Ханс Оверслоот. Замещение парламента: Партия власти — государственная партия – Народный фронт

По мнению многих экспертов, доминирование исполнительной ветви власти в Российской Федерации — следствие принятой в декабре 1993 года Конституции РФ, которая была ориентирована на «суперпрезидентскую систему»1. На мой взгляд, Конституция не является первопричиной такого феномена. Те, кто утверждает, что сама Конституция заложила основы российского «суперпрезидентства», ссылаются, в числе всего прочего, на количество и значимость президентских указов в создании общих правил, наделенных силой закона (т. е. не просто конкретных решений по отдельным случаям), и создание таким образом «перевеса» в пользу исполнительной власти в сфере законодательства. Бесспорно, Президент играет важную роль в принятии формальных законов в РФ: он может представлять законопроекты Государственной Думе и Совету Федерации, и для вступления закона в силу на любом законопроекте, принимаемом этими органами, должна стоять его подпись. Однако такие эксперты имеют в ввиду другое. Они указывают на конституционное право Президента при наличии особых обстоятельств устанавливать общие правила – нормы, имеющие силу закона – своим декретом. Действительно, президентские указы играли роль импровизированного и ситуативного (ad hoc) законодательства в первые годы после принятия Конституции, точнее – в период работы первой Государственной Думы (1993-1995); но уже для второй Думы их влияние было менее заметно (1995-1999). Подобное указание на чрезвычайные «законодательные полномочия» Президента РФ на самом деле свидетельствует о непонимании особой ситуации в России, где большинство законов Гражданского Кодекса бывшего СССР не могли далее применяться — просто потому, что они не соответствовали новой социально-экономической ситуации. Старые гражданские и административные законы относились к деятельности государственных корпораций и кооперативов, новые же должны были регулировать вопросы частной собственности, частных предприятий, частных банков, рыночных отношений и правил купли-продажи; надо было адаптировать к новым условиям налоговое законодательство, изменить общие принципы административного законодательства, и даже уголовное законодательство необходимо было соответственно пересмотреть. Плановая социалистическая экономика с присущими ей законами и нормами исчезла, уступив дорогу капиталистическим формам торговли и сделок, которые регулируются совершенно иными правилами в отношении трудового законодательства, прав защиты потребителей и т. д. Принятие формальных законов – процесс длительный. Надо разработать законопроект, рассмотреть его и обсудить (на трех слушаниях!) в Государственной Думе, проголосовать по нему в Совете Федерации, и так далее. Сам по себе объем новых гражданских законов, которые надо было разработать, был весьма внушительным, и внедрение в практику правовых рамок нового политического и гражданского порядка было сопряжено с большими затратами времени и сил. Когда возникает необходимость в новых регулирующих нормах, установление временных правил путем президентских указов занимает гораздо меньше времени. В Конституции РФ нет никаких исключительных положений, устанавливающих постоянную роль Президента как прямого законодателя. В Статье 90 ясно определена иерархия законодательных норм и законодательной власти. Нет никакого сомнения, что формальный закон (получивший большинство голосов «за» на последнем чтении в Государственной Думе, поддержку большинства в Совете Федерации, подписанный Президентом и надлежащим образом опубликованный) имеет приоритет над президентским указом. Следовательно, по мере того, как в России рос corpus iuris civilis (свод гражданского права), формальные законы Российской Федерации вытесняли президентские указы, к тому же уменьшалась необходимость в них и то «пространство», в котором Президент мог устанавливать формальные правила своим указом. Конечно, Президент всегда может наложить вето на законопроект; однако парламент может заблокировать президентское вето необходимым количеством голосов (большинством в две трети голосов в Государственной Думе и в Совете Федерации, согласно Статье 107 Конституции РФ). Если законопроект получит такую поддержку парламента, то Президент обязан его подписать, и как только соответствующий закон вступит в силу, то все президентские указы, касающиеся области применения закона, более не применяются.

Законодательная деятельность первых двух Государственных Дум была и в самом деле впечатляющей. В России правом выступать с законодательной инициативой в формальном смысле и представлять законопроекты на рассмотрение Государственной Думы наделено большое количество организаций, превышающее аналогичное количество в большинстве стран. Конституционное право вынесения законопроектов РФ на рассмотрение имеют Президент РФ, члены Совета Федерации, члены Государственной Думы, правительства РФ, законодательных органов субъектов Федерации, Конституционный суд РФ, а также (до того, как он был упразднен) Высший арбитражный Суд РФ (см. Статью 104 Конституции РФ). Право этих судов на законодательную инициативу ограничено; они могут заявлять только такие законопроекты, которые относятся к сфере их полномочий. Все законопроекты, вне зависимости от их происхождения, представляются на рассмотрение Государственной Думы. И первая, и вторая Дума очень активно разрабатывали законы; последующие занимались этим в меньшей степени, а нынешняя Дума очень редко выступает с законодательной инициативой и просто ждет законопроекты, которые представляются ей на рассмотрение Президентом и правительством РФ.

