, наследник — Василий (1925) женился в 1950 году на Белодед Любови Лактионовне из Ульяновки. Их дети: Леонид (1951) и Лидия (1952).
Проанализировав всех Михайловичей, добавили к наследникам Михаила Никифоровича еще Николая Михайловича (1912) и Михаила Михайловича (1917). У первого по документам одна дочь Анна (1938), у второго — сыновья Петр (1949) и Владимир (1951).
Вне родословных корней находится Александр Мартынович (1903). Его отец в сохранившихся метриках отметился только регистрацией одного сына. В 1927 году Татьяна Герасимовна, жена Александра Мартыновича, родила сына, которому дали редкое имя — Владимарь.
* * *
Есть группа однофамильцев, по тем или иным причинам попавших в акты Пологовского ЗАГСа. В их числе Иван Антонович (1922), который в 1981 году приехал из Запорожья в Инженерное на похороны Сиваш Александры Акимовны. Будучи военнослужащим, он с женой Ниной Даниловной, колхозницей из Тарасовки, в 1955 году зарегистрировал рождение дочери Ольги. Быть сыном Антона Афанасьевича (1907—1989), то есть потомком Тихона Андреевича, он не может, так как в 1922 году Антону Афанасьевичу было 15 лет, а его первый сын Иван родился в 1928 году.
Слесарь «Запорожстали» Николай Николаевич (1946) в 1969 году зарегистрировал брак с Каминской Валентиной Дмитриевной, работницей Тарасовского быткомбината. Другой запорожец, Петр Владимирович (1955), в 1979 году женился на жительнице Тарасовки Кравченко Анне Ивановне.
Механизатор Сиваш Алексей Николаевич (1959) в 1981 году зарегистрировал брак с Грибовской Ольгой Ильиничной (1960), жительницей Алтайского края. С 1959 года они живут в Инженерном.
Шофер Сергей Михайлович (1960) родился в Инженерном, но в том же году оказался в Чубаревке, очевидно, в связи с переездом родителей. В 1981 году зарегистрировал брак с главным экономистом колхоза «Украина» Хиж-ней Ритой Анатольевной. В 1982 году у них родился сын Константин.
Студент Белгородского политехнического института, уроженец города Пологи, Сиваш Николай Викторович (1962) в 1983 году женился на своей землячке Дьяченко Евгении Александровне. В 1984 году у них родился сын Тарас, первый обладатель этого имени среди Сивашей.
Сиваш Виктор Степанович (1960) приехал в Тарасовку в 1985 году. В феврале 1985 года зарегистрировал брак с Бормотовой Тамарой Владимировной, прибывшей из Гомельской области. В 1985 году у них родился сын Виталий.
Слесарь завода «Коагулянт» Сиваш Сергей Николаевич (1960), проживающий в селе И. Франко, и его жена Любовь Николаевна (1962), лаборант Приазовского рудоуправления, зарегистрировали 19 сентября 1987 года рождение дочери Юлии.
В один 1986 год в Пологах родились двоюродные братья Сиваш Сергей Викторович и Сиваш Павел Александрович. Их отцы Виктор Павлович (1952) и Александр Павлович (1955) — родные братья, живут к тому же на одной улице районного центра, на улице К. Маркса.
Токарь вагонного депо из Басани Сиваш Николай Иванович (1957) в 1986 году зарегистрировал брак с Гончаровой Любовью Михайловной (1957), контролером «Энергонадзора» из Полог.
У военнослужащего Сиваша Виктора Васильевича (1959) и студентки Бердянского пединститута (1965), проживавшей в Пологах, родилась дочь Ирина (1987).
Инженер Приазовского рудоуправления Сиваш Сергей Михайлович (1960), проживающий в Пологах, и его жена Рита Анатольевна (1959) в 1986 году зарегистрировали рождение сына Ярослава.
