Армейским друзьям
Придёт мой срок –
Я улечу к себе домой
На прежнем поприще
Служить своей отчизне,
Но вас, ребята, с кем
Я жил одной мечтой,
Я жирным шрифтом
Запишу в страницы жизни.
С конца в конец теперь
Она видна мне вся,
И я могу открыть вам
Свод её законов:
Ведь путь у вас, друзья,
Лишь только начался,
А позади меня
Уж много перегонов.
Но я бы раз сейчас
Вернуться в двадцать лет
И всё начать, как вы
От самой первой вехи,
Лишь прихватив с собой
Добытых знаний свет,
Чтоб не наткнуться вновь
На старые помехи.
Июнь 1970 г.
Вот и дома я
Вот и дома я снова теперь.
Предо мной раскрывается дверь.
После долгих тревожных дорог
Я ступил на заветный порог.
Тесный дворик, такой мне родной,
Оплетён виноградной лозой.
Тесный дом, о котором мечтал.
Он и вовсе игрушечным стал.
Был мой путь, как пол жизни далёк,
И далёк теперь Дальний Восток.
Хоть проехал я целый Союз,
В мыслях там я ещё остаюсь.
Прошлым стал синеватый Посьет,
Тем же солнцем, что край мой, согрет
Он живёт так реально во мне,
Будто дома я только во сне.
В нём остались друзья и враги.
Уж равно они все далеки.
Жаль с друзьями (врагов я забыл)
Мало добрым и ласковым был.
Декабрь, 1970 г.
Где вы, ребята?
Нет на эстраде знакомых парней,
Тени другие кружатся на ней.
Я только зритель средь сотен других,
Я одинок без мальчишек своих.
Я не болею теперь за успех
Тех, что на сцене. И публики смех
Уж не тревожит меня всякий раз.
Где вы, ребята родные, сейчас?..
Зал переполнен и люд восхищён,
Юным талантом безмерно прельщён.
Но на эстраде, где трубы трубят
Нет уж в зелёных фуражах ребят.
08.11.1971, пн., 04:12.
Грянул выстрел
Он служил на заставе
В чаще буйных дубов.
Где-то дома оставил
Он родных и любовь.
К ней во сне возвращался,
Дома в мыслях витал
И с друзьями о счастье,
Как мальчишка, мечтал.
Вдруг у кромки залива
Средь ночной тишины
Грянул выстрел трусливо
С той, чужой стороны.
И парнишка без силы
Пал на мокрый гранит…
Над солдатской могилой
Старый дуб шелестит.
1970.
Домой
Берёзы да сосны, да лиственниц стая,
Да сопок далёких гряда –
Всё мчится в былое, бледнея и тая,
Чтоб в нём потонуть навсегда.
Прощайте заставы, прощайте тревоги!
Оставил я вас за спиной.
Есть время подумать, увидеть итоги
Дороги в два года длиной.
Как будто сейчас киноленту смотрю я:
Посьет и просторы окрест,
И, душу мелодией марша волнуя,
Шагает военный оркестр.
А я из Посьета стремился два года, –
И всё же за что – не пойму –
Частицу души, не смотря на невзгоды,
Оставил, как другу, ему.
И сладкими думами сердце лаская,
Забыться былому не дам.
Такая натура уж наша людская:
Всё прошлое дорого нам.
А солнце в лазури пылает без страсти,
В вагонное бьётся стекло,
Таёжный простор на две равные части
Холодным лучом рассекло.
Прижались уверенно тропки медвежьи
К толпе неуютных домов.
Застыл неподвижно в морозном безбрежьи
Лес белых и стройных дымов.
Берёзы да сосны, да лиственниц стая,
Да сопок далёких гряда –
Всё мчится в былое, бледнея и тая,
Чтоб в нём потонуть навсегда.
22.11.1970, вс.
Залив Петра Великого
Такой покой, такой простор!
Такая сдержанность расцветок!
Я вижу мир через узор
Мудрённо в сеть сплетённых веток.
Я вижу цепь холмов крутых,
Что опрокинулись в заливе,
И дымку лёгкую на них,
Как восковой налёт на сливе.
Как нежный девичий платок,
Она воды коснулась краем.
И дремлет в ней Владивосток
Непостижим, неузнаваем.
Как будто в сне, в небытии
Висит небесное светило.
И точно бровь над кратким И,
Над миром облако застыло.
И здесь вот всплыли острова,
Торчат причудливые скалы
Их леса звонкая листва
Волной зелёной приласкала.