Есть простое объяснение сегодняшней инертности Государственной Думы как инициатора законопроектов. В последних Думах ситуацию контролируют пропрезидентские и проправительственные партии (списки, фракции). Сторонники Путина были большинством уже в четвертой Госдуме (2003-2007гг.). В пятой (2007-2011гг.) фракция «Единой России» даже имела квалифицированное большинство – намного более двух третей мест в Думе (315 из общего количества 450). Пропрезидентское большинство в Думе просто ждет, пока Президент и правительство заявят о своих намерениях и вынесут законопроекты, соответствующие их политике. С тех пор, как правительство и Президент взяли на себя эту инициативу, Государственная Дума просто гарантирует одобрение таких законопроектов законодательной ветвью власти. Зачем парламентариям утруждать себя, придумывая законы, которые могут и не понравиться исполнительной власти? Что же касается партий меньшинства, тут ситуация проста: сам по себе статус меньшинства делает тщетными любые усилия по изменению законодательства, и тогда единственной причиной, по которой такая партия (оппозиционная) продолжает выступать со своими законопроектами, становится демонстрация своему электорату искренних намерений служить его интересам.

Если в Государственной Думе доминируют партии, поддерживающие правительство и Президента, то уже нет надобности в управлении государством посредством указов – ведь большинство законопроектов, инициируемых Президентом и правительством РФ, в любом случае станут формальными законами. Когда Госдума и Совет Федерации абсолютно послушны, издавать президентские указы – излишняя трата времени. Как ни парадоксально, но в девяностых попытки Президента Ельцина установить общие правила (квази-законы) посредством указов были следствием того, что Госдума все еще работала как отдельная ветвь государственной власти, которая в тот момент (пока) не была подчинена власти исполнительной2. Поэтому в таких действиях Ельцина по введению общих правил посредством своих указов нельзя усмотреть доказательств конституционного «перекоса» в пользу исполнительной ветви власти.

Право на импичмент Президента, записанное в Конституции РФ, также не являлось (и сейчас не является) простой формальностью. По-видимому, все забыли, что в мае 1999 года дело чуть не дошло до импичмента, когда в Госдуме проводилось голосование по пяти пунктам обвинения депутатами главы государства. Попытка начать процедуру импичмента по обвинению в нарушении Президентом конституционных прав при отправке войск в Чечню без надлежащего согласования с парламентом провалилась только потому, что (1) Владимир Вольфович Жириновский силовым давлением не допустил членов Госдумы от ЛДПР к участию в голосовании, и (2) Григорий Алексеевич Явлинский и его «Яблоко» в конце концов решили проголосовать против такого обвинения (не потому, что они не видели в действиях Президента нарушения Конституции — «Яблоко» настаивало на том, что Ельцин ее нарушил — а потому, что они отказались вставать на сторону КПРФ и прочих коммунистов нового времени, помня о вреде, нанесенном большевиками за предыдущие десятилетия).

Даруемое Конституцией Государственной Думе право отвергать президентских кандидатов на пост премьера – тоже не пустой звук. Госдума, в которой сторонники Президента не доминируют, может вынудить Президента принять такого кандидата, который не стоит на первом (да и на втором, третьем и т. д.) месте в его списке предпочтительных кандидатур, но который приемлем для думского большинства.

И в самом деле, Государственная Дума два раза очень близко подошла к тому, чтобы забраковать предложенного Президентом кандидата. Сергея Владиленовича Кириенко отвергали два раза, и его кандидатура на пост премьер-министра была принята только в третьем голосовании в марте 1998 г.; Госдума могла отвергнуть кандидатуру Виктора Степановича Черномырдина, и скорее всего так бы и произошло, если бы Президент Ельцин не выбрал в итоге компромиссную фигуру – Евгения Максимовича Примакова. Можно сказать, что премьерство Примакова Президенту было навязано. Однако уже спустя полгода в этом противостоянии с Президентом Думе пришлось уступить, приняв в мае 1999 г. кандидатуру Сергея Вадимовича Степашина. Примаков незадолго до того был отправлен в отставку — именно по той причине, что за короткое время своего премьерства он успел стать возможным кандидатом на пост Президента на смену Ельцину (кандидатом с серьезными шансами на успех и явно не по душе Ельцину, так как Примаков был ему неподотчетен). Степашин же с самого начала прекрасно понимал, что роль премьер-министра ему отводилась только до той поры, пока Ельцин не найдет себе подходящего преемника на президентском посту. Преемником этим оказался Владимир Владимирович Путин.

Кандидатура Путина на пост премьер-министра была одобрена Государственной Думой в мае 1999 г. После успеха партии «Единство» на выборах в Госдуму 19 декабря 1999 г. Примаков вышел из президентской гонки, а после досрочного ухода на пенсию Президента Ельцина (31 декабря 1999 г.) успех Путина на президентских выборах в марте 2000 выглядел чем-то само собой разумеющимся; так оно и оказалось на самом деле.