Невероятный случай отмечен ЗАГСом 5 апреля 1987 года. В этот день в Пологах совершил суицид (повесился) 74-летний Сиваш Афанасий Васильевич. Заявитель: Сиваш Василий Афанасьевич, его отец. Сколько лет было заявителю, в акте не указано, но явно за 90. За два года до этого случая, 30 января 1985 года, также в Пологах, умерла Мария Даниловна Сиваш, родившаяся в 1898 году в Тарасовке, никогда не состоявшая в браке. Ее тезка Мария Даниловна, из клана «Трех богатырей», родилась в 1925 году. Значит, в Петропавловке был еще один Данила Сиваш, кроме Данилы Федоровича, родившегося в 1898 году.
* * *
Если в дореволюционной Петропавловке количество внебрачных детей исчислялось единицами, да и те появились в 1914—1915 годах, когда крестьян использовали в качестве пушечного мяса на фронтах Первой мировой войны, то при советской власти безотцовщина стала массовой. Некоторые матери-одиночки регистрировали по несколько детей. Так, Сиваш Ольга Кузьминична из колхоза «Революционная волна» в 1955 году родила Василия, о котором в акте ЗАГСа записано: «Четвертый ребенок».
По неизвестной причине в метриках появились, причем в гордом одиночестве, однофамильцы с экзотическими отчествами: Александр Пурфенович, Иван Улантьевич (1909), Иосиф Миратович (1898). У первого в 1929 году родилась дочь Татьяна, второй женился в 1927 году, а третий развелся в 1924 году. Возможно, что экзотика эта — следствие недостаточной грамотности сельского населения тех лет.
В жаркий июльский полдень 2002 года на одной из улиц Басани к Федору Сивашу подошел двухметровый детина (см. № 103 цветн. вкладки) и представился:
— Я тоже Сиваш!
Говорить с пьяцым не имело смысла. Однако факт этот многозначителен: сколько еще родственников или однофамильцев вне нашего поля зрения?
Глава V. авторская
Пусть свирепеют против вас те, кто не знает, с какими усилиями находят истину и как трудно избежать заблуждения.
Августин Блаженный
ФИЛИППОВЫ
Писать о собственной матери не собирался, потому как особенно писать было нечего. С детства возникшее чувство незыблемости, постоянства существования мамы вселяло беспечность и благодушие, казалось, что мама будет всегда, как в песне. Соответственно запрограммированным, точнее, равнодушным образом относился к ее прошлой жизни, к предкам. Всегда знал, что родители не венчались в церкви, не расписывались в ЗАГСе. Почему отец так вел себя, не знаю. Одно теперь четко понимаю: будучи сыном раскулаченного, а также приговоренным партячейкой к расстрелу, он выбрал себе в жены девушку, которой также досталась горькая судьба, которой также было что скрывать. И этот официально не зарегистрированный союз на самом деле имел твердую основу, исключавшую вариант предательства, позволявший при этом безбоязненно открывать душу друг другу. Посторонним, даже детям, по причине их наивности или глупости, дозволялось узнать немногое. И только один раз, будучи обезноженной и больной, мать позволила себе слегка приоткрыться, но увидела полное непонимание, оскорбительное равнодушие со стороны своего старшего сына и, являясь человеком умным и чутким, тут же замкнулась, не сказав ни слова по поводу моих официальных, бездушных сентенций.
В 2002 году, на всякий случай, попросил своего друга А. Л. Кузина поискать в Москве какие-либо документы о Филипповых. Совсем неожиданно для меня он нашел (все-таки чекист!) ксерокопию статьи Сергея Рогатко в журнале «Провиант». Статья содержала немало интересных фактов, но не менее, если не более, важным в ней оказался портрет моего возможного предка, только крайне низкого качества. Найти журнал (или аналогичные фотодокументы) в Екатеринбурге и Москве не удалось, хотя издан он совсем недавно, в декабре 1997 года. Редакция журнала обанкротилась, канула в Лету. В библиотеках предприятий, институтов, академий, на ВДНХ, в библиотеке Ленина, из-за ее ремонта, ничего нужного не нашлось. Даже единственный в России С.-Петербургский музей истории хлебопечения в лице его директрисы ничем помочь не смог. И лишь Техническая библиотека в С.-Петербурге оказалась на высоте.