Такой простор! Такая тишь!
Неповторимое мгновенье!
И как тут в сердце утаишь
Свою любовь и восхищенье!
1970.
К Наташе
Наташа, солдату нужны твои ласки
И нежные руки и милые глазки.
Ведь юное сердце ему не подвластно,
Оно озорное, и жарко и страстно.
Она не виновата
Ах, зачем ты рассказал ей
В цвете розовых азалий
В сени парка,
Как другую любишь жарко?
Ты её своим признаньем
В душу ранил,
Положил на сердце камень,
Одарил её страданьем.
А она не виновата,
Что так счастьем не богата,
Что не зная, где подеться
По тебе тоскует сердце.
1970.
Осень на хасанской земле
Облака, как кучи снега,
Нудным дождиком грозят,
По холодной выси неба
Мокрым парусом скользят.
Стало как-то в мире пусто,
Птичий гам в ветвях исчез,
И застыл в спокойной грусти
Негостеприимный лес.
Он молчит и унывает,
И не смотрит в синеву,
Луч весенний просевает
Сквозь поблекшую листву.
А листва его пестреет,
Воском светится в лугах
И улыбкой пламенеет
Каждый лист, что в ней зачах.
Где ты, зелень молодая?
Миновал уж праздник твой.
Ты, покорно увядая,
Ждёшь минуты роковой.
И кругом такая дума
И усталости печать!
Не вернуть былого шума,
Всё сначала не начать!
Хоть не слышится рыданье,
Но тоской листва полна.
Ведь она на увяданье
И на смерть обречена.
26.11.1970, чт.
Прощай, Хасан!
Я отслужил в погранвойсках
Определённый кем- то срок.
Хоть небольшой, но есть в руках
Для жизни будущей урок.
Для красоты посьетских скал
Нашёл я в жизни уголок…
А что я дал погранвойскам?
Немного дал, но дал, что мог.
Пускай простит седой Хасан:
От неуменья своего
Заметной строчки не вписал
Я в биографию его.
Что ж, должником уеду я,
Не сделав доброго следа…
Пора, Хасанские края,
Пора, прощайте навсегда!
02.09 – 06.10.1970.
Прощанье с музыкальным взводом
Как мила мне, солдатики, ваша семья –
В ней я в юность свою возвращаюсь.
Только тяжко сегодня на сердце, друзья,
Словно я с жизнью прощаюсь.
Может быть потому, что я просто привык
Видеть ваши знакомые лица.
Но тогда б незаметно прошёл этот миг,
Когда срок наступил разлучиться.
Нет, в гнетущей тиши отшлифованных дней
Я спешил к вам, мальчишки.
Среди вас становился сильней и умней,
Как от лучшей прочитанной книжки.
От своей неуютной судьбы среди вас
Я надёжно скрывался.
Не пойму, или музыкой вашей в тот час
Или юностью я любовался.
Я в душе сберегу ваших взглядов тепло,
Пронесу их повсюду.
И как было от них мне легко и светло
Никогда не забуду.
Жаль, ребята, что больше не встречу я вас,
Ваши образы в думах растрачу,
Не узнаю, как доля у вас повелась,
Как сложилась удача.
Больно сердцу, но как успокоить его,
Как не дать ему воли?
Вам, я знаю, в начале пути своего
Не понять этой боли.
03.11.1970, вт.
Путь в неизвестность
Искрятся снежинки
На окнах вагона,
Колышется полка
Весь день монотонно.
Окутало солнце
Лучей паутины
Холодным сияньем
Чужие равнины.
Что час и что сутки –
Всё ближе к востоку.
Отчизна родная
Осталась далёко.
Ты так и не знаешь,
Что нет мне покоя –
Любовь к тебе в сердце
Увёз я с собою.
И вряд ли когда-то
Об этом узнаешь,
Поймёшь мою душу,
Своей приласкаешь.
От мысли от этой
Я просто немею,
В вагоне холодном
Ещё холоднее.
Всё новые шири
И новая местность.
А там, впереди-то,
Одна неизвестность.
31.12.1968, вт.
Расставание с Посьетом
Путь в два года… Ни мало, ни много,
Но всего на нём было обильно.
Просмотреть бы мне эту дорогу,
Если б жизнь уподобилась фильму!
Прокрутить, словно плёнку сначала
И на кадры былые взглянуть бы!
Сколько лиц предо мною промчало
Самых разных, как души и судьбы!
Только мне одинаково грустно –
Не под силу для сердца разлука.