Все вышесказанное приведено в качестве доказательства того, что Государственная Дума явно не была с самого начала задумана как подчиненная ветвь власти, и что российское «суперпрезидентство» не было закреплено или предопределено Конституцией РФ от 1993 года. Напротив, текст Конституции 1993 года предусматривал полупрезидентскую систему (сравнимую с президентской системой Франции, которая в принципе дает возможность для «cohabitation», в переводе на русский — сосуществования правительства и главы государства, принадлежащих к разным политическим направлениям). В этой системе парламентское большинство может вынудить Президента назначить премьер-министра, подходящего для парламента, таким образом существенно сузив влияние Президента на внутригосударственные дела. Такое «сосуществование» означает раскол в исполнительной ветви власти, при котором Президенту отводится доминирующая роль во внешней политике и обороне, иностранных делах (так называемый президентский «заповедник» — chasse gardée); при этом бюджетные полномочия парламента ограничивают Президента даже в военной сфере, а для подписания международных договоров требуется их согласование с парламентом. «Cohabitation» во Франции – это скорее исключение, чем общее правило, но такие ситуации неоднократно возникали после 1962 года (когда Президент Французской Республики был в первый раз избран всенародным голосованием), а именно: в 1986-1988, в 1993-1995, и в 1997-2002 Президент и парламентское большинство Франции имели разную политическую окраску.

Предполагаемая «слабость» Государственной Думы как института не является следствием структуры или формулировки российской конституции. Гораздо более важную роль сыграла проводимая Президентом РФ последовательная политика воздействия на выборы в Думу с целью сформировать такую Думу, которая будет поддерживать президента и его правительство. Еще один парадоксальный факт – то, что попытки исполнительной власти (начиная с выборов самой первой Думы в декабре 1993 г.) обеспечить поддержку Президента и правительства со стороны парламента говорят именно о важности Государственной Думы как института. Формальные полномочия Госдумы весьма разнообразны и простираются очень далеко, непокорная Дума создаст много проблем для любого правительства. Правительство будет стараться угодить Президенту, но при этом будет вынуждено согласовывать свои действия с мнением парламентского большинства, так как без поддержки думским большинством нельзя ввести никакой формальный закон, да и государственный бюджет принимается именно парламентариями. В случае конфронтации между Президентом и парламентом Дума, находящаяся в прямой оппозиции Президенту, наверняка добьется своего, по крайней мере – по большинству внутригосударственных вопросов.

Исполнительная власть, т. е. Президент и «его» правительство, с самого начала сознавали важность адекватной поддержки со стороны Госдумы и сделали все от них зависящее, чтобы заполнить места в Думе «своими» партиями и парламентариями. Общественные организации (партии, списки, блоки), явно поддерживающие исполнительную власть, организовывались и активно поддерживались этой властью. С позволения читателя, я буду использовать для этих электоральных организаций обобщающий термин «любимые партии поддержки». Такие «любимые партии» никогда не были настоящими партиями, целью которых является власть; они всегда играли роль только электоральной организации фактической партии власти, находящейся в исполнительной ветви. В 1993-95 гг. такой организацией был «Выбор России», во второй Госдуме (1995-99гг.) – «Наш дом – Россия». Для Думы третьего созыва (1999-2003гг.) ситуация несколько усложнилась. Кремль не мог учредить и поддерживать свою парламентскую партию, прежде чем будет принято решение, что и кого эта партия призвана поддерживать. После того, как Ельцин окончательно решил назначить В.В. Путина своим преемником в президентском кресле, был запущен проект «Единства» как будущей партии парламентской поддержки премьер-министра (в то время) Путина. Учитывая, что «Единство» заявило о себе менее чем за три месяца до назначенной даты выборов в Государственную Думу, успех этой партии был впечатляющим. В тот период, когда Кремль не мог принять решение и не предпринимал активных действий, главы исполнительной власти субъектов Федерации создавали свои собственные потенциальные «любимые партии поддержки» с очевидной целью повлиять на выбор следующего Президента Российской Федерации. Обеспечив доминирование своих партий в третьей Госдуме, они таким образом могли бы соучаствовать в принятии решения о кандидатуре Президента. Мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков основал партию (общероссийскую политическую общественную организацию)  «Отечество» с плохо скрываемой целью в итоге самому занять пост Президента, хотя о своих притязаниях он никогда публично не заявлял. Прочие руководители субъектов Федерации, самыми заметными из которых были Владимир Анатольевич Яковлев (губернатор Санкт-Петербурга) и Минтимер Шарипович Шаймиев (президент Республики Татарстан), из тех же самых соображений – то есть, надеясь на свое участие в выборе будущего «босса» — создали общественно-политический блок «Вся Россия». Снискав расположение будущего президента, они надеялись укрепить свои собственные позиции. «Отечество» и «Вся Россия» сформировали блок, и до выборов Государственной Думы в декабре 1999 г. этот блок продвигал Евгения Примакова как своего (будущего) кандидата на президентский пост. (В тот момент президентские выборы были запланированы на июнь 2000 года.) Инициатива Кремля по поддержке «Единства» на выборах в Госдуму, чтобы таким образом проторить дорогу Путину как кандидату в президенты, оказалась успешной; даже до оглашения официальных результатов выборов в Думу от 19 декабря 1999 г. руководству блока «Отечество» — «Вся Россия» стало ясно, что их попытка «занять Кремль» провалилась. Единственное, что им оставалось в такой ситуации – это сотрудничество с «Единством» и поддержка кремлевского кандидата на пост Президента РФ. Своевременно изменив свою политическую линию и поддержав фаворита Кремля, руководители «Отечества» и «Всей России» получали шанс в последний момент пристроиться к «группе поддержки» назначенного победителя выборов, таким образом заручившись определенным благоволением будущего лидера. Примаков снялся с президентской гонки и стал руководителем думской фракции «Отечество — Вся Россия», которая вскоре начала заигрывать с «Единством». В начале 2002 г. «Единство» и так называемый блок  «Отечество — Вся Россия» слились в «Единую Россию».