Благодаря ей я с некоторой долей уверенности взялся написать этот раздел.
* * *
Филиппова (Сиваш) Мария Федоровна, мать троих сыновей: Виктора, Павла и Федора, родилась 20 февраля 1919 года в Москве. Место своего рождения она не без оснований вынуждена была скрывать. Когда у ее родителей — Федора и Христины Филипповых — родился третий ребенок, названный Федей, Федор Филиппов оставил семью. Формальной причиной такого поступка стало якобы цыганское происхождение его жены Христины и отрицательное отношение к этому факту потомков знаменитого московского булочника Ивана Филиппова. Оставшись без средств к существованию, Христина Филиппова с тремя детьми в 1932 году уехала поездом из Москвы на Украину. Вероятно, она собиралась к своему брату, который жил в Донецке, или надеялась на иную удачу. Фотография этого брата, его оседлый образ жизни в частном доме, построенном собственными руками на окраине областного центра, не дают оснований утверждать, что они с сестрой вчерашние выходцы из цыганского табора. Но и отрицать такую связь в прошлом также нельзя, особенно если взвесить следующий, труднообъяснимый для многих людей, факт. На узловой станции Синельникове, что в Днепропетровской области, Христина Филиппова оставила своих детей одних, бросила в надежде, что они попадут в детский дом и там выживут: кормить их все равно было нечем.
Решиться на такой шаг даже в экстремальных условиях может не каждая женщина-мать. Но морализировать на эту тему, не зная всех нюансов дела, не имеет смысла. 13-летняя Мария, ее младшая сестра и примерно трехлетний брат Федя несколько дней маялись на железнодорожной станции без средств к существованию. Наконец попали в детский дом, где ситуация с едой была не намного лучше. Брат и сестра Марии скончались от голода в 1933 году. Примерно через год повзрослевшая Мария во дворе детдома что-то читала и почувствовала на себе чужой взгляд. Оглянулась. У забора стояла ее мать.
— Где Федя? — спросила она.
Ничего не ответив, дочь ушла в помещение. Вскоре ее взяла к себе состоятельная крестьянская семья, где Мария, как член семьи, работала в поле и управлялась по дому.
В 1936 году по направлению совхоза «Днепропетровский» она приехала на женские курсы механизаторов в учебный комбинат Б.-Каракубский. Со всей Украины приехало 50 девушек. Несмотря на двухмесячное опоздание, Мария быстро наверстала упущенное, так как была сообразительной и достаточно грамотной, хотя, где и как научилась грамоте, неизвестно. Место рождения в документах — с. Троицкое Днепропетровской области (между прочим, рядом расположена еще одна Петропавловка). Зная отношение к капиталистам и помещикам, к врагам народа, она многие годы скрывала свое происхождение.
В декабре 1937 года успешно окончила курсы и получила права для работы на комбайне «Коммунар», тракторах «Фордзон» и «Катер-пиллар». В это же время сочеталась неофициальным браком с Сивашом Григорием Федоровичем, который работал завгаром учебного комбината. Устроилась дежурным мотористом на дизельную электростанцию мощностью 25 кВт, питавшую электрической энергией общежития и учебные классы комбината. В сентябре 1938 года родила сына Виктора.
Называя своего первенца Виктором, она вошла в конфликт со свекровью, которая требовала назвать внука Леонидом. 19-летняя девчонка настояла на своем, и свекровь уехала в Басань, где вскоре умерла. Мать несколько раз рассказывала, что директор училища Ф. 3. Струган с удовольствием общался со мной, приходя в гости или увидев во дворе:
— Витя, у тебя папа есть?
— Нету!
— А мама есть?
— Нет!
— А конфету дать?