Кто вселил ему добрые чувства,
Будет в нём до последнего стука.
28.08.1970, пт.
Седой Байкал
Змеёю вьётся колея,
В узорах крон сверкает иней.
Старушка, спутница моя,
Уж снами занята своими.
Над ночью вьюжной и глухой
Луна укрылась кисеёю.
Байкальск, Слюдянка и Танхой
Играют света чешуёю.
Суров и горд седой Байкал
Застыл в молчании жестоком.
И в ледяном объятьи скал
Блестит серебряным потоком.
24.11.1970, вт.
Сосны Забайкалья
Голубым и белёсым
Неподвижным морозным,
Неподвижным морозным
Мир туманом объят.
Над гранитным утёсом
Эти гордые сосны
Эти гордые сосны
Величаво стоят.
В битве вечной и грозной
Не страшны им морозы,
Не страшны им морозы
В их жестокой судьбе.
Над гранитным утёсом
Рядом с ними берёзы,
Рядом с ними берёзы,
Их друзья по борьбе.
24.11.1970, вт.
У залива Посьета
Волны стаей бегут торопливо,
Как овечки к подножью гор.
Вспышки пены на сини залива
Серебрят его гладкий ковёр.
Над обрывом склонились ильмы,
Спят они ещё зимним сном.
Всё совсем, как будто в мультфильме,
И я – плоская кукла в нём.
Подскочу и увижу вскоре
Сопки в дымке лиловой вдали,
А за ними – Японское море .
Там уж нашенской нету земли.
Ветер парусом дыбит блузу,
Злобно воет в свирель свою…
Я на дальней меже Союза,
Я на самом его краю.
Из Москвы сюда лишь эфиром
Можно мигом даль превозмочь.
Здесь уж утро встаёт над миром,
А на родине милой ночь.
Здесь граница в витках тумана,
А не в пёстрых тонах экран.
Здесь рукой подать до Хасана,
Что лежит у ворот трёх стран.
Апрель 1969 г.
Ускову А.
Мне сейчас уж за тридцать, браток.
Что ушло – не вернёшь, не догонишь.
Ты же юн, как весенний листок.
Посмотри на восток –
Загорается только заря
На твоём небосклоне.
Там, где я уж протопал давно,
Ошибаясь и каясь,
Прошагать и тебе суждено,
Но пройдёшь тот этап
Ты уверенно, не спотыкаясь.
Мне ровесником быть бы твоим
По летам и замашке!
Но на разных ступенях стоим
Мы с тобой,
Разделённые разной судьбой,
И сближают нас только
Зелёные эти фуражки.
Я тобой восхищаюсь всегда
И признаться о том не стыжусь.
Жаль, что нашим путям
Не сойтись никогда-никогда,
И что даже в друзья я тебе не гожусь.
21.05.1969, ср.
Успокой сердце
По улице крутой
Туда, где лес густой
Идут девчата за грибами.
И там, в лесной тени,
Скрываются они –
Солдаты провожают их глазами.
Солдаты смотрят в след –
На большее запрет,
У них, ведь, не бывает увольненья.
Ах парень молодой,
Ты сердце успокой,
Не допускай душевного волненья.
А сердцу волю дав,
Хватай быстрей «Устав»
И думай ты о службе лишь единой.
Когда придёт отбой,
Предстанет пред тобой
Мечта в награду песней лебединой.
29.08.1970, сб.
Хасанский край
Диким стадом леса разбрелись
На долины и склоны,
Нежным кружевом тянутся ввысь
Обнажённые кроны.
Дружно солнцу навстречу пошли,
И над миром повисли
Струны ветра и руки земли
И артерии жизни.
Словно волн океанских при лив,
Словно детских объятий сердечность,
Величавый и мудрый порыв
В голубую прозрачную вечность.
Гордый взлёт над изгибом холмов,
Над крутой пограничной тропою…
И на видно предела лесов,
К горизонту бегущих толпою.
А за пёстрым гипюром лесов,
Извитым и ажурным –
Уходящие в даль полосой
Сопки в дымке лазурной,
Как застывший речной перекат,
Образцовый там беспорядок,
А над ними – горящий закат
Многоцветьем невиданных радуг.
Ханчун
Эпитафия В. Тарасову
Здесь, в могиле на сопке крутой
Спит солдат, паренёк молодой.
Он погиб, полный жизни в груди.
Поклонись ты ему, подойди.
Не прервать его вечного сна.
Будут мчаться над ним времена.
Будут ветры шальные жужжать,
Будет парень спокойно лежать.