«Единая Россия» приняла участие в думских выборах 7 декабря 2003 г. Эта партия – главный фаворит Кремля – уже с первого своего «явления народу» набрала почти половину мест в Госдуме (223 из общего количества мест 480), а к моменту завершения работы четвертой Государственной Думы (2003-2007 гг.) фракция «Единой России» занимала уже 306 мест. Успех «Единой России» помог Владимиру Путину выиграть президентские выборы в марте 2004 года. В декабре 2007 г. на выборах в Госдуму «Единая Россия» опять выступила как главная «группа поддержки» Кремля. Это было беспрецедентным явлением в российской истории — все предыдущие партии-фавориты были «одноразовыми». «Единую Россию» же, как оказалось, решили сохранить, чтобы использовать снова и снова для заполнения мест в парламенте людьми, поддерживающими президента, его политику, а в дальнейшем (когда будет нужно) и назначенного самим президентом преемника. Сойдя с президентского трона в 2008 году, Владимир Путин 15 апреля 2008 года стал лидером партии «Единая Россия», при этом даже не являясь ее членом! (Правда, до этого Путин был лидером «Единства», членом которого он также не был.) Стало ясно, что «ЕдРо» держит курс на статус государственной партии, т. е. единственной партии, доминирующей в партийно-политическом пространстве за счет постоянной и тесной связи с исполнительной ветвью власти и благодаря тем карьерным перспективам, которые она предлагала своим членам и активистам.

До этого момента председателем «Единой России» был Дмитрий Анатольевич Медведев, который занимал пост премьер-министра и презентовал эту партию как «кадровое агентство» и испытательный полигон для будущих лидеров в госструктурах и бизнесе. В середине 2006 года эта партия насчитывала уже намного более миллиона членов, в начале 2008 их число достигло 1 800 000, в сентябре 2010 перевалило за два миллиона, а на первое января 2012 года в партии состояло уже примерно 2 114 000 человек. «Едросы» намного превзошли по своей численности коммунистов – их на тот момент насчитывалось 156 000, а в 2015 г. число членов КПРФ составило 161 0003. «Единая Россия» была гигантом также и в сравнении с ЛДПР, которая в марте 2014 г. насчитывала чуть менее 236 000 членов.

«Единая Россия» с самого начала имела тесную связь с исполнительной ветвью власти и на федеральном уровне, и на уровне субъектов Федерации, и на уровне местных органов власти. В период пятой Госдумы (2007-2011) фракции «Единой России» доминировали в парламентах всех субъектов Федерации. Все (назначенные) губернаторы тоже были «едросами», например, Аман Гумирович Тулеев из Кемеровской области, который стал членом Высшего совета «Единой России», и Александр Васильевич Бердников — глава Алтайской республики, традиционно являющейся вотчиной Аграрной партии России.

По всему было видно, что «Единая Россия» должна была удерживать свои позиции «самой любимой жены» среди партий поддержки в течение длительного периода. До сих пор новые любимые партии поддержки всегда были связаны с новыми премьер-министрами, теперь же появления никаких новых лиц на посту премьера не ожидалось. Егор Тимурович Гайдар, который возглавлял кабинет министров (хотя премьером никогда не был), ассоциировался с «Выбором России», Виктор Черномырдин – с «Наш дом – Россия», Медведев – с «Единой Россией». Но поскольку президент и премьер теперь работали в тандеме (меняясь местами), и так как «Единая Россия» ассоциировалась с экономическим подъемом и политическими успехами России, не было никаких причин сдавать в утиль эту самую успешную прокремлевскую партию за весь постсоветский период. Впереди маячила заманчивая перспектива развить «Единую Россию» в доминирующую государственную партию, такую, какой была в течение полувека Институционно-революционная партия (Partido Revolucionario Institutional, PRI) в Мексике или Либерально-демократическая партия (LDP) Японии с 1955 до недавних времен. Эти партии доминировали в государственной политике своих стран в течение многих десятилетий, каждый раз занимая большинство мест в парламенте и продуцируя правительственных лидеров. Ключевые игроки в экономике были тесно связаны с этими партиями, но государство, партия и большой бизнес старались «не играть в политику» у всех на глазах. Основные корпорации и финансовые институты были тесно связаны с высшими эшелонами партий и государственными институтами во имя политической стабильности и общего блага страны, но в то же время они обеспечивали более непосредственные и личные выгоды для инсайдеров в такой системе за счет конкурентной политики и надлежащего функционирования рынков с теми преимуществами, которые это могло бы принести стране.