— Дать.
На фотографии у моей матери не видно второй ноги. Этот факт мистическим образом подтвердился много лет спустя: одну ногу в 1993 году действительно пришлось ампутировать, так как инфекция от поврежденного большого пальца на ступне достигла коленного сустава. Но до этого момента еще предстояло многое пережить. В 1940 году, за год до начала Великой Отечественной войны, родился второй сын, Павел. Вероятно, он назван в честь старшего брата Григория Федоровича, потому как третий сын, Федор, родившийся в 1951 году, получил имя младшего брата Марии Федоровны и нашего деда по отцовской линии — Федора Андреевича.
Во время войны мне и брату «светил» детский дом: привлечение матери, работавшей кассиром в училище, к уголовной ответственности за опоздание в 1944 году на работу минут на 10. Но рассмотрение дела отложили до получения ответа из воинской части, где служил отец. Короткое письмецо, решившее судьбу нарушителя трудовой дисциплины и ее малолетних детей, долго хранилось в нашем доме. В нем командир воинской части, где служил красноармеец Г.Ф.Сиваш, майор Зелинский отметил его безупречную службу и подтвердил наличие у него семьи. При этом следует учитывать, что с 26 июня 1941 года рабочий день рабочих и служащих составлял 11 часов при 6-дневной рабочей неделе и отсутствии отпусков. Немудрено было в такой ситуации с двумя малолетними сыновьями закрутиться и не заметить злополучных 10 минут. Закон военного времени исполнялся неукоснительно.
Появление в 1948 году собственного дома обнажило у Марии Федоровны особую привязанность к животным: курам, уткам, кошкам, собаке, корове, теленку, свиньям, овцам. Всю эту живность надо было кормить, доить и пр. Пчелами, садом, заготовкой грубых кормов (сено, солома) занимались муж и дети. В отношении детей Мария Федоровна занимала своеобразную позицию. Она не читала моралей, не вникала в учебу, не требовала соблюдения какого-либо режима питания, не вводила ограничений по времени сна и отдыха. Давала задания сходить в магазин, прополоть, напоить, полить. Ничего о себе не рассказывала, да и мы особенно не интересовались.
Во время учебы детей в институтах проявляла заботу, высылая посылки с едой. Изредка писала письма. Покупала одежду.
Внуки с охотой ездили к бабушке Мане. Им предоставлялась полная свобода, которая не всегда благо для малолетних: один из внуков едва не стал жертвой бодливого теленка.
Потеря, совершенно неожиданно, на ровном месте, ноги надломила психологически нашу маму: она никак не хотела осваивать костыли, предпочитала пребывание в кровати активному образу жизни. Не нравилась ей и ручная инвалидная коляска. Однажды, находясь в отпуске в родительском доме, услышал от матери, лежавшей в кровати:
— Сынок, попробуй вернуть в Москве наше имущество. Я еще помню некоторые семейные секреты...
Скрывая удивление, я вместо выяснения семейных секретов, связанных с производством хлебной продукции, деталей московской жизни, состава имущества (я имел в виду почему-то только имущество, изъятое в 1917 году), стал доказывать маме нереальность поставленной задачи. Упущенную возможность выяснить не только семейные секреты, но и многие детали из московского периода жизни мамы и ее родственников я осознал с опозданием, после неожиданной смерти матери в 1994 году. О чем горько сожалею. С помощью одноклассника А. Л. Кузина, племянницы Н.Ф.Сиваш, живущих в Москве, попытался кое-что прояснить. Оказалось, что «филипповский хлеб» не забыт в Москве. Помнят его и в Питере. Корреспондент «Русских ведомостей» так описывал филипповский калач: «Мягкий, как перина, легкий, как лебяжий пух, тающий во рту, как мороженое...»
К сохранению памяти И. Филиппова приложили руку талантливый писатель В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи», изданной в 1934 году, и журнал «Провиант» (№ 12, 1997 г.).
* * *
В начале XIX века, между 1803 и 1806 годами, в Москву из села Кобе-лево Калужской губернии приехал бывший крепостной крестьянин Максим Филиппов. Каким образом он получил вольную, история умалчивает.
Подрабатывая хлебопекарем, он накопил деньжат и стал владельцем собственного куреня (пекарни) на углу Бульварного кольца и Мясницкой. К этому времени в России уже была широко развитая сеть хлебопекарен, начало которой положил Петр I. Максим Филиппов со своей семьей, как и все цеховики московской ремесленной управы, изготавливал и продавал свою продукцию, калачи и пироги с разной начинкой, в торговых рядах города. Подробностей этой давней истории не сохранилось: Москва неоднократно горела. Но одно очевидно — незаурядные способности этого человека помогли ему выделиться среди конкурентов и занять достойное место на хлебном рынке города, хотя его пекарня имела всего одно окошко на улицу.
Дело отца после его смерти продолжил сын Иван Максимович (1824— 1878). На то время семья Филипповых имела калачное, булочное и бараночное заведения, одно из которых находилось в собственном доме на Пятницкой.
Женился Иван Максимович рано. От первого брака у него родились сын Яков (1852—1895) и дочь Александра (1850—1929). Второй раз он женился на дворянке Татьяне Ивановне, которая была моложе его на 12 лет; ее все в роду недолюбливали и звали «фифочкой». «Фифочка» сразу потребовала выдать старшую дочь Александру за состоятельного человека. Таковым оказался Александр Петрович Еремеев — крупный московский домовладелец.
От второго брака в семье Филипповых появились сыновья Дмитрий (1855-1908), Иван (1858-1895), Николай (7-1898), Алексей (1874-?) и Александр (1875). Дела в семье шли успешно: Иван Максимович обладал потрясающим чутьем на все новое, сулящее спрос, учитывающее национальные традиции. Он одним из первых в Москве возродил почти утраченную технологическую цепочку «поле—прилавок». При пекарне организовал магазин, прообраз нынешних «фирменных магазинов». Уже вторая пекарня И.М.Филиппова (ул. Сретенка, дом 14) значительно отличалась от первой не только размерами. Здесь впервые появились, ставшие популярными в городе, филипповские пирожки с капустой, ветчиной, требухой и другими начинками. Кстати, именно пирожками особенно выделялась наша мать, Мария Федоровна. Она пекла их в большом количестве, а они в течение многих дней не черствели и не теряли вкусовых качеств.
Из ржаной муки, зерно для которой доставлялось только из одного уезда Тамбовской губернии, из-под Козлова, на Раменскую мельницу, где стояли «свои люди», выпекали пеклеванный, бородинский, рижский и ста-родубский хлеба. Ассортимент продукции из пшеничной муки был бесконечен: французские булочки и хлебцы, витушки, сайки, выпекавшиеся на соломе с золотыми соломинками, приставшими к исподу, калачи, ситный хлеб и пр. Филиппов изобрел калачи на отрубях, сайки на соломе и сайки с изюмом, на которые покупатель «набрасывался стаей».
— Как вы додумались? — спрашивали его.
— И очень просто! — отвечал мэтр хлебопечения.
В те времена всевластным диктатором Москвы был генерал-губернатор Закревский, перед которым трепетали все. Каждое утро горячие сайки Филиппова подавались ему к чаю.
— Э-тто что за мерзость! Подать сюда булочника Филиппова! — заорал как-то властитель за утренним чаем.
Слуги, не понимая, в чем дело, притащили к начальству испуганного Филиппова.
— Э-тто что? Таракан?! — и сует сайку с запеченным тараканом.
— И очень даже просто, ваше превосходительство, — поворачивает перед собой сайку виновник инцидента. На его лбу и лысине появляется испарина: он лихорадочно ищет выход из тупика. (Гиляровский назвал Филиппова стариком, хотя ему было меньше 50. — Авт.)