Конечно, наличие такой доминирующей политической партии («государственной» партии, как я ее определяю) имеет свои положительные стороны. Такая система предсказуема, пока существует — обеспечивает гражданский и политический мир, а тем, кто хочет и может играть по таким правилам, она дает перспективы карьерного роста.

Государственные партии – не только «всего лишь» электоральная ветвь «фактической» партии власти, находящейся в исполнительной ветви государства. Государственные партии не являются полностью подчиненными государству, они не могут быть распущены или заменены по желанию президента или главы правительства. Делать карьеру в такой партии – значит готовиться занять должность в органе исполнительной власти; с другой стороны, успешная деятельность в этом органе повышает статус члена партии. Для государственной партии очень важно постоянно доказывать свое доминирование в парламенте, и она должна выигрывать выборы. В Японии президент партии LDP стал премьером, когда LDP получила большинство в парламенте. В Мексике – президентская система, и правящий президент выбирал своего преемника из числа функционеров высшего ранга PRI. Все те, у кого имелись какие-либо политические амбиции, должны были принимать участие в политике PRI. Никаких обходных путей не существовало. Таким образом Мексика в течение почти полувека фактически являлась однопартийным государством.

Политическая партия, которая постоянно находится в привилегированном положении и играет ведущую роль в карьерном росте функционеров государственных институтов и предприятий, полностью или частично принадлежащих государству, а также других организаций, в большой степени зависимых от «приоритетного доступа» к государственным лидерам и партийным политикам, со временем будет обладать своей собственной властью. Такая партия – большая, постоянная и эксклюзивная (в том смысле, что только она открывает путь к карьерной лестнице в государственных органах) может развиться в составную часть иерархии параллельной и солидарной власти: параллельной государству и в то же время соединенной с ним.

Трансформация кремлевской любимой партии поддержки из одноразовой в государственную ограничивает свободу действий лиц, занимающих верховные позиции в государстве, в котором до этого момента существовала иерархия единственной власти. Если бы «Единая Россия» должна была вырасти в государственную партию, то президенту России пришлось бы учиться «сидеть на двух стульях», чтобы удержать свою власть. В такой двойной иерархии государственная партия не являлась бы, по сути, подчиненной государству, как это было в ситуации, когда фактическая «партия власти» — исполнительная ветвь государства — использовала электоральные организации одноразового применения. Развитие такой сильной партии не согласовывалось с политической линией В.В. Путина, государственника.

Владимир Путин не был избран Президентом РФ как лидер наиболее значительной политической партии России: партия была создана «под него», чтобы помочь ему занять президентское кресло и обеспечить адекватную поддержку его правительству в Государственной Думе. Он всегда позиционировал себя в качестве не просто партийного политика, но лидера, служащего народу и государству. Более того, он и государство рассматривал не просто как регулятивный орган и инструмент для поддержания порядка (что является нормой в любом обычном либеральном общественном устройстве, согласно принципам, определенным, в том числе, Джоном Локком); по его понятиям, государство должно было стать средством для выражения и достижения наивысшей точки развития особой цивилизации — российской.

Борис Ельцин стал президентом РСФСР в июне 1991 года и был избран президентом РФ в июне 1996 года не как лидер политической партии. Определенные политические партии его поддерживали, но он стремился завоевать симпатии электората и за пределами «своих» партий. Путину, который сделал карьеру посредством государства, нужна была поддержка политических партий, но он не хотел, чтобы сменяющие друг друга кремлевские партии поддержки каким-либо образом ограничивали свободу его действий. Ельцинская внепартийная позиция была в первую очередь нацелена на дистанцирование себя от какой бы то ни было партии, а именно – дистанцирование от коммунистической партии, так как сама концепция «партии» тогда все еще ассоциировалась с КПСС. Ельцинская внепартийная позиция была по сути антикоммунистической; внепартийность Путина была частью его идеологической роли государственника. Путин не собирался противопоставлять себя коммунистической партии, он себя позиционировал как лидера, стоящего над партийной политикой. Он был (и есть) «слуга» и лидер государства, а не лидер партии (и уж тем более не слуга политической партии), и не представитель секторальных интересов. Его партии поддержки Кремля были «всеядными», с идеологией и программой, разработанными для привлечения людей из всех слоев общества – молодых и старых, мужчин и женщин, бедных и богатых. Единственной программой «Единства» был так называемый «план Путина», который на самом деле описывал его фактическую деятельность на посту премьера, а позднее – на посту президента РФ, деятельность на благо страны в целом и всего ее народа. Государственничество – идеология, в основе которой лежит главенство государства и сакральность служения этому государству; общество и единение народа возможны только через государство, которое является не просто хранителем российской цивилизации, но ее выражением. В российской идеологии государственничества явно нашли свое отражение идеи Георга Вильгельма Фридриха Гегеля4.