— Что-о?.. Что-о?.. Просто? — бушевал Закревский.
— Это изюминка-с! — выдавил Филиппов и съел кусок с тараканом.
— Врешь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают? Пошел вон!
Бегом вбежал в пекарню Филиппов, схватил решето изюма да в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, и ввалил.
Через час Филиппов угощал Закревского сайками с изюмом, а через день от покупателей отбою не было.
— И очень просто! Все само выходит, поймать сумей, — говорил он при упоминании о сайках с изюмом.
Правдоподобность этой истории оспаривает Сергей Рогатко, автор статьи о Филипповых в журнале «Провиант», называя ее анекдотом. Но анекдоты рождает жизнь.
В 1855 году с соизволения императора Александра II тридцатилетний Иван Максимович стал поставщиком Двора Его Императорского Величества благодаря отличному качеству и широкому ассортименту своей продукции. В 1864 году первая филипповская булочная появилась в Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, 45. Но сколько Филиппов ни старался, вкус калачей и саек на невской воде был не тот. Пришлось возить ключевую мытищинскую воду в дубовых бочках из Москвы в Санкт-Петербург. Но чаще калачи с пылу, с жару, укрытые специальными пуховиками, на курьерских поездах Николаевской железной дороги, ходивших минута в минуту, доставлялись прямо с Тверской в Зимний дворец к царскому кофею.
Огромный дом на Невском, 45/2, где у Филиппова размещались, кроме всего, центральная булочная и кофейня, сохранился до наших дней. Здесь сейчас по иронии судьбы ресторан быстрого питания «Макдональдс» (см. № 104 цветн. вкладки).
Из десяти филипповских булочных в Питере пять сохранили свое первоначальное предназначение до наших дней.
Самое удивительное, как Иван Максимович отправлял свою продукцию в Барнаул и Иркутск при отсутствии Транссибирской магистрали. В зимнее время туда уходили конные обозы с сухарями, калачами и сайками, испеченными на соломе. Их горячими, прямо из печи, замораживали особым способом и везли за тысячи верст. На месте перед едой их оттаивали в сырых полотенцах по филипповскому режиму и ароматными, будто из печи, подавали к столу.
К 1860 году Филиппов количеством и качеством своей хлебобулочной продукции потеснил на рынках Москвы и С.-Петербурга господствовавших на нем немецких булочников.
Праправнучка И. М. Филиппова, Новелла Александровна Журина, вспоминала:
— Когда я была маленькой, моя тетка Маргарита Михайловна много рассказывала о необычных поступках Ивана Максимовича, о его кабинете, оклеенном «катеньками» (ассигнациями), о лошадях, подкованных чистым серебром, чтобы цокот копыт был особым. Она умоляла меня ни при каких обстоятельствах не говорить о своих корнях, Она сожгла все семейные фотографии, хранившиеся в доме, а там были и фотографии Ивана Максимовича.
Вероятно, и Мария Федоровна по этой причине не решалась многие годы даже детям своим обнажать свою душу.
Иван Максимович, несмотря на некоторую экстравагантность, отличался вместе с тем особой щепетильностью в «делании денег», проявлял отзывчивость и милосердие.
Он постоянно делал подаяния на праздники в «Бутырский Тюремный замок». При этом в благотворительный заказ арестованным он никогда не посылал «завали», залежалого продукта, а всегда свежие калачи и сайки. Он часто говорил:
— Наценять хлеб на копеечку — большой грех.
Кстати, пшеничный ситный хлеб стоил у него неизменно 5 копеек за фунт. Его натура сочетала не только умение рачительно и предприимчиво вести дела, но и быть полезным обществу. Он служил агентом первого Сущевского отделения Попечительства о бедных в Москве, был членом Совета московских детских приютов. В «Материалах к истории купечества» отмечено, что в 1871 году он пожертвовал Николаевскому дому призрения бедных вдов и сирот 50 сдобных хлебов и 150 кренделей. И таких пожертвований было много, за что И. М. Филиппову выражена благодарность городских властей. В 1877 году Иван Максимович был избран гласным Московской городской Думы. За заслуги в деле предпринимательства награжден орденом Святой Анны II степени.