«Единая Россия», по замыслу ее создателей, должна была быть одновременно и партией, и не-партией, то есть, она была задумана как партия для всех, находящая своих кандидатов на выборные должности как среди своих членов, так и среди лиц за ее пределами. Российское законодательство о выборах разрешает политическим партиям включать беспартийных лиц в свои списки кандидатов в Государственную Думу, а также в советы и думы (парламенты) на нижних уровнях (субъекты Федерации, города). «Единая Россия» до сих пор представляла кандидатов как (честолюбивых) представителей из числа членов партии и беспартийных. Таким образом, она стремилась (и стремится) стать партией всего народа, т. е. в некотором смысле такой партией, при которой, в идеальном варианте, все остальные партии становятся просто излишними.

Успех «Единой России» на выборах и «уникальная» связь с государством привели к росту числа ее членов. Партия, объединяющая свыше двух миллионов человек, имеет очень высокое соотношение числа членов к общей численности населения. Если планировалось превратить «Единую Россию» в государственную партию, то можно сказать, что план почти удался. Возможно, что именно по этой причине Владимир Путин способствовал созданию еще более всеобъемлющего «Общероссийского народного фронта»5. Этот «Народный Фронт» пытается под общим лозунгом объединить все политические партии, а также все прочие политические и общественные организации, которые поддерживают Владимира Путина и не находятся в оппозиции к «Единой России». «Народный Фронт» объединяет «Единую Россию» с «Российским союзом ветеранов Афганистана» (заявленная численность около 500.0006), «Боевое братство» (ветеранская организация, насчитывающая около 90.000 членов), «Российский союз промышленников и предпринимателей» (его возглавляет постоянный президент Александр Николаевич Шохин), Общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «Опора России» (численность около 400.000 человек7), молодежная организация при «Единой России» — «Молодая гвардия», «Федерация независимых профсоюзов России» (она включает организации, общая численность которых составляет свыше 20 миллионов человек), политическая партия «Патриоты России», а также свыше 1600 других организаций по всей стране. Члены насчитывающего более 50 человек «центрального штаба» Общероссийского народного фронта включают представителей общественных организаций, членов Государственной Думы и Совета Федерации, ректоров университетов, губернаторов, федеральных министров, президента политической партии «Родина» и руководителя исполкома «Патриотов России». Лидером Общероссийского народного фронта (ОНФ) является Владимир Путин, а исполкомом ОНФ с апреля 2014 г. руководит Алексей Викторович Анисимов, который уже в апреле 2012 г. был назначен заместителем главы департамента администрации по внутренней политике. Он был заместителем руководителя избирательного штаба В.В. Путина в 2012 г.

«Народный фронт» на иерархической лестнице стоит выше и превалирует над «Единой Россией», но не заменяет ее. «Народный фронт» исключает только те партии и организации, которые находятся в оппозиции к Владимиру Путину и «Единой России». «Единую Россию» с мая 2012 г. возглавляет Дмитрий Медведев, а Владимир Путин, как лидер «Народного Фронта», возглавляет «зонтичную организацию». Это дает Путину возможность некоторым образом руководить не одной, а несколькими политическими партиями, в то же время сохраняя свою позицию лидера, стоящего превыше партийно-политических границ и связанного с ними разлада, так как целью ОНФ как раз и является сплочение всех организаций, которые готовы принять руководство Путина и не препятствуют «Единой России» поддерживать страну, режим и президента. ОНФ объединяет такие организации и политические партии («Единая Россия», «Родина», «Патриоты России»), которые — имея в виду свои конкретные общественные и политические интересы — едины в своей поддержке президента и «всего, за что он выступает».

ЛДПР не вступила в ОНФ, что некоторым образом примечательно, так как после «Единой России» она является основной партией поддержки Путина в Государственной Думе. ЛДПР была создана в девяностых как протестная, даже противостоящая системе партия. Она собрала голоса недовольных, разочарованных и рассерженных людей, ненавидевших и коммунистов, которые доказали свою неспособность сохранить Советский Союз, и олигархов с «дерьмократами», которые помогли столкнуть Россию в пропасть и наживались на этом. В настоящее время ЛДПР открыто поддерживает президента Путина и его политику, особенно в оборонной и внешнеполитической области. В идеологическом смысле Жириновский сродни Путину, так как он в явной форме заявляет о себе как о «государственнике». Однако очевидно, что и для Путина, и для Жириновского выгоднее, чтобы ЛДПР не была «под зонтиком» ОНФ. Сегодняшняя позиция ЛДПР позволяет Жириновскому вести себя вызывающе, высказываться прямолинейно и даже агрессивно, таким образом, который все еще обеспечивает ему значительное количество голосов – то есть, мест в Думе – в их общих интересах (голосов, которые в противном случае были бы совсем потеряны для «Единой России», «Родины» и прочих партий ОНФ). Для самого Жириновского, так же, как и для исполнительной ветви в целом и для Путина в частности, гораздо выгоднее поддерживать формальное разграничение между «Единой Россией» и другими партиями ОНФ, с одной стороны, и ЛДПР с другой стороны. Присутствие ЛДПР как группы поддержки, за действия которой ни президенту, ни премьеру отвечать не приходится, доказало свою полезность на протяжении многих лет. Например, ЛДПР может принять в свои члены Андрея Лугового, подозреваемого в убийстве Александра Литвиненко. Жириновский смог поместить Лугового на самый верх списка кандидатов в Госдуму от ЛДПР, предоставить ему таким образом полномочия и обеспечить для него иммунитет как для члена Думы, что было бы гораздо труднее сделать (во всяком случае, без серьезных международных последствий) для политической партии, возглавляемой Медведевым или руководимой Путиным.

Общероссийский Народный Фронт может развиваться в нескольких направлениях, и его возможно использовать для различных целей.

1. ОНФ может помочь организовать поддержку для исполнительной ветви внутри законодательной ветви, помогая организовать кампании прокремлевских партий для выборов в Госдуму. ОНФ может помочь направить членов, приверженцев и клиентуру общественных организаций в электоральные организации, поддерживающие Путина. ОНФ может стать инструментом для предварительного «цементирования» будущих фракций Госдумы за пределами законодательной ветви власти.

2. Общероссийский Национальный Фронт можно использовать для вербовки и выбора будущих внепартийных кандидатов от «Единой России». В мае 2016 г. в первый раз проводились «праймериз» для отбора кандидатов «Единой России» (из числа этих кандидатов только две трети являются ее членами) в ходе подготовки к выборам в Государственную Думу 18 сентября 2016 г. ОНФ, пожалуй, мог бы искать внепартийных кандидатов в своих организациях, испытывать их и отбирать — для дальнейшего испытания и отбора в ходе этих праймериз. ОНФ мог бы помочь «Единой России» найти «новые лица» и открыть новые таланты как для национальных списков партии, так и для 225 одномандатных округов.

3. Посредством ОНФ Президент – Путин – вовлечен в партийную политику «Единой России» и «надзирает» за тем, как его премьер-министр Медведев напрямую руководит этой организацией. Таким образом Президент осуществляет надзор за поиском и вербовкой политических и административных талантов, выполняемым единороссами и другими партиями поддержки. Посредством ОНФ Президент также стоит во главе партийно-политической иерархии и является патроном партийно-политической клиентуры, или даже является общим покровителем политической клиентуры нескольких партий сразу.

Здесь уместно сравнение с позицией турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана в партии AKP (Партия справедливости и развития) и его (бывшего) премьер-министра Ахмета Давутоглу. Эрдоган основал AKP в 2001 году и возглавлял ее в качестве премьер-министра с 2003 по 2014 г., а когда в 2014 году Эрдоган стал президентом Турции, руководство партией перешло к его премьер-министру Давутоглу. Совмещая руководство AKP с нахождением на посту премьера, с августа 2014 года Давутоглу получил в свои руки значительную власть. 5 мая 2016 г. Давутоглу оставил пост руководителя AKP после того, как было объявлено о внеочередном съезде этой партии 22 мая 2016 г., целью которого было сместить его с поста руководителя партии.

Давутоглу стал премьером как руководитель AKP, и его уход с поста лидера партии большинства в турецком парламенте повлек за собой его отставку с поста премьера. Таким образом Эрдоган обеспечил себе и наивысший пост в государстве – пост президента — и свое фактическое (если не официальное) руководство AKP.

Я привожу этот пример для того, чтобы наглядно показать следующее: несмотря на всю разницу между государственными институтами России и Турции, если «Единая Россия» будет существовать как постоянный элемент российской партийно-политической системы и продолжит свое доминирование на партийно-политической арене, и если «Единая Россия» таким образом наберет свою собственную политическую силу, то для Путина – и для любого президента, зависящего от парламентской поддержки «Единой России» – будет очень важно контролировать эту партию. Один из способов, которым Путин в качестве президента может сохранять контроль над «Единой Россией» (и ее лидерами), — это создать и возглавить «зонтичную» организацию, такую, как ОНФ; ОНФ также можно использовать для того, чтобы «обойти» «Единую Россию», если такая необходимость возникнет.

4. ОНФ может помочь запустить альтернативную электоральную ветвь партии власти, если «Единая Россия» более не сможет привлекать необходимую поддержку, или если непосредственное руководство этой партии попытается набрать власть и освободиться от Кремля. От «Единой России» можно будет избавиться таким же образом, каким ранее Кремль избавлялся от своих предыдущих партий поддержки, и в таком случае либо одна из политических партий, ассоциированных с ОНФ, может быть «продвинута», чтобы занять ее место, или же под крылом ОНФ может быть без проблем создана новая политическая партия, либо сам ОНФ может быть трансформирован в (новую) политическую партию8.

В настоящий момент пока не понятно, какому из этих вариантов будет отдано предпочтение; к тому же, такие варианты не являются взаимоисключающими. Вполне возможен такой сценарий, при котором «Единая Россия» будет продолжать функционировать в качестве самой важной прокремлевской партии, и в таком случае будет трудно оценить, внес ли ОНФ вклад в такой продолжительный успех и если да, то в какой мере. Что касается возможной роли ОНФ в качестве «кадрового агентства» для «Единой России» – тут надо посмотреть, как будут развиваться события, также и по той причине, что праймериз для «Единой России» в 2016 году проводятся в первый раз. Похоже на то, что ОНФ – весьма гибкий инструмент, многофункциональная организация, способная предотвратить нарастание угрозы для власть предержащих (т. е. Путина и его близких соратников) в лице трудно управляемой политической партии, от которой они зависят. Выражаясь простым языком: ОНФ может обеспечить независимость политического выживания Путина, а таким образом и всего режима, от стабильного успеха «Единой России» в качестве доминирующей государственной партии. Даже если «Единая Россия» будет продолжать выигрывать выборы, ОНФ может стать препятствием для развития этой партии в независимую политическую силу, которая сможет конкурировать и при удачном стечении обстоятельств даже превзойти власть Путина в качестве президента РФ. Общероссийский Народный Фронт может стать преградой для превращения «Единой России» в партию, аналогичную PRI, или японской LDP, или турецкой AKP.