После смерти И. М. Филиппова в мае 1878 года дело перешло к его вдове Татьяне Ивановне. К этому времени Филипповым принадлежало четыре пекарни в Москве и четыре в Санкт-Петербурге.
С 1881 года дом возглавил старший сын Татьяны Ивановны, Дмитрий Иванович Филиппов, ставший в 1882 году купцом II гильдии. Согласно 64-й статье Городового положения, его объявленный капитал не превышал 10 тысяч рублей, но он ворочал миллионами.
Главной булочной стал магазин на углу Тверской и Глинищевского переулка (ныне Тверская, 10), во дворе которого началось строительство фабрики Д. И. Филиппова. Скоропостижная смерть в 1895 году почти одновременно Ивана Ивановича и Якова Ивановича, а в 1898 году еще и Николая Ивановича, обусловили сосредоточение всех булочных в руках одного Дмитрия Ивановича. Кто-то из умерших сильно пил, кто-то серьезно болел. Одним словом, не все ладно было в семействе Филипповых. Д. И. Филиппов оказался инициативным и деятельным, многие удивлялись его предпринимательскому размаху. В конце XIX века он развернул большое строительство, в том числе надстроил над отцовским двухэтажным зданием на Тверской, 10 еще два этажа. В советское время в этом здании появился пятый этаж (см. № 105 цветн. вкладки).
Новое внушительное здание (архитектор Н.А. Эйхенвальд) позволило значительно расширить пекарню, превратив ее в настоящую фабрику с собственной электростанцией, и открыть в угловой части дома знаменитую потом на всю Москву «филипповскую» кофейню. В ней были огромные окна с зеркальными стеклами, мраморные столики с удобными сиденьями, вышколенные лакеи в смокингах, строгие вывески на стенах: «Собак не водить», «Низшим чинам вход воспрещен». В украшении зала принимали участие живописец Петр Петрович Кончаловский и скульптор Сергей Тимофеевич Коненков.
«Булочная Филиппова всегда была полна покупателей. В дальнем углу вокруг горячих железных ящиков стояла постоянная толпа, жующая знаменитые филипповские пирожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем... На хорошем масле, со свежим фаршем, пятачковый пирог был так велик, что парой можно было сытно позавтракать».
Начало XX века в России отмечено, как известно, революцией 1905 года. Как это происходило в деревне, в греческом селе Большая Каракуба, уже рассказал свидетель того погрома и одновременно член местного ревкома 3. Г. Джуха. Братья Рубели зафиксировали ту революцию в запорожской деревне. А вот «бунт на корабле» в столице, в рабочей среде, в изложении В. А. Гиляровского, кроме исторической фабулы, содержит хроническую для нашей страны твердолобость полиции, как бы ее ни переименовывали впоследствии. Стоит учесть, что это было первое революционное выступление рабочих и первая ружейная перестрелка XX века в центре Москвы, да еще рядом с генерал-губернаторским домом! Может, этим объясняется тупое рвение полицейских.
«С половины сентября пятого года Москва уже была очень неспокойна, шли забастовки. Требования рабочих становились все решительнее.
В субботу, 24 сентября, к Д. И. Филиппову явилась депутация от рабочих и заявила, что в воскресенье они порешили забастовать.
Часов около девяти утра, как всегда в праздник, рабочие стояли кучками около ворот. Все было тихо. Вдруг около одиннадцати часов совершенно неожиданно вошел через парадную лестницу с Глинищевского переулка взвод городовых с обнаженными шашками. Они быстро пробежали через бухгалтерию на черный ход и появились во дворе. Рабочие закричали:
— Вон полицию!
Произошла свалка. Из фабричного корпуса бросали бутылками и кирпичами. Полицейских прогнали.