Однако если эти варианты возможных функций ОНФ в будущем не будут реализованы, ОНФ в любом случае вносит свой вклад в непременную зависимость российского политического режима от личности Президента России, т. е. В.В. Путина. Это также означает, что передача власти (т. е. переход поста Президента от Путина к другому лицу) приобретает еще большее значение, либо представляет собой еще больший риск для нынешней политической и связанной с ней экономической элиты9. Парадоксально, что неослабевающая политическая поддержка личности Путина становится все более жизненно важной для долговечности и продолжения функционирования формальных политических институтов, таких, как должность Президента РФ и Государственная Дума. Путин сделал институт президентства не простым инструментом для наделения властью временно находящегося на этом посту лица, а чем-то необыкновенно сильным по своей сути. По этой же самой причине институт Государственной Думы стал гораздо слабее, так как ее трансформировали в инструмент поддержки, причем даже не поста Президента, а именно Путина на этом посту.

Если успешность института зависит от (предполагаемых) качеств конкретного лица или лиц, такой институт рискует потерять свою устойчивость и свою суть. Институт сам по себе обезличен, он наделяет властью и авторитетом (в определенной области) физическое лицо, назначенное или выбранное для выполнения функций, определяемых этим самым институтом. В России пост президентства теперь приравнен к личности Путина. Политический персонализм объединяется с популизмом, и со временем государственные институты вместе с сопутствующей им бюрократией становятся подчиненными «единственному и неповторимому», занимающему самую высокую должность в государстве. Общероссийский Народный Фронт может помочь Путину сохранить личную власть. Чтобы обеспечить поддержание этой власти, необходимо, чтобы Государственная Дума продолжала играть подчиненную роль, так как формальные конституционные полномочия Госдумы весьма значительны. Законодательная ветвь должна в большинстве заполняться народными представителями, подотчетными «Ему», а не какой-то там «партии», руководство которой может захватить другой. ОНФ может оказаться наиболее интересным инструментом для обеспечения институциональной системы сохранения личной власти Президента России.

Г. Лейден, 12 мая 2016 г.

1 См. напр..: William A. Clark, “Boxing Russia. Executive-Legislative Powers and the Categorization of Russia’s Regime Type”, в: Demokratizatsiya, Winter 2011, Vol 19, Issue 1, pp. 5-22; Timothy J. Colton & Michael McFaul, “Russian Democracy under Putin”, в: Problems of Post-Communism, Vol. 50, No. 4, July-August 2003, pp. 12-21; Lilia Shevtsova & Mark H. Eckert, “The problem of Executive Power in Russia”, в: Journal of Democracy, Vol. 11, No. 1, January 2000, pp. 32-39.

2 См. Thomas F. Remington, Presidential Decree in Russia. A Comparative Perspective, Cambridge U.P., New York 2014.

3 Согласно заявлениям КПРФ; см.: https://kprf.ru/party-live/cknews/140351.html.

4 См. также: Charles Clover, Black Wind, White Snow: A Century of Nationalism in Russia, Yale U.P., New Haven etc. 2016; та же самая книга по каким-то причинам была опубликована и под другим названием: Charles Clover, Black Wind, White Snow: The Rise of Russia’s New Nationalism, Yale U.P., New Haven etc. 2016.

5 См. Интернет-сайт Общероссийского народного фронта: http://onf.ru/.

6 См. Интернет-сайт Союза ветеранов Афганистана: http://www.rsva.ru/content/istoricheskaya-spravka.

7 См. Интернет-сайт «Опоры России»: http://opora.ru/.

8 Последний сценарий, по всей видимости, наименее вероятен. Другой взгляд на тот же вопрос представлен в статье: Sasha de Vogel, “The All-Russia’s People’s Front: The New United Russia or a Kremlin Satellite Party?”, в: The Moscow Times, June 10, 2013, ссылка: http://www.interpretermag.com/the-all-russia-peoples-front-the-new-united-russia-or-a-kremlin-satellite-party/; и: Yulia Ponomareva, “Putin’s Popular Front to replace United Russia?”, в: Russia Beyond the Headlines, June 18, 2013, ссылка: http://rbth.com/politics/2013/06/18/putins_popular_front_to_replace_united_russia_27187.html.

9 См. также: Lilia Shevtsova, “Putinism Under Siege: Implosion, Atrophy, or Revolution?”, в: Journal of Democracy, Vol., 23, Issue 3, July 2012, pp. 19-